Лисья тропа. Глава 4. Север. Часть 20⁠⁠

Харальд удивленно уставился на меня, будто впервые увидел, и растеряно кивнул. В его глазах читалось еще больше вопросов. Но ответить на них могла только бабушка Хильда, что всегда скора на язык и колкости. А вот конюх способен только коротко изложить предложение и заручиться поддержкой.

- Крепкие руки, - только и заметил северянин. - Даже для конюха крепкие, - он мотнул головой, будто смахивая переживания и пыль, переменился в лице, возвращая себе добродушную улыбку, и продолжил. - Тогда расскажи то, что так долго хочешь, а об остальном поговорим за ужином, если он нам все же предстоит.

Я кивнула на его слова и, глубоко вдохнув, начала:

- Есть большая, просторная и теплая конюшня, есть люди, что не могут попасть за стены Дарагоста, есть опасность, идущая с Севера. Нужно что-то решать.

- Не вижу связи.

- Конюшни и арсеналы будут пустовать во время битвы. Позволь пустить туда хотя бы женщин и детей.

- Но нужны кровати, теплые вещи и печи, чтобы прокормить их. Ты предлагаешь лишь крышу. Где взять остальное?

- Сено не хуже перины, если выбирать между битвой и миром, - пожав плечами заметила я. - Сколько вещей может дать каждый дом, чтобы не замерзли те, кто все потерял? Конюшни будут пусты – вы все отправитесь в бой, чтобы защитить этих же людей. Но если они будут там, - я кивнула в сторону стены. - Они будут лишь мешать. Здесь же у них есть шанс выжить.

Ярл внимательно поглядел на меня, на конюшню за моей спиной, на стену, на луг, в небо, будто выискивая там ответ, и кивнул:

- Продолжай. Но, - он прошелся до Бурана и запрыгнул на его спину. - Рассказывать придется по пути. Уж очень многое нужно обсудить. А времени становится меньше.

Я утвердительно кивнула, тихо свистнула, погладила подошедшего к нам Перунчика и вскочила на него без всякого седла, поймав на себе удивленный взгляд ярла.

- Чтобы не отнимать у тебя время, - только и осталось мне сказать, чтобы оправдаться.

- Не зря говорят, что южане сроднились с лошадьми, - растеряно заметил Харальд и направил Бурана к выходу со двора.

Перунчик поравнялся в боевым скакуном и последовал рядом, не отставая ни на шаг, по правую сторону же встал Леонир, не желая оставаться в одиночестве.

- Он пойдет с нами? – уточнил северянин.

- Так будет лучше, - только и ответила я, кивнув и похлопав коня между ушей.

Растеряв все слова по дороге, ярл лишь хмыкнул и продолжил ход, правя Бураном и искоса поглядывая на меня, Перунчика, идущего куда нужно без всяких поводьев, и Леонира, не отстающего от нас ни на шаг.

- Продолжим? – уточнил Харальд, стараясь держаться спокойно и скрыть свое удивление.

Я лишь молча кивнула, ожидая последующих вопросов.

- Допустим, мы позволим северянам войти в город. Откроем для них ворота и предоставим наши конюшни и оружейные. Но кто даст им теплые вещи, еду и дрова для обогрева?

- А где они это берут сейчас?

- Есть лес вокруг, есть землянки с кострищами, есть торговля с местными, - пожав плечами, предположил ярл. - Кто-то смог спасти свой скарб, у кого-то есть родня здесь и дальше на Юге. Откуда мне знать, как они живут? Это забота конунга. Я только защищаю их.

Я усмехнулась такому растерянному и юношескому ответу. Сейчас в северянине говорил не тот взрослый муж, который сидел со мной на лавке. Сейчас он больше походил на Лихо, когда что-то шло не по его.

Но у нас нет времени, чтобы выяснять, что не нравится хранителю северных ворот в моих вопросах. Куда важней решить, как спасти открытых для нападения людей:

- Здесь тоже найдутся те, кто разделит ломоть хлеба и кружку пива.

