Жду новый пост

Серия «Общество слепых»

— Фух, запыхалась — Зуля с одышкой присела на свободный пенек — Сейчас еще Петр Афанасьевич подоспеет; в палисаднике копался задом кверху, когда я к вам шла — Зуля захохотала оперным голосом, подхватывая этим хохотом остальных соседей.

— Виктор — Решил представиться парень — А это мой коллега, Степан.

— Здравствуйте — Холодно ответила Зуля, даже не взглянув на них.

— Прошу прощения, — Наклонился в сторону женщины Степан — Зуля, это же Зульфия, правильно понимаю?

— Правильно понимаете.

— Красивое имя, редкое — Польстил Степан, видимо решив разработать какую-то свою тактику, в которую не входил интеллигентный стиль Виктора.

— Да, не жалуюсь — К удивлению Виктора, на щеках Зульфии проступил еле заметный румянец.

— Знаете, часто встречаю,...да что там встречаю, знакомых татар хватает! И многие из них, как бы вам сказать,...эм, почему-то меняют свое имя на более простое для произношения, лишь бы упросить другим людям жизнь. Мне это совсем непонятно! Нельзя уходить от корней в угоду кому-либо, ведь имя дано не просто так. К тому же куда может быть проще и изящнее, чем “Зульфия” — С артистизмом и харизмой кавказского тоста упорствовал Степан. И как ни странно, это действовало — Зульфия, словно уменьшилась в размерах и потирала свои руки как смущенная девочка от первого комплимента со стороны такого малоизученного сильного пола.

— Да ну что вы…с-с-спасибо — В краске опустив глаза в землю, тихо ответила Зульфия.

«Если таким способом он решил каждого из них выселить из домов, то его идея обречена на провал» — подумал Виктор, глядя на развернувшийся спектакль.

— Петр Афанасьевич — Заголосил Демьян, заметив вновь прибывшего соседа: старика лет семидесяти с растегнутой рубахой, оголенной раскрасневшейся грудью навыкат и крепкой осанкой. За ним следом порог переступила женщина, изо всех сил трудящаяся выглядеть моложе, чем она есть на самом деле: откуда-то взявшийся в это время и в этом месте макияж, серый трикотажных костюм и шлейф духов, опережающий ее появление — Привет Лариска, выглядишь шикарно,... — Отвесил комплимент староста, поднимая руки то вверх, то вниз в поисках эпитетов — Прямо таки свежий персик.

— Скажешь тоже, Демьян — Нарочито заиграла глазками Лариска.

Гости уселись на пеньки, староста разлил чай и завел вступительное слово:

— Как вы, наверное, уже все поняли, мы собрались все по тому же поводу, что и раньше.

— Тогда странно, что водки нет, Демьян, если все по тому же поводу — Подал голос Петр Афанасьевич — Обычно без водки у тебя в доме поводов не находится.

От шутки старика во дворе поднялся гогот, отчего птицы на ветках яблонь нервно заерзали.

— Кто знает, дядь Петя, может и до водки доберемся, а пока дело вот какое — Просмеявшись Демьян вновь попытался нацепить маску серьезности с переменным успехом и продолжил свою речь — Эти господа, Степан и Виктор,  приехали от застройщика, как вы понимаете, по вопросу освобождения территории поселка и хотели бы огласить варианты, как это можно было бы организовать в качестве, так сказать, компромисса. Все верно?

— Именно так — Подтвердил Виктор.

Кивком согласился со всем сказанным Степан.

— Давайте послушаем вас, господа — Лариска, держась на пеньке светской львицей, выглядела так же не к месту, как выглядела бы фарфоровая посуда в рюмочной.

— Вещайте — Дала слово Зина.

— Так, погодите вещать — Прервал Петр Афанасьевич — Насколько я помню, кроме квартир в этом вашем пятиэтажном доме у черта на куличках нам никто пока ничего не обещал. Стало быть я зря навоз в этом году завозил, трактор загонял? Мне это все теперь кому?

— Не торопитесь вы дядь Петя со своими тракторами — Поспешил Степан.

