Наследство и наследие. Часть 1я⁠⁠

- Ромка, здаров! Ты сегодня вечером дома будешь? – возбужденным тоном, сбивчиво проговорил голос моего друга Юры в трубке. Обычно собранный и спокойный парень сейчас был явно чем-то расстроен. «Снова с Ольгой поругался» подумал я.

- Привет, Юр. Дома планировал вечер провести. А что такое?! Нужно горе или радость залить сотней-другой грамм жидкости огненной? Так тогда в магаз заскочить надо…- ответил я, думая о том, как же хорошо, что разговор выпал на выходные.

- Да неее… Тут понимаешь… Дело такое… С наследством отцовским хрень какая-то… Но… Давай лучше вечером, в живую, поговорим. Не стоит по телефону о таком… - выпалил Ромка, периодически вставляя тягучие паузы между словами.

- Ок. Тогда я сам зайду в магазин. Пожелания по напиткам есть?! – стараясь сбить хоть немного волнение друга, перевел я тему на весьма насущный вопрос.

- Нет, Ром. И без бухла сейчас голова пухнет. Возьми то, что сам захочешь.

- Ладно… Тогда давай, до вечера. – ответил я, вспоминая что мне рассказывал друг о наследстве, которое свалилось ему на голову относительно недавно.

- До вечера, – проговорил мой друг, прежде чем прервать разговор.

Отложив телефон на край кровати, которую я еще не успел покинуть по причине раннего часа.

«Видать Юрца сильно припекло, раз он в субботу в 8мь утра позвонить решил», - подумал я, покидая нагретое за ночь ложе.

Пока выполнял все элементы своего традиционного утра, не переставал строить догадки о теме, на которую предстоял разговор с другом этим вечером.

Что-то, связанное с наследством его отца… Мдааа, дела…

Юрку я знал еще со школьной скамьи. Наше общение прекращалось лишь на то время, которое он провел отдавая Долг Родине. Не скрою, в какой-то момент того периода мне даже стало казаться что я не узнаю в вернувшемся из армии человеке своего друга… Но нет. Это был тот самый Юрка Щеглов. Несмотря на то, что детство у него выдалось не совсем радужным, он вырос хорошим человеком. Человеком, на которого можно было положиться всегда. Хоть ночью разбуди и попроси приехать.

История с наследством была в чем-то похожа на сюжет отечественных мелодрам. Человек узнает о том, что его родной отец, которого он считал еще с детства давно почившим, умер на самом деле. И оставил все свое имущество единственному сыну. Именно такая история и произошла с моим другом.

Отец, которого Юра и не знал даже, оставил ему в наследство квартиру на окраине нашего города, гараж и всё, что находилось в них. По словам Юрки, в квартире была старая мебель, которая только портила вид жилища, куча всяких книг и тряпьё, которое он выкинул в тот же день, как попал внутрь обретенной жилплощади.

Что в этой истории могло взволновать моего друга? Кто-то хотел «отжать» квартиру? Объявились новые, незнакомые родственники со стороны отца, желающие поделить то, что им не принадлежит?

Версии в голове сменялись одна на другую, но это были догадки, теории. Я решил не загоняться по этой теме - всё равно вечером узнаю причину возбужденного состояния друга.

Предстояла уборка, поход в магазин за покупками и, возможно, готовка.

Вечер того же дня.

Я как раз успел приготовить пюре и котлеты к приходу друга. Несколько спешных нажатий на кнопку моего дверного звонка выдали волнение Юрца. Чтобы он не переполошил всех моих соседей трелями, раздававшимися после каждого подобного нажатия, я поспешил открыть дверь.

- Ну и чё ты шумишь, Юр?! Пожар что ли? Проходи давай! – сказал я, рассматривая человека, которого знал, без малого, пару десятков лет. Рассматривая, но не узнавая.

Казалось, что за ту пару недель, которую мы не виделись с бывшим одноклассником, он потерял больше пяти килограмм живого веса, осунулся и побледнел. Вид был… Болезненный и погасший, словно в мою квартиру зашла тень моего друга, негатив, а не он сам.