- А как ты их будешь собирать? Ходить от семьи к семье и рассказывать, куда идти и как себя вести?

Я отрицательно мотнула головой:

- Ты и твои воины.

- Нам больше делать нечего? Мы должны быть готовы к нападению полярников, а не к тому, что придется вести беженцев, - ярл замер на полуслове, подумал о чем-то и, вздохнув, выпрямился еще сильней, чем до того. - Прости, ты прав. Это люди. И мы должны защищать их. У тебя хорошее предложение, но будем делать по моему.

Я с интересом оглядела северянина и продолжила слушать:

- Обсудим все с отцом и дождемся его одобрения. Если ему твое предложение покажется стоящим, то мы отправим людей за ворота, чтобы те занялись сборами и переводом мирного люда сюда – в конюшни и оружейные. Но тебе придется заняться не менее важным делом – придется расчистить стойла для того, чтобы там могли жить люди, придется найти место для кладки простых печей или разведения костра, придется размещать тех, кто будет прибывать и следить, чтоб они не мешались под ногами воинов.

- Мне будет позволено позвать кого-то на помощь?

- Если ты сейчас о склочной старухе, то, конечно, бери ее к себе в помощь. Тут полгорода ее слушается, а вторая половина боится. Так что с ней быстрее получится собрать покрывала и теплые вещи для пришедших ни с чем.

- Нужна будет провизия.

- С этим придется разбираться им самим. Если выйдет договориться с корчмами и тавернами у ворот, то вопрос решится сам собой. Но я бы на них не надеялся. Война и так отнимает у них слишком много, чтобы они добровольно еще и последнее отдавали. Но, тут придется договариваться вам – тебе и Хильде. Помощников мы вам не дадим – свободных людей сейчас не будет.

Я молча кивнула, внимательно слушая ярла и думая о последующих шагах, будто конунг уже дал свое разрешение на размещение беженцев в стенах города.

- Эй, Лихо, - Харальд переменился в лице, снова натянул добродушную улыбку и ускорил шаг, не ожидая, что не отстанем от его темпа. - Есть какие-то замечания? Может, нашли что-то еще?

- Нет, - воевода угрюмо, но спокойно оглядел меня, Леонира, неотстающего от нас, и отрицательно мотнул головой. - Или они были одни, или другие оказались более удачливыми. Но из колодцев я бы пока воды не набирал.

- Поздно ты озвучил свою мысль, - ухмыльнувшись, заметил ярл. - Уже весь город проснулся. Воды все набрали, кто-то умылся, кто-то выпил, кто-то поставил первый хлеб и кашу. Если колодцы удалось отравить, что мы скоро об этом узнаем.

Воевода одобрительно кивнул на слова ярла и, задержав взгляд на мне, вернулся к разговору:

- Пока есть возможность, не стоит ее тратить впустую. Отправь своих людей на поле, нам нужно быть готовыми к любым сюрпризам. А пока день в самом зачине, стоит сменить охрану на воротах и остальным отправиться в патруль, чтобы проверить, как далеко от города еще враг. Раз не вышло вытащить и слово по делу из пленников.

- Ты прав, юный воевода. Нужно использовать время с умом, - Харальд кивнул, громко, заливисто свистнул и остался на месте, ожидая, пока все подойдут к нему. - Собираемся с силами и начинаем готовиться. Вардан, возьми троих ребят и смени охрану на воротах, они достаточно отстояли, чтобы получить передышку и сон. Остальные идут за мной, - он развернулся к конунгову двору, еще раз внимательно поглядел на меня и добавил. - А ты найди старуху и приступай к подготовке. Я поговорю с отцом и сообщу тебе о его решении.

Больше не добавив ни слова и оставив в удивлении моего воеводу, ярл отправился прочь, ведя за собой своих ратников, с любопытством поглядывающих на меня.

