Однажды в Питере⁠⁠

Однажды я понял, что всему своё время.

Был месяц март. Время нелепых весёлых чудес и ничем неоправданных надежд.

- Скажи честно - тебя тоже до сих пор мучает вопрос: что будет, если сьехать с этой штуки как с горки? - Спросила Лида, кивая на пространство между эскалаторами. Мы поднимались к вестибюлю станции метро.

Я машинально повернул голову и собрался было сказать: "А слабо попробовать?". Но вместо этого непроизвольно сказал:

- Фак…

Сказал я это потому, что в потоке спускающихся пассажиров совершенно безошибочно различил очень знакомые рыжие волосы и зелёные глаза. Их обладательница тоже меня узнала. Удивилась, улыбнулась и помахала мне рукой. Я неосознанно помахал в ответ. И пока я это делал у меня в голове развернулось старое и очень яркое воспоминание. Которое я когда-то задвинул в дальние углы памяти и с тех пор не доставал...

…Мы сидели в кофейне у площади Восстания.

- И что это значит? - стараясь придать голосу побольше твёрдости спросил я.

- А ничего не значит. - Пожала плечами Марина и сделала хороший глоток из кофейной кружки.

Я молча сверлил её взглядом. Это не действовало на неё никак. Огромные зелёные глаза поглядывали на меня сквозь тёмно-рыжую чёлку и россыпь веснушек с искренним недоумением. По крайней мере, я бы поверил в его искренность, если бы знал Марину чуть меньше.

- Ты понимаешь, что я поэтому поводу чувствую? И что думаю? - Не сдавался я.

- Думай о чём хочешь, солнце. - Улыбнулась Марина. - Я ничего объяснять и оправдываться не собираюсь.

В уголках её губ остались кофейные следы. Я заметил их и вдруг мне стало противно. Не от самих следов конечно, а от того, что за ними стояло.

Я осознал сколько раз мы уже сидели в этой самой кофейне за подобными разговорами. Сколько литров этого крепкого густого кофе успели выпить. И как я устал гадать - в какие моменты она говорит мне правду, в какие врёт, а в какие просто недоговаривает. И всё с одинаково искренним недоумением в огромных глазах.

Я уже знал программу действий наперёд.

Сейчас мы будем долго кружить вокруг да около. Постепенно я буду уставать от напряжённого разговора и идти на компромиссы. Пока шаг за шагом беседа не сведётся к тому, что я ревнивый параноик и зануда. А то, что Марина без объяснений пропала на две недели и не отвечала на звонки и теперь совершенно не горит желанием объяснять, что это вообще было - совершенно нормально. А потом она подастся вперёд, нависнет грудью над столиком и, улыбаясь своими кофейными губами, предложит мировую.

Я проглотил приторный кофейный ком в горле, откинулся на спинку кресла и глядя прямо в её зелёные глаза устало сказал:

- Нет.

Глаза удивлённо уставились на меня. Кажется они стали ещё больше. Хотя с моей точки зрения это было чисто физически невозможно.

- Что значит "нет"?

- Это такая резкая форма отрицания в русском языке. - Пояснил я. - А ещё это ответ на мой вопрос. Я тут между делом спросил себя: а есть ли у меня стоящие причины тут сидеть и чувствовать себя безвольным идиотом? Обычно они вроде бы всегда находились. А вот сегодня - почему-то нет.

Марина пару секунд помолчала. Потом пожала плечами и тихо ответила:

- Ну и уходи тогда. Раз нет. Никто не держит.

Я внимательно посмотрел ей в лицо, пытаясь понять наигранное это равнодушие или искреннее. Потом понял, что это в принципе не имеет значения. Положил под недопитую кофейную кружку деньги и не спеша натянул куртку. Марина разглядывала какую-то невидимую точку на поверхности стола. Я медленно застегнул куртку.

“Не тяни время, идиот”, - мысленно сказал я себе, “Она не будет тебя останавливать. Ей нужно, чтобы ты остался сам. По доброй воле. Уноси ноги, пока не размяк тут окончательно”. Мой мысленный голос был как-то грубее и старше, чем обычно. И советовал неожиданно здравые вещи.

