(Про нечисть и нелюдь) Стая часть 1⁠⁠

стая

(ПРО НЕЧИСТЬ И НЕЛЮДЬ-4)

Часть 1

РАССКАЗ

ПРОЛОГ

Во дворе дома, прямо на земле, возле в щепки разбитой двери хлева сидела старуха и в голос рыдала над распростёртым перед ней телом растерзанной козы. У ребят, глядя на непомерное горе старой женщины сжались сердца.

***

С некоторых пор леший стал замечать, что в лесу творится что-то неправильное, хотя жизнь сторожки протекала своим размеренным чередом и подвижение дел её обитателей старика только радовало.

Маринке исполнилось четырнадцать, и сила её росла. Сломанная ветка, зажатая Марькиной ладошкой, срасталась крепче прежнего. Хилое деревце, которому не хватало света и силёнок, после Маринкиного объятия и ласкового нашёптывания в мтухе, чтобы та научила её ещё чему-нибудь. А когда Маринке это удавалось, она бежала в лес, дабы опробовать новое знание.

Митька изо всех сил тянулся за названной сестрой. Но малому был дан другой дар – мальчик умел слушать и чувствовать. Он слышал деревья и каждую травинку, понимал, что говорят птицы, и даже способен был принимать информацию, несомую рекой. Правда, говорить Митька так и не полюбил, а по сему, большую часть своих знаний держал в себе. А ещё мальчик был очень добрым, и поэтому найденный в зарослях и, наконец, приведённый в чувства леопард по имени Васька ходил за Митькой по пятам.

Всё в лесной семье было хорошо и спокойно.

Нет, беспокойство лешего было связано именно с лесом. Не мог не заметить дед, что за последнее время хлынули сюда, в его подведомственные угодья, всякие мелкие зверушки, а за ними и лисы с дальних рубежей. Видел, что худо было при́шлому зверю – чужаков-то нигде не жалуют. Прятались, жались, а обратно не уходили.

Непонятно это было старику, и беспокойство его росло. Ну, скажем, если бы засуха, буря, или, там, затопило, так дед про это в первую очередь бы узнал. А тут нет, бежит зверьё со своих обжитых мест, и всё! А когда леший вспомнил, что в положенное время через лес не прошли цыгане, он отправился искать Митьку.

Нашёл дед обоих внуков у реки. У неглубокой тихой заводи Маринка, сидя на корточках, водила хороводом только что потерявших хвостики лягушат. Девчонка, протянув руку над водой, как будто рисовала на ней круги, а малявки плавали, подчиняясь движению. Потом Марька хлопала в ладоши, и лягушата мгновенно прятались в тине и прибрежных водорослях, а Маринка весело смеялась, приговаривая: «Правильно, правильно, не научитесь прятаться, пропадёте!».

Митька заворожённо следил за Маринкиной игрой, а Васька, чуть поодаль, разбросав свои гигантские лапы, грел пузико на солнышке.

- Митюх, а ну, подь сюды! – позвал леший.

Васька навострил уши, а Митька быстро поднялся и подошёл к старику. Он всегда был готов выполнять поручения деда и всегда очень радовался им.

- Скажи-ка мне, сынок, - начал дед понизив голос и наклонясь к Митькиному уху, - а чего это у нас столько лис развелось, сколь отродясь не было? Знаешь ведь небось?

Митька опустил голову, пожал плечами и тихо сказал:

- Они боятся…

- Чего боятся? – не отставал дед.

- Возвращаться боятся, - сказал малой и добавил – страшно там.

- А где же это там? – не унимался дед.

Митька показал пальцем вглубь леса. Поняв, что от пацана больше ничего не добиться, дед задумался ещё сильнее.

Митька всего леса не знал, рано ему было. В той же стороне, куда он указал, много всего находилось. И лес, и деревни, и заброшенные постройки до перестроечных времён. Леший понял, что выяснять придётся самому.

Старик приладил на спину увесистый мешок с картофельными очистками, и, прихватив бадейку с заговорённой ласкотухой водицей, отправился заповедными тропами в одному ему известное место.

Там, на идеально круглой поляне, окружённой со всех сторон стеной леса, стоял могучий и величественный долгожитель. Леший сам посадил его ещё жёлудем и дал наказ охранять границу хоженого леса от того, куда не каждый зверь решился бы проникнуть.