- Да я это…Волновался, что могли с тобой разминуться… Мало ли – дела появились… - выговорил он настолько тихо, что я с трудом расслышал. Причина его опасений мне была непонятна – у него были ключи от моей квартиры. Когда по работе мне приходилось уезжать в командировку заботы о моей квартире ложились на плечи моего единственного друга.

-Юрка, что случилось то? На тебе лица нет!- выпалил я, закрывая за ним дверь и пропуская его вглубь квартиры, - На кухню сразу. И не разувайся. Хрен с ними, с полами.

Юрий направился прямиком на кухню. Движения его показались мне какими-то вялыми, безжизненными. Он присел на табуретку, стоящую возле стола и продолжал молчать, игнорируя мой вопрос и замечание по поводу его болезненного вида. Единственное, на что его хватило, это положить на поверхность стола старую общую тетрадь. По виду - истрепанную, явно не современную.

Я расположился напротив и уставился на тетрадь, которую Юрец трепал руками, словно боялся отпустить ее и при этом – она жгла ему руки.

- Братишка, может, ты объяснишь, что с тобой??! – произнес я, стараясь вырвать своего друга из плена тяжких дум.

- Ром… Рассказывать особо то и не о чем… Но… Мне нужно мнение человека со стороны… Дело вот в чем… Получил я наследство… Ты уже знаешь об этом… Квартира, гараж, хлам какой – то… Так вот… Оформил я все документы и решил, что продавать квартиру глупо – лучше уж сдавать ее… А для этого нужно весь хлам выкинуть, может что-то подремонтировать, мебель там сменить или еще что…

В общем… В хламе я нашел несколько таких тетрадей, скрепленных резинкой. Сначала хотел выкинуть их. Но… Понимаешь, я же отца и не знал совсем… Вот и оставил их… Полистать на досуге. Может… Глупо, но я подумал, что может эти тетради хоть немного познакомят меня с отцом… - Юрка замолчал, собираясь с мыслями. Пока он говорил, его лоб покрыла испарина, что вновь навело меня на мысль о том, что он болен.

- Почему же глупо, брат? Вполне понятное желание, – проговорил я, подталкивая его к продолжению рассказа, – Выговорись. Ты же знаешь – помогу, чем смогу.

- Знаю. Просто… Крыша едет от всего этого, Ром… К психиатру уже была мысль обратиться… Да с работы сразу выкинут… Ладно. Отвлекся я… В общем… Рылся я в вещах, оставшихся от моего отца. Выкинул много всякого хлама, который особой ценности не представлял. Да вот и осталось то не мало. Я и не знал даже, что отец мой по работе путешествовал много. По стране и по миру. У него и коллекция всяких безделушек, привезенных из таких поездок. Типа, местный колорит, все дела…

Рука не поднялась выкинуть эти вещи – даже мысль была, отправить все это в музей. Да так это и осталось лишь мыслью…

И всё из-за этих тетрадей… Вернее… Из-за того, что в них написано… Ром… У меня к тебе просьба… Прочитай эту тетрадь… И скажи, что ты об этом думаешь…

Юрка толкнул тетрадь в мою сторону. Я, всё еще не понимая его переживаний, взял ее. Раз друг просит прочитать записи его отца, полагая, что ему от этого станет легче… Моя обязанность выполнить его просьбу.

- Сейчас прочитать?? – спросил я, проводя большим пальцем по корешку тетради.

- Да… Если тебе не трудно – прочти сейчас… Я… Я подожду… Мне нужно услышать чужое мнение. Не Ольку же просить… Не для нее это чтиво…

- Хорошо… Как скажешь, брат… Ты это… Чаю хочешь? Или чего покрепче? – спросил я, уставившись в его лицо.

- Нет.. Это потерпит… - ответил он.

- Ладно… Постараюсь прочитать… Надеюсь хоть почерк понятный…

Я открыл тетрадь и принялся читать запись. От первых же строчек волосы на моём затылке встали дыбом.

