Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 17-2⁠⁠

6

Мы добрались до ворот менее, чем за час. Я слез с трайка. Прямо над нами облака были ниже и темнее, чем когда-либо и я не думал, что дождь заставит себя ждать. В моих ожиданиях серые стены были высотой в сорок футов, но я ошибался. В них было как минимум семьдесят футов (больше 21 метра – примечание переводчика), и вороты были титаническими. Они были облицованы золотом – я был уверен, настоящим золотом, не краской – и были размером почти с футбольное поле. Опоры ворот были наклонены одна туда, другая сюда, но не от возраста или дряхлости; я был уверен, что их изначально так и установили, под странными углами. Я снова подумал о Лаврафте, и о безумной, неевклидовой вселенной чудовищ, которая всегда старалась подавить нашу.

Дело было не только в вызывающих беспокойство углах. Эти опоры были сделаны из мутной зелёной субстанции, которая выглядела словно какое-то металлическое стекло. Казалось, что-то двигалось внутри них, похожее на чёрный пар. От этого у меня засосало под ложечкой. Я отвёл глаза от опор и, когда я снова посмотрел, эта чёрная штука пропала. Когда я повернул голову и смотрел на опоры самым краем глаза, чёрная штука вернулась. У меня закружилась голова.

Не желая расстаться со своим скромным завтраком, я принялся смотреть себе под ноги. И там, на одном из булыжников, обнаружились инициалы АБ, написанные когда-то голубой краской, которая выцвела до серого цвета. Моя голова прочистилась, и когда я поднял свой взгляд, увидел только ворота, перекрещенные зелёными суппортами. Но что это были за ворота! Словно CGI эффект из эпического фильма. Но это не был спецэффект. Я постучал костяшками кулака по одной из опор, чтобы в этом убедиться.

Мне стало интересно, что бы произошло, если бы я попробовал отпереть ворота именем Клаудии или Стивена Вудлейна. Они оба были королевской крови, разве нет? Ответ был «да», но, если я правильно понял (я не был в этом уверен, потому что не был силён в распутывании семейных взаимоотношений), Принцесса Лия была первым кандидатом на трон Эмписа. Или, может быть, это был трон Галлиенов. Для меня это не имело большого значения, если позволило бы мне войти. Если имя не сработает, я могу застрять тут, а Радар умрёт. Глупый Чарли поискал домофон, штуковину, которую вы найдёте у входа в многоквартирный дом. Конечно, тут ничего похожего не нашлось, только странные перекрещивающие опоры с непроглядной темнотой между ними.

Я пробормотал «Лия из Галлиенов.»

Ничего не произошло.

«Наверное, недостаточно громко,» подумал я, но мне казалось неуместным кричать в тишине, царившей по эту сторону стены, как плевать на церковный алтарь. «Всё равно сделай это. За пределами города это наверняка достаточно безопасно. Сделай это ради Радар.»

В конце концов я не смог заставить себя кричать, но я прочистил горло и повысил голос.

«Именем Лии из Галлиенов, откройся!»

Ответом мне был нечеловеческий визг, заставивший меня отступить на шаг, и чуть не упасть перед трайком. Вы знаете выражение «душа ушла в пятки»? («heart in smb. mouth» - дословно «сердце оказалось во рту» - примечание переводчика) Я чувствовал себя так, будто моя душа собиралась выскочить из меня и убежать, оставив на земле мёртвое тело. Визг продолжался и продолжался, и я понял, что это был звук какой-то титанической машины, просыпающейся после годов бездействия. Возможно, с тех пор как мистер Боудич последний раз использовал местную версию «сезам, откройся».

Ворота задрожали. Я увидел, как чёрные усики извиваясь, поднимаются по необычным зелёным опорам. На сей раз у меня не возникло сомнений в их реальности; они выглядели словно осадок во встряхиваемой бутылке. Скрежет машины сменился на громовой грохот, и ворота начали сдвигаться влево по тому, что, видимо, было спрятанным гигантским жёлобом. Я смотрел за их движение, и снова накатило головокружение, ещё сильнее, чем прежде. Я повернулся, сделал четыре неуверенных шага, словно пьяный, и уткнулся лицом в седло трайка Клаудии. Моё сердце неистово билось в груди, в шее, даже по сторонам моего лица. Я не мог смотреть на эти непрестанно меняющиеся углы, пока ворота открывались. Я подумал, что потеряю сознание, если посмотрю на них. Или увижу что-то настолько ужасное, что я побегу назад по дороге, откуда пришёл, бросив свою собаку. Я закрыл глаза и рукой вцепился в её мех.