- О чем это он? – задержавшись, уточнил Мирослав. - Во что ты снова ввязался?

- Хочу помочь, - только и ответила я, огляделась по сторонам, пытаясь понять в какую сторону мне идти, учтиво кивнула воину и отправилась в корчму Беаты, где стоило начать поиски старой северянки.

- Как скоро тебе потребовалась моя помощь, - ехидно ухмыльнувшись заметила бабушка Хильда, продолжая обдавать всех вокруг прогорклым табачным дымом. - Неужели без меня никак не делаются дела?

Я улыбнулась ее колкому замечанию, добродушно кивнула и села рядом, стараясь увернуться от распространяющегося во все стороны едкого запаха, пробирающегося под самую кожу.

- Ну, раз без меня снова никак, то выкладывай, что на этот раз задумали эти защитники рода человеческого?

- Помочь тем, кто за стеной, - спокойно ответила я и откинулась на стену, вглядываясь в синеву спокойного Неба.

Там, наверху, нет места для войн и противостояний. Там все равны – и облака, и птицы, и Боги, что бродили по Небосводу, как люди по дорожкам и тропкам. И никто не пытался отобрать себе место поближе к Солнцу – тепла хватало каждому.

- И как же они предлагают помочь? Все, кто мог, уже перебрался сюда. Для прочих ворота закрыты. И закрыли их именно ратники. Сам Харальд при поддержке отца запретил впускать остальных, чтобы не плодить попрошаек и бродяг, замерзающих по ночи у стен домов, - бабушка Хильда фыркнула на мой ответ и продолжила коптить небо. - А теперь он вдруг передумал? Знаешь, деточка, таких перемен не бывает. Для этого требуется не одна ночь, а множество смен Месяца. Поверь старой женщине, тут дело нечисто.

- Это мое предложение, - только и смогла заметить я, чтобы угомонить северянку, едва сдерживающуюся, чтобы не начать размахивать трубкой во все стороны.

- Твое? – бабушка Хильда застыла, на мгновение потеряла точку, куда стоит смотреть, хорошенько затянулась и рассмеялась, будто ей рассказали самую смешную в ее жизни шутку, - И они согласились?

- Остается спросить у конунга. Его решение будет окончательным.

- И ты веришь, что тем бедолагам позволят спрятаться за стенами? Да они живой заслон! Пока полярники будут отвлекаться на них, ратники смогут перебить не меньше половины нападающих. Зачем лишаться такой возможности?

- Чтобы спасти тех, кто в этом нуждается, - я пожала плечами и постаралась понять, что же не нравится и удивляет старушку в моих словах.

А ведь и правда, все становилось на свои места. Ярл не желал впускать всех беженцев в город, несмотря ни на что. Для него было важно, чтобы улицы оставались чисты. Для него важнее легко передвигаться внутри города, чтобы иметь свободный доступ до любой точки, а те, кто разместится здесь, не имея крыши над головой, лишит его и его отряд такой возможности. Разумное и справедливое хранилось в словах старушки.

Но то были люди. Невинные, беззащитные, обреченные на смерть от жестокой и жадной руки полярников люди, неспособные защитить ни себя, ни своих родных. У них нет оружия, нет достаточного навыка и умения. Все, на что они способны – выставить перед врагом вилы и надеяться, что кто-то на них наткнется прежде, чем достанет того, в чьих они руках.

Оттого так жгуче не хотелось верить в правоту старушки и ее горьких замечаний в сторону конунговых людей, чье призвание защищать, а не использовать мирный люд в своих целях.

- Как? – приподняв бровь, поинтересовалась старушка, внимательно оглядывая меня.

- Впустив и разместив их здесь, - я махнула рукой в сторону свободных полей и уставилась вдаль. - Всем найдется место.