— Кому дядь Петя, а кому Петр Афанасьевич — Оборвал его старик — Мы с тобой из одной кружки еще не пили, чтобы брататься.

— Мой коллега хотел сказать, чтобы вы не торопились с выводами — Виктор решил остудить холодным расчетом с порога накаленную обстановку — Вам всем будет в равных частях предоставлена придомовая территория для хозяйства. Такой порядок согласован с застройщиком и вы имеете полное право на данной придомовой территории держать и скотину и огородик.

— А баньку можно будет поставить? — Заинтересованно подключилась к беседе Лариска.

— Можно все, что угодно, кроме борделей и казино — В своей манере колко ответил Степан.

— Эх, а я почти согласилась — Хлопнула ладонью по столу Зина, как бы оценивая шутку Степана, как несостоявшуюся.

— Можно и баньку, и мастерскую и сарай для скота; район позволяет — Задабривал односельчан Степан — К тому же, кто будет против, если фактически весь дом займет ваш поселок?

— Все это звучит сносно, если бы не одно но — Вступил в развернувшийся спор Демьян — Ничто из перечисленного вами не заменит свежего воздуха и частного дома.

— Угу — Не отставала в искусстве поддакивания Зина.

— И как по вашему будут расти мои овощи под пылью с дорог? Дом ведь наверняка находится не в глухом лесу.

— Понимаю, Петр Афанасьевич, но именно так выглядит компромисс — Не уступая хладнокровию продолжил переговоры Виктор — Вы сами видите, что ваш поселок уже не обслуживается несколько лет: электричество на генераторах, воду носите с колонок, газа нет; разве вас устраивают такие условия для жизни? Разве вы не хотите жить достойно,...я понимаю, свежий воздух очень важен и,... — Виктор огляделся по сторонам — Вас окружает природа и этот потрясающий туман по утрам — Тяжело выдохнул, будто то, как он распинается, никому из присутствующих на самом деле не нужно — Но то, что делает нас людьми, истинными людьми современности, это возможность сказать самим себе, что наша жизнь была, именно была и сочеталась с необходимым минимумом цивилизации, а не просто существованием.

Виктор бросил короткие взгляды на людей, сидящих кто во что горазд: ссутулившихся и гордых, задумавшихся и внимающих, в открытую выказывающих сомнение насчет его возраста и внешнего вида; и был поражен тем, что в своей искренности он стал объектом внимания, вместо того, чтобы стать объектом для очередных насмешек.

— Не хочу говорить о возрасте и смерти, несмотря на то, что когда-то нас всех постигнет подобная участь, но скажите, не хочется ли вам быть в безопасности и комфорте в этот момент? Хотя бы в близости к больницам и магазинам.

— Да что мне твои больницы, — Сглотнув кряхтящий ком в горле, Петр Афанасьевич повысил голос — Я и здесь не прочь помереть. Молодой еще, чтобы понять.

— Вот-вот, вырастешь — узнаешь — Зина не упустила своего момента вставить свои пять копеек.

— Я давно вырос, Зинаида — Виктор в свою очередь не упустил возможности «хлестнуть» ее в ответ, но, чтобы не опускаться на уровень хабалки, подошел к делу с аргументами — Я жил с родителями в поселке, похожем на ваш поселок, а затем мы переехали окраину города, похожую на ту, что вам предлагается взамен. Во всем есть свои прелести? Безусловно. Но лучше уж иметь возможность, которую заметьте, никто ни у одного человека в этом мире пока не отнимал — выбраться на выходных на природу и насладиться тем, для чего она задумана, и при этом жить в месте, которое не обременяет каждый день сиюминутными нуждами.

Зульфия опустила глаза, вспомнив о корове, цыплятах и ворохе нестиранной одежды двух сыновей и мужа.

— Папа, ну что ты прицепился к своему огороду? Ну что мы, в городе огурцов с помидорами не увидим? — Плавно переходя на сторону компромисса манерно пропищала Лариска.

— Тебе надо, ты и езжай! Осталась без своего хахаля и как миленькая прибежала ко мне и ниче, жрешь за милую душу — Рявкнул на нее Петр Афанасьевич.

— Ну и поеду — Артистично отвернулась от отца Лариска, надувая губки, словно едва оперившийся подросток.

— Гладко вы стелите, молодой человек — Усердно потирал глаза староста, будто бы только проснулся от ругани — Но вот что-то мне кажется, что не все то золото, что блестит — Степан закатил глаза от очередной поговорки старосты.

— Именно поэтому я выставляю все за и против без прикрас, чтобы все не выглядело слишком уж бархатным. Как я и сказал, везде есть свои плюсы и минусы, это факт.

— К тому же мы начали с того, что говорим об этом честно и справедливо, хоть вы и понимаете, что наше начальство склонялось к более — Степан замедлился, вспоминая о набитых оскоминах в разговоре всего несколько минут назад из-за своего острого языка — радикальным методам.

— Это к каким таким методам оно склонялось, начальство ваше? — Выпрямила сгорбленную спину Зина, отчего стала походить на потревоженного охотниками глухаря.

— Не мне вам рассказывать, девушка — «Сложил оружие» Степан — Вы же видели, кто к вам приезжал сюда до нас. Наверняка не раз угрожали.

— Мы пуганые…Пусть попробуют еще, встретим как подобает…Я таких в молодости давил даже пьяным — Все как один подняли шум, что мог бы побить все окна в округе взрывной волной, дай ему продлиться на пару секунд дольше.

— Люди, прошу вас, сохраняйте благоразумие! — И без того низкий голоса Виктор прозвучал громом, затихнув в интонации лишь в конце — Мы со Степаном для того и приехали, чтобы впредь подобного не случалось по отношению к вам, но к сожалению, гарантировать ничего не можем, в случае вашего отказа от добровольного переезда.

Во дворе воцарилась тишина, нарушаемая только жужжащими мухами где-то под крышей бани в унисон с далеким собачьим лаем. Такая тишина в этих местах была привычным делом — наполненная разнообразными звуками, но именно этим и умиротворяющая. Тишина, говорящая: «ты не один».

— Знаю, что рано, но может вот чего — Демьян встал с пенька и покрыл собой весь двор, раскинув руки — Есть у меня самогончик, с которого глядишь разговор наладится на нужный лад.

— Ну и придумал, — Хмыкнула Зульфия — А детей со скотиной кому кормить вечером?

Демьян пожал плечами, будто и не причина это для него вовсе:

— До вечера твоя скотина еще и разродиться успеет! Мужик у тебя рукастый Зуль, поди не откажет в помощи любимой жене, коль зашел такой разговор судьбоносный. Сбегай, накажи что надо и возвращайся.

— Ну, если только чуть-чуть — Пытаясь изобразить компанейскую натуру, согласилась Лариска.

Виктор со Степаном озадаченно повернули головы друг к другу, но выбора иного в глазах не прочли, что один, что второй; С волками жить — по волчьи выть.

— Зин, ты то…

— Метнусь за закусью, — Не дав договорить Демьяну, Зина шлепая сланцами по влажной земле направилась к выходу.

— Ну-с, от коллектива отбиваться не стану — На жестком волевом лице Петра Афанасьевича не дрогнул и мускул.

Стол организовался по-солдатски быстро — «спичка догореть не успела»; совету быть в полную силу: самогон, мутный, как туман по пути к поселку, не внушал доверия. Копченое сало, нарезанное на газетке, соленые огурцы, посыпанные перцем и укропом, домашняя колбаса — все застолье навевало мысли о намечающемся сватовстве.

Собрали на стол всем поселком. Лариска же решила ограничиться своим присутствием в белом кружевном платке, волшебным образом взявшимся на ее плечах и многозначительными поглядываниями на Виктора.

Там, где сватовство, вскоре можно выпить за усопших. По большей части так оно и было, правда усопший еще жив, но уже оплакивается — поселок так или иначе подлежит сносу и ничего с этим не поделаешь; пили чокаясь.