Поваленные могучие некогда деревья гнили, образовывая опасные для прохождения завалы. Валежник и бурелом, сплетаясь с сорным кустарником, создавали непролазные препоны. Покрываясь лишайником и паршой, все они давали приют вредным насекомым и прочей пакости, способной заразить здоровые деревья и кусты.

Давно знал леший, что пора, пора было заняться гиблым местом, да только руки не доходили, и у себя всегда дел хватало. Вот и стоял дуб бессменным стражем, отгоняя погань своей могучей силой. И даже птицам не всем дозволено было садиться на его ветки.

Леший высыпал картофельную кожуру под корни дерева, полил заговорённой водицей, и, отойдя поодаль, присел на торчащий из земли пенёк.

В кроне дуба на могучей ветке восседали три ворона. Они важно поклонились деду, и тот в ответ кивнул им. Если бы у этой беседы мог быть сторонний наблюдатель, то показалась бы она ему, мягко говоря, странной. Дед молча глядел на птиц а они на него, иногда кивая или подтверждая своё многозначительное молчание хриплым карканьем. После этого дед встал, ещё раз поклонился дубу и воронам и ушёл восвояси. Однако, из этого разговора узнал леший многое.

Кажется мне уже приходилось упоминать, что через обширные дедовы угодья проходила большая дорога. Трасса, пролегающая через несколько областей и соединяющая несколько крупных городов. И, так как места эти были богаты землёй, водой и лесами, то по всей трассе на долгие километры ещё издревле обосновались многие сёла, деревни и деревеньки. Некоторые поселения расположились прямо у дороги, другие чуть поодаль, а были и такие, до которых от трассы надо было ещё добираться по грунтовой дороге, или, если деревня позажиточней, по гравиевой.

Вот такая деревенька и была в нескольких километрах от знакомых нам уже мест. Далеко забравшаяся от проезжей трассы, она с трёх сторон была окружена лесом. Называлась деревня Копытово. То ли из-за лосей, которых когда-то там было великое множество, то ли по какой другой причине, кто теперь это вспомнит?

Жители Копытово были вполне довольны своим житьём.. Все как один они занимались грибным и ягодным промыслом. Ну, а как не заниматься, когда лес кругом? Единственной проблемой, существовавшей в деревне, были лисы. Из-за близости леса им тоже было привольно и вольготно. Но с некоторых пор куры в деревне начали пропадать чаще. Хозяйки не стали выпускать клушек с цыплятами на улицу, но куры пропадали из закрытых курятников. А курятники в Копытово строили крепкие. Местные жители увеличили число капканов и даже решили устроить отстрел лис, но, как не искали, ни одной лисы в округе обнаружить не удалось.

А ещё поведали вороны, что в деревне поселился страх. Даже птицы чувствуют его, и предпочитают не оставаться в Копытово ночью.

Дома леший подробно рассказал всё, что удалось узнать, и строго-настрого запретил домашним соваться в дальний лес, а лучше и вовсе не покидать территорию вокруг избушки. Напуганные домочадцы целую неделю честно не удалялись от ставшего родным дома. Но напряжение росло, почувствовали это все, и, не выдержавшая неизвестности Марька тайком убежала на встречу со своими верными друзьями.

Выложив все опасения деда, она услышала от ребят такое, что волосы её встали дыбом.

Страшные вести облетели округу. После почти полного истребления кур в Копытово произошло ещё много пугающих событий. Оказывается, недели полторы назад в деревне пропали парень и девушка отправившиеся за грибами, а скорее всего, помиловаться вдалеке от любопытных глаз. Ребят искали три дня, и не нашли бы, если бы собака одного грибника не притащила бы из маленького заболоченного озерца страшную находку – отгрызенную человеческую ступню в резиновом боте. Озерцо прошерстили вдоль и поперёк, и вытащили из него ещё несколько обглоданных костей, принадлежавших, скорее всего, пропавшим молодым людям.