- И никто не будет мешать воинам? – пожилая северянка все еще не верила ни в меня, ни в мои слова. - Да они сами, якобы ненароком, перетопчут половину, чтоб не мешались, - она фыркнула и бросила беглый взгляд на крыльцо. - Они не спасают тех, кто может стать обузой.

- Есть конюшни и оружейные, есть большие пустые дома, и там можно разместить тех, кто не смог найти убежище среди других, - заметила я, исподволь проследив за взглядом старушки и, не обнаружив там ничего интересного, продолжила. - Но нужна твоя помощь.

- В чем? Чтоб собрать этих несчастных и привести их в пустующие стены, где им придется спать на сене и трястись от холода, пока ратники прогоняют полярников с их земель? – северянка ухмыльнулась и продолжила дымить остатками табака. - Поверь, я видела, как полярники захватывают земли – там ничего не осталось. Ни домов, ни посевов, ни даже почвы, пригодной для посадок. Там все умерло, как и те, кто не смог спастись. Остается только двигаться на Юг, надеясь, что там найдется место для тех, кого постигла неудача здесь.

- А как же вы? – спокойно уточнила я. - Когда ты и твоя мать пришли сюда, тебе дали здесь кров и спасание. Так и ты дай их тем, кто в этом нуждается.

- Ты видела мой дом? – рассмеявшись, уточнила старушка. - Видят Боги, я первая отдала бы свою постель тем, кто в этом нуждается, но там и я-то жить не хочу, что уж говорить о других.

Я отрицательно мотнула головой и улыбнулась северянке:

- Нужно собрать теплых вещей и найти еды. Помочь им здесь пережить нападение, большего не прошу.

- А что сказал Хальвдан?

- Харальд обещал все обсудить с ним.

- Значит, - ухмыльнувшись, заметила старушка. - Еще ничего не решено. А ты уже собираешь подмогу, чтобы начать подготовку к приему гостей.

- Слишком большая цена за победу, - я отрицательно мотнула головой и резко встала прежде, чем открылась дверь, а на крыльце показалась Беата.

- Утра тебе, южный Лис, - корчмарка улыбнулась моему приветственному поклону и степенно спустилась к нам.

В ее руках покоились кувшин и большая глиняная кружка, которую она и протянула старушке, молчаливо предлагая угоститься:

- Может, и ты испробуешь нового кваса, что Анна поставила в день твоего приезда? – женщина лукаво улыбнулась мне и осторожно махнула кувшином.

- Благодарю, - только и ответила я, принимая увесистый сосуд, манящий слабой, сладкой кислинкой, раздающей яркий аромат ржаного хлеба.

Такого в северных землях я еще не пробовала. Напиток пах домом, а на вкус был, как лучшее угощение из рук самой Матери-Земли. Хлеб подарил ему свое тепло, грубость и цвет, а вода разбавила их для того, чтобы каждый уставший путник смог смочить горло и набраться сил.

Я улыбнулась и одобрительно кивнула корчмарке, бросив беглый взгляд на бабушку Хильду. Та квасу обрадовалась меньше, да и по ее лицу сложно было определить – понравилось ли ей угощение, или ее от кислоты так сморщило.

- Староват мой желудок, чтоб такое пить, - заключила старушка и протянула полупустую кружку.

- Слишком кислый? – озабоченно уточнила Беата и принюхалась к напитку.

- Как по мне, так в нем одна кислота, - пошамкав зубами, ответила северянка и продолжила опустошать трубку, выдыхая густые клубы дыма. - Но вот конюху понравилось, - она хитро улыбнулась, прищурилась и снова уставилась вдаль. - Значит, молодежь пить будет. Особенно после хмельных вечеров. Сразу все мысли в рядок встанут. Тут уж поверь мне.

Корчмарка улыбнулась замечаниям старушки, одобрительно и благодарно кивнула и обернулась ко мне в полный оборот:

- А ты голоден? У нас скоро обед, будем рады, если ты присоединишься к нам за столом.