«Держись,» подумал я. «Держись, держись, держись.»

7

Наконец, грохот прекратился. Ещё раз раздался протестующий визг, и вновь наступила тишина. Наступила? Оно упала словно наковальня. Я открыл глаза и увидел, что Радар смотрит на меня. Я разжал руку и увидел, что выдрал изрядный клок меха. Но Радар не жаловалась. Может, потому что ей приходилось бороться со значительно более сильными болями, но я не думаю, что поэтому. Я думаю, он поняла, что я нуждался в ней.

«Хорошо,» сказал я. «Посмотрим, что тут у нас.»

Передо мной, за воротами, была вымощенный плитами двор. По обеим его сторонам стояли остатки огромных каменных бабочек, каждая на пьедестале, и высотой двадцать футов. Их крылья были отломаны и валялись на плитах двора. Они образовывали подобие коридора. Я предположил, что давным-давно, в лучшие времена, каждая из бабочек (если, конечно, это были бабочки) олицетворяла короля или королеву из рода Галлиенов.

Вновь раздался визг, я и понял, что ворота собираются сдвинуться обратно. Имя Лии могло открыть их снова. А могло и не открыть. У меня не было намерения проверить это. Я забрался в седло и поехал пока ворота начали с грохотом закрываться.

Резиновые шины тихо шелестели по плитам, которые когда-то были красочными, а теперь поблёкли. Всё становится серым, подумал я. Серым, или больного оттенка мутного зелёного. Бабочки, наверное, когда-то цветные, но теперь серые, как и всё вокруг, нависали над нами, когда мы ехали под ними. Их тела остались нетронутыми, но их лица, как и крылья, были сбиты. Это напомнило мне видео о боевиках ИГИЛ, разрушающих древние статуи, артефакты и храмы, которые они считали нечестивыми.

Мы приблизились к двойной арке в форме крыльев бабочки. Что-то было написано над ней, но надпись пострадала слишком сильно. Всё что осталось – буквы ЛИ. Моей первой догадкой был «ЛИЛИМАР», название города, но это могло быть и «ГАЛЛИЕН».

Перед тем как въехать в арку, я оглянулся проверить как дела у Радар. Мы должны были вести себя тихо, об этом, так или иначе, говорил каждый из встреченных нами людей, и я не думал, что возникнут проблемы с Радар. Она снова уснула. Что, с одной стороны, было хорошо, а с другой вызывало беспокойство. В арке было сыро и пахло древней ветхостью. По одну сторону был круглый бассейн, увитый плющом. Возможно, когда-то он был наполнен водой весёлого голубого цвета. Возможно, когда-то люди приходили посидеть на его каменных бортах, чтобы съесть свой обед, глядя на скользящих по воде эмписианскую версию уток или лебедей. Матери могли бы поддерживать детей, чтобы они гребли ногами. Теперь тут не было ни птиц, ни людей. А если бы и были, они бы избегали бассейна как отравленного, потому что он выглядел так: непрозрачная вязкая вода зелёного цвета, которая казалась почти твёрдой. Над ней поднимался настолько злосмрадный пар, что я подумал, что кладбище, заваленное разлагающимися телами, пахло бы подобным образом. Вокруг него изгибалась дорожка, достаточно широкая для трёхколёсника. На одной из плит по правую руку были инициалы мистера Боудича. Я повернул туда, затем остановился и оглянулся, уверенный, что что-то услышал. Может, шарканье шагов, а может, шёпот голоса. Клаудия сказала не обращать внимания на голоса. Сейчас я ничего не слышал, и ничто не шевелилось в тени арки, откуда я пришёл.

Я медленно поехал по правому изгибу вокруг воняющего бассейна. На дальней стороне была ещё одна арка в форме бабочки. Пока я приближался к ней, мне на шею упала капля дождя, потом ещё одна. Они начали усеивать бассейн, оставляя на мгновение кратеры на его поверхности. Пока я смотрел, что-то тёмное поднялось над поверхностью, на секунду или две. Затем исчезло. Я не успел рассмотреть, но я уверен, что видел блеск зубов.