Здравствуй, Сынок!

Надеюсь, что именно ты и прочтешь всё, что я успею написать перед своей смертью.

Я понимаю, что, возможно, ты не поймешь, почему когда-то давно я бросил твою маму, когда она еще носила тебя под сердцем.

Но всё, что я хочу поведать тебе – важно. Важно для тебя.

Буквально за неделю до того, как я узнал о том, что у меня появится ребенок, мне поставили диагноз… Рак.

Твоей матери я не смог сказать о своем диагнозе. Ты знаешь, какой она человек – бросила бы всё, ради того, чтобы заботиться о человеке, которому осталось жить совсем ничего. Заботиться обо мне.

Честнее, на мой взгляд, было дать ей жить. Жить полной жизнью, став матерью. А не существовать в роли сиделки возле умирающего.

Понимаю, что ты сейчас задаешься вопросом, почему я жив, раз смертельный диагноз мне поставили уже несколько десятков лет назад. Именно это я и хочу тебе рассказать. Именно ради этого я и затеял всю эту писанину.

Как ты понимаешь, умирать мне не хотелось. Но медицина была бессильна. Опухоль головного мозга. Неоперабельная. Хотелось жить. Жить, дышать, нянчить ребенка, которого я хотел больше всего.

Но… Богу лучше не говорить о своих планах. Он всегда решит по-своему.

Да, я уверовал в Бога… Но не потому, что он излечил меня, нет… А из-за того, что я столкнулся с Дьяволом. А уж если есть он, то есть и Бог. Я имею ввиду не какого-то определенного Бога в какой-либо конфессии. Нет. Есть кто-то выше нас. Тот, кто судит нас в конце, дарует нам то, что именуется душой.

Понимаю, что моё повествование может казаться тебе сумбурным, и в чем-то так и есть. Мыслей много и они путаются между собой. Поэтому… Проще рассказать все по порядку.

Итак…Узнав о том, что я смертельно болен и плюсом ко всему, у меня должен появится ребенок…Я ударился в поиски нетрадиционных методов лечения. Заговоры, растирки, медитации, припарки… Перепробовал многое, побывал у сотен различных знахарей, колдунов, бабок… И всё было впустую.

Пустая трата времени, которого у меня итак было мало. По работе я оказывался в разных местах, и это помогало мне находить разных людей, обещающих Исцеление. Обещающих, но не дарующих его.

И так продолжалось до тех пор, пока я не оказался в Африке.

Поездка оказалась удачной во всех планах – и по работе и по своим личным делам, связанным с болезнью и ее лечением. Работа завела меня и моих коллег в такие дебри, о существовании которых на всём белом свете знало от силы несколько десятков человек. Ожидали мы всякого, но только не того радушного приёма, которым нас встретили. Коренные жители этих мест, затерянное племя, которое ограничивало контакты с цивилизацией, оказались вполне добрыми и радушными.

Я даже стал завидовать их жизненному укладу. Живут в гармонии с природой, все здоровые как на подбор, хоть о медицине, и знать ничего не знают, и ведать не ведают. А лечились они у знахаря, обитающего в глубине леса. Этакий отшельник, который лечил всех с помощью духов.

Терять мне всё равно уже было не чего. Путь к отшельнику этому я вызнал с трудом – все же мы были чужаками, и кто мог знать, как на меня отреагирует колдун. Хоть направление для поисков я и получил, но мне нужна была помощь в преодолении языкового барьера. А вот тут-то и начались трудности. Нанятый нами переводчик отказался наотрез контактировать с колдуном, пытаясь и меня отговорить от этой затеи. И чем больше я сулил ему денег – тем сильнее он упирался.

Удалось лишь уговорить его на то, чтобы он сходил со мной к колдуну, рассказал ему о том, чего именно я хочу от него, а дальше уж я как-нибудь сам. Не впервой.

Поиски колдуна заняли не мало времени, но успехом они всё же увенчались. Нашли мы постройку из веток, больше напоминающую шалаш, очень глубоко в лесу, и до нее даже не было тропинки. Пробирались сквозь плотные заросли и заметили обитель колдуна лишь случайно.

