Посторонний⁠⁠

Дисклеймер: рассказ содержит сцены эротики и насилия и не рекомендуется к прочтению особенно чувствительным натурам.

***

Меня зовут Андрей, мне 37 лет, и это - правдивая история о том, что произошло. Глупое какое-то начало - имя и возраст и так указаны на первой странице ежедневника…ну уж есть как есть, переписывать не буду. Решил изложить свои мысли вот так, в рукописном виде - как привык за долгие годы фиксации наблюдений.

Не помню точно, когда со мной это началось, и был ли к этому какой-то триггер - или все случилось само собой. Я рос самым обычным ребенком в самой обычной семье, каких миллионы и миллионы, разве что - в отличие от большинства других взрослых и детей я всегда очень четко запоминал свои сны. Знаете вот это чувство - когда просыпаешься и держишь в голове прямо все-все подробности того, что приснилось - но проходит буквально пара секунд, и от них остаются только какие-то мелкие обрывки, из которых невозможно сложить что-нибудь связное? Знаете? Так вот - у меня его нет.

Конечно, я не помню сейчас все сны, которые мне когда-либо снились - но каждый раз, просыпаясь, я могу с легкостью воспроизвести все, что видел, до мельчайших деталей. Наверное, именно поэтому я, еще будучи совсем маленьким, одним не очень прекрасным утром осознал, что сны, которые я вижу, они, как бы…в общем-то, не мои. Или, вернее - не только мои.

С самого моего рождения и до момента, когда пришла пора отправляться в детский сад, мы с родителями ютились в крохотной однокомнатной квартирке, и на троих у нас была одна кровать. С какого-то момента и каждую ночь после в мои детские фантазии, сны, в которых я летал между облаками и, казалось, мог легко дотянуться до звезд, начали вплетаться куски чего-то незнакомого, чуждого мне, чего-то взрослого - как я понял намного позднее, это и были чужие сны. Сны моих родителей, в которых моя мама флиртовала с каким-то высоким статным мужчиной - помнится, она густо покраснела, когда я спросил, что это за усатый франт в голубом пиджаке; а отец - неудачник в роду неудачников - рассекал на какой-то жутко дорогой спортивной машине по океанскому побережью и во все стороны сорил незнакомыми мне зеленоватыми деньгами с лицом какого-то мужика. Я мог видеть сон любого человека, который спал поблизости, и подмешивал детали его сновидений к своим.

Страшное началось, когда меня впервые отдали в детский сад. Тихий час - те зачастую жуткие 60 минут, в которые вокруг меня засыпало сразу несколько десятков детей, и сон каждого из них - абсолютно каждого - становился некрасивой, угловатой деталькой моего. Не сосчитать, сколько десятков раз я просыпался и кричал одновременно с еще кем-то - когда мне не счастливилось увидеть чей-нибудь уродливый кошмар. Фантасмагория форм и звуков; тела, фигуры, лица - которые порой плавно, а иногда и резко перетекали друг в друга, заставляя раскаляться мой крохотный детский мозг - я каждый раз, даже когда никому из моей детской группы не снились кошмары, просыпался с раздираемой на части адской болью головой. Кажется, именно тогда я научился не спать. Сейчас это, наверное, назвали бы каким-то хитрым словом вроде «йоги» или «практики», но я никогда это никак не называл. Однажды мне в руки попалась книга о преступнике, приговоренном к смертной казни, которого каждую ночь обездвиживали, утягивая какой-то материей, и который, чтобы не сойти с ума, научился убеждать свое тело в том, что оно мертво. Фантастика, но мой метод зиждется на чем-то подобном - я научился приказывать своим мозгам не спать. Недолго, никаких рекордов - помнится, самое долгое я не спал примерно 4 дня. Но обычно этого хватало в поездках к родственникам - а дома все стало сильно проще, когда мы переехали, и у меня впервые появилась собственная кровать. Сложно сказать, что я тогда чувствовал - кажется, эта моя способность всегда приносила больше неудобств, чем пользы, так что я никогда не ощущал себя супергероем или вроде того. Забавно. Как выяснилось на моем примере - когда ты особенный, это скорее плохо, чем хорошо.