- Благодарю, но нам нужно идти…

- Нет никакой спешки, - оборвала меня старая северянка, ловко спрыгнула с лавки и направилась к входной двери. - Отобедать успеем, а после займемся твоими делами. Кстати, Беата, не хочешь тоже нам помочь? Для тебя дельце найдется. Все равно у вас сейчас будет больше свободного времени.

Бабушка Хильда хитро улыбнулась, толкнула дверь задом и скрылась внутри корчмы, будто пряча очень сложную загадку.

Корчмарка удивленно поглядела на меня, потом на закрывшуюся дверь, на кружку и улыбнулась:

- Интересно, что задумала наша гостья, - она вздохнула, отдала кружку мне и вскинула голову. - Пойдем и мы, наверное?

Я лишь улыбнулась ей и последовала за хозяйкой корчмы, не задавая более вопросов и не ожидая услышать ответов.

Кухня уже успокоилась после утренних приготовлений и первого наплыва гостей. Все разошлись по своим делам, кто ушел на площадь торговать, кто направился на полевые работы, кто вернулся к себе, чтобы дождаться нужного момента. Из общего зала не раздавалось ни звука, видать там оставалась лишь парочка гостей, да и те, уже утолили свой голод, ожидая теперь прихода насыщения и покоя.

Анна улыбнулась мне и продолжила расставлять тарелки на стол, радостно поглядывая то на нас, то на Беату, то на недовольного Биорна, насупившегося едва мы вошли внутрь.

И все же здесь все были при деле, работали в меру своих сил, угощали и радовали гостей вкусной едой и достаточным вниманием, чтобы те ничего не подумали на свой счет.

Но несмотря на привычный ход вещей, за столом в этот день стояла тишина. Никто не делился историями и даже заносчивый конюх не пытался сделать кому-то замечание, будто боялся получить по носу или открыться перед другими в слабости или просто худшем свете.

- Итак, - оборвала тишину Беата, убирая пустые тарелки и ставя в середине стола пирог, еще не успевший даже осесть под тяжестью своей шапки. - Ты сказала, что я чем-то могу вам помочь.

Корчмарка аккуратно, но ловко разрезала угощение и принялась раскладывать добротные куски по тарелкам, которые Анна тут же расставляла перед едоками.

- Можешь, если захочешь, - оглядев начинку, задумчиво ответила бабушка Хильда и подняла глаза. - Откуда у тебя свежая ягода в начале весны?

- Подход к людям надо знать, - хитро улыбнулась Беата и, поставив последнюю тарелку перед собой, села, подмигнув то ли мне, то ли Анне, сидевшей по левую руку от меня.

- Хочешь сказать, что я не умею договариваться?

- О чем ты, к тебе за советом весь город ходит! – корчмарка добродушно улыбнулась и принялась разрезать пирог на своей тарелке. - Но торговаться тебя это не научило, - она хитро улыбнулась и положила в рот небольшой кусочек, прикрыв на мгновение глаза.

На ее лице читалось такое невероятное удовольствие, что я почувствовала, как слюны становится все больше, впрочем, желания отведать угощение тоже. Она и вправду ела с огромным аппетитом, подавая пример каждому, кто сидел за столом. Вот и Анна изящно откусила свой кусок, а вот и Аарн последовал примеру хозяйки. И лишь мы с бабушкой Хильдой ждали чего-то.

- Зря не ешь пока горячее, - шепнула мне на ухо Анна и продолжила увлеченно есть.

Она была права вкус горячего, свежего пирога никогда не будет одинаковым. И оттого мне стоило тоже попробовать то, от чего другие прикрывали глаза и улыбались так, будто их запустили на луга острова Буяна. Но все же недовольная и удивленная бабушка Хильда, сидящая во главе стола, будто это место всегда было и будет ее, останавливала меня.

