Общество слепых. Часть 1⁠⁠

Автомобиль валко «плыл» по ровному графитовому покрытию, покачиваясь на большой скорости, как крейсер на волнах. Дорога шла длинными изгибами, приклеивая к себе черный внедорожник липкой влагой.

Туман еще не рассеялся и еле заметно в утренних сумерках скатывался из одного оврага в другой, оставляя на густой траве холодную росу.

Мимо мелькали километровые знаки, отсчитывая рассечением ветра пребывание в дороге: «Шух» — 59, «шух-шух» — 57, будто казаки шашками.

— Как думаешь, какие мы по счету туда наведаемся? — Заговорил худощавый с виду парень в очках, спустя два десятка сонных километров за рулем.

— На этой неделе? — Повернулся к нему его коренастый пассажир, выдыхая очередную порцию дыма в приоткрытое окно — Да кто его знает, думаешь кто-то считает? Это ж как проверка, для каждого новенького. Так что считай, что примерно по два человека раз в неделю на целую вечность.

— Ты же вроде как не новенький — Нахмурился водитель.

— Я хорошо забытый старенький. Меня сюда как на лобное место направили, вместе с тобой — Коренастый пассажир сделал еще одну затяжку и отвернулся к окну.

— Накосячил или как?

— Да, косяки у нас просто так с рук не сходят, особенно, если суммы весомые за косяками улетают в трубу — Пассажир потер палец о палец — За меня, конечно, вступились, но сухим из воды, сам видишь, не вышел. Так что либо пан, либо пропал, сечешь?

Водитель лишь уставился на дорогу, сцепив руки на верхушке руля.

— Да ты не дрейфь, бродяга! Тебя еще не испытали, а это считай проверкой на вшивость.

— А сколько этот объект пытаются взять?

— Лет как семь уже, если мне память не изменяет. Настроены они, — Коренастый вскинул палец вверх — как никогда серьезно. Недолго этим деревенщинам посиживать там осталось.

— А что будет?

— Да что будет… — Коренастый поджал плечи и нетерпеливо помотал головой влево-вправо, будто ему приходится объяснять на пальцах сопливому пацану, как и почему «тискают девочек за косички» — Выделят жилье на окраине ближайшего зачуханного городка в простенькой новостройке и все — «распишитесь, вы переезжаете».

— Так просто? Кто съедет по собственной воле, если до этого не съехал?

Коренастый искренне вытаращил на него глаза, помедлил, думая, не ослышался ли он и с выдохом ответил:

— Ну ты парень, в самом деле, как только от Мамки отлип. Сожгут пару домиков и дело с концом. Съедут как миленькие. Да и погорячился я с зачуханной новостройкой! Все вполне цивильно говорят; чего морды воротят? — Решив, что еще не до конца донес мысль, он нахмурил брови, коротко выдохнул и продолжил — Ты поди из этих будешь?

Худощавый не знал, противиться ли ему такой воле молча или высказаться, что в корне ничего не изменит, судя по точке зрения пассажира, кроме неприятного диалога во внезапно уменьшенном пространстве салона, некогда бывшим куда просторней.

— Из каких этих? — Худощавый приподнял бровь со смесью любопытства и смятения. Выглядел он сейчас куда суровее, чем мог показаться телосложением.

— Из шибко правильных во всем и везде.

— Все всегда индивидуально — Худощавый старался оставаться в нейтральной позиции, как минимум, пока они не приедут.

— Легкая у тебя позиция, парень.

— А какой она должна быть, тяжелой?

— Честной.

— И значит справедливой.

Коренастый хотел продолжить нападки и в очередной раз приготовился было жестикулировать, но отступил:

— Ладно, не будем тему раскручивать! Главное, чтобы делу не мешало — Кстати, тебя как звать то?

— Виктор — Ответил худощавый.

— Степан — Протянул руку коренастый.

Пожали руки. Крепко, без неприязни.

Степан затянулся в последний раз и выбросил бычок в окно. Промелькнул и остался позади знак: белым по синему выдавлено «пос. Натужный», говоря, что они уже на подъезде к нужному месту. Степан рассмеялся так же, как рассмеялся бы будучи старшеклассником над бранным словом, нацарапанным на стене школьного туалета.

