Работа психолога. Истории из практики⁠⁠

Пост в Лигу психотерапии.

Враг человеческий надоумил соседей Кубрикова делать ремонт. Звуки перфоратора терзали его слух в утреннее и вечернее время на протяжении полугода и превратили в неврастеника.

Это была не первая долбёжка, а Стэнликовы не первыми соседями, кто затевает отбивать старую плитку, крепить с полу направляющие для стяжки, натягивать потолки и устанавливать пластиковые окна.

И не первый раз, когда на работе обходят повышением и отказывают в просьбе повысить зарплату.

И не первое расставание с женщиной, когда бессмысленные, исчерпавшие себя отношения, сходят на нет.

И не первая поломка машины, когда надо было выгребать из заначки деньги и нести их в автосервис.

И не первое лето в городе, без отпуска.

Но в то лето у Кубрикова, который мучился над завтраком под глухие вибрирующие ддзззз, ддзззз, ддзззз за стеной, неожиданно откололся кусочек зуба.

И мир внутри него дрогнул.

Кубриков приехал на работу, услышал офисный грохот и почувствовал, как в голове всё плывёт, слабеют руки и ноги, подступает тошнота и ему не хватает воздуха для дыхания. Хотелось куда-то убежать и не было никаких физических сил на то, чтобы это сделать. Сердце зачастило, накатила жуть.

Коллеги продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на то, как ему плохо.

- Помогите! - хотел позвать на помощь Кубриков и не смог.

Воздух сгустился, реальность вокруг изменила очертания.

Он слышал расстрельные очереди ударов по клавиатуре, разрывы снарядов на проезжей части от газующих грузовиков, бомбовые удары хлопающих тяжёлых дверей внизу, лязгающую неизбежность подъёмника в лифтовой шахте и кондиционер, овевающий его волной воздуха на бреющем полёте.

- Привет, ты можешь говорить? - спросил меня по телефону врач-психиатр.

- Могу.

- Слушай, тут такой хороший мальчик на приёме, он сейчас напротив меня сидит. Паническая атака, вызвали скорую ему, врачи отправили домой из приёмного покоя, он им на выходе из больницы сильную реакцию дал. Побеседовал с ним, домой не хочет ни в какую. Я тебе его на такси пришлю, посмотришь его?

- Пусть подъезжает, посмотрю.

Мальчику оказалось за тридцать.

Он сидел на первичном приёме, загруженный успокоительными.

В глазах агрессия и отчаяние. В теле слабость.

- Нет сил говорить? - догадалась я.

Он кивнул.

- Чувство юмора покинуло и отказывается возвращаться?

Кивки.

- Убежище, где можно пожить в тишине, уже испробовано?

- Ночевал два дня у родителей, только хуже.

В психотерапию он не верил.

Класть в больницу не было оснований.

Сбежать от себя ему было некуда.

Беседа угасла.

Я умею работать с гневом на тех, от кого зависишь и знаю, как в психотерапии придти к выздоровлению от панических атак. Я чувствую, как человеку плохо. Я могу дать имя тому, что безотчётно гложет. Я была бесполезна для него. Он сидел сжавшийся, угловато-напряжённый, с кривящимися губами, не имеющий сил на слезинку, не то что говорить.

Я взяла ручку и написала на листе:

Первый нужный вам телефон (цифры)

Это массажист, которая работает с детьми-аутистами. Особое касание, она это умеет.

Второй нужный вам телефон (цифры)

Это реабилитолог, восстанавливает людей после аварий, баюкает в тёплой воде, специальная техника расслабляющая. В бассейн надо ездить, там нужный подогрев.

Больничный на две недели врач дал?

Он кивнул.

Значит, каждый день на процедуры к одной и к другому. Ночевать у родителей, разговаривать с ними по-минимуму.

- Вы странная, - не удержался Кубриков.

- Вам несколько месяцев подряд не дают замкнуться в себе, - объяснила ему я. Это причина, остальное - следствие. Душе нужно пространство, где она делает то, что хочет. А вас задёргали, довели. Это поправимо. Принимайте сеансы, возвращайтесь в себя. Как восстановитесь, подумаем, как больше в такие передряги не попадать.

Мой телефон (номер).