Первым внутрь зашел мой проводник, я же остался ожидать снаружи. Я слышал весь разговор, хоть и не понимал, что же именно говорят колдун и переводчик.

Иногда тональность разговора повышалась, и это говорило мне о том, что колдун не рад незваным гостям. Вскоре переводчик вышел.

«Колдун ждет тебя. Только…Он сказал, что то, о чем ты просишь… Сделать можно. Духи могут и не такое…Но только цена есть у всего. Если ты готов заплатить за излечение – заходи. Если нет… Лучше уйди сейчас и больше не вспоминай о нём. Валерий, я… Прошу, подумай. От себя прошу. Такие вещи до добра не доводят. Поверь – я не первый раз к подобным колдунам привожу людей, которые хотят исцелиться. И для тебя было бы лучше, если бы он оказался шарлатаном. Одумайся, пока не поздно». Но слова переводчика меня не остановили. Я был так близок к человеку, который, возможно, мог меня спасти. И я не собирался отказываться от шанса. Пусть и призрачного.

Переводчик понял это и оставил меня возле хижины, попрощавшись и в последний раз призвав одуматься.

Я стоял возле хижины и провожал его взглядом, пока он окончательно не растворился в лесу.

Думать мне было не о чем. Решение я принял давно.

Внутри хижины было… Темно. Тогда мне это показалось странным, ведь ветки, из которых было сложено жилище, были не плотно подогнаны друг к другу и образовывались промежутки, в которые просто обязаны были проникать лучи солнца. Но внутри царил мрак.

Колдун, не говоря ни слова, усадил меня на землю и прикоснулся ладонью к голове. Проговорил что-то на своём языке и положил ладонь выше. Туда, где как раз и располагалась опухоль, которая должна была прервать мое существование на этом свете.

Затем он стал что-то говорить нараспев, призывая те силы, которые могли меня вылечить. Его молитва-песня вводила в транс, проникая в голову и душу. Я расслабился и вслушался внимательнее. Пускай я и не понимал слов, но мне казалось, что некоторые слова можно было…нет, не разобрать… Понять, прочувствовать…

Когда молитва была окончена, колдун сделал то, чего я не ожидал. Он подошел к стене хижины и достал откуда-то петуха, если судить по звукам, которые издавала птица. Держа одной рукой птицу за лапы так, чтобы голова ее свешивалась вниз, он поднес жертву ко мне. Приподнял над моей головой. Затем… Затем я почувствовал как мне в ладонь что-то насильно вкладывают. Колдун что-то произнес настойчиво, обращаясь ко мне. Я понял. Он хотел, чтобы я сжал кинжал, который он сунул мне в руку. Я повиновался. Тогда он произнес новую фразу на своем языке.

Не знаю, как я смог понять то, что он говорил мне. Но… Я понял - он требует, чтобы я убил петуха, который весел прямо надо мной. Обратного пути не было.

Левой ладонью я поймал извивающуюся птицу за горло и сжал так, чтобы оно натянулось. И поднес к горлу петуха кинжал, воздев вверх вторую руку. Перерезал горло быстро, стараясь не задумываться над своими действиями. Но окрик колдуна не дал мне остановиться – он требовал, чтобы я отрезал голову полностью. Обратного пути не было.

Горячая кровь птицы, подгоняемая ещё не переставшим биться сердцем, заливала мою голову, лицо и попадала в рот. Мне было мерзко и отвратительно. Но я терпел.

А когда колдун вновь завел свою распевную молитву, отвращение схлынуло. Схлынуло вместе с той головной болью, которую я испытывал постоянно. С болью, которая, казалось бы, стала моей неотъемлемой частью.

Резко пение колдуна прекратилось. Я почувствовал, как его рука опустилась на ворот моей льняной рубашки и потянула за него вверх. Мне не оставалось ничего иного, как послушно встать на ноги. Человек, который только что пытался вылечить меня пением и кровью петуха, принялся что-то с жаром шептать, обращаясь уже ко мне.

Я развел руками в стороны и помотал головой, показывая, что не понимаю его.

«Tomorrow», -проговорил колдун одно-единственное слово на английском. Он хотел, чтобы я вернулся завтра.

Я кивнул. И направился к выходу из хижины.

До деревни я добрел как в бреду – не видя дороги. Кровь петуха свернулась и неприятно стягивала кожу моего лица. Жители деревни, увидев меня, обходили стороной. Для них я стал прокаженным.

Но мне было всё равно – голова очистилась от той боли, которая сводила меня с ума.

«Валера… Ты можешь умыться. Не пугай аборигенов. Они знают, что ты сделал и на что согласился. Не стоит им об этом лишний раз напоминать. Отмой кровь. Колдун сказал тебе вернуться к нему завтра?» - проговорил наш переводчик, обращаясь ко мне несмело.

«Да. Завтра. Это единственное, что я смог понять».

« Вождь разрешает тебе остаться на эту ночь. Но завтра, после встречи с колдуном, ты должен покинуть деревню. И больше никогда не возвращайся» довел до моего сведенья переводчик и ушел, не дожидаясь от меня ответа. Мне поставили ультиматум.

Со мной перестали разговаривать полностью, переселили в отдельную хижину. Даже мои коллеги, с которыми я и приехал в Африку, старались не замечать меня.

Но мне было всё равно. Боль исчезла, словно горячая кровь просто смыла ее. Я был счастлив. Да и в деревне мне нужно было лишь переночевать.

На следующий день я встал на рассвете и сразу отправился к колдуну. В этот раз хижину отыскать получилось проще и быстрее. Да и сам колдун ожидал меня возле входа в своё жилище.

Вчера я не видел его, и поэтому его внешний вид поразил меня. Не ожидал я увидеть африканца-альбиноса. Не ожидал, поскольку альбиносов в Африке опасаются и уничтожают. Суеверия процветают среди полудиких народов, и это приводит к излишнему кровопролитию. А тут же… Колдун-альбинос, к которому обращаются за помощью. Видимо, в его возможности верят очень сильно, раз лечатся у него.

Мои раздумья прервал сам колдун, протянув мне, молча, череп петуха, с продетой сквозь него веревкой. Жестом показал, что я должен надеть на шею этот своеобразный амулет.

Я вновь подчинился. Тогда мне казалось, что это несоизмеримо малая плата за излечение. Как же я был глуп.

Колдун в этот раз не проронил ни слова. Молча, зашел в свою хижину, не приглашая войти. Он своё дело сделал. Дал незнакомому человеку то, что тот хотел.

Вскоре я вернулся на Родину.

И… Представь мое удивление, Юра, когда очередной поход к врачу закончился несказанным удивлением эскулапа. Моя опухоль уменьшилась. Не исчезла совсем, нет. Но… Уменьшилась. Врач выразил надежду на то, что положительная динамика сохранится.

Подобную надежду питал и я. Даже появились мысли, что это второй шанс, дарованный мне на то, чтобы стать хорошим мужем и отцом… Но…

Боль вернулась примерно через месяц. Не просто вернулась… Стала сильнее. И накатывала периодами.

Вновь поход к врачу и… Разочарование… Опухоль увеличилась даже по сравнению с тем размером, который был до поездки в Африку.

Так-то я и стал… Серийным убийцей, сын…

Прочитав последнюю строчку я, выпучив глаза, уставился на друга.

- Это чё, стёб? Тролинг, мать его? – вслух произнес я мысль, рожденную прочитанным.

- Вот и я хочу это знать, Ром. Ты всё прочитал? – безжизненным тоном спросил мой друг.

- Нет… Просто… Хрень тут какая-то, брат…Щас попробую дочитать…

Я постарался скинуть оцепенение, вызванное последней прочитанной строчкой. Когда получилось – взглядом нашел то место, на котором остановил чтение.

Нет, я не сошел с ума.