Пару километров по проселочной дороге с насыпью щебня миновали молча; мимо заброшенного зернохранилища, когда-то блестящего на солнце, полуразвалившихся коровников с беззвучным мычанием и въевшимся в древесину запахом. Кто бы мог подумать — обязательно додумался бы, что место это обречено на захоронение и воздвижение поверх его костей памятника нового времени — коттеджного поселка «Рассвет».

Свет едва пробивался сквозь ковровый слой облаков, вытаскивая заспавшихся жителей из всплывающих на пути домов.

— Вот ведь как знали, когда говорили нам, что выезжать нужно не позднее шести утра. И куда людей тянет? Идти некуда, а идут и идут.

— Сезон грибов сейчас — Пояснил Виктор и глядя на то, как округлился вместе с глазами Степан, дополнил — Отец вчера по телефону сказал, что поедет на выходных собирать.

— Хм, грибники значит. Осталось решить, чего делать будем здесь, в такую рань.

— Может увидим кого и начнем общаться, собирать подписи или вроде того.

— Ха, быстрый ты какой. Ты похоже не совсем понял, куда мы приехали. Тут прям придется потрудиться, чтобы сразу нахер не послали в субботнее то утро. Кое-как уговорили старосту совет поселка собрать в субботу.

— Совет? — Теперь глаза округлились уже у Виктора.

— Понимаю, что очень, ну оочень громко сказано. Но это самый, что ни на есть совет: и сверху вниз на нас посмотрят и матом отборным покроют; Коллега из отдела вчера настращал меня уже — Степан взмахнул рукавом, бросив взгляд на наручные часы — Через час намечен. Жопой чую, навыки переговоров тут не сильно пригодятся.

— На месте,... — Заблеяла коза, высмеяв серьезный настрой Виктора на какой-либо успех — Будем думать по ходу дела.

— Вот я и говорю, что по ходу дела нас нахер и пошлют, ни А, ни Б вякнуть не успеем.

— Вижу стакан твой наполовину пуст — Монотонно оценил поведение напарника Виктор.

— Мой стакан в норме! Смотри, как бы твой не переполнился от избытка самоуверенности.

— Ты же сам сказал, что только на словах пояснили тебе в чем суть, да дело. У кого-то не получилось, кто-то даже не старался, а мы хотя бы попробуем и будь что будет. Не люблю раньше времени руки опускать.

— Ай — Махнул на него Степан всю дорогу глядя в окно, поворачиваясь лишь при ответе, не щадя сил на широкие жесты.

Дом старосты камнем стоял в самом конце единственной улицы поселка. Казалось, восходящее солнце освещает его и только его, жалея лучи на остальные лачуги и сооружения. Деревянная изба, окрашенная в блеклый бирюзовый цвет выглядела ухоженной для своих явно немалых лет от роду. Палисадник, за исключением цветов в нем, не мог похвастаться такой же сохранностью. Между двух яблонь-китаек на металлическом поручне умиротворенно покачивалась детская качель. Если бы не наспех спиленная откуда-либо парковая скамейка, стоящая у забора, можно было бы решить, что живет здесь семья вполне приличная.

— Судя по всему, здесь он и обитает — Степан мотнул головой в сторону дома цвета бирюзы — Поглядим, что он за фрукт такой.

Виктор опустил ногу на педаль тормоза, не доехав до съезда к участку. Выйдя из машины оба озирались по сторонам, словно бы ожидали удара со спины.

— Здесь место сбора? — Бегло оглядел окрестности Виктор.

Ворота скрипнули и из них вышел высокий лысый мужик с пузом: возраст разнился между сорока и пятьюдесятью годами, словно бы лицо в какой-то момент решило стареть отдельными частями с разной скоростью. Вытянутые коленки на синих трико и галоши склоняли к мысли, что «титул» старосты он получил не просто так; почему-то с одного взгляда стало ясно, будто так бывает — к этому месту в жизни человека вела сама судьба, чью линию он даже не собирался отгибать в какую бы то ни было сторону.

— Здарова, красавцы — Гулким басом поприветствовал их староста, оценивая внешний вид.

— Доброго утра — По очереди сказали приезжие.

— Что-то вы заранее как-то.