Казалось, что ей известно что-то, недоступное другим. И сейчас, не стоило торопиться, чтобы выказать уважение корчмарке и ее кухарским способностям. Хотя аппетит, с которым все поедали угощение, был слишком заразителен.

- А ты уверена, что ягода не ядовита? – с интересом поглядела старушка на всех едоков и многозначительно уставилась на начинку. - Уж очень она смахивает на северный глаз, который так любят полярники. Где ты взяла ее? Кто тебе ее продал?

Анна осторожно отложила недоеденный кусок, округлила глаза и принялась внимательно слушать свое тело, будто ощущая, как последняя порция спускается к ней в желудок и начинает убивать ее изнутри. Даже заносчивый Биорн насторожился, застыв с пирогом в руках, так и не донесенным до рта.

Все глядели на бабушку Хильду, скрестившую руки на груди и изучавшую начинку так, будто это сгусток крови и коровьих кишок, в которых видно чужое будущее.

Она ехидно улыбнулась, ложкой поддела верхний кусок теста, прикрывавший начинку от открытого огня и принялась внимательно разглядывать каждую ягоду, которой удалось сохранить форму и цвет.

- Отчего ты решила, что кто-то захочет продать мне северный глаз? За него любой травник хорошо заплатит, зачем такую ценную ягоду продавать в корчму? – осторожно уточнила Беата и тоже принялась изучать начинку, будто и вправду могла что-то упустить.

Я смотрела на женщин с интересом. Одна из них просто бросила зерно сомнения, вторая дала ему хорошую почву, чтобы то начало быстро всходить.

Это была обычная голубика, такая пряталась в листьях своего куста в тот момент, когда наступали первые морозы, и куталась в них до самого прихода весны. Она красила руки в бледно-алый цвет, цепляясь и пытаясь оставить память о себе на всем, до чего коснется. И единственным, что в ней было отравляющего – это те самые листья, что защищали ее от зимних заморозков. Вот их и вправду ценили травники и лекари за свой яд. А также за то, как хорошо они вытягивали из ран мелкий мусор и грязь.

На Юге такая ягода не росла. Но Арила всегда яростно торговалась с северянами, привозившими ее в Саррунду. Она-то и объясняла всю разницу между живительной силой плодов и убийственной мощью листьев. Прежде для меня голубика была простым угощением, что можно набрать в те дни, когда еще слишком холодно, чтобы распустились цветы, но уже достаточно тепло, чтобы подставлять лицо солнечным лучам.

Но зачем пожилой северянке так испытывать своих же людей? Зачем ей ставить под сомнение то, что прежде казалось им естественным и неопасным? Зачем она сейчас проверяла тех, кто давал ей еду, питье и внимание, относился к ней, как к матери и бабушке, дарил ей теплую улыбку и уважал ее слова? Почему сейчас она готова до смерти перепугать их угрозой отравы, вместо того, чтобы просто поблагодарить за достойное угощение посреди ранней весны?

- Молчи, - тихо прошептала северянка, прочитав на моем лице и все вопросы, и все знания.

Ей было известно все – и то, что мне прежде такая ягода встречалась, и то, что в ней опасности ровно столько же, сколько в морковной ботве, растущей за корчмой на маленьком огородике. Но она не хотела, чтобы ее игра закончилась прежде времени, оттого оставалось только пристально глядеть на меня, пока я не решилась открыть рот и возразить северянке.

- Нет, бабушка, это не северный глаз, - Беата все же отрицательно мотнула головой и спокойно улыбнулась, рассеивая всяческое сомнение в своих глаза. - Это голубая кровь, съедобная и очень полезная для здоровья ягода. Я переложила ее сиропом, чтобы добавить сладости, но цвета она все равно не изменила. И вкус это не испортило. А будь это северным глазом, мы бы уже все тут лежали с пеной у рта и выпученными глазами.

- Откуда такая уверенность? Ты хоть раз ела северный глаз?

