Прыжок в неизвестность. Часть XIII⁠⁠

Когда она выходила из кабинета, Вергилий, тихо потрескивая, полетел следом. Его единственный красный глаз внимательно и цепко все осматривал, периодически щёлкая затвором фотокамеры. Что ж, в чем-то они были похожи. Рейвен подумала, что неплохо было бы передать новому помощнику свою привычку считать синие корабли. Так хотя бы будет, с кем соревноваться.

Филиппа она нашла там же, где они встретились в последний раз: в зале с панорамными окнами. Дознаватель сидел в кресле и, сдвинув брови, что-то внимательно рассматривал на инфопланшете. Едва Рейвен переступила порог, он поднял взгляд и указал тонким стилусом на сервочереп.

— Твой новый друг?

— Его зовут Вергилий. Мой новый помощник для вычислений.

Рейвен опустилась в кресло напротив, потянулась к стоящей на маленьком чайном столике бутылке, которую Филипп уже успел почать, и налила себе вина.

— Что ж, приятно познакомиться, Вергилий.

Сервочереп клацнул челюстью. Рейвен почему-то была уверена, что это было приветствие.

Красная жидкость разлилась во рту приятный вкусом сладкого винограда с легкими цветочными нотками.

— Гляди-ка, настоящее! — Она удивленно уставилась на стеклянный бокал. — Мастер Кальбрек явно денег не жалел.

— А кто бы на его месте пожалел? — усмехнулся Филипп и демонстративно отпил вина, как бы невзначай сверкнув перстнем с черепом Ордо. Получилось одновременно устрашающе и благородно.

Ризза принимала их не долго. После разговора с Лордом-Инквизиторов аколиты вернулись на корабль, почти не сожалея, что не смогли как следует осмотреться. Им еще предстояло проверить новых людей, которые прибывали на место казненных еретиков с нижних палуб.

После очередного допроса Рейвен устало плюхнулась в мягкое кресло в своей каюте и движением века активировала руну на ретинальном дисплее. Из динамика в углу заиграл разнобойный хор инструментов, звуки которых, удивительно дополняя друг друга, сливались в бодрую мелодию с изобилием струнных и скрипок. Кто-то когда-то сказал ей, что древние называли подобное музыкой катящихся камней. Не сказать, что, как коренной терранке, Рейвен доводилось вживую слышать, как катятся камни, но её уровень доступа к инквизиторской базе данных позволил найти записи. В принципе, по ритму подходило.

Бутылка добротного амасека приятно легла в руку. Провод, ведущий к сервочерепу, привычным жестом, подключился к разъему на затылке. Пора поговорить с духом машины и понять, насколько он сговорчив.

Огненная жидкость обожгла горло.

— Не знай я тебя достаточно хорошо, сказал бы, что пить в одиночестве, да еще и из горла — первый признак алкоголизма.

Рейвен вздрогнула всем телом и вскочила с кресла, не веря своим ушам. Она несколько раз моргнула, чтобы избавиться от наваждения, но оно не исчезало. Тогда она быстрым движением выхватила крошечный игольный пистолет, с которым не расставалась даже во сне, и навела на Льюиса Эберхарта.

— Сгинь, варпово наваждение!

В этот раз Льюис был… самим собой. Человек лет сорока, высокий и худой, со светлыми волосами и ясными серыми глазами, в которых читалось свойственное только ему тепло. Удивительное для дознавателя Инквизиции. Он стоял, расслабленно скрестив руки на груди, как часто делала сама Рейвен, и присев на краешек стола. Пистолет совершенно его не испугал.

— Я не отродье варпа, и ты это знаешь.

В доказательство он отточенным движением сложил на груди аквилу.

Несмотря на это пушку Рейвен не опустила.

— Кто ты?

— Тебе подлиннее или покороче?

Она промолчала, продолжая целиться незваному гостю меж глаз.

— Значит подлиннее, — вздохнул он и указал на сервочереп. — Я — дух машины, который живет в этом прекрасном сосуде. Вернее, экспериментальная версия духа машины, которая была создана на основе сильно поврежденного, но еще не угасшего сознания человека. Поначалу я идентифицировал себя как Вергилий — выудил это имя из остатков воспоминаний. А, когда ты меня подключила к себе, проскользнуть мимо защиты труда не составило, и я получил доступ к довольно занимательным данным. Сверившись с тем, что у меня уже было, я осознал: ты знала того, кому принадлежало сознание моего восхитительного хранилища. И твои воспоминания дополнили кое-какие пробелы, чтобы я смог в полной мере воссоздать того… Хотя нет, почему “того”? Воссоздать свой образ. Я — Вергилий. Это моя машинная составляющая. И я — Льюис Эберхарт. Это моя человеческая составляющая.