Продолжая разговаривать на расстоянии, Степан начал первым:

— Так мы же тут впервые, да и путь не близкий, вот по времени и прогадали немного. Подождем, не страшно!

— Не стоять же здесь — Староста сказал громко, вежливо и в то же время грубо — Пройдемте в дом, чаю выпьем.

Через минуту они уже беседовали на кухне, большую часть которой занимала печь из кирпича. Да и не то, чтобы беседовали. Правильнее было бы сказать “городским присели на уши”. Староста вещал буквально обо всем, как радиоприемник. Лысая макушка вместо антенны улавливала несущественные, рваные в связях потоки информации. Гнев, похотливые шутки и политические рассуждения. Эмоции скакали как заведенные кузнечики — Такие настоящие и живые, что на пробах в Голливуде.

— Вот таким макаром — Староста завершил очередную фразу, задыхаясь от недостатка кислорода, пробелов в речи и истеричного хохота.

— Демьян Андреевич — Виктор попытался прервать непрестанного оратора, пока он не накопил сил на новый рассказ о кукурузном поле, мотоциклах, что звал моторыгами и как две подобные стихии в его жизни сходятся в одно — Простите, что так прерываю, но хочу задать вам вопрос.

— Сразу к делу — Мотнув головой в сторону Степана, хмыкнул Демьян Андреевич, мол «смотри, какая молодежь резкая» — Мне это по духу.

— Демьяныч — Прилетело эхом с крыльца — Дома?

— Дома-дома, Зин, заходь — Отрапортовал по-свойски староста.

На кухню ввалилась грубоватая на вид женщина:

— Ох ты, сколько вас здесь. Здаров молодцы.

— Доброго утра, повторили по очереди напарники.

— Ты чет рано, Зин.

— Раньше приходи, позже уходи — Ответила Зина якобы популярным и понятным только для нее самой выражением.

— Мудрая ты баба, Зин.

— А то! — Женщина облокотилась на печку, преградив вход.

— Эти гаврики что ль приехали опять нас выселять?

— Я бы предпочел сказать «сменить место жительства на более комфортное» — Вежливо, но не без издевки ответил Степан.

— Слышь, ты про комфорт то не рассказывай за нас. Нам и здесь ничего так живется.

— Так кто ж спорит. Просто «выселять» звучит грубо.

— Звучит как есть! Жопу хоть конфетой назови и все равно жопой останется.

— Да ладно тебе Зин, не руби ты со всего плеча. Никто же не соглашается — Демьян Андреевич старался смягчить пыл Зины — Давай послушаем, что вновь прибывшие скажут. Этих мы еще не слушали.

Зина уперла руки в бока, пытаясь сделаться больше в габаритах, чем она есть:

— Ну послушаем — По-генеральски дала она добро — Только давай во дворе что ли, Демьян,...а то здесь мы удавимся от духоты.

— В тесноте, да не в обиде — Пословицы летели изо рта Демьяна при каждом удобном и неудобном случае — Но твоя правда, пойдем во двор!

Стол, что был подготовлен для заседания, мало чем походил на те, что обычно используются в залах для переговоров. Но так казалось лишь до тех пор, пока за него не сели: прожженная в нескольких местах длинная скатерть, пеньки вместо кресел и староста, восседающий во главе наподобие судьи — в общем смысле, чем не заседание?

— Вы пока обживайтесь, а я чайку организую — Демьян старался создать впечатление дружелюбного хозяина, в то время, как хмурил брови, а в глазах крутились тяжкие думы, будто он их уже заранее на дух не переносит.

— Ты поаккуратней со словами, Демьян, а то они уже очень давно планируют здесь обжиться.

— Да ну тебя, Зина, все с ног на голову перевернешь — Махнул он на нее рукой — Не цепляйся к словам.

— Это весь состав или мы еще кого-то дожидаемся? — Поинтересовался Виктор, оглядывая двор, словно кто-то должен был повыпрыгивать из укромных мест и присоединиться к ним.

— Зуля еще будет. С утра со скотом домашним управляется. Это вам не пиджачки с рубашечками погладить и поехал, а кропотливая, тяжелая работа — Зина всячески показывала, что они ей не ровня и в жизни своей еще пороха не нюхали, и молока с усов не успели стереть — Лариска и Петр Афанасьевич.