- Ты сама нас учила, как распознавать ягоды и травы, которые приносят на продажу. Эти я проверяла лично. И принес мне их Астур. Может, он тебе, как травник и не нравится, но в ягодах он хорошо разбирается.

- А у него они откуда? Ни за что не поверю, что этот прощелыга отравился на южную сторону, чтобы набрать первую голубую кровь, - старушка заносчиво фыркнула и все же откусила кусок пирога. - Ладно, это не северный глаз. Тут я с тобой соглашусь, - она кивнула и продолжила неспешно есть угощение. - Будь эта начинка ядовитой, вас бы сироп не спас, давно б уже корчились под столом.

- Так ты выжидала, когда мы все повалимся на пол? – слегка приподняв брови и сдерживая улыбку, уточнила корчмарка.

- А что тут такого? Если я старая, это еще не значит, что жизнь не ценю. Ягода ранней весной – это тебе не такая уж и привычная вещь. Стоит быть осторожней.

- Не ожидала, что ты не доверишься моим умениям и знаниям.

- Ты доверяй, но проверяй. Особенно сейчас, когда полярники почти у стен стоят и ждут, когда мы зазеваемся.

Над столом повисло молчание. Каждый переваривал не только пирог, но и замечание северянки. Видать, она напомнила всем о том, о чем никто не хотел даже думать.

В наступившее время доверять можно только себе и то не всегда. Порой стоило ставить под сомнения даже свои знания и умения.

- Что ж, пока мы тут молчим и думаем о Богах, которые в очередной раз решили нас испытать, полярники подбираются к стенам и готовятся разорить этот город, как карман незадачливого путника, - разорвала тишина старая северянка.

- Мы под защитой конунга, - заметил Биорн и продолжил спокойно пить отвар, будто и не было прежде никакой угрозы от пирога.

- Заметно, - ехидно ответила бабушка Хильда на слова юного конюха и криво улыбнулась. - Оттого-то ты и не торопишься встать в ряды ополчения, чтобы помочь ему и его людям защитить эти стены. Знаешь, Беата, твой конюх слишком самоуверен и неумел, чтобы нести службу здесь.

- А ты слишком стара, чтобы быть такой смелой, - Биорн резко поставил кружку на стол, пригнулся к нему, будто собрался прыгнуть на старушку, прищурился и встал с лавки, едва не сбросив с нее Аарна, удивлено наблюдавшего за беседой. - Ничего интересного я тут не услышу, - он направился к двери в общий зал, застыл на мгновение, ухватившись за ручку. - Лучше проверю, остался ли кто еще в конюшне. Толку будет больше, - и вышел прочь.

Мы остались в молчании, удивленно глядя то на дверь, то на бабушку Хильду, ехидно улыбающуюся последним словам конюха.

Верно, будь я складней и мужчиной, меня не было бы за этим столом. Мои руки давно бы держали оружие или снаряжение для коней, раз Боги наградили меня возможностью ладить с ними. Любой мужчина сейчас в цене, если он способен ровно стоять против врага и защищать свой дом.

А вот Биорн отчего-то не согласен с нами. Его больше привлекала спокойная и безопасная корчма, расположившаяся недалеко от конунгова двора.

Вот только, когда полярники войдут в город (если этого не сможет предотвратить ни конунг, ни его ярлы, ни Лихо) нигде нельзя будет спрятаться и переждать. Отчего мои руки чесались заняться делом, способным помочь тем, кто, как и Биорн, рассчитывает на более сильных и умудренных частыми боями ратников.

- Тебе не кажется, что ты изнежила своего мальчишку? – задумчиво уточнила северянка, не отрывая взгляда от закрывшейся двери.

- У меня есть на то свои причины, если ты забыла, - Беата встала из-за стола и с каменным лицом принялась составлять посуду в стопку.

Анна торопливо присоединилась к хозяйке, будто та не справилась бы одна. А Аарн решил быстