Шкурка⁠⁠

Я стряхнула с руки пену, обтерла пальцы о фартук. Затем ткнула кнопку на передней панели крохотного старого телевизора, приютившегося в нише кухонного шкафчика на уровне моих глаз. Сначала посреди серого экрана загорелась яркая точка, развернувшаяся через секунду в черно-белую картинку. Второй канал. Больше этот старичок ничего не ловил усами своей хромированной антенны.

Вести. Ведущая в строгом темном костюме зачитывала стальным голосом последние новости страны и мира.

Я повернула ручку крана, сполоснула под струей горячей воды последние стаканы и убрала на решетку сушилки. Вытерла руки подолом фартука, вытащила из ящика нож. На столе меня ждала еще обледеневшая куриная тушка, отлеживающаяся в глубокой миске с самого утра. Я переложила птицу на пластиковую досточку. На ощупь она была очень холодной и влажной. Я почувствовала, как пупырчатая бледно-розовая шкура проскользила по подмороженным мышцам.

– ... заявил, что в случае отказа список санкций против России будет расширен...

Куда уж ширить то, что уже необъятно?

Я оглядела тушку, решая, где сделать первый надрез.

– ... США заставят Россию платить за ее агрессивные действия, заявил президент Соединенных Штатов...

Прозвучало это несколько тревожно, но размыто. Я краем ухе следила за повествованием.

Лезвие ножа прошлось по тонкой коже у бедра. Шкура разошлась, оголяя бескровное склизкое мясо и багровый сустав.

– ... продолжает расти количество жертв пандемии вируса...

Я нервно сглотнула. В горле от чего-то вдруг запершило. Я сухо кашлянула.

Еще пара движений и нога была отделена от птицы. Талая вода вперемешку с остатками крови залила разделочную доску. Разрез – и второе бедро оказалось на потертой клеенке стола.

– ... ранее глава Стратегического командования США Чарльз Ричард объявил о возможности ядерной войны с РФ или Китаем...

В сердце вонзился раскалённый гвоздь тревоги. Кольнуло резко, разбежалось волной по всему телу, оставляя руки ватными и слабыми.

Нож соскользнул с мерзлой грудки и чиркнул острым лезвием по пальцу. Я зашипела и на автомате сунула его в рот. Вкус сырого мяса и соленой крови. И что-то  мягкое и скользкое на языке.

Опомнившись, я отдернула руку от лица и сплюнула. Вместе с брызгами алой слюны на стол шмякнулся длинный клочок куриной шкуры с пеньками перьев. От него к моим губам протянулась длинная мутноватая нить слизи.

К горлу подкатил ком. Я кинулась к раковине и начала полоскать рот, пытаясь подавить тошноту. Опершись руками о край мойки, я опустила голову и глубоко задышала.

Понемногу отпустило.

Оглянувшись через плечо, я посмотрела на стол. Шкура все так же лежала рядом с неразделанной курицей, поблескивая в лужице слюны.

– ... вчера скончался народный артист, любимец публики...

– Да заткнись ты! – я выдернула старенькую вилку из розетки удлинителя. Провод упал в чашу раковины. Картинка на экране тут же схлопнулась, диктор замолчал на полуслове.

Я оторвала от рулона бумажное полотенце, схватила им со стола проклятый лоскут кожи и выкинула в мусорное ведро. Взглянула на часы. Нужно было поторопиться с ужином. Скоро муж вернется с работы, а у меня ещё ничего не готово. Я суетливо огляделась, не зная за что хвататься. Доразделывать птицу или чистить овощи? Взялась за картофель, сполоснула от жирной земли клубень. Положила его на край раковины, метнулась снова к мясу. Нет, сначала замариную курицу. Опаздываю...

Минуло полтора часа, но супруг так и не объявился. Я в восемнадцатый раз набрала его контакт. Гудки. Долгие и заунывные.

– Абонент временно недоступен. Пожалуйста, оставьте...

Я ткнула на красную кнопку, сбросила вызов и посмотрела в окно.

Стемнело.

На улице мело. Мимо стеклопакета проносились крупные мохнатые хлопья снега. Я вновь нажала на белую надпись "Муж". Гудки...

В животе похолодело. Кишки скрутило от неприятного предчувствия. Ну, где же ты?

Щелчок в трубке.

– Абонент временно...

Я вновь скинула.

Может быть, на работе задержался? ЧП какое, замотался, забыл предупредить?

В духовке шкворчал картофель по-французски. На столе стояла бутылка красного вина и пара фужеров.

Я вздохнула и двинулась в ванную, снимая попутно фартук. Открыла горячую воду, переключила поток с крана на душ. От прохладной голубой плитки поднялись клубы пара, заполняя тесное помещение. Надев пластиковую резинку-пружинку на запястье, я стала поднимать волосы в высокий хвост. Украдкой поглядывала на темный экран смартфона, надеясь, что он вот-вот загорится от входящего звонка.

А вдруг он попал в аварию?..

Внезапная мысль резко кольнула, эхом отразилась от черепной коробки.

В аварию, в аварию, разбился...

Перед внутренним взором предстала картина искореженного автомобиля, лежащего в кювете. И муж, окровавленный и холодный, как тушка курицы на разделочной доске.

Пальцы нащупали нечто влажное и скользкое промеж волос. Я ухватила это и потянула. Оно как будто уцепилось и не желало отлипать от меня. С трудом выпутав это, я обнаружила обреза шкуры, ту самую, с обрубками перьевых стержней, обмотанную неаккуратно вырванными волосинками, прилипшими к скользкому лоскуту.

Я откинула от себя эту дрянь. Шкурка шлепнулась о кафель и упала на пол серым бесформенным комком.

Торопливо приняв душ, я взяла телефон и, стараясь не смотреть на кожицу, вышла из ванной, захлопнув поплотнее дверь.

Муж по-прежнему не брал трубку. Минула полночь. Я, сгорая от смущения, обзвонила общих друзей и даже набрала одному коллеге, чей номер на всякий случай записала однажды.

Нет, знакомые не знали, где он. Сегодня они его не видели, о встрече не договаривались.

Сослуживиц сонным голосом сообщил, что мой супруг уехал сегодня в срок, как обычно. По поводу планов ничего не сообщал.

Тревога нарастала. Если раньше она только мерзко щекотала и покалывала кончики пальцев, то сейчас накатывала прибойными волнами, заставляя обливаться потом и сухо протяжно кашлять. Я сидела на кровати в полной темноте, накрывшись с головой одеялом и непрерывно повторяла звонки. Каждый раз хриплые холодные гудки, щелчок автоответчика и далекий безразличный голос: «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала». Затем тонкий писк, ввинчивающийся в висок и гробовая тишина.

После сорока звонков я почувствовала ярость. Куда он закинул телефон? Почему не предупредил, что задержится? Вот так всегда! Как за окном темно – так он трубку не берет. Я тут сижу, схожу с ума, а он!.. Господи, миленький, ну возьми же чертов телефон! Ну заметь меня! Я же жду тебя! Мне так страшно!..

Глаза заволокли слёзы. Я хрипло через силу вдохнула и снова нажала на вызов контакта. Гудок. Гудок. Гудок.

– Абонент находится вне зоны действия сети...

Я швырнула телефон на подушку, шмыгнула носом. Затем вновь схватила смартфон. Вызов. На этот раз даже гудков не было.

– Абонент находится вне зоны действия сети...

Трубка выпала из дрожащих пальцев.

Часы в зале пробили дважды.

Я перегнулась через спинку кровати, ощущая, как болезненно сокращается желудок. Почувствовала нечего скользкое в пищеводе, что изнутри вывалилось мне в рот. Я попытала закашлять, но масса перекрыла мне воздух. Попробовала вдохнуть, но ничего не вышло. Пальцами я залезла в рот, схватила то, что торчало из горла и рванула наружу.

Оно все тянулось и тянулось. Я лихорадочно перебирала руками, пытаясь извлечь это из себя. С чавканьем это шлёпнулось одним концом на пол, продолжая рывками выходить из меня. Мир вокруг сжался, звон в ушах заревел оглушительным горном.

Я умираю! Я же прямо сейчас умираю!..

Наконец эта мразь выскользнула из моего рта окончательно, упала в кучу с влажным звуком.

Я повисла на изголовье кровати, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Нащупав телефон, я чиркнула по экрану, зажигая подсветку, и направила его перед собой. На полу бесформенной грудой лежала мокрая куриная кожа. От неё тонкой змейкой в свете холодного светодиода поднимался пар.

Я спряталась под одеяло и тихо заплакала.

Послышался щелчок дверного замка. В прихожей раздались знакомые осторожные шаги.

– Кирилл?.. – слабым голосом позвала я.

– А я думал ты спишь, старался не шуметь, – муж заглянул в спальню сквозь приоткрытую дверь.

– Ты где был?

– Да мне в дороге мама позвонила. У бати машина сломалась и он на даче застрял. Нужно было забрать его.

– А чего трубку не брал? – я ощутила поднимающую голову злость.

– У меня телефон на беззвучном был. Из офиса вышел и забыл звук включить. Извини, наверное разбудил тебя...

***

В кармане зажужжал телефон. Я отвлеклась от автобусного окна, достала трубку. Сестра. Интересно, что ей надо?

– Алло, – тихо сказала я, стараясь не привлекать внимание остальных пассажиров.

– Привет. Что там с деньгами?

– Я же тебе перевела за этот месяц ещё в понедельник.

– Я рассчитывала на всю сумму.

– Мы ж договаривались, что я тебе по частям долг верну.

– Я передумала.

У меня во рту моментально пересохло.

– А где я тебе сейчас столько разом возьму? Нарисую?

– А чего ты тянула так долго? Ещё когда взяла-то? В октябре?

– Ты же согласилась на то, чтобы я начала с января, после Нового года возвращать по частям.

– Я, если кому-то денег должна, ни спать ни есть не могу, пока не верну. А тебе нормально. Ходишь, улыбаешься. Совести у тебя нет.

Сердце глухо ударилось о рёбра. Я почувствовала, как под носом выступил бисер пота, а телефон у уха мелко задрожал.

– Но это не честно...

– Ты мне спасибо скажи, что я вообще тебе эти деньги дала. Хотела как лучше. А ты как всегда. В общем, жду оставшуюся сумму.

Три коротких гудка и тишина.

Я стянула с головы шапку и нервно почесала висок. Пальцы наткнулись на мокрый холод. Я вытянула из-за уха лоскут липкой куриной шкуры...

Вылетев из автобуса на ближайшей остановке, я зацепилась ногой о бордюр и больно упала на ватные колени.

За что мне все это? Вирусы, смерти, долги, угрозы, тревоги, война...

Война... Война... ойна... на...

Все умрут... Все умрут... умрут... мрут...

Смерть... Смерть... мерть... ерть...

Хватит!

Я тряхнула головой и поднялась с тротуара. Глубоко вдохнула, собрала последние силы.

Устроившись на ледяной остановочной лавки, я быстро вбила запрос в браузер и набрала первый попавшийся номер.

– Добрый день. Подскажите, я бы хотела записаться на приём... Да...

***

– Как настроение сегодня? – Виктор Андреевич опустился в кресло напротив меня.

Я, на секунду задумавшись, неуверенно ответила:

– Сегодня вроде и ничего.

– Препараты пьёте?

– Да, исправно по рецепту.

– Хорошо. Есть что-то такое, что вам хотелось бы обсудить?

– Д-да, я думаю. Вчера у меня чуть не случился приступ, но я вовремя сумела его поймать. У меня начало получаться, кажется.

– Замечательно, – мужчина в аккуратном костюме ласково улыбнулся и чуть прищурился, оглядывая меня. – Разрешите? – он приблизился и осторожно что-то снял с моего плеча, – Шкурка какая-то, – тоном «не важно» произнёс он и отправил ошмёток в мусорную корзину у стола, – Я рад, что вы делаете уверенные шаги в своей борьбе. Я обещаю, что мы с вами избавимся от атак полностью. Я помогу...

.