Никто не торопился начинать разговор на больную тему. Все, о чем говорили, было пресным и поверхностным; Может быть чем меньше соли в словах, тем больше шансов, что не заметят приезжие, да уедут, оставят их в покое навсегда.

Вроде все уже решено за них, но оборону, кровь из носу, а держать нужно.

— Ездил на той неделе за подарком жене — Демьян взялся за новую, не связанную ни с чем историю — Присмотрел сережки золотые. И так крутил, и сяк — вроде смотрятся.

— Что за повод такой? — Нахмурилась Зина от опрокинутой рюмки.

— Для всего нужен повод что ли? Мужчина решил порадовать свою любимую женщину. Молодец Демьян! — Хлопая накладными ресницами, Лариска не дала ответить Демьяну за себя, заранее его поблагодарив за всю женскую половину разом.

— Зачем ей сережки в нашем поселке? К курам ходить красоваться? — Зина будто и не слышала Лариску вовсе.

— Тебе завидно что ли? — Лариска протянула вопрос как резину.

— Действительно, Зин, что мы теперь, никуда не ходим что ли? Выбраться на день рождения к кому-нибудь. В город ездим бывает в конце концов — Подключилась к недопониманию Зульфия.

— Ну захотела она; не отказывать же! — Вылупил глаза на сложившуюся ситуацию Демьян — Все же нужно женщин хоть иногда баловать и без повода.

— Так без повода или выпросила? — Зина танковой колонной давила все попытки Демьяна на сопротивление — Я все понимаю, бабоньки, но у него забор скоро брякнет, а он серьги ездит покупает. Маринку свою хоронить в них будешь, как только из под этой деревянной рухляди вытащишь?

— Чего ты городишь, ну? — Раскраснелся староста, всасывая отвисшим ртом воздух так, что глаза чуть было не выскочили — Кому нужен этот забор, если вот-вот вещички собирать нужно будет?

— Так ты уже собрался значится? — У Зины сотрясалась голова, как у неваляшки — На кой хер мы здесь сидим и маринуемся значит? Проводы устраиваем сами себе?

— Ты может парней не слышала, но по-моему они ясно выразились; Аля-улю и все тут!

— Вот скажите мне, городские, чего едите у себя в столице?

— Да как и вы, Петр Афанасьевич, овощи, да мясо — Степан, отвлекся от «бушующего шторма», разразившегося между Демьяном и Зиной, распрямился и ответил в этот раз как полагает отвечать пожилым людям — Ничего такого сверхъестественного.

— Овощи то поди все сплошь химия,...да так оно и есть, чего говорить! — Петр Афанасьевич не меньше, чем с горя опрокинул стопку, думая о том, чем будет питаться в новых условиях.

— Смотря куда ходить, Петр Афанасьевич. Мы с женой все покупаем на небольших рыночках, куда съезжаются все частники с деревень: Сыр, молоко, мясо — высший сорт; цены правда кусачие, но здоровье не купишь.

— Тоже верно, парень — Мужчина метался от одной вспышки мыслей к другой; праведный гнев, отрицание, согласие — все смешалось воедино — Я ль для себя стараюсь? Эх,...детям лучшего хочется, а не дерьма этого химического…а эта нацепит огурцы себе на глазенки и лежит кверху лапками, бестолочь великовозрастная!

— Пааап — Снова протяжное подобие попытки на отстаивание своей самостоятельности, не отвоеванной, когда того требовалось — Много ты понимаешь! Это очень полезно между прочим — Стараясь продемонстрировать чудодействие домашних огурцов, провела пальцами под глазами.

— Да вы не переживайте так, Петр Афанасьевич, перемены и к лучшему бывают. На придомовой территории посадите для себя пару грядочек, да тепличку поставите и спину гнуть не придется от рассвета, до заката. Зарядка, да и только!

— Это ж всю зиму жить, парень. Далеко ли протяну на паре грядок? Пенсия не хомяк, что в портках твоих — от возбуждения не увеличивается.

Степан, Виктор и Лариска чуть было не подавились хохотом.