Вначале, были мысли, что колдун оказался лишь очередным шарлатаном, пустышкой…

Но мнение мое изменилось после разговора с переводчиком, который сопровождал нас в Африке. Найти его номер оказалось достаточно трудной, но выполнимой задачей. Всё- таки он был студентом по обмену в одном из ВУЗов нашей страны.

« Аллё», - протянул он, ответив на мой звонок.

« Фарэй, это ты?»- спросил я, не узнав вначале голос собеседника.

« Да. А кто спрашивает?»

« Валерий. Месяц назад ты был у нас переводчиком. Помнишь?» - постарался объяснить кто же я такой, мало знакомому человеку.

« К сожалению – еще помню, хоть и стараюсь забыть. Что ты хочешь, Валера?»

« Фарэй, понимаешь… Боли вернулись… И опухоль выросла еще больше, чем была. Скажи честно… Колдун этот- шарлатан?» - объяснил я причину своего неожиданного звонка.

« Я тебя предупреждал. Я говорил тебе одуматься. Нет, Валера. Не шарлатан он. Он самый настоящий абатагати. У него даже были нзамби, которых он сам и воскресил. Поэтому его боятся и уважают», - ответил с какой-то грустью в голосе переводчик.

« Но раз он такой сильный колдун, тогда почему он не вылечил меня?? Почему опухоль выросла??»- не сдержался я и перешел на крик.

« Плата закончилась, Валера. Тому, кто забрал на время твою болезнь и боль вновь нужна плата»

« Мне что теперь, каждый месяц в Африку летать и платить этому колдуну??» - выпалил я.

« Ты еще не понял? Колдун, в твоём случае, лишь посредник. На его призыв откликнулись силы, от которых теперь зависит твоя жизнь. Им ты должен платить. Не ему. Я тебя предупреждал… Этим силам нужен равноценный обмен. Жизнь за жизнь. Именно поэтому в деревне тебя начали сторониться. Потому что, теперь ты сам должен забирать жизни, если хочешь продлить свою. Плата слишком высока. Ты думал, что это дар, но это… Это проклятье, Валера. Проклятие для тебя и, возможно, для твоих детей. Надеюсь, что их у тебя не будет и ты испортил жизнь только себе. Лучше умереть честно, не меняя дни и часы своего существования на целые жизни других людей. Подумай над этим. И… не звони больше мне. Я старался тебя отговорить, но ты сам принял решение», - выдал тогда Фарэй всё, что знал сам и отчитал меня, прежде чем повесить трубку.

Я сидел несколько минут с трубкой, прижатой к левому уху, стараясь успокоиться. Слова проводника напугали меня.

Лучшим вариантом для меня было считать всё сказанное Фареем африканскими суевериями. Я пытался относиться ко всей этой истории с изрядной долей скепсиса, но самообман никогда еще не приводил к чему-то хорошему. Попытка убежать, скрыться от проблемы абсолютно не помогает ее решить. Именно так произошло и в моей истории.

К боли присоединились кошмары. Кровавые, жестокие, ужасающие. И всё бы ничего, но главным героем этих кошмаров был я сам. Я рвал зубами плоть животных и людей, с упоением наблюдал, как ту или иную жертвы тихо и медленно покидает душа. Или наоборот… Как человек мечется в агонии, погружаясь на новые глубины боли.

Парадокс… После этих кошмаров мне становилось легче. Боль отпускала меня и вновь появлялась около обеда. Характер боли также изменился – теперь это были периодические приступы, накатывающие волнами.

Но, как оказалось, это был лишь первый этап…

Вторым этапом стало то, что в ночной тишине я стал слышать напевы того самого африканского колдуна, который под видом дара повесил на меня проклятье. Тон этих напевов изменился - он словно требовал что-то. После первой ночи, наполненной этими звуками, я подумал, что из-за опухоли возникли слуховые галлюцинации. Но истина оказалась иной…

Голос колдуна, действительно, слышал только я, проверить это получилось, позвонив среди ночи старому знакомому. Он не слышал ничего, кроме моего голоса в то же самое время, как меня оглушал этот агрессивный голос полный злобы.

