Рыцарь пентаклей, продолжение⁠⁠

Привет! Не так давно моя фентезийная история привлекла внимание пикабушников. Народ затребовал продолжения - и вот оно. Публикую четвёртую главу.

Начало можно прочитать на пикабу: http://pikabu.ru/story/ryitsar_pentakley_4831011 либо у меня в блоге (там лежит дополненная и исправленная версия): https://siloch.wordpress.com/2017/03/15/%D1%80%D1%8B%D1%86%D...
Приятного чтения!

4.

Таверна затихла уже под утро – когда самые стойкие караванщики уронили головы на необструганные столы, пропитанные пивом и отключились.

Орди повезло – все его попутчики уместились в одном большом зале и юноша смог, не вызывая подозрений, снять небольшую комнатку на самом чердаке. Она была тесной и продувалась всеми ветрами: зимой тут невозможно было бы даже находиться, но сейчас, когда сладкий летний ветер задувал в многочисленные дыры и щели в крыше, спалось тут просто упоительно. Мешали, пожалуй, только комары, но с этим юноша справился: поворочавшись на жёстком матрасе, набитом соломой, завернулся в шерстяное одеяло, оставив снаружи один лишь нос.

Вскоре зуд от соломенной трухи и колючего одеяла успокоился и Орди заснул, слушая стук сдвигаемых деревянных кружек и взрывы хохота.

Под утро стало холоднее и молодой человек, перевернувшись на другой бок, увидел, что Тиссур завис перед мутным осколком зеркала и медленно вертел головой, внимательно рассматривая отражение. Его качало от малейшего дуновения ветра, лишь каким-то чудом он всё ещё не упал обратно.

- Ужасное зрелище, - пробубнил череп и, тут же, не удержавшись, скатился вниз, на свою кровать.

Орди стало любопытно:

- Почему ужасное?

- А сам-то как думаешь?.. – сварливо проворчал Тиссур. – Грязный, помятый, небритый. Выгляжу, как бродяга. Самому противно.

Юноша молчал.

- И самое ужасное, что я не смогу вызвать Вильфранда на честный бой, потому что даже ходить не могу! А если и вызову, то погибну! Как же быть мне? О, Боги, за что вы мне послали все эти испытания?..

Орди представил, как боги, вечно пирующие в Зале Всех Богов, на секунду отвлеклись и спрашивают друг у друга, кто такой Тиссур и за что они его наказывают.

- Спи, - посоветовал юноша первое, что пришло ему на ум. – Пока доберёмся, ты снова научишься ходить. И всыплешь этому Вильфранду за все пятьсот лет заточения, - ужасно не хотелось спорить с безумной костяшкой и доказывать, что всё не так, как ему кажется. Хотелось положить голову на подушку, вдохнуть аромат старой соломы и покрепче заснуть.

- О, да, - кровожадно хохотнул череп. – Именно так. Знаешь, я тут подумал…

- М? – нехотя отозвался Орди, который уже пригрелся и начал засыпать.

- Я ведь провёл в тюрьме очень много времени…

Орди открыл один глаз.

- Наверняка, в мире многое изменилось.

Орди открыл второй:

- Например?..

- Тебе не кажется, что я одет не по моде?

Молодой человек не удержался и громко фыркнул.

- Что? Что такое? Почему ты так отреагировал? – заволновался Тиссур.

- Ничего, ваше величество. Можешь мне поверить, твой наряд будет актуален ещё пятьсот лет.

Дорога до столицы затянулась на несколько дней. Чем ближе к Брунегену, тем шире становился тракт, тем больше на нём встречалось телег, карет и всадников. Вообще, всего становилось больше – людей, деревень, засеянных полей, трактиров и почтовых станций, к которым то и дело подлетали на взмыленных конях гонцы и мчались дальше, заменив скакуна. В воздухе витало огромное количество пыли, а под хвосты лошадям пришлось повязать специальные мешочки – королевская дорожная служба ревностно следила, чтобы на тракте не появлялось ничего лишнего.