— Ха-ха-ха, — Старик состроил гримасу, растянув уши и сам недолго продержавшись расхохотался вслед за молодыми —  смешно им, бездари.

— Зина, ты уже палку перегибаешь — Со всей серьезностью огласила Зульфия — Демьян заботится о своей жене и дело это вовсе не твое. Кто бы мне кроме трусов, да носков подкинул прелести ювелирной, я бы засияла — На глазах промелькнуло что-то вроде слезы, но так и не скатилось по дрожащей щеке.

— Да какая к черту забота? Давайте как на обложке глянца будем ходить здесь на каблуках по говну и лужам, как Лариска вон — Лариска посмотрела на нее, как на врага, но не всерьез, ведь знала и знает точно, что еще чуть-чуть, вот-вот и прискачет принц за ней, не меньше.

— Коль ты недовольна говном, что противишься переезду? — С чувством вселенской справедливости подметил Демьян.

— Кто сказал, что я против? Вот сейчас пойду чемодан укладывать, а завтра уже след простынет. Поменьше рожи ваши видеть буду.

— Ну началооось в колхозе утро — Схватился за голову староста.

— Некрасиво это, Зина, не-кра-си-во! — Подтвердила Зульфия.

— Да много вы знаете, что красиво, а что нет?! Я хотя бы честна перед собой.

— Да уж побольше твоего знаем, не переживай.

— Это еще что за закидоны? — Вспылила Зульфия, нацепив на себя отчитывающий тон, который принесла из дома по привычке, вместе с маринованными огурцами.

— Виктор, а мне понравилось, как вы говорили,... так поэтично — Лариска вовсе уже не стесняясь накручивала на палец локоны — Вы, пожалуй, самый запоминающийся молодой человек, кого мне приходилось слушать — Флиртовать ей приходилось явно не впервой, но делала она это неловко, как-то совсем по-детски. 

— Благодарю, Лариса — Виктор продолжал оставаться внимательным слушателем всего, что вокруг происходит.

Двор обернулся одним большим сгустком всех человеческих грехов. Разговор тянулся в безысходном гневе, гудел, взрывался, но не затихал, со стороны похожий на петушиные бои.

Солнце словно через линзу сузило свои лучи и казалось светило лишь в одну точку земного шара — прямо на стол, опаляя сидящих и оставляя за кулисами остальной мир.

Зрачки Виктора плавали по лицам и ртам, цепляясь на пути за знаки, что даже отдаленно не напоминали здравомыслие. Он не выпил ни капли. Пришло время подвести черту и определить неокончательный, но для совести немаловажный итог. Он встал, поправил одежду, взял вилку — дважды прозвенел “дзынь”. Двор затих, сосредоточив взор на нем:

— Прошу вас, минуту внимания — Ровным, без интонации, низким голосом произнес Виктор; выждал паузу — Вынужден прервать вас, чтобы мы вместе пришли к тому, что можно посчитать единогласным решением — Староста закряхтел, но ничего не сказал — Будет справедливо, если все вы поднимете руку в знак согласия за переезд. Мы, со Степаном, об этом еще не упомянули, но переезд запланирован на конец ноября этого года. Застройщик готов взять все затраты по переезду на себя и в течение следующих полутора месяцев вы сможете принять квартиры в собственность и переезжать спокойно в течение полугода — Виктору хотелось ущипнуть себя за столь деловой язык, но именно это было нужно в данный момент в качестве ведра ледяной воды в лица собравшихся, чтобы обратить на себя внимание.

Никто не решался стать первым, кто примет капитуляцию в глазах соседей, шагнет в этот омут невиданного здравомыслия и утянет образовавшейся воронкой остальных за собой. Снова на лицах застыла безысходность.

— Кхм-кхм — Первым на правах старосты поднял руку Демьян — Полгода на переезд,...вполне солидный срок.

Через противоречия, борьбу и слепую ярость в воздух вознеслись руки и остальных соседей: поочередно, с шаткой уверенностью в том, стоит ли это делать на чужих правах, а не на тех, что были неуемны и состоятельны.