Но основная паника, приведшая к тотальному бегству из деревни, началась после того, как возле уже печально известного озерца был найден труп матери пропавшей девушки, обглоданный и с полностью выеденными внутренностями. Все, кому было куда податься, бежали из деревни, увозя то, что можно было увезти с собой и оставляя прочее. Даже не заколачивая дома. В деревне остались совсем старые и одинокие жители, которым некуда было податься, и ещё несколько семей с непонятными причинами.

Обсудив ситуацию, ребята поняли, что на разведку в деревню надо идти самим. Идти было решено самым взрослым. Старшему Антону, бесшабашному Мишке и решительному Вадиму, конечно, во главе с Маринкой. Кирюху еле удалось уговорить последить за самым мелким Колькой, но было ощущение, что Кирюха не сильно сопротивлялся этому.

Следующим днём, когда Солнце только подходило к зениту, ребята выдвинулись в Копытово. Шли они по дороге. Это было намного дольше, но Маринка не рискнула нарушить запрет деда и идти через лес. Девчонка и сама уже чуяла опасность.

Движение по трассе было интенсивным и дорога никогда не пустовала. По колено в пыли и по пояс мокрые от пота, подростки достигли первых домов Копытово.

В начале их поразила тишина, такая необычная для деревни. Не тявкали собаки, не щебетали птицы, не было слышно таких привычных громких переговоров соседей от забора к забору. Не жужжали сенокосилки , не скрипела колодезная цепь. Не гомонили дети, а самое необычное для деревни было то, что не слышалось многоголосого гвалта домашней птицы.

Молча озираясь, ребята прошли несколько заброшенных домов. Дома, очевидно, покидали спешно, как при землетрясении. Окна и двери не были заколочены. Но подходить к осиротевшим жилищам не хотелось. Маринкина компания уже потеряла счёт пустым домам, как вдруг все они услышали какой-то далёкий звук. Никто из ребят даже не мог определить, принадлежит ли он человеку или животному.

Пройдя ещё пару домов, они нашли источник звука.

Перед ними оказался обычный деревенский двор с самым скромным деревянным домом. Во дворе дома, прямо на земле, возле в щепки разбитой двери хлева сидела старуха и в голос рыдала над распростёртым перед ней телом растерзанной козы. У ребят, глядя на непомерное горе старой женщины сжались сердца.

Первой на двор вошла Марька, калитка была не заперта, и, обойдя кровавое препятствие, девчонка присела на корточки рядом со старухой. Бабка подняла на неё свои безумные глаза.

- Батюшки, а вам-то что надо, деточки? – спросила она как будто из другого мира.

- Да мы узнать хотели, бабушка, - начала Маринка, но её перебил подоспевший Мишка.

- Ну, это, блог мы, значит, ведём, слыхали? Ну, это вроде новостей, только в интернете.

Старуха уставилась на него мутным взглядом.

- Ну, новости, понимаете, - снова вступил Мишка, - люди желают знать, что творится у них под носом из прямых источников, - и рыжий продемонстрировал свой телефон.

- Новости, - как-то заторможенно произнесла бабка, - так вот они, новости, то. Дашенька моя, Дарёнка, единственная надежда. – И старуха горестно повела руками, указывая на останки козы. – Записывайте, коль желаете, толку то всё одно не будет. Ни Дашеньку не поднять, ни другую животину. Видать, пришёл на нас судный день. – И бабка сызнова заголосила.

Маринка сделала страшные глаза и махнула Мишке, чтобы не лез.

- Нет, вы не поняли, мы не просто узнать, мы разобраться хотим, с чего всё началось. Может, вы нам поможете?

Женщина снова взглянула на девчонку:

- Да как же разобраться то? Небось, постаршее вас не разберутся.

- А мы всё же попробуем, может, и другим чего подскажем. – Вкрадчиво и осторожно наседала Марька. – Ну вот вы уже точно должны помнить, с чего это началось.

- С чего началось, - вздохнула старуха, и, поднявшись с земли села на низенькую скамеечку, очевидно, использующуюся для доения козы, - с кур началось, это вам каждый скажет.

- А чего же раньше такого не было?

Доселе не было, а теперь вот есть! – Начала злиться бабка.

- Вы не сердитесь, пожалуйста, - не отставала Маринка, - ну, может, лис у вас много развелось, или ещё что необычное было?

- Как же, лис, - под девчачьим взглядом старуха потихоньку успокаивалась, - да я с самого Маврикия лис не видала.