Впервые взглянуть на происходящее по-другому мне позволила моя первая в жизни поездка в летний лагерь. Как я уже говорил, мои родители были самыми обычными людьми - для них мое нежелание засыпать в тех или иных местах было не более чем блажью. Раз это не вредило учебе и не требовало от них никаких действий, на такую странность можно было смело закрыть глаза. Ну и, конечно, я не сумел им объяснить, что 21 день в небольшом деревянном домике, где будут спать еще порядка 40 других детей, я просто не смогу пробыть без сна. А значит, я снова и снова буду видеть чужие сны.

Так и случилось. Когда на пятый день я, наконец, уснул, в моей голове стали водить хороводы кучи чужих расплывчатых фантазий - кто-то сражался с инопланетянами на пороге нашего корпуса, один мальчишка приглашал симпатичную девчонку на медленный танец, другой украдкой раскуривал толстую папиросину в вожатской курилке за столовой - словом, в моем мозгу царила самая настоящая кутерьма. Проснулся я сильно позже остальных, покрытый холодным потом и с температурой, в окружении обеспокоенных вожатых - как мне сказали, я уже несколько часов метался в бреду. Меня тут же отнесли на руках в больничный корпус - и оставили там, в одной из пустых палат, где я снова уснул, наглотавшись антибиотиков - на этот раз спокойным сном без сновидений. Не знаю точно, сколько прошло времени, когда я, так и не проснувшись, вдруг снова увидел что-то - на этот раз милое, даже прекрасное - что-то, за чем очень хотелось наблюдать. К этому чему-то тут же подмешался кусочек моего собственного сновидения, исказив картинку - я поднатужился и усилием воли сосредоточился на чужом сне. Оказалось, в соседней палате спала незнакомая мне девчонка, и именно ей принадлежал этот самый прекрасный сон. После того дня в лазарете я научился выуживать из калейдоскопа чужих сновидений какое-нибудь одно конкретное - то, что казалось интересней всего.

В этом же лагере в мою жизнь впервые пришло толкование снов. У одного из ребят в моем отряде был сонник - если разобраться, просто сборище клише навроде «увидеть кучу навоза означает скорый успех»; но именно эта потрепанная книжонка подсказала мне мысль - что, если из моей способности можно все же извлечь какую-то пользу? Что, если я не просто буду видеть чужие сны - а вместо этого перескажу сон его хозяину и попытаюсь его истолковать?

С тех пор моя жизнь оказалась посвящена сбору статистики - разумеется, я постарался применить к делу научный подход. Я проводил в санатории каждое лето, переселяясь из палаты в палату, фиксировал каждый увиденный сон - и пытался сопоставить с ним то, что случалось с соответствующим человеком потом. Собственно, ради этого я и пошел в медицину - хоть моих сил хватило лишь на то, чтобы стать медбратом. Но даже так я получил доступ к пациентам в реанимации, и десятки уже исписанных тетрадей пополнились самой ценной информацией, что мне удалось собрать. Что видит во сне человек перед самой смертью? Что снится тому, кто на следующий день очнется из комы и пойдет на поправку, в отличие от других?

Тогда же, уже во взрослом возрасте, у меня стали время от времени возникать ночи, в которые я не видел никаких снов. Вообще - ни чужих, ни собственных. То, что в детстве я посчитал бы манной небесной, сейчас только раздражало меня - каждая ночь без сновидений, коих в месяц бывало одна или две, означала ночь без материала, без наблюдений - впустую потраченное время, в течение которого я был обычным. Таким же, как все.

Спустя несколько лет работы в одной из городских больниц я, наконец, выявил некоторые закономерности - и, сжав зубы, уволился, тут же подав объявление в газету. С того дня больше не было Андрея-неудачника. Андрея-медбрата, который драил унитазы и убирал за лежачими больными говно. Андрея-рогоносца, который спалил жену на измене, увидев в ее сне, как она трахалась с коллегой на нашем кухонном столе. Был только Андрей-сновидец. Человек, который мог записать ваш сон - и зачастую рассказать, что последует за ним.

Красиво звучит, не правда ли? На самом деле, я чуть не сдох с голоду, лишившись даже той крохотной больничной зарплаты, которая у меня была. Народ не спешил звонить по объявлению о моих услугах, а как еще пиариться - я не знал. Так бы и зачахло дело всей моей жизни - долго у матери на шее я бы не протянул - если бы не позвонила она. Вещая. Разумеется, тогда я этого не знал - просто обрадовался одному из первых в жизни клиентов, который захотел использовать мои таланты сновидца и позвонил.

Голос в телефонной трубке был немного испуганным, и в то же время - уставшим, заторможенным; как если бы человек, которому он принадлежал, долгое время не спал.

Девушка - моя потенциальная клиентка - поинтересовалась, готов ли я приехать к ней домой и вместе с ней погрузиться в то, что она видела во снах. Забавно - кажется, тогда я впервые задумался, что обратившемуся ко мне человеку нужна была бы немалая смелость, чтобы вот так просто позвать на свою территорию незнакомого человека и уснуть рядом с ним. Смелость - или, может, отчаяние?

Как бы то ни было, два часа спустя я был у нее. Дверь по указанному адресу мне открыла невысокая симпатичная девушка с ввалившимися глазами. Коротко стриженая - под пацана, симпатичная, с глубокой складкой между бровей. Клиентка представилась Катей и пригласила войти. Разувшись и повесив куртку на вешалку в коридоре, я проследовал мимо небольшой кухни в единственную комнатку, большую часть которой занимал разложенный диван. Девушка присела на краешек собственной постели и сбивчиво поведала, что вот уже несколько недель ее мучают кошмары - слишком детальные, чтобы быть просто выдумкой ее воспаленного мозга; слишком подробные, чтобы быть просто сном. Слишком страшные. Оглядевшись по сторонам, она засуетилась и подскочила к стоявшему в углу комнаты шкафу; покопалась в нем несколько секунд и вытащила сложенное постельное белье. Слегка засмущавшись, сказала, что вообще-то не верит в сверхъестественное, и не очень понимает, зачем вообще мне позвонила. Наверное, по большей части потому, что она больше не могла проходить через это одна. Стоило ей закрыть глаза - как почти сразу же она начинала видеть очередной кошмар.

Сверхъестественное. Я попробовал это слово на язык, покатал во рту. Странно - сам я почему-то никогда не называл свои способности именно так. Сверхъестественное. Больше, чем обычное. В голове заиграла знакомая песня - захотелось прыгнуть в старенький Шевроле Импала, посадить рядом брата, которого у меня нет и никогда не было, и двинуться куда-нибудь на поиски какой-нибудь неведомой твари, которую я, конечно же, должен победить. Так о чем это я? Да, постель. Катя постелила мне на полу - хотя, если честно, глядя на ее ладную фигурку, я не мог не подумать, что с удовольствием раделил бы с ней одно ложе. Закинувшись снотворным на брудершафт, мы улеглись - она на диване, я на пол, и приготовились погрузиться во сны.

Пара минут темноты. Тишина, прерываемая только едва тикавшими на комоде часами. Повязка на глаза, чтобы льющийся сквозь приоткрытые шторы свет не отвлекал. И, наконец, сон. Привычным усилием я отбросил в сторону обрывки собственного сновидения и сосредоточился на том, что видела Катя.

Рывок.

Я стою на входе в какое-то помещение - кажется, ресторан. Вокруг меня с полдюжины людей - полуодетых, в разной степени подпития. Они шумно разговаривают о чем-то, смеются - я не слышу, о чем именно, но улыбаюсь вместе со всеми. И курю. В воздухе рассеиваются клубы дыма, которые я выдыхаю из слегка приоткрытого в ухмылке рта. Последняя затяжка - я бросаю бычок под ноги и втаптываю его в землю мыском блестящей от лака туфли. Вижу собственные ноги, затянутые в строгие брюки с тщательно отутюженными стрелками - так, видимо, я мужчина. Судя по тому, как прытко я взлетаю по предваряющей вход в ресторан лестнице - молодой. Вместе со всей курившей у дверей компанией я попадаю внутрь ресторана - и оглушительно громкая музыка, отголоски которой я слышал еще снаружи, заставляет меня от неожиданности пригнуться. Внутри настоящий рейв - не меньше полусотни людей неистово танцуют под какую-то электронную музыку, на уши давит плотный бас. По краям помещения уставленные яствами столы, за которыми сидит поколение постарше - кажется, на танцполе дрыгается одна молодежь. Швырнув на один из свободных стульев пиджак, я засучиваю рукава рубашки и врываюсь в заходящуюся в танцевальном экстазе толпу. Я отлично танцую - люди рядом со мной расходятся чуть в сторону, чтобы дать мне больше пространства. Я отдаюсь во власть музыке, забываю обо всем - двигаюсь так, как я настоящий - я, который смотрит сейчас этот сон, двигаться никогда не умел. Притягиваю взгляды - удивленные, пренебрежительные. Восхищенные. Я король танцпола, а вокруг - мои верноподданные, которые поклоняются мне, как самому умелому из всех. Чуть в стороне, время от времени окидывая меня призывным взглядом, танцует какая-то девчонка - не старше лет 30-ти. Я постепенно придвигаюсь ближе, кладу руки ей на талию, прижимаю к себе. Мы сливаемся в единое целое - она танцует спиной ко мне; присаживается, обтираясь об меня затянутой в коротенькое платье попой, задевает локтем набухший на моих брюках бугор. Я рывком ставлю ее на ноги, разворачиваю и сильно прижимаю ее бедра к себе. Она взмахивает головой, отбрасывая мокрые волосы с разгоряченного танцем лица - и смотрит. Вызывающе смотрит мне в глаза, слегка покусывая нижнюю губу. Я вижу. Вижу, чего она хочет. Вижу, что спрятано в ее темных глубоких глазах. Слегка касаюсь языком ее раскрытых губ, проникаю внутрь ее распахнутого в страстном желании рта.

Вспышка.

Мы яростно целуемся внутри какой-то крохотной комнаты - кажется, это туалет, на одной из стен которого зеркало в полный рост. Мое лицо скрыто в тени, ее губы не отрываются от моих. Я поворачиваю ее спиной к себе и швыряю грудью на бачок. Рывком раздвигаю ее стройные ножки, одним движением сдергиваю ее маленькие черные трусики, которые падают на пол крохотным комком. Она стонет в предвкушении - слегка задирает платье, обнимает бачок и поднимает аппетитную попку немного наверх. Я, рыча и грязно ругаясь, спускаю брюки, звонко шлепаю ее по заднице, хватаю за бедра - и рывком вхожу. Она изгибает спину в экстазе и начинает подмахивать в такт моим быстрым и резким движениям - да, я грубо трахаю ее в туалете ресторана и тяжело дышу. Я хватаю ее волосы, наматываю их на кулак, притягиваю ее к себе, страстно целую в губы - и одним движением перерезаю ей горло невесть откуда возникшим ножом.

Кровь заливает зеркало, в котором все так же не видно моего лица; льет алым потоком на пол и стены - девчонка с клекотом пытается вдохнуть, зажимает рваную дыру в шее трясущимися руками - я снова швыряю ее бачок и ни на секунду не сбавляю темпа фрикций. Она бьется в судорогах, конвульсиях - и это добавляет острых ощущений в процесс. Я бурно кончаю, закричав на всю комнату, и отшвыриваю труп - теперь уже труп - девушки от себя.

Я резко вынырнул из сновидения, покрывшись холодным потом и тяжело дыша.

- Ты видел его?! Ты видел? Посторонний! Это снова был он! О, Господи! За что мне это, за что? - кажется, Катя тоже очнулась - и тут же, свернувшись в клубок, горько заплакала под впечатлением от того, что увидела во сне.

Я присел на лежавшей на полу простыне и заозирался по сторонам; увидел свою тетрадь и принялся лихорадочно записывать в нее все детали того, что ей снилось, стараясь не упустить ничего.

Посторонний. Это прозвище придумала Катя - и в следующие несколько минут она объяснила, почему. Этот парень - скорее всего, ровесник девчонки, которую он убил - по-видимому, проникал на массовые мероприятия, пользуясь тем, что никто из присутствующих не знает всех гостей в лицо. Прикидывался, будто он тоже из этой компании - ел, веселился, танцевал. А в конце мероприятия выбирал себе кого-нибудь в жертву - и убивал.

Странный сон, очень странный. Все, как она говорила - слишком детальный. Слишком...живой. Черезчур настоящий, чтобы быть просто сном.

На мое замечание о том, что это все не на самом деле, стоит ли так переживать - Катя достала телефон и показала мне коротенькую заметку в сети, на фотографии в начале которой был тот самый ресторан. Тот самый, на пороге которого я - то есть, Посторонний - спокойно курил, наверняка уже приготовив свой остро отточенный нож. "Жестокое убийство на корпоративе" - так была озаглавлена статья. Именно в этот момент, не раньше, Катя, смущаясь, рассказала мне, что чаще всего ей снятся вещие сны. Что было - зачастую она видела события, которые уже случились; что будет - иногда ей снилось и то, что еще не произошло, но вскоре обязательно сбывалось - в точности так, как она видела во сне. Дрожа и всхлипывая, она рассказала, что Посторонний начал ей сниться с пару месяцев назад - и с тех пор она видела убийства уже пяти человек. Этот конкретный сон, про секс в туалете, снился ей уже в седьмой раз - но были и другие сны. К сожалению, она не могла этим управлять - и почти никогда не запоминала деталей. Только охватывающее ее отвращение. Только страх.

Я встал с постели и, подхватив тетрадь, двинулся к выходу, что-то едва слышно бормоча и спотыкаясь на ходу. Что-то о том, что мне нужно подумать, посмотреть свои записи - и что я обязательно вернусь. С надеждой глядя мне вслед, она прошептала прощание и затворила дверь за моей спиной.

Чем я мог ей помочь? Здесь нечего было анализировать, нечего толковать. Если то, что я видел, и правда случилось наяву - мне, как и ей, оставалось лишь быть сторонним наблюдателем, не в силах что-либо предпринять. Вернувшись домой, я заметался по квартире, снова и снова прокручивая в голове этот чертов сон. Читал свои записи, вспоминал - и молился. Молился, чтобы Катя не обратила внимание, не заметила - эрекцию, которой отреагировал на сновидение мой организм.

Той ночью мне не снилось ничего. Следующим вечером я снова стоял у дверей своей новой знакомой и нажимал на кнопку звонка. У меня в голове поселилась непрошенная мысль, навязчивая идея, которую я прокручивал в голове весь вечер и потом весь день, и которая, наконец, сформировалась в намерение. Цель. Если Катя могла видеть преступления, которые Посторонний совершит в будущем - значит ли это, что я смогу попытаться опознать место, а опознав - попытаться предотвратить? Попытаться поймать его, этого явно больного ублюдка, который явно получал сексуальное удовлетворение от чужих смертей? Я не то чтобы великий знаток ресторанов и тусовочных мест - а в Москве их великое множество - но если есть хоть малейший шанс, что я смогу найти этого маньяка и спасти хоть кого-то из его жертв - я просто обязан сделать попытку. Обязан обратить на пользу странные способности сразу двух людей - и Катины, и свои.

Девушка встретила меня на пороге - маленькая, одинокая, беззащитная. С надеждой заглядывая мне в глаза - кажется, она и правда не верила в то, что я вернусь после того, что увидел, она снова проводила меня в комнату и указала на расстеленную на полу простынь, не убранную со вчера. Нет, наверное, все-таки верила - иначе почему не убрала? Устроившись на полу, я протянул ей таблетку снотворного, принял сам, положил возле себя чистую тетрадь и ручку - и погрузился в сон.

Я вразвалку сижу посреди обширного помещения за одним из стоящих буквой "П" столов вместе с кучей других гостей и вяло листаю толстую книжицу меню. По центру зала, на возвышении, стоит еще один отдельный стол, за которым принимают поздравления четверо - девушка в белом платье в пол и нарядный мужчина, а также одетые чуть скромнее парень и девушка по бокам. Свадьба - видимо, в этот раз свадьба - в самом разгаре; гости дружно орут "Горько!" - и жених тут же сливается с невестой - или, точнее, женой - в долгом благочестивом поцелуе.

Я хлопаю вместе со всеми, вместе со всеми ору. Затем вслед за группой молодых ребят вскакиваю с места и быстро двигаюсь к какому-то нарядному хлыщу, который торчит посреди зала с большой прозрачной коробкой в руках. Присоединяюсь к чьим-то поздравлениям, и следом за всеми опускаю в коробку пухлый белый конверт. Поднимаю кверху бокал с шампанским - и во всю глотку ору "Горько! Горько! Горько!", наблюдая за тем, как новоиспеченная семейная ячейка демонстрирует гостям очередной поцелуй.

Музыка. Снова музыка - в этот раз не такая громкая. В этот раз я не в центре танцпола, а на самом краю - переминаюсь с ноги на ногу и ничем не показываю свой богатый танцевальный опыт. На мне свежие брюки - кажется, прошлые я запачкал в чьей-то крови; в руке бокал с шампанским, чьи пузырьки смешно щекочут мне нос. Песня меняется - на этот раз медленный танец; я вяло отмахиваюсь от какой-то пожилой модницы с ярко накрашенными губами, которая пытается меня пригласить.

Не она. В этот раз мне нужна не она.

Группа парней, пользуясь тем, что жених отвлекся на тамаду, увлекает невесту куда-то вглубь ресторана вслед за собой. Она смеется, криком пытается привлечь внимание мужа, но музыка заглушает все. Я двигаюсь следом, растворяюсь в пьяной, громко гогочащей толпе - мы вместе со свидетелем и еще двумя парнями заталкиваем невесту в какое-то помещение, посреди которого высятся полки с ровными рядами бутылок и стоит огромный свадебный торт. Свидетель с еще одним парнем тут же выскакивают обратно и со смехом уносятся куда-то - наверное, по дурацкой традиции просить выкуп у жениха. Последний оставшийся в помещении парень - смурной, явно накидавшийся до предела, облокачивается на уставленный алкоголем стеллаж - и тут же роняет одну из бутылок, которая вдребезги разбивается, слегка забрызгав мои туфли и одну из штанин. Я выталкиваю его из комнатки, отправляя на поиски швабры или кого-то из персонала - и аккуратно притворяю за ним дверь.

Готово. Мы остались наедине. Невеста - красивая молодая девчонка в белоснежной фате, откинутой на затылок, улыбается, глядя мне в глаза, и спрашивает о чем-то. Я не слышу. В моей голове толчками отдается мой собственный пульс, в ушах звенит. Я улыбаюсь в ответ, отряхиваю штанину - и через секунду привлекаю ее к себе. Одним движением срываю с нее фату и накидываю ей на шею, наблюдая, как улыбка в ее глазах сменяется сначала недоумением, а затем - страхом. Ужас. Животный ужас царит в ее глазах, пока ее быстро синеющие губы стараются урвать хотя бы глоток живительного воздуха. Она пытается вцепиться когтями мне в лицо - я мог бы развернуть ее спиной, но мне нужно видеть ее глаза. Нужно смотреть, как из них постепенно утекает жизнь. Я отмахиваюсь от ее рук и еще сильнее сжимаю на ее тоненькой шее фату. Рывок - ее глаза закатываются, она начинает сучить по полу ногами, все так же безрезультатно пытаясь вдохнуть. В последний момент ее кишечник не выдерживает - она опорожняется прямо на пол, и ее моча перемешивается с лужей игристого, разлитого на полу. Жалкое зрелище. Я медленно опускаю уже мертвую девушку на пол, аккуратно расправляя ее перепачканное в фекалиях платье и отшвыривая в сторону бесполезную теперь фату. Дело сделано. Пора уходить. Я берусь за ручку двери, затем, будто вспомнив о чем-то важном, поворачиваюсь через плечо. Окунаю указательный палец глубоко в свадебный торт и облизываю его. Вкусно. Жаль, что попробовать торт мне не довелось.

Могу поклясться - когда я пришел в себя и сел на полу Катиной квартиры, я все еще ощущал сладкий привкус творожного крема на своих губах. Помотав тяжелой спросонок головой, я схватил тетрадь и принялся записывать в нее очередной сон - мой обязательный ритуал вот уже много лет подряд. Услышав тоненький всхлип со стороны дивана, я понял, что Катя тоже очнулась. Отложив в сторону тетрадку, я присел рядом и слегка приобнял ее за плечо.

- Это новый сон. Я раньше не видела это убийство. Возможно...это еще не произошло, - прошептала девушка, спрятав лицо у меня на груди. В моей голове тотчас же проснулся самый настоящий охотничий азарт - вернувшись к тетради, я принялся лихорадочно перечитывать свои заметки, которые уже успел записать. Мне было нужно хоть что-то, какой-нибудь маленький и незаметный на первый взгляд нюанс, на основе которого я бы смог понять, где увиденное нами произойдет. Внутренности ресторана, главный зал - не то, все не то. Я чувствовал, будто упускаю что-то очень важное - что-то, что могло бы дать мне ответ. Закрыв глаза и попросив помолчать девушку, которая робко пыталась мне что-то сказать, я сделал несколько глубоких вдохов и сосредоточился.

Вот. Вот оно - пару секунд спустя я нащупал то, что мне было нужно. Меню. На толстой кожаной обложке книжицы, которую Посторонний листал, было название ресторана. Разумеется, я его запомнил - так, как все и всегда запоминал. Выдернув из кармана телефон, я открыл карты и вбил в строку поиска "Гончаровъ". Одно совпадение! Бинго! Я не мог поверить в то, что мне так повезло. Вскочив с дивана, я бросил девушке несколько расплывчатых слов, намекнув, куда и зачем иду; подхватил куртку в коридоре и выскочил в подъезд.

Час спустя я стоял у входа в ресторан и с досадой сжимал и разжимал кулаки. Опоздал! Как это вообще может быть? Опоздал!

Возле дверей в заведение мялось несколько полицейских и, несмотря на то, что был вечер пятницы, ресторан был закрыт. В фильмах главный герой всегда находит на месте преступления каких-нибудь зевак, которые отираются возле полицейской ленты и отвечают на все его вопросы, выкладывая, что тут вообще произошло. В реальном мире возле ресторана не было вообще никого - кроме полиции, которая вряд ли бы стала со мной говорить. Но не надо быть гением, чтобы понять, что здесь случилось - я сплюнул в сердцах и направился обратно к метро. 1:0 в пользу Постороннего - но сдаваться я не собирался. Раз я смог опознать место один раз, значит, смогу и опять. Знать бы только, сколько еще мне для этого нужно увидеть Катиных снов.

Домой я не поехал, решил вернуться обратно к ней и попробовать увидеть что-нибудь новое. Когда я позвонил в Катину дверь, на улице стояла уже глубокая ночь. В этот раз она предложила лечь на диване - кажется, начала по-настоящему мне доверять. Разумеется, в этом не было ни капли какого-то сексуального подтекста - к этому совсем не располагали ее сны. Я улегся рядом в одежде и долгих полчаса крутился, пытаясь в очередной раз заснуть. Наверное, Катя уснула раньше - по-крайней мере, в ее третий сон я попал уже ближе к концу.

Галантно отворив девушке дверь, я сажаю ее в такси и сажусь следом сам. В машине накурено; от моей вульгарно одетой спутницы в коротенькой юбке и сетчатых чулках на метр доносится кисловато-резкий запах пота и тяжелый застарелый перегар. Она громко смеется накаченными ботоксом губами и прикладывается к бутылке вина, которую сжимает в руках. Я улыбаюсь в ответ, достаю из кармана пачку сигарет - кажется, "Мальборо" - и спрашиваю разрешения закурить. Получив одобрение, раскуриваю сигарету и делаю первую затяжку, прищуренными глазами наблюдая, как легкий ветерок уносит выдыхаемый мной дым в приоткрытое окно. Девушка открывает окно вслед за мной, высовывается из машины почти по пояс - так, что ее юбка задирается еще выше, демонстрируя мне ее нижнее белье - и что-то во все горло орет. Я запускаю руку ей в промежность - она садится поудобнее, широко раздвигая ноги и, кажется, ни капли не возражая против того, что делают мои пальцы в ее трусах.

Вспышка.

Мы трахаемся на огромной кровати - она закатывает глаза, комкает пальцами простынь и кричит, закинув одну ногу мне на плечо.

Вспышка

Мы вдвоем в душе; она стоит на коленях и жадно, захлебываясь слюнями, сосет - я подставляю лицо струям теплой воды и время от времени делаю затяжку очередной сигареты.

Вспышка.

Она сушит волосы феном - голая, мокрая, призывно отклячив зад. Я осторожно, стараясь не нашуметь, беру с тумбочки недопитую бутылку вина и с размаху опускаю ей на затылок - она тут же валится с ног. Выключаю фен - он уже начал меня раздражать; со второго раза разбиваю бутылку о край комода - и полученной розочкой уродую ее лицо. Мне хочется отрезать ее вульгарные губы, прорезать морщины на ее гладком лбу; оторвать ее искусственные ресницы - в попытке найти под слоем поплывшей косметики и ботокса что-то ее, что-то настоящее. Она приходит в себя, кричит окровавленным безгубым ртом - я вскрываю ей яремную вену бутылкой и сажусь сверху, пока она булькает и бьется в конвульсиях, пуская кровавые пузыри. Через пару минут она, наконец, замирает - я аккуратно встаю, одеваюсь и ухожу из ее квартиры вон.

- Господи, когда же это прекратится...За что мне это все? - в этот раз Катя проснулась первой и сразу же принялась плакать - так же, как в прошлый раз. И прошлый. И, наверное, все разы до.

Я долго смотрел в ее полные боли и страдания глаза. Глаза, в которых стояли слезы, и вместе с ними - надежда. Надежда, с которой она смотрела на меня.

И я убил ее. Сомкнул руки на ее тонкой шее и душил - до тех пор, пока надежда вместе с жизнью не ушла из ее глаз. Потом встал, уничтожил следы своего присутствия - как смог; покинул квартиру, прикрывая лицо, вышел на улицу и больше никогда туда не приходил.

Она не запоминала сны, но я не мог быть уверен. Не мог знать наверняка, что в ее памяти однажды не всплывет случайная картинка - Посторонний обувается в квартире убитой им девушки, разгибается и упирается глазами в зеркало. И видит в отражении мое лицо.

Многое сразу прояснилось. Те ночи - 1 или 2 в месяц, в которые я не видел снов; и, просыпаясь, чувствовал себя более уставшим, чем когда ложился в кровать. Сладкий привкус торта на губах; то, как я сходу нашел нужный и показавшийся знакомым ресторан. Я убрал объявление из газеты. Труд всей моей жизни пошел прахом - я больше никогда сознательно не смотрел чужие сны.

А Катя...она теперь частенько приходит по ночам. Молчит, лишь смотрит с немым укором мне в глаза. Я очень хочу проснуться, пытаюсь изо всех сил - и не могу. Не знаю, чего бояться больше - ночей без сна или тех, когда приходит она.

Посторонний. Незваный гость. Чужой для всех, кроме меня.

Внимательнее вглядывайтесь в лица на праздниках. Одним из незнакомых людей могу оказаться я.

***

P.S. Приписка сделана широким размашистым почерком; буквы дрожат и прерываются - писали явно впопыхах.

Все было зря. Они взяли его. Арестовали Постороннего над трупом одной из жертв. Никаких сомнений - совпало ДНК. Мои способности сыграли злую шутку, подставив к чужому телу мое собственное лицо.

Катя погибла зря.