Погоня⁠⁠

Я завершил первый роман, и тут же почувствовал реакцию Вселенной:

1) Бетта-ридеры обьявили его олдскульным — то ли потому что я наступил на лавры Шекспира по части стилистики и изящности слога, то ли потому, что "наступившей ступне" уже далеко за тридцать...без "поллитры" и не разбобрать.

2) Достали звонками  ведущие издательства страны, воспылавшие желанием напечатать мою книгу.

3) Кот стал гадить на чистые джинсы.

Промелькнула мысль: а может роман непричем, и все дело в изменениях электомагнитного поля Земли, или в каминг-ауте Бузовой? Если поля, то причем тут издатели, а если дело в Бузовой, то где и при каких обстоятельствах мой кот с ней познакомился?

Вопросов накопилось больше, чем ответов, пришлось броситься в бегство:

— Куда???— истошным хором завопили издатели, заметившие, как я выбегаю из квартиры с распечатанной на принтере версией романа подмышкой.

— За ответами!—бросил небрежно я через плечо, не забыв выдернуть кольцо из "небрежно" перед броском.

Трах-Шарах-Бабах! — приголубил мои уши взрыв, едва я успел закрыть дверь подъезда.

Я попятился на несколько шагов назад, и грохнулся на дворовую скамейку, аккурат в центр шабаша старушек-вязальщиц, увлеченно обсуждавших грохот.

— Ты - изверг, дом "Металикой" глушишь после десяти?— услышал я змеиный шепот бабы Дуси.

— Не я, — честно соврал я, — а вот взрыв пренебрежения в подьезде - моя работа, не обессутьте бабуси, роман спасать надо.

— Надо!— хором фаинораневского тембра прогудел шабаш, и стальные спицы хищно сверкнули в морщинистых руках старушек.

Между тем, дверь подъезда со свистджетом сорвалась с петель и протаранила припаркованный невдалеке гелик. В дверном проеме, обугленный, весь в лохмотьях, показался главред "Эксмо" - Халявко Виталий Андреевич:

— Ты зачем, Андрюша, от нас деру дал? Осколком похуизма, редактору "АСТ" голову срезало, глава "Ридеро", тоже без главы остался, директор "Нового мира" на тубус с рукописями кишки наматывает...

— Прости, Виталь Андреич, — нагло извинился я, — роман спасать нужно. Он ведь и отредактирован, и откорректирован, трепещет в страхе, что на его обложке под графами редактора и корректора твое имя появится.

— Ну-с, чему быть - того не миновать, — плотоядно оскалился Халявко, вынимая из-за спины крупноколиберную "книгоотжимательницу"и передергивая затвор, — ничего личного, только воровство.

— Врешь, не возьмешь, — закричала баба Дуся, прикрывая мою тщедушную тушку мастера спорта по баттерфляю своей безразмерной грудью.

Разрывные пули критического мышления точно горох отскочили от закаленной в сплетнях широкой спины бабы Дуси, и риеикошет покосил молодую поросль Пырея Ползучего на обочине.

Расстреляв весь боезапас непрерывной очередью, Халявко потянулся за запасной обоймой, но вставить ее не успел — кучно и стремительно понеслись в воровитые очи редактора тучи вязальных спиц, пронзая глазные яблоки Виталя Андреича, и устремляясь дальше, терзая калеными наконечниками серое вещество его мозга.

К всеобщему удивлению — моему, бабок, и возвращающейся с авоськами из супермаркета тещи, главред устоял на ногах.

— Кааак? — невольно вырвалось у меня, пока я выбирался из под бабы Дуси.

— Гип-гип- гипп-потоламус не задет! — гордо похвастался Халявко, и повел носом в сторону моей рукописи.

Я включил спринтерскую скорость, и помчался огородами на ипподром. Почему туда? Первое, что пришло в голову, видимо, навеянное скачками через плетень... Позади меня, точно "королевский тигр" пер главред, слепо сминая все преграды на своем пути.

Только я добежал до ипподрома, как увидел, что из него чешет галопом на орловском рысаке девушка со скрученным в трубу холстом за спиной.

— Стооой, прррр, куда несешься?— окликнула меня девчина, — там взвод охотников за свежей живописью из "Третьяковки", запрыгивай  позади меня...вместе прорвемся.

Меня уговаривать дважды не нужно: прикруппившись с разбегу на круп кобылы, я горячо прижался чреслами к круппу девушки, которая, при более тщательном рассмотрении, оказалаль очень мила, к тому же, как выяснилось впоследствии, еще и Наташа.

Коняга уносила нас все дальше от разъяренных преследователей, из города, от безумного всплеска интереса к творчеству художников кисти и слова в "Ершовку", где живет Великийи Оракул  Петрович, ведающий ответы на наши с Наташей вопросы, где можно закрепить приятное знакомство, и порефлексировать о ментальной связи моего кота и Бузовой.

Собственно, к чему я это все рассказал? Ах, да, вспомнил — так я познакомился с моей иллюстраторшей.