Коллектив, самогон и принятие сделали свое дело — Автомобиль уехал обратно еще до полудня. Худощавый водитель и коренастый пассажир поступили так, как могли. Поступили правильно.

Когда люди слепы, то и слышать им побольше хочется; только вот слух притуплен не меньше, а что проникает сквозь застарелые пробки, которые нарочно не промывались годами, воспринимается в штыки и никак иначе. Что знакомо, на то «порычать» тоже хочется, а что впервой услышано, так и вовсе поганой тряпкой погонять. У каждого в глазу по полену и хоть бы что. Непрожитую жизнь, за опыт почитают, а тех, кто радуется свободе и трудностей не знает, тот совсем зеленый, как сорняк, которого вырвать бы, чтобы сильно не умничал. Жить по-другому не умеют, не силятся. И сбиваются котятами в кучки с желанием обогреться, но как-то не греется, потому как гнев никуда не ведет, а тот, кто никуда не следует, тепла не ощутит.

Водитель лишь уставился на дорогу, сцепив руки на верхушке руля.

— Да ты не дрейфь, бродяга! Тебя еще не испытали, а это считай проверкой на вшивость.

— А сколько этот объект пытаются взять?

— Лет как семь уже, если мне память не изменяет. Настроены они, — Коренастый вскинул палец вверх — как никогда серьезно. Недолго этим деревенщинам посиживать там осталось.

— А что будет?

— Да что будет… — Коренастый поджал плечи и нетерпеливо помотал головой влево-вправо, будто ему приходится объяснять на пальцах сопливому пацану, как и почему «тискают девочек за косички» — Выделят жилье на окраине ближайшего зачуханного городка в простенькой новостройке и все — «распишитесь, вы переезжаете».

— Так просто? Кто съедет по собственной воле, если до этого не съехал?

Коренастый искренне вытаращил на него глаза, помедлил, думая, не ослышался ли он и с выдохом ответил:

— Ну ты парень, в самом деле, как только от Мамки отлип. Сожгут пару домиков и дело с концом. Съедут как миленькие. Да и погорячился я с зачуханной новостройкой! Все вполне цивильно говорят; чего морды воротят? — Решив, что еще не до конца донес мысль, он нахмурил брови, коротко выдохнул и продолжил — Ты поди из этих будешь?

Худощавый не знал, противиться ли ему такой воле молча или высказаться, что в корне ничего не изменит, судя по точке зрения пассажира, кроме неприятного диалога во внезапно уменьшенном пространстве салона, некогда бывшим куда просторней.

— Из каких этих? — Худощавый приподнял бровь со смесью любопытства и смятения. Выглядел он сейчас куда суровее, чем мог показаться телосложением.

— Из шибко правильных во всем и везде.

— Все всегда индивидуально — Худощавый старался оставаться в нейтральной позиции, как минимум, пока они не приедут.

— Легкая у тебя позиция, парень.

— А какой она должна быть, тяжелой?

— Честной.

— И значит справедливой.

Коренастый хотел продолжить нападки и в очередной раз приготовился было жестикулировать, но отступил:

— Ладно, не будем тему раскручивать! Главное, чтобы делу не мешало — Кстати, тебя как звать то?

— Виктор — Ответил худощавый.

— Степан — Протянул руку коренастый.

Пожали руки. Крепко, без неприязни.

Степан затянулся в последний раз и выбросил бычок в окно. Промелькнул и остался позади знак: белым по синему выдавлено «пос. Натужный», говоря, что они уже на подъезде к нужному месту. Степан рассмеялся так же, как рассмеялся бы будучи старшеклассником над бранным словом, нацарапанным на стене школьного туалета.

Пару километров по проселочной дороге с насыпью щебня миновали молча; мимо заброшенного зернохранилища, когда-то блестящего на солнце, полуразвалившихся коровников с беззвучным мычанием и въевшимся в древесину запахом. Кто бы мог подумать — обязательно додумался бы, что место это обречено на захоронение и воздвижение поверх его костей памятника нового времени — коттеджного поселка «Рассвет».