Дождь усилился. Вскоре он должен был стать ливнем. Под укрытием второй арки, я слез с велосипеда, и укрыл спящую собаку одеялом. Пусть оно было пыльным и потраченным молью, я рад что взял его.

8

Я опережал расписание, так что я чувствовал (надеялся), что могу на некоторое время остаться в укрытии под этой аркой, в надежде, что дождь кончится. Мне не хотелось везти Радар под дождём, пусть и накрытой одеялом. Но сколько же продлится это «некоторое время»? Пятнадцать минут? Двадцать? Как я мог определить, когда они истекут? Я привык смотреть время на телефоне, и горько сожалел, что не взял с собой часы мистера Боудича. Пока я смотрел на дождь, поливающий то, что выглядело как заброшенная деловая улица, забитая домами с зелёными фасадами, меня посетила мысль, что я слишком привык к своему телефону, точка. Папа говорил о гаджетах так: «Если человек привыкнет ходить на костылях, он не сможет ходить без них».

Магазины были на дальней стороне пересохшего канала. Они выглядели как места, которые посещали обеспеченные люди, вроде античной версии Родео-драйв или Оак-стрит Дистрикт в Чикаго. С того места, где я находился, я смог увидеть инкрустированную золотом (определённо не цельнозолотую) табличку «ОБУВНОЙ МАГАЗИН ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА». Стёкла витрин были давно разбиты. Многие дожди смыли осколки в канавы. А посреди улицы, изогнутое как тело бесконечной змеи, находилось то, что, по всей видимости, было проволокой для троллеев.

На мостовой сразу после арки, служившей нам убежищем, было что-то выгравировано. Я встал на колени чтобы получше разглядеть. Большая часть была сколота, как и крылья и лица бабочек, но, пробежавшись пальцами от начала и до конца, я смог разобрать «ДО» и «ОВ». Буквы между ними могли быть любыми, но я подумал, что это может быть главной дорогой, которая за стенами называлась Дорога королевства, а внутри становилась Дорогой Галлиенов. Что бы это ни была за дорога, она вела прямо к высокому зданию и зелёным башням в центре города. Три шпиля были выше прочих, их стеклянные вершины исчезали в облаках. Я не знал, был ли это королевский дворец, как не знал, что стершие буквы означали «Дорога Галлиенов», но было очень похоже на то.

Я было подумал, что нам придётся поднажать и промокнуть, дождь стал затихать. Я проверил, что Радар накрыта - ничего не торчит из-под одеяла, кроме кончика носа и задних лап – затем сел в седло и поехал через высохший канал. Пока мы переезжали, я гадал, был ли это мост Рампа, о котором говорил Вуди.

9

Магазины были изысканными, но что-то с ними было не так. Они были не просто пустынными, или, очевидно, ограбленными в отдалённом прошлом, возможно, жителями Лилимара, покидающими город, когда пришла серая напасть. Было что-то другое, более тонкое… и более внушающее страх, потому что оно всё ещё оставалось там. Всё ещё происходило. Строения казались достаточно твёрдыми, неважно, разграбленными или нет, но они были как-то искажены, словно огромная сила сдавила их, заставив изменить форму, и они не смогли полностью расправиться обратно. Когда я смотрел на них прямо – «ОБУВНОЙ МАГАЗИН ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА», «КУЛИНАРНЫЕ ИЗЫСКИ», «ЛЮБОПЫТНЫЕ СОКРОВИЩА», «ПОРТНЫЕ ДОМА…» (остаток надписи был разбит, словно там было написано что-то нечестивое), «СПИЦЫИ И КОЛЁСА» - всё выглядело нормальным. Достаточно нормально, если могло быть что-то нормальное в иномирности Другого мира. Но когда я смотрел вдоль своего пути по широкой улице, что-то происходило со зданиями на границе моего поля зрения. Прямые углы превращались в дуги. Казалось, что лишённые стекол окна движутся, подобно глазам, желающим получше меня рассмотреть. Буквы превращались в руны. Я говорил себе, что что это просто моё разыгравшееся воображение, но я не мог быть в этом уверен. Я был уверен только в одном: мне не хотелось очутиться тут после темноты.