- А когда куры пропадать начали?

- Да почитай с Конона Огородника. Оно, мож, и раньше, но уж на Конона точно. Потом кошки, собаки. Люди боялись собак ночью на улице оставлять, - горестно продолжила старуха. – Кто посметливее, тогда уже уезжать начали. Ну, а после Коленьки с Машенькой… - старуха прижала уголок платка к губам и замолчала.

- Совсем худо стало? – Попыталась возобновить беседу Маринка.

- Худо, - старуха уставилась в пустоту скорбным взглядом, и, качая головой, продолжила:

- Скотина стала пропадать, люди на улицу выходить боялись. У Сысоевых в хлеву всех поросят загрызли. Хавронья визг подняла, так ей тоже глотку порвали. Хозяева слыхали, а из дому выйти не решились. Опосля этого и уехали.

- А в полицию жаловались? – Вступил в разговор Антон.

- Как же не жаловались, всё милицейское начальство здесь перебывало, а толку то.

- Неужели, совсем ничего не нашли? – Не поверил Тоха, - люди же погибли!

- Дак, в лес все следы и вели, а лес, аккурат, когда Машенька с Коленькой пропали, вдоль и поперёк прочесали, с собаками ходили, так ничего и не нашли.

- А в деревню вашу кто-нибудь приезжал? – Снова заговорила Маринка, - ну, кто-нибудь странный.

- Странный, - протянула женщина, - это как же? К нам много кто приезжал, дома у нас подешевше, чем в округе. А место хорошее. Было! – Бабка опять сокрушённо покачала головой.

- Ну, а кто-нибудь подозрительный, необычный, - аккуратно подбирая слова продолжала допытываться девчонка.

- Да какие ж подозрительные то, для нас вон и москвичи – необычные, раз в такую даль занесло. А приезжали многие – и казахи, и узбеки, и молдаване были. Эти первые уехали, когда их собаку разорвали. И других много было, со всех весей – волостей, почитай.

Маринка досадливо вздохнула.

- А сейчас в деревне кто остался? – пришёл ей на выручку Антон.

- Дак мало кто, кому деваться некуда. Вон Люба Тёмная осталась, у неё никого нет. Архипыч старый, тоже одинокий, свой век доживает. Так вот помрём, и похоронить некому.

- А молодых что, совсем не осталось? – Поинтересовался Антон.

- Остались, остались и молодые, - вздохнула старая женщина, - казахи, они всей роднёй приехали, податься некуда. Бабёнка эта молодая, которую муж выгнал, с детками. Да ещё москвичи.

- Что за москвичи?

- Обычные москвичи, из Москвы, значить. Они сюда на лето приезжают. Грибы-ягоды заготавливают. Скотины никакой не держали отродясь. Три теплицы у них. Вот они всё, что за лето собирали, и продавали потом на рынке. Вроде прибавка к пенсии.

- А почему же не уехали, в лес-то ходить нельзя?

- Дак овощи у них не дозрели, урожай бросать жалко, хозяйственные.

- И что же, не страшно им?

- Он говорит- не боится, а жена то знамо дело, трясётся. Я думаю, и он боится, только форс держит.

- А как же эта женщина, - снова вступила в разговор Маринка, - одна ведь, с детишками?

- И этой податься некуда. Да и детишки у ней хворые, кому такие нужны.

- Сильно хворые? – Спросила Маринка.

- Надо думать, разуму им господь не дал, а это хужее, чем без ног.

- Бабушка, - заговорила Маринка задушевным голосом, снова присаживаясь перед старухой на корточки, - а вот вы сами-то что думаете, ну, откуда она, беда эта, взялась, почему?

- Ясно дело, откуда, - произнесла женщина сурово, - лешака мы разозлили. Видно, много грибов с ягодой брали, жадничали. А ещё молодёжь бестолковая, всё им в лесу пирушку устроить не терпелось, дома то места мало. Вот он и наслал на нас беды эти в наказание!

Маринка от такого ошарашивающего откровения упала на задницу. - Не веришь, - покачала головой бабка, - конечно, куды вам, зелёные ещё. А вот старики то знают, что лешего злить нельзя! Разлютуется, ничем не задобришь!