Назови меня папой - 6. Рассказ⁠⁠

Из комнаты вели две двери. Везде чувствовалась заботливая рука хозяйки.

- Как у вас уютно. - Похвалила я Семеновну.

- Спасибо, дочка. - По её улыбке было понятно, что похвала ей приятна. - Иди руки мой, сейчас чай пить будем. - В доме был водопровод, но вода текла только холодная, удобства, само собой, на улице.

Когда я вернулась в комнату, на столе уже стояли две миски ароматного супа, в животе заурчало.

- Ой, я же продукты привезла. - Я достала банку сгущёнки, хлеб, сыр, молоко.

- Вот это богатство, вот спасибо, дочка. Ну, рассказывай, что тебя к нам, в такую глушь, привело. - Произнесла старушка, когда мы пили свежезаваренный чай, заедая его сгущёнкой.

- Меня зовут Анна Сомова, моя бабушка, Анна Сомова здесь жила. - Я с надеждой смотрела на Семеновну.

- Анна Сомова, Анна Сомова, - повторяла она, пытаясь освежить память. - Помню такую, точно, но они уехали давно.

- Да, верно, вскоре после рождения отца. А Поповы жили здесь?

- Поповы? Была Татьяна Попова, фельдшером у нас работала. Тоже уехала. Отсюда все уезжают. - Вздохнула Семёновна. - Когда-то здесь колхоз стоял, а как СССР развалился, так и нечего здесь делать. Одни старики и остались. - Она досадливо махнула рукой.

- А кто обычно роды принимал? - Меня пронзила догадка.

- Роды? Так Танька в основном и принимала. Некоторые, конечно, в город ездили, но это далеко - не наездишься, сама понимаешь, в колхозе пахать надо, а у каждого ещё свое хозяйство. А рожали много и часто. Не все, конечно. У Таньки детей не было, да и мужа тоже.

- А почему она уехала, не знаете?

- Да кто ж его знает! Я ж говорю, многие уезжали за лучшей жизнью, вот и Танька, наверное. - Я рассказала Семёновне про отца и Льва Романовича Попова, который как две капли воды походил на отца.

- Во дела! - Запричитала старушка. - Ну, надо же. Танька, видать, все заранее подумала, чтоб ребёночка украсть, а Аньке наверняка сказала, что второй помер. Потому и уехала, чтобы следы скрыть.

- Я думаю, так и было. Случайно в ваших краях оказалась и встретила отца, ну, то есть, дядьку. - Мы помолчали. Семёновна все качала головой, видно, никак не могла поверить, что Таня могла такую подлость совершить.

Я только сейчас заметила, что за окном совсем стемнело.

Начало

- Ой, мне же ехать надо. - Спохватилась я.

- Куда ж ты на ночь глядя поедешь? - Удивилась старушка. - Такси у нас не ходют, это ж тебе не город. Переночуешь у меня, а утром попрошу Димитрича, он тебя до ближайшей станции довезет.

- Спасибо вам большое. - Я была искренне благодарна Семеновне.

- Да не за что меня благодарить. Всё веселее, чем одной. - Она вздохнула. Я помогла убрать со стола и застелить постель. - Может, несколько дней у меня погостишь? - С надеждой в голосе спросила Семёновна.

- Простите, хочу дядю поскорее увидеть. - Ответила я.

- Жаль, обязательно ко мне с дядей приезжай, лучше летом, летом у нас благодать.

- Обязательно. - Я улыбнулась.

Как ни странно, уснула сразу, как только легла.

- Давно я так не спала. - Сказала я утром старушке.

- Это все воздух, он у нас тут целебный, не то, что у вас в городе.

- Наверное.

После завтрака мы отправились к Димитричу.

- Димитрич, живой? - Крикнула Семёновна из-за забора.

- Пока живой, Семёновна. - Послышался старческий голос, и на пороге возник высокий тощий старик в телогрейке. - Чаво хотела?

- Колымага-то твоя ещё ездит? - Крикнула Семеновна.

- Раз колымага, то пешком иди. - Обиженно ответил старик и развернулся, чтобы уйти. Было заметно, что диалог отработан до автоматизма.

- Да, ладно тебе, Димитрич, дуться. Я вот клиентку привела, отвезешь до станции? - Димитрич сменил гнев на милость.

- Домчу. - Он, кряхтя, сполз с крыльца и позвал нас за собой. За домом стояла накрытая чехлом машина. Димитрич жестом фокусника сдернул чехол, явив нам двадцать первую "Волгу". Отец когда-то о такой мечтал, не хватало всего-ничего - две с половиной тысячи. Попробовал занять у бабы Шуры, но она не дала, сказала: "Баб катать будешь". Первую машину, не считая доставшегося в наследство после развала СССР УАЗика, которого я ненавидела всеми фибрами души, отец купил в девяносто пятом. Это была белая двухлетняя "девятка".

- Пойдём, кое-что покажу. - Сказал отец и поманил меня к мусоропроводу. - Смотри, наша. - Он указал на парковку.

- Что наша? - Тупила я.

- Машина наша. - Отец счастливо рассмеялся.

- Да, ну, ладно? - Не поверила я.

- Пошли кататься. - Мы сбежали по ступеням, не хватило терпения возвращаться к лифту.

- Ласточка моя! - Голос Димитрича вырвал меня из воспоминаний, старик ласково провел ладонью по кузову. - Ох и любила моя Полиночка, царствие ей небесное, на нашей ласточка кататься, хлебом не корми.

- Заводи давай. - Строго сказала Семёновна. Я сильно сомневалась, что чудо техники сдвинется с места.

- Садись, красавица, мигом домчу. - Я села на переднее сидение, с волнением наблюдая за действиями Димитрича. Он воткнул ключ в замок зажигания, повернул, "Волга" чихнула, затарахтел двигатель. Я выдохнула.

- Подождите. - В порыве благодарности распахнула дверь, обняла на прощание Семеновну, села обратно в салон и распорядилась:

- Ну, родимая, трогай.

Семёновна открыла деревянные ворота, и мы с помпой выехали на центральную улицу "Второй Пятилетки".

- Пятнадцать лет уже, как моей Полиночки нет, а ласточка все ездит. Ещё и после меня ездить будет. - С гордостью сообщил Димитрич.

- Хорошая машина! - Похвалила я.

- А то, - расчувствовался водитель. - Гордость советского автопрома.

Продолжение будет...

Мои рассказы

Мои книги

Телеграмм

ВК