На одной из перпендикулярных улиц гигантская каменная гаргулия вывалилась на улицу и вверх ногами пялилась на меня, разинув безгубый рот, из которого торчала пара рептильных клыков и изогнутый язык. Я обогнул её по широкой дуге, с облегчением оставив позади ледяной взгляд сверху вниз. Когда я миновал её, раздался шум. Я оглянулся и увидел, что гаргулья окончательно упала. Быть может, одно из задних колёс каким-то образом нарушило тонкий баланс, державшийся годами. Может, нет.

Как бы то ни было, гаргулья снова пялилась на меня.

10

Дворец – если считать, что это был он – был всё ближе. Строения на другой стороне выглядели похожими на таунхаусы, без сомнения, роскошные, но теперь обратившиеся в руины. Балконы обрушились. Светильники вдоль изысканных каменных дорожек попадали или были сбиты. Сами дорожки поросли серо-коричневыми сорняками неприятного вида. Пространства между домами заросли крапивой. Попытка пройти там разодрала бы кожу на ленточки.

Дождь снова начал расходиться, когда мы доехали до даже ещё более изысканных домов, построенные из мрамора из стекла, с широкими ступенями (целыми) и изысканными портиками (по большей части разбитыми). Я велел Радар сидеть в ящике, потому что мы уже были близко, но я сказал это тихим голосом. Несмотря на ливень, во рту у меня пересохло. Я не думал о том, чтобы раскрыть рот дабы смочить его дождём, потому что не знал, что может содержаться в воде и как это может на меня подействовать. Это было ужасное место. Инфекция прошла через него, и я не хотел пить здешней влаги.

Пока я видел один хороший момент. Клаудия сказала, что я могу потеряться, но до сих пор путь шёл прямо. Если жёлтый дом Ханы и солнечный циферблат находился рядом с величественным скопление зданий под тремя шпилями, Дорога Галлиенов приведёт меня прямо туда. Теперь я мог разглядеть огромные окна этих зданий. Они были не витражами как в соборе, но сияющими тёмно-зелёными, напоминая опоры внешних ворот. И тот ужасный бассейн.

Разглядывая их, я чуть не пропустил инициалы мистера Боудича, нарисованных на середине каменного столба с кольцом на вершине, возможно для привязывания лошадей. Был целый ряд таких столбов, похожих на тупые зубы, стоящих перед гигантским зданием с примерно дюжиной дверей на вершине ведущих туда ступеней, но без единого окна. Столб с инициалами АБ был последнем в ряду перед более узкой улицей, уходившей влево. Перекладина буквы А была превращена в стрелку, указывающую на этот узкий путь, вдоль которого стояли безликие каменные здания высотой в восемь или десять этажей. Я представил себе, что когда-то они были заполнены эмписианскими бюрократами, работающими на благо королевства. Я почти видел, как они спешат внутрь и наружу, одетые в длинные чёрные сюртуки и рубашки с высокими воротниками словно персонажи книг Диккенса. Я не знал, находилась ли в одном из зданий Королевская Тюрьма Его Величества, но в каком-то смысле они все казались мне тюрьмами.

Я остановился, глядя на перекладину буквы А, превращённую в стрелку. Дворец был прямо по курсу, но стрелка указывала мимо него. Вопрос был вот в чём: продолжить ли мне идти прямо, или следовать стрелке? Корзина с Радар позади меня намокла, скоро пропитается водой и у Радар начнётся новый приступ кашля. Я почти решился игнорировать стрелку и поехать прямо вперёд, ведь в случае, если я заеду в тупик, я смогу повернуть обратно, но я вспомнил две вещи, сказанные мне Клаудией. Одна из них – что, если следовать за знаками мистера Боудича, всё будет хорошо (она на самом деле сказала «может быть хорошо», но зачем придираться). Другая – что, согласно её словам, мне предстоял охрененно чертовски длинный путь. Но если я продолжу двигаться прямо – это будет чертовски короткий путь.

В конце концов, я решил довериться Клаудии и мистеру Боудичу. Я повернул велосипед в направлении стрелки и нажал на педали.