Тогда-то я и вспомнил про череп петуха с продетой сквозь него веревкой. Я старался не вспоминать об этом отвратительном амулете с того самого момента, как вернулся домой. Тогда у меня с трудом получилось побороть сильное желание выкинуть его в мусорку. Но и перебороть отвращение, чтобы носить его на шее, я не смог. Отправил его на полку к остальным сувенирам, привезенным из разных уголков мира.

И знаешь, Юрка… Надев этот амулет на шею, я словно заставил боль отступить. Всё моё тело налилось жизненной силой! Только тогда, впервые в жизни, я явственно ощутил значение слова Эйфория. Но оказался и побочный эффект у этого чудодейственного лекарства – сердце принялось бешено колотиться, заставляя кровь биться в жилках висков, я стал… Раздражителен и агрессивен.

До этого, всю свою жизнь, я был спокойным и уравновешенным человеком, который старался всячески избежать любого конфликта. Но…Проклятие шамана заставило кипеть мою кровь от ненависти… Ненависти ко всему живому.

В первый раз я расправился с незнакомым мужиком, который нахамил мне в трамвае, спустя два дня после того, как вновь надел амулет. Я действовал тогда инстинктивно, абсолютно не думая над тем, что творю. Я вышел за этим мужчиной на той же остановке и, слегка отстав, выдержав тем самым дистанцию, догнал его в темной подворотне. Под руку мне в тот раз попался кирпич, которым я и размозжил голову хаму. Я бил его до тех пор, пока кирпич не стал проходить сквозь месиво, несколько минут назад бывшее головой живого человека, и ударяться о землю. Твердый кирпич крошился от каждого удара, но кости черепа поддавались моим ударам. Твердая, казалось бы голова, лопнула как арбуз.

Это было словно наваждение – я не помню, что заставило меня нанести первый удар, зато я помню, как наносил остальные. Я упивался каждой каплей крови, упивался тем, что из каждой новой раны от очередного удара жизнь покидает этого человека.

Этот мужчина стал моей первой жертвой.

Придя в себя, поборов это наваждение, я испугался того, что натворил. В голове то и дело всплывали картинки, как меня ловят, как милиция сковывает руки за спиной наручниками, как затем допрашивают и судят. Я просто убежал, скрылся.

Что-то , обитающее внутри, заставляло меня добираться домой по переулкам, темным улочкам без освещения. Не могу сказать, что это был четкий расчет на то, что таким образом есть все шансы остаться незамеченным, нет. Это… Это словно инстинкт хищника, дремавший некогда во мне, вдруг очнулся ото сна и взял надо мною верх.

Так я и добрался домой. Окончательно наваждение схлынуло, только когда я закрыл за собой входную дверь. Хладнокровие хищника испарилось и меня стало выворачивать прямо в прихожей. Мои руки были в чужой крови, кусочках человеческой ткани… Мое воображение даже твердило мне, что на руках есть частички мозга.

Главным для меня было то, что головные боли и кошмары отступили. Они просто исчезли.

Тогда-то первый раз и появилась мысль сдаться. Пойти с повинной в милицию, описать, рассказать всё как было… Да только кто бы мне поверил. Я только что забил до смерти человека кирпичом, не оставив у того головы. Я знал, что, скорее всего, оставил массу улик на месте преступления, но поделать я уже ничего не мог. Оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

Каждый последующий день я ожидал звонка в дверь и окрика милиции «Откройте»…

Но… Этого не происходило. Неизвестность пугала меня сильнее. Через две недели, из газеты, я узнал, что это убийство списали на пьяную драку или же банальный гоп-стоп.

После того, как я прочёл эту новость…Приступы совести и раскаяния стали появляться всё реже, пока и вовсе не сошли на нет.

К концу подходил мой отпуск, который я взял сразу же после возвращения из Африканской командировки. Пора было возвращаться к работе. Единственное – перед этим стоило наведаться к врачу.

Вновь обследования. И вновь размер опухоли уменьшился. Я понял – духи приняли мою плату.