Свет едва пробивался сквозь ковровый слой облаков, вытаскивая заспавшихся жителей из всплывающих на пути домов.

— Вот ведь как знали, когда говорили нам, что выезжать нужно не позднее шести утра. И куда людей тянет? Идти некуда, а идут и идут.

— Сезон грибов сейчас — Пояснил Виктор и глядя на то, как округлился вместе с глазами Степан, дополнил — Отец вчера по телефону сказал, что поедет на выходных собирать.

— Хм, грибники значит. Осталось решить, чего делать будем здесь, в такую рань.

— Может увидим кого и начнем общаться, собирать подписи или вроде того.

— Ха, быстрый ты какой. Ты похоже не совсем понял, куда мы приехали. Тут прям придется потрудиться, чтобы сразу нахер не послали в субботнее то утро. Кое-как уговорили старосту совет поселка собрать в субботу.

— Совет? — Теперь глаза округлились уже у Виктора.

— Понимаю, что очень, ну оочень громко сказано. Но это самый, что ни на есть совет: и сверху вниз на нас посмотрят и матом отборным покроют; Коллега из отдела вчера настращал меня уже — Степан взмахнул рукавом, бросив взгляд на наручные часы — Через час намечен. Жопой чую, навыки переговоров тут не сильно пригодятся.

— На месте,... — Заблеяла коза, высмеяв серьезный настрой Виктора на какой-либо успех — Будем думать по ходу дела.

— Вот я и говорю, что по ходу дела нас нахер и пошлют, ни А, ни Б вякнуть не успеем.

— Вижу стакан твой наполовину пуст — Монотонно оценил поведение напарника Виктор.

— Мой стакан в норме! Смотри, как бы твой не переполнился от избытка самоуверенности.

— Ты же сам сказал, что только на словах пояснили тебе в чем суть, да дело. У кого-то не получилось, кто-то даже не старался, а мы хотя бы попробуем и будь что будет. Не люблю раньше времени руки опускать.

— Ай — Махнул на него Степан всю дорогу глядя в окно, поворачиваясь лишь при ответе, не щадя сил на широкие жесты.

Дом старосты камнем стоял в самом конце единственной улицы поселка. Казалось, восходящее солнце освещает его и только его, жалея лучи на остальные лачуги и сооружения. Деревянная изба, окрашенная в блеклый бирюзовый цвет выглядела ухоженной для своих явно немалых лет от роду. Палисадник, за исключением цветов в нем, не мог похвастаться такой же сохранностью. Между двух яблонь-китаек на металлическом поручне умиротворенно покачивалась детская качель. Если бы не наспех спиленная откуда-либо парковая скамейка, стоящая у забора, можно было бы решить, что живет здесь семья вполне приличная.

— Судя по всему, здесь он и обитает — Степан мотнул головой в сторону дома цвета бирюзы — Поглядим, что он за фрукт такой.

Виктор опустил ногу на педаль тормоза, не доехав до съезда к участку. Выйдя из машины оба озирались по сторонам, словно бы ожидали удара со спины.

— Здесь место сбора? — Бегло оглядел окрестности Виктор.

Ворота скрипнули и из них вышел высокий лысый мужик с пузом: возраст разнился между сорока и пятьюдесятью годами, словно бы лицо в какой-то момент решило стареть отдельными частями с разной скоростью. Вытянутые коленки на синих трико и галоши склоняли к мысли, что «титул» старосты он получил не просто так; почему-то с одного взгляда стало ясно, будто так бывает — к этому месту в жизни человека вела сама судьба, чью линию он даже не собирался отгибать в какую бы то ни было сторону.

— Здарова, красавцы — Гулким басом поприветствовал их староста, оценивая внешний вид.

— Доброго утра — По очереди сказали приезжие.

— Что-то вы заранее как-то.

Продолжая разговаривать на расстоянии, Степан начал первым:

— Так мы же тут впервые, да и путь не близкий, вот по времени и прогадали немного. Подождем, не страшно!

— Не стоять же здесь — Староста сказал громко, вежливо и в то же время грубо — Пройдемте в дом, чаю выпьем.