Клаудия сказала, что улицы были лабиринтом. Она была права насчёт этого, и инициалы мистера Боудича – его знаки – завели меня в самые его глубины. Планировка Нью Йорка имела смысл; планировка Чикаго частично имела смысл; планировка Лилимара не имела никакого смысла. Я подумал, что Лондон мог примерно так выглядеть во времена Шерлока Холмса и Джека Потрошителя (насколько мне известно, Лондон и сейчас такой). Некоторые из улиц были широкими и вдоль них стояли лишённые листьев деревья, под которыми нельзя было укрыться от дождя. Некоторые были узкими, одна настолько субтильной, что я едва мог протиснуться на своём трёхколёснике. На этой улице у нас произошла небольшая передышка от дождя, потому что двухэтажные здания нависала над улицей, почти смыкаясь. Иногда попадалась проволока для троллеев, часть которой свисала обесточенными гирляндами, но большая часть лежала на мостовой.

В одном из окон я увидел безголовый портняжный манекен с шутовским колпаком и бубенчиками на шее, с воткнутым в грудь ножом. Если это была чья-то шутка, она не показалась мне смешной. Через час я уже понятия не имел сколько раз я повернул направо или налево. В какой-то момент я пересекал протекающий подземный проход, где звук колёс трайка, хлюпающих в стоячей воде, возвращался в виде эха, похожего на приглушённый смех: ха… хаа… хааа.

Некоторые из знаков, видимых сквозь непогоду, так побледнели, что их было трудно разглядеть. Если бы я сбился с обозначенного ими пути, мне бы пришлось возвращаться назад или же попытаться определить направление по трём шпилям того, что я полагал дворцом, и я не знал, получится ли это у меня. Теснящиеся вокруг меня здания, скрывали шпили от меня на долгие промежутки времени. Было легко представить, как я продираюсь сквозь клубок улиц до двух ударов колокола… и затем до вечерних трёх… и потом волноваться о ночных солдатах. Под этим дождём, слыша постоянный кашель позади меня, я подумал, что с наступлением ночи Радар умрёт.

Дважды я огибал зияющие дыры, ведущие во тьму. Из них доносились сквозняки зловонного воздуха и то, что звучало как шепчущие голоса, о которых меня предупреждала Клаудия. Вонь из второй дыры была сильнее, шёпот громче. Я не хотел представлять себе горожан, в ужасе нашедших себе убежище в огромных подземных бункерах и умирающих там, но это было не просто. И невозможно было поверить, что эти шепчущие голоса принадлежат кому-то кроме их призраков.

Я не хотел находиться здесь. Я хотел вернуться домой в свой здравый мир, где единственные бесплотных голоса раздавались из моих ЭйрПодс.

Я подъехал к углу, где на ламповом столбе могли быть инициалы мистера Боудича, а может просто засохшая кровь. Я слез с трёхколёсника чтобы посмотреть поближе. Да, это был его знак, но почти исчезнувший. Я не осмелился стряхнуть воду из страха совсем его смыть, так что я наклонялся до тех пор, пока мой нос почти коснулся знака. Перекладина буквы А указывала вправо, я был в этом уверен (почти уверен). Когда я вернулся к трайку, Радар высунула голову из-под одеяла и заскулила. Один из её глаз слипся от слизи. Другой тоже был в слизи, но смотрел куда-то между нас. Я посмотрел в том направлении и увидел след – на этот раз точно. И поймал взглядом движение, которое могло быть краем одежды – может, плаща – обладатель которого шагнул за угол несколькими улицами позади нас.

«Кто там?» позвал я, затем зажал рот руками. «Тихо, веди себя тихо,» говорили мне все, кого я встречал. Намного тише, почти громким шёпотом я добавил: «Покажись. Если ты друг, то я буду другом.»

Никто не показался. На самом деле, я этого и не ждал. Я опустил руку на рукоять револьвера мистера Боудича.

«Если ты враг, у меня есть пушка, и, если придётся, я её применю.» Чисты блеф. Меня тоже предупредили, и крепко. «Ты меня слышишь? Для твоего же блага, незнакомец, надеюсь, ты слышишь.»

Я говорил не так как обычно, и уже не в первый раз. Я говорил скорее как персонаж книги или фильма. Я почти ожидал, что вот-вот произнесу: «Моё имя Иниго Монтойя. Ты убил моего отца. Готовься к смерти.»

Радар снова закашлялась и начала дрожать. Я вернулся на трайк и поехал в направлении, куда указывала последняя стрелка. Она привела меня на имеющую форму зигзага улицу, вымощенную булыжником и по какой-то причине уставленную по бокам бочками, многие из которых были опрокинуты.