Рейвер долго не могла осознать услышанное. Она сидела в кресле и тупо пялилась на образ своего погибшего напарника. Он говорил как Льюис, двигался как Льюис, выглядел как он. Был им. Это сводило с ума. Зияющая рана в душе ликовала, обильно кровоточа, а в голове пульсировала мысль: «Как же иронично».

Да, после целой лекции о необходимости держать себя в руках и оставить прошлое, Его Светлость подарил ей сервочереп, сделанный и… Льюиса! О чем он только думал?

— Он не имел злого умысла,

— Ты всегда его защищал.

Она промолчала, затем подняла взгляд на погибшего напарника.

— И как мне тебя звать?

Он безмятежно пожал плечами.

— Лучше, конечно, чтобы никто обо мне не знал, но решать тебе.

— Значит Вергилий.

— Приемлемо. И, кстати, можешь уже отсоединить провод. Когда мы рядом, инфоповоде я буду держать для тебя открытым.

— Очень мило с твоей стороны.

— Как ты сама правильно сказала, я твой помощник. Так что мое решение закономерно. И… — он замялся, будто подбирая слова. — Если тебе будет легче, я могу принять другой облик.

Рейвен усмехнулась.

— А ты сам чего хочешь?

— Боюсь, в моем положении проявлять свободу воли не весьма разумно.

Она махнула рукой.

— Да брось, уж я-то тебя не сдам.

Подумав несколько мгновений, он, наконец, кивнул.

— Я бы хотел остаться самим собой.

— Вот и договорились.

Она собиралась было встать, но стук в дверь заставил её остановиться и глянуть на Вергилия.

— Не беспокойся, я такой, — большим пальцем он указал на свое воплощение, — существую только в твоей голове. Все остальные продолжают видеть бедного Йорика, мой дорогой Гамлет.

Рейвен рассмеялась. Трагедия о сыне губернатора далекой процветающей планеты была её любимой.

Филипп стоял перед дверью, заложив руки за спину. На первый взгляд невозмутимый и собранный, но стоило присмотреться,  как во взгляде его ясно угадывалось беспокойство.

— Твой вокс не отвечал. Я решил зайти, проверить все ли в порядке.

Рейвен быстро коснулась уха, где был вживлен передатчик. Действительно выключен. В ответ на сердитый взгляд Вергилий виновато пожал влечении.

— Я боялся, что нас подслушают.

— Я… Подключалась к Вергилию и знакомилась с его духом машины. Вероятно, отключенный вокс — расплата за пару неудачных шуток, — виновато отведя взгляд, слукавила Рейвен. Внутри заскребло отвратительное чувство стыда за совершенную оплошность и за то, что приходится врать дознавателю.

Будто в подтверждение её слов сервочереп нарочито недовольно клацнул зубами.

Филипп нахмурился и сложил руки на груди.

— Учитывая все, что уже произошло на этом корабле, оставаться здесь без связи небезопасно. Впредь будь внимательнее.

— Фил как всегда в своем репертуаре, — фыркнул Вергилий. — Не успел поздороваться, а уже читает нотации.

Рейвен мысленно поблагодарила Императора, за то, что ехидные реплики сервочерепа слышит только она.

— Прошу простить. Впредь буду внимательнее, — ответила она Филиппу, и тот, помедлив будто в нерешительности, кивнул и развернулся, чтобы уйти. — Так… зачем ты меня искал? — спросила вслед Рейвен.

Он остановился.

— Я… — Филипп замялся и обернулся. Взгляд карих глаз смягчился, складка между бровей разгладилась. Он несколько мгновений смотрел на неё, будто о чем-то размышлял. Затем со вздохом ответил: — Я хотел спросить, не желаешь ли сыграть со мной в регицид.

— Твое предложение еще в силе? —  оживилась она.

— Если своим недовольным лицом я не отбил у тебя желания…

Рейвен махнула рукой, затем быстрым движением отсоединила провод на затылке.

— Даже кислая рожа Преподобного Соргия не отобьет у меня желания играть в регицид! Был бы достойный соперник.

В ответ на азартную ухмылку, дознаватель жестом пригласил её следовать за собой.