Через минуту они уже беседовали на кухне, большую часть которой занимала печь из кирпича. Да и не то, чтобы беседовали. Правильнее было бы сказать “городским присели на уши”. Староста вещал буквально обо всем, как радиоприемник. Лысая макушка вместо антенны улавливала несущественные, рваные в связях потоки информации. Гнев, похотливые шутки и политические рассуждения. Эмоции скакали как заведенные кузнечики — Такие настоящие и живые, что на пробах в Голливуде.

— Вот таким макаром — Староста завершил очередную фразу, задыхаясь от недостатка кислорода, пробелов в речи и истеричного хохота.

— Демьян Андреевич — Виктор попытался прервать непрестанного оратора, пока он не накопил сил на новый рассказ о кукурузном поле, мотоциклах, что звал моторыгами и как две подобные стихии в его жизни сходятся в одно — Простите, что так прерываю, но хочу задать вам вопрос.

— Сразу к делу — Мотнув головой в сторону Степана, хмыкнул Демьян Андреевич, мол «смотри, какая молодежь резкая» — Мне это по духу.

— Демьяныч — Прилетело эхом с крыльца — Дома?

— Дома-дома, Зин, заходь — Отрапортовал по-свойски староста.

На кухню ввалилась грубоватая на вид женщина:

— Ох ты, сколько вас здесь. Здаров молодцы.

— Доброго утра, повторили по очереди напарники.

— Ты чет рано, Зин.

— Раньше приходи, позже уходи — Ответила Зина якобы популярным и понятным только для нее самой выражением.

— Мудрая ты баба, Зин.

— А то! — Женщина облокотилась на печку, преградив вход.

— Эти гаврики что ль приехали опять нас выселять?

— Я бы предпочел сказать «сменить место жительства на более комфортное» — Вежливо, но не без издевки ответил Степан.

— Слышь, ты про комфорт то не рассказывай за нас. Нам и здесь ничего так живется.

— Так кто ж спорит. Просто «выселять» звучит грубо.

— Звучит как есть! Жопу хоть конфетой назови и все равно жопой останется.

— Да ладно тебе Зин, не руби ты со всего плеча. Никто же не соглашается — Демьян Андреевич старался смягчить пыл Зины — Давай послушаем, что вновь прибывшие скажут. Этих мы еще не слушали.

Зина уперла руки в бока, пытаясь сделаться больше в габаритах, чем она есть:

— Ну послушаем — По-генеральски дала она добро — Только давай во дворе что ли, Демьян,...а то здесь мы удавимся от духоты.

— В тесноте, да не в обиде — Пословицы летели изо рта Демьяна при каждом удобном и неудобном случае — Но твоя правда, пойдем во двор!

Стол, что был подготовлен для заседания, мало чем походил на те, что обычно используются в залах для переговоров. Но так казалось лишь до тех пор, пока за него не сели: прожженная в нескольких местах длинная скатерть, пеньки вместо кресел и староста, восседающий во главе наподобие судьи — в общем смысле, чем не заседание?

— Вы пока обживайтесь, а я чайку организую — Демьян старался создать впечатление дружелюбного хозяина, в то время, как хмурил брови, а в глазах крутились тяжкие думы, будто он их уже заранее на дух не переносит.

— Ты поаккуратней со словами, Демьян, а то они уже очень давно планируют здесь обжиться.

— Да ну тебя, Зина, все с ног на голову перевернешь — Махнул он на нее рукой — Не цепляйся к словам.

— Это весь состав или мы еще кого-то дожидаемся? — Поинтересовался Виктор, оглядывая двор, словно кто-то должен был повыпрыгивать из укромных мест и присоединиться к ним.

— Зуля еще будет. С утра со скотом домашним управляется. Это вам не пиджачки с рубашечками погладить и поехал, а кропотливая, тяжелая работа — Зина всячески показывала, что они ей не ровня и в жизни своей еще пороха не нюхали, и молока с усов не успели стереть — Лариска и Петр Афанасьевич.