На промёрзшей улице царил ноябрь. Время беспричинной тоски и недоброго волшебства.

Я вышел из кофейни. И, стараясь не смотреть на Марину сквозь стеклянную витрину, зашагал по Невскому проспекту.

Я шёл неторопливо и время от времени оглядывался назад. Сам того не осознавая, я шагал тем же маршрутом, по которому мы обычно гуляли с ней после таких посиделок. В голове беспокойно вертелась по кругу одна и та же мысль. Я ухожу. Я ухожу? Я действительно ухожу. Не может быть, что я правда ухожу.

А потом одёрнул сам себя. Да ухожу. И ничего смертельного пока не произошло.

Ёжась от холода, я свернул на Малую Садовую. Прошёл мимо загадочных водяных часов, про которые мы неизменно спорили - часы это или просто фонтан. Прошагал мимо магазина одежды, который мы оба по старой памяти называли “Интерактивом” и открытой студии пятого канала, где всё время с кем-то общалась Ника Стрижак. Которую Марина упорно путала с Ксенией Стриж.

Замерзая, вышел на Манежную площадь, в сквере которой мы впервые неловко поцеловались, исхитрившись при этом как следует треснуться зубами.

Подняв воротник куртки и засунув руки поглубже в карманы, я прошёл по Караванной и свернул на набережную Фонтанки.

На середине моста я остановился. Обычно мы всегда стояли здесь несколько минут. Перед этим, как бы невзначай расстегнув куртки и запустив под них руки. Стояли и делились друг с другом теплом. Такая вот сокровенная традиция.

Вокруг не было ни души. Только изредка проезжали машины. В голове впервые за долгое время было свежо и свободно. Ощущение было как после визита к стоматологу - всё ещё немного больно, но самое страшное уже позади.

Я оглянулся. За мной никто не шёл следом. На промёрзшем мосту я стоял совершенно один.

И это было прекрасно...

…Воспоминание промелькнуло у меня в голове буквально за считанные секунды. И я сам удивился: то, что так долго рисовалось в моём воображении ужасной драмой - на поверку оказалось полной ерундой. Просто неприятный разрыв не самого удачного романа. Теперь оставалось только как-то рассказать о нём Лиде, когда она спросит. А она ведь обязательно спросит.

Эскалатор нёс нас наверх. Лида ни о чём не спрашивала.

Я откашлялся.

- Это… Кхм… Моя бывшая…

Лида повернулась ко мне.

- Это я уже поняла. - Совершенно спокойно сказала она. - И?

- И ты наверное хочешь знать подробности? - осторожно предположил я.

- Честно?

- По возможности.

- Совершенно не хочу.

Я удивлённо посмотрел на неё.

- Вот скажи: ну зачем мне это знать? - пояснила она. - Что такого полезного эта информация принесёт? Другой вопрос - если тебе очень нужно об этом выговориться. Тогда я тебя конечно выслушаю. Но сама и по доброй воле я тащить это в наши отношения не хочу.

Лида помолчала. Впереди уже виднелся потолок станции.

- У тебя было прошлое. У меня было прошлое. У всех оно было. - Задумчиво продолжила она. - Добавлять его в настоящее совсем необязательно. Я не знаю каким ты был до встречи с этой девушкой. И не знаю каким был, когда вы встречались. Я тебя узнала после всего этого. И понравился ты мне именно таким. Этого, по-моему, вполне достаточно.

Меня захлестнула волна невыразимой нежности. Её требовалось как-то выразить.

- Ты хочешь мороженого? - ласково спросил я.

- О да, мой рыцарь. Убей в мою честь фисташковое.

Ступеньки эскалатора начали складываться одна за другой.

- И кстати, - не без яду в голосе сказала Лида, перед тем как вспорхнуть с движущейся ленты, - Ты в курсе, что у твоей бывшей - абсолютно ненатуральный рыжий цвет?