Вереница телег разрасталась, после каждого постоялого двора и поворота пополняясь новыми – и со временем потеряла начало и конец. Точно так же тракт разрастался и вширь. Теперь тут могли разъехаться шесть экипажей и ещё оставалось место на обочинах – для особых посланников короля, сновавших туда-сюда на быстрых тонконогих лошадях.

Орди никогда не бывал раньше в большом городе, а потому испытывал огромное воодушевление. В своё время он слышал множество страшных баек об этом месте: деревенские называли столицу в лучшем случае помойкой и вертепом, а это означало лишь одно – по-настоящему безграничные возможности. Наконец-то он сможет сорвать большой куш и проверить собственный ум. Настолько ли он хитёр, как думал о себе сам? Пришло время проверить. Разумеется, придётся выдумать что-нибудь поинтереснее обнищавшего принца, но это лишь подстёгивало интерес.

Возницы держались обособленно, старик долго, витиевато и, то и дело сбиваясь на воспоминания о молодости, рассказывал правила поведения в городе.

- А если за вами женщина, одетая по-срамному, вдруг начнёт увиваться, даже не слушайте! Ни слушайте, ни смотрите, а сразу же домой!.. А то знаю я их, околдуют, сделают свои дела и начнут деньги требовать!

Один возничий толкнул локтем сивоусого дядьку и спросил, хитро сощурившись.

- А что, дед, с тебя того… Много денег-то стрясли?

Старик мечтательно закатил глаза.

- Да уж прилично.

В день, когда караван должен был достигнуть города, юноша пребывал в радостном возбуждении. Он сидел на головной телеге и с восторгом глядел вперёд, ожидая, что вот за этим холмом… или вот за этим… Ну вот за этим-то точно должен показаться город. Он готовил себя к самому необычайному зрелищу в жизни – и не прогадал.

Издалека Брунеген напоминал рассыпанный мешок конского навоза, на вершину которого кто-то бросил громадный валун. Мешок был поистине огромен, поскольку его содержимое покрыло огромное пространство и конца-края было не видно: конец-край терялся за горизонтом и словно говорил наблюдателю: «Да-да, там тоже ещё очень много города». Но Брунеген не был бы Брунегеном, если бы просто распластался по земле – о, нет, он ещё и тянулся к небесам многочисленными дымами (в районе крепости магов имевшими очень интересные цвета), башнями и шпилями, некоторые из которых ярко блестели, а некоторые уже подрастеряли былой лоск.

На первый взгляд казалось, что рассыпанные в полном беспорядке дома неопределённо-грязного цвета, а также разных размеров и этажности, образовывали улицы, но те пересекались под такими немыслимыми углами, что заблудиться тут было не просто, а очень просто. Даже не очень просто, а чрезвычайно просто. Фактически, можно было отвлечься всего на мгновение – и ты уже рисковал никогда не выбраться. Отчасти благодаря такой особенности города, рынок недвижимости тут процветал – зачастую проще было купить новый дом, чем искать старый.

Однако, была в этом беспорядке одна закономерность – город стремился вверх, к серой скале, которую уже давно не было видно из-за надстроек, бойниц, строительных лесов, стен и прочих конструкций более или менее понятного назначения, образующих замок. Даже нет – Замок.

Он выглядел, как чудовище из морских глубин – беспорядочно усеянное шипами, зубами, жвалами и клешнями.

- Ну как? – спросил старик, толкая Орди локтем в бок. Он глядел на юношу с такой гордостью, словно сам всё это построил.