11

Я продолжил следовать инициалам, некоторые из них были видны так же ясно, как в тот день, когда мистер Боудич написал их красной краской, другие же превратились в своих бледных призраков. Налево и направо, направо и налево. Я не видел ни тел, ни скелетов давно ушедших, но я всюду чувствовал запах гнили, и иногда возникало чувство, что здания незаметно меняют свою форму.

Местами я проезжал через лужи. Иные улицы были полностью затоплены, и большие колёса велосипеда проезжали сквозь глубиной почти до оси. Дождь превратился в морось, затем прекратился. Я понятия не имел, насколько я далеко от жёлтого дома Ханы; без телефона с часами и без солнца в небесах моё чувство времени пошло по бороде. Я по-прежнему ожидал двух дневных ударов колокола. Я уже думал, что заблудился. Я заблудился, у меня нет GPS, и мне ни за что не добраться в срок. Мне повезёт, если я покину это безумное место до темноты.

Когда я пересёк маленькую площадь со статуей посреди – это была женщина с отрубленной головой – я понял, что снова вижу три шпиля. Только теперь я вижу их сбоку. Мне пришла в голову мысль – абсурдная, но правдивая – и озвученная голосом тренера Харкнесса, который учил нас и баскетболу, и бейсболу. Тренер Харкнесс расхаживал взад и вперёд по боковой линии, с красным лицом и большими пятнами пота, выступающими под мышками белой рубашки, которую он вечно носил по вечерам, следовал потоку своей команды и орал «Черный ход, чёрный ход, черт возьми!»

Чёрный ход.

Вот куда меня вела тропа, по которой меня направлял инициалами мистер Боудич. Не в главный ход того ненормального строения, где, без сомнений, завершалась Дорога Галлиенов, но позади его. Я пересёк площадь по левой стороне, ожидая обнаружить инициалы мистера Боудича, ведущие с неё вдаль, и я нашёл их, нарисованные на одной из сторон разбитого стеклянного здание, которое когда-то могло быть оранжереей. Теперь дворец остался справа и да – знаки вели меня дальше и дальше вокруг него. Я начал различать высокий выступ каменной кладки за главными зданиями.

Я поехал быстрее. Следующий знак отправил меня вправо, по тому, что в лучшие дни было широким бульваром. В те времена он был изысканным-хренысканным, но теперь плиты потрескались и местами рассыпались в щебень. Середина дороги заросла. Следи сорняков встречались огромные цветы с жёлтыми лепестками и тёмно-зелёными сердцевинами. Я притормозил, чтобы рассмотреть один из цветов, нависающий над улицей на длинном стебле, но, когда я потянулся к нему, лепестки с треском сомкнулись в дюйме от моих пальцев. Потекла блестящая белая жидкость. Я почувствовал жар и поскорее отдёрнул руки.

Дальше, может быть через четверть мили, я увидел три надвигающихся шпиля, один по ту же сторону бульвара, где я ехал, и один показался справа от меня. Они были такого же жёлтого цвета, как и голодные цветы. Прямо передо мной бульвар завершился очередной площадью с засохшим фонтаном посередине. Она была огромной и поросшей зеленью, со случайно разбросанными в чаше обсидиановыми осколками. Клаудия то и дело твердила «ЗАПИШИ ЭТО, ПРИНЦ ШАРЛИ», и я проверил свои записи чтобы убедиться. Сухой фонтан, поставил галочку. Огромный жёлтый дом посреди дороги, поставил две галочки. Я убрал лист бумаги в боковой карман рюкзака, чтобы не дать ему промокнуть. Сейчас я не особенно раздумывал об этом, но позднее я порадовался, что не убрал его в свой карман. Или в телефон.

Я медленно въехал на площадь, затем с бОльшей скоростью подъехал к фонтану. Его пьедестал был примерно восемь футов в высоту, и толщиной с древесный ствол. Хорошее укрытие. Я слез и огляделся вокруг пьедестала. Передо мной, не более чем в пяти ярдах от фонтана, был дом Ханы… или дома. Они были соединены проходом, окрашенным в жёлтый цвет, расположенным перед центральным ходом с площади, словно эстакады, которые вы можете встретить в Миннеаполисе. Такая вот обитель. И Хана была снаружи.