Впервые в жизни Орди замешкался с ответом. Город был огромен, грязен, опасен и снова грязен, потому что грязь заслуживала куда больше одного упоминания. На здешних улицах можно было потерять себя и найти множество способов лишиться всего, либо вообще умереть, но там же обитали и наслаждения, о которых беглец из приюта и бывший циркач даже не слышал. Здешние люди по слухам были злы, высокомерны и вечно куда-то торопились, но у них в карманах было золото, которое так и просилось в руки Орди. На улицах пахло отвратительно, а от реки воняло ещё хуже и нельзя было пройтись по улицам, не встретив представителя хотя бы одной из древнейших профессий – вора, убийцу, проститутку или мошенника.

- Он великолепен, - наконец-то сказал Орди и почувствовал, как его толкают с другой стороны. Рубашка, лежащая в соломе, активно пихалась и юноша понял, чего от него хотят. Как будто невзначай он взял свёрток и расправил ткань, давая Тиссуру посмотреть на свою бывшую столицу.

Звук, который издал череп, был похож на икоту, прерванную кашлем и Орди самому пришлось громко-громко откашляться, чтобы не привлекать слишком много внимания. «Интересно, он хотя бы теперь поймёт, что мир поменялся?», - подумал юноша, сам, впрочем, не веря в это.

У города, вопреки ожиданиям, не оказалось стен и ворот, но это на удивление выглядело не как халатность, а как признак силы. Брунеген не нуждался в дешёвых представлениях, вроде стражников, перед которыми было нужно унижаться и платить мзду. Так же он не пытался поразить неприступными укреплениями, высокими башнями и воротами с золотыми щитами. Этот город не пытался тебя напугать, не пытался показать, что ты тут никто и звать тебя никак – он просто тебя не замечал и это, тьма побери, внушало.

Караван углубился в лабиринт улиц. Одни были широки и вымощены камнем, другие утопали в грязи и извивались, словно это были и не улицы даже, а глубокие трещины в теле города.

Вскоре экспедиция достигла постоялого двора, выглядевшего по местным меркам не совсем криминально, и Орди решил, что пора прощаться. Караванщики, которым фальшивый принц за время путешествия стал как родной, очень переживали и чрезмерное количество раз повторили, что едут обратно ровно через три дня и приглашают присоединиться. С ними было проще согласиться, что Орди и сделал.

Но на самом деле единственное, чего он хотел – это опробовать себя в деле. У него просто руки чесались от желания сделать что-нибудь эдакое.

Покинув постоялый двор, он, как и любой рискнувший высунуться наружу провинциал, собрал за собой настоящий эскорт из пяти мрачных рож, которые делали вид, что просто гуляют и рассматривают несуществующие витрины давно заколоченных магазинов. Оторваться от них не составило труда и вскоре юноша, почти честно купив холщовую сумку для Тиссура, наведался в конюшню, выглядевшую настолько непривлекательно, насколько вообще возможно.

Тамошний торговец с самым крепким в мире рукопожатием и самой широкой улыбкой пытался за тщательно подобранными словами скрыть, что эти клячи не дойдут своим ходом даже до мясника – и Орди не собирался показывать свою осведомлённость. Наоборот, он мялся, мямлил, долго выбирал, потом менял выбор и в конце концов переплатил за старого гнедого жеребца вдвое больше, чем тот стоил.

Хозяин конюшни радовался столь удачной покупке, но лишь до того, как обнаружил, что у него пропала вся касса, пара крупных векселей и подкова, которую Орди забрал на счастье.

Но пока хозяин пребывал в счастливом неведении, молодой мошенник, окрылённый успехом, успел сделать многое. Например, посетить сапожную мастерскую, душный магазинчик «Косметика для дам и господ», и кузницу, после чего провёл над конём некоторые манипуляции, которым научился во время жизни в цирке и теперь с несчастным видом стоял на рынке. Роскошный скакун рядом с ним не был даже отдалённо похож на доходягу, купленного полчаса назад, и вскоре ушёл за сумму, вчетверо превышавшую ту, что была за него заплачена.

Всё это время Тиссур неподвижно лежал в сумке, но после продажи коня несколько раз нетерпеливо ткнулся в бедро.

- Что такое? – спросил Орди вполголоса.

- Замок. Отведи меня к замку. И прекрати заниматься всем этим! Ты же обманываешь моих подданных! Моих!

- В чём же я обманул их? – искренне удивился юноша.

- Я видел, что ты забрал деньги. И то, что ты делал с конём - это мошенничество!

- Ну, во-первых, тот продавец сам меня обманул, так что я просто компенсировал убытки. А то, что я делал с конём, называется «предпродажная подготовка», - усмехнулся Орди. – Впрочем, ты прав. Пойдём к замку, мне не терпится получить награду.

- Хоть бы дырку проделал, - ворчал Тиссур, болтаясь в сумке.

«Ага, чтобы ты светил своим глазом на всю улицу», - думал Орди, проталкиваясь через плотные потоки людей.

Первое время юношу посещало странное ощущение, будто с городом что-то не так, и со временем он понял – дело в лицах. Не только люди, но даже собаки, лошади и голуби выглядели так, словно ты своим существованием отравляешь им жизнь. Кроме того, количество карманников на тысячу человек населения приближалось к той самой тысяче. Орди не выглядел богатым, но, тем не менее, несколько раз пресекал попытки добраться до кошелька. Досталось и Тиссуру – во время давки в районе рыбного магазина юноша услышал донесшееся из сумки клацанье зубов, после чего прижатый к Орди молодой человек с лицом хорька побледнел и тихонько охнул.

Идти быстро надоело, толкотня наскучила и юноша запрыгнул к первому попавшемуся извозчику, который, казалось, весь состоял из невероятно широкой спины.

Как и ожидал Орди, грязь закончилась, когда улицы начали подниматься вверх. Начались районы дорогих магазинов, салонов и усадеб, скрытых за заборами. Последние были похожи, скорей, на крепостные стены – высокие, с зубцами, бойницами и башенками, ощетинившиеся пиками, битым стеклом и ещё бог знает чем. Не хватало только рвов и котлов с кипящим маслом.

А, нет, хватало – Орди заметил, что один из особняков – серого камня, мрачный, собранный, казалось, из цельных необработанных валунов, был окружён самым настоящим рвом. Значит, и котёл с кипящим маслом вполне мог дожидаться своего часа.

- А почему такие стены? – поинтересовался Орди у кучера.

Тот пошевелил верхней частью спины – той самой, которая резко переходила в шапку, - и ответил:

- Так от грабителей. Да и войны приключались часто. А в замке на всех места не напасёшься, вот и строють благородные господа кто во что горазд. Отсидеться, стало быть…

Чем ближе к замку, тем больше он довлел над окружающим миром. До этого дня Орди был уверен, что полностью представляет себе смысл слова «довлеть», но жестоко ошибался. Серая громадина скалы, шишковатая из-за многочисленных оборонительных наростов, не угрожала обрушиться, она именно обрушивалась – но психологически. Подавляла своими размерами, величием, смертоносностью и специфическим шармом неприступных крепостей, которые всем своим видом говорили: «Даже не думай».

- Только не делай глупостей, ладно? – попросил Орди черепушку.

- Конечно, - заверил его Тиссур. – Я же не самоубийца. Ну и переделал же он тут всё…

- А каким был замок раньше? – у юноши неожиданно проснулся интерес. Он почему-то совершенно не мог представить на месте этого мегаполиса обычный лес. Казалось, что боги уже сотворили это место таким.

- Ну… - задумался череп. – Сейчас уже и не понять. Знаешь, как у дерева с возрастом появляются новые кольца, так и тут – всё, что было при мне, либо разрушено, либо скрыто за свежими слоями, - сказал он и добавил с очень трогательной горечью в голосе: - Обидно. Раньше тут было красиво. Зелень до горизонта, на острове только начинают строительство…

Орди посмотрел в указанную сторону, где за слоем серого вязкого вещества, заменявшего в городе воздух, виднелась колоссальная беломраморная шайба Храма Всех Богов. Она, как ёж, была утыкана многочисленными белоснежными башнями, башенками и золочёными шпилями, некоторые из которых достигали головокружительной высоты и терялись в облаках.

На самом острове не осталось ни клочка зелени – там, где не было белого мрамора, располагался серый камень, бурое потемневшее от времени дерево и тёмно-красная черепица. К порту монастыря по реке поднималась вереница кораблей – и пузатые грузовики на фоне храма выглядели, как скопище чёрных точек.

Дорога постепенно превращалась в серпантин и вскоре упёрлась в небольшую площадку с ажурными стальными воротами и беспощадно выбеленным деревянным домиком за ними. Рядом на скамейке сидела троица крепких мужчин в гражданском платье. Они дулись в карты, но, завидев кучера, нехотя поднялись и принялись исполнять служебные обязанности – притворяться Другими Туристами. Учитывая, что кроме них на площадке перед воротами никого не было, а из-за забора угрюмо глядели закованные в железо стражники – слишком большие для людей, но слишком маленькие для троллей, - картина получалась так себе. Орди шикнул Тиссуру, чтоб молчал, вылез, побродил по пустой площадке под пристальными взглядами Других Туристов, смущённо поулыбался стражникам и решил, что пора и честь знать.

Обратно кучер ехал намного быстрее и это чертовски грело душу. Тиссур, даже получивший разрешение говорить, молчал. Было страшно даже представить, каких размеров кошки скребут у него на душе.

По правде сказать, Орди боялся, что его подопечный начнёт вести себя неадекватно - например, вырываться из рук и кричать что-то, вроде: «Я ваш король!», но всё прошло спокойно. И это как раз пугало больше всего. «Впрочем, к чёрту», - Орди нахмурился и отогнал непонятную ему самому жалость. «Он обещал заплатить за доставку к стенам замка, а сопереживание в стоимость контракта не входит».

- Итак, - с кучером расстались на достаточно людной площади перед подъёмом в гору, где среди всего остального народа Орди заприметил несколько Других Туристов. - Моя часть договора выполнена, - ещё более прозрачного намёка не существовало в природе.

Орди, смахнув сор, сел на ближайшую каменную тумбу, которая словно вырастала из небольшой кучи мусора и взял сумку на колени.

- Да-да, - задумчиво пробубнил Тиссур. - Я знаю. Давай-ка найдём укромное место, чтобы поговорить.

Укромным местом оказалась маленькая и чрезвычайно дешёвая гостиница, расположенная в узком переулке, куда отродясь не попадал солнечный свет и дворники.

За деревянной стойкой в полутьме, разгоняемой всего тремя дряными свечами, нашлась старуха, похожая на мумию. Атмосферой гостиница больше всего напоминала склеп - тишина, затхлость, запах воска, нафталина и кошек. Старуха, пристально глядя на Орди без слов протянула зеленый медный ключ с вырезанным на деревяшке номером. Орди полез в кошелёк и на всякий случай дал владелице массивную серебряную монету, которой хватило бы на добрую неделю проживания в этом гадюшнике – просто хотел удостовериться, что она не начнёт шипеть и дымиться.

Старуха взяла монету, ничего странного не случилось, и юноша даже немного расстроился.

- Ну и? - спросил он, поднявшись по лестнице - скрипучей, как в вампирском особняке, и оказавшись в тесной тёмной комнате размером с кровать. В смысле, всю комнату занимала кровать - причём, достаточно узкая и, судя по длине, гномья.

Орди, не входя внутрь, выложил череп на полосатый соломенный матрац, который подозрительно шевелился, стоило повернуться к нему спиной. Фиолетовый глаз, казалось, потускнел - и если это могло сигнализировать о психологическом состоянии древнего короля, дела были плохи.

- Всё вокруг... Меня никто не помнит! - ошарашенно сказал Тиссур. - Никто! Совсем! Ни меня, ни предков, которые строили Брунген...

- БрунЕген, - механически поправил короля Орди.

- Вот и я о чём! Даже название города поменяли. И во что они его превратили?..

Орди задумался.

- В один из крупнейших и богатейших городов мира?

- Нет! Нет! Это сделал я и мои предки! Это мои завоевания стали костяком империи! Это земельная реформа моего деда привела в город людей! Это мой отец увеличил казну империи в десятки раз! А теперь никто ничего не помнит! Дворцы разрушены, на месте памятников моим предкам пустые постаменты! А когда…

- Тайник.

Тиссур прервался на полуслове.

- Что?

- Тайник, - Орди скрестил руки на груди. – Ты хотел мне сказать, где он.

- Ах да… Конечно… - презрение в голосе Тиссура было таким осязаемым, что в нём можно было задохнуться. – Планы изменились. Я не скажу тебе, где тайник, пока ты не поможешь мне вернуть Брунген.

Последнее заявление было настолько безумным, что юноша обратил меньше внимания на сверхважное для него «не скажу, где тайник».

- Вернуть Брунеген? То есть, ты не видел этих бастионов, стражу, шпионов и прочего? Ты не понял, что народ забыл про какого-то там короля и уже пятьсот лет живёт под властью Регентов?! Что вообще у тебя есть против стен и солдат?

- Законное право на…

- Да-да, законное право, о котором все давно забыли!

В полутьме комнаты глаз Тиссура ослепительно засиял.

- Не перебивай меня! – сказал череп очень тихо, но так властно, что Орди едва не встал по стойке смирно.

«Как он это делает?» - подумал юноша с завистью. Складывалось ощущение, что мир замер и всё кругом – стены, пыль и даже сам воздух прислушивались к Тиссуру. Стены словно выгнулись в стороны, потрескивая от давления королевской харизмы.

- Да, у меня нет сейчас ни армии, ни золота – ничего. Но у меня есть право и есть клятва, данная Всем Богам во время коронации. Клятва не бросать народ Брунгена, что бы ни случилось. Ты видишь огромный богатый город, а я вижу огромный нарыв, полный гнили – как обычной, так и человеческой. А, что я говорю?.. – стены вернулись на место, пыль продолжила оседать, Орди выдохнул. – Ты же сам такой. Мошенник, - череп произнёс это так, словно это было что-то плохое. – И для таких, как ты, у меня нет никаких сокровищ. Никаких тайников, которые пригодятся, когда найдётся кто-то, желающий восстановить справедливость и сделать этот мир лучше.

- И не страшно тебе это говорить? – ухмыльнулся Орди, стараясь поигрывать тем, что в его понимании было мускулами.

- Нет. Ты не убийца. Ты всего лишь мелкий прохвост и обманщик, не больше.

Это не было обидным, но Орди почему-то обиделся.

- Ну и сидите тут, ваше величество, - процедил юноша, поворачиваясь спиной. – Ждите, пока придёт ваш верный рыцарь. Уж он-то точно будет забесплатно вас таскать и согласится совать голову в пасть Регента, - он хотел сперва сказать «дракона». – Да, я не убийца. Но что помешает такому мелкому прохвосту, как я, получить вознаграждение от Регента за забавный артефакт – говорящую черепушку древнего короля?

Тиссур не ответил. Дверь в комнату захлопнулась и король остался лежать на кровати, потрясённый услышанным. В темноте жизнь внутри матраса осмелела и его поверхность покрылась рябью, как вода в ветреный день. Первые несколько минут он не мог даже пошевелиться – одолевали дурные мысли. Они просачивались в мозг тонкими ядовитыми нитями и отнимали последние силы, подтачивали волю, туманили разум.

Может, и в самом деле, всё настолько плохо?

Его забыли. Забыли его предков. Улицы, названные в их честь, исчезли, памятники сброшены, дворцы разрушены, победы забыты… И Орди прав, тысячу раз прав – что он сможет сделать? У него нет армии и людей, из которых её можно было бы набрать. Нет верных последователей и слуг. Нет денег, поскольку тайники, скорее всего, уже давно разграблены, так как их устройством он поручил заниматься Вильфранду.

Он не может ничего – даже нормально двигаться. И, похоже, судьба последнего короля древней династии оборвётся тут – в тёмной грязной гостинице, на полном жизни матрасе…

Но затем в соседней комнате раздались звуки, которые обычно раздаются, когда мужчина и женщина остаются наедине. В иное время Тиссура это бы позабавило, но сейчас его настроение опустилось ещё ниже. В нынешнем состоянии это оказалось тем самым «характерным щелчком», о котором пишут в многочисленных инструкциях к бытовой технике. Опуститься ниже, чем есть, настроение Тиссура просто не могло, поскольку уже достигло абсолютной отметки – поэтому, услышав, как спинка кровати бьётся о стену, оно упёрлось в дно, сжалось, как мяч – и отрикошетило в ту часть сознания, которая отвечала за злость.

- Ну и ладно. Ну и тьма с ними… - прорычал древний король и, собрав волю в кулак, приподнялся над матрасом.

Он фанатично упражнялся и потерял счёт времени – что-то подсказывало, что снаружи день успел смениться ночью и снова превратиться в день. Каждый раз одно и то же – он взлетал, держался в воздухе какое-то время, затем терял силы – и падал. Ему было невероятно тяжело - до криков и потери сознания, но каждый раз он всё равно собирал волю в кулак – и поднимался для того, чтобы снова упасть.

В этом переулке давненько не видели карет, тем более, таких. Из чёрного дерева, крепко сбитая и выглядевшая так, словно её сразу вырезали из бревна, а не собирали из деталей. Она не была слишком простой – на двери располагался чёрный и практически незаметный герб, а корпус украшала искусная резьба, но не слишком броская. Это производило впечатление и говорило, что хозяин этой кареты слишком богат и не имеет нужды в том, чтобы демонстрировать это всем окружающим. По улицам её несла четвёрка холёных чёрных лошадей, а на одежде кучера было столько золотых деталей, что не слишком расторопные пешеходы быстро становились слишком расторопными и бежали, уступая дорогу.

В целом у кареты был очень стильный и узнаваемый вид. Узнаваемый в том смысле, что люди, которые её видели, разумеется, не знали, кто находится внутри, но сразу же об этом догадывались. И если чувство любопытства и вылезало вперёд, чувство самосохранения затаскивало его обратно.

Карета остановилась возле гостиницы. Горячие кони всхрапывали, порываясь лететь дальше, но кучер знал своё дело – пара громких команд, натянутые поводья – и они встали неподвижно, как изваяния. Дверь зловещей кареты зловеще открылась и в грязь опустились зловещие чёрные сапоги.

Пассажир прошёл мимо старухи, не удостоив её взглядом и та осталась этим чрезвычайно довольна.

Этажом выше Тиссур каким-то неясным седьмым чувством осознал, что к нему движется нечто. Судьба, рок, фатум – что бы это ни было, стены снова выгнулись, но в этот раз внутрь, поскольку пространство изменял уже не древний король, а тот, кто стучал каблуками по скрипучему полу.

В замок вставили ключ и провернули два раза. Звук был тяжёлым, как лезвие гильотины.

Тиссур подобрался и стиснул зубы, приготовившись дать последний в своей жизни бой.

Дверь открылась и череп охнул. На пороге, в дорогом чёрном одеянии и плаще, с несколькими неброскими, но очевидно стоящими целое состояние золотыми перстнями на пальцах, стоял человек, которого он ожидал увидеть в последнюю очередь.

- Ладно, черепушка, твоя взяла, - сказал Орди, в глазах которого плескалось безбрежное море тоски. – Давай сделаем тебя королём.

Рисунок: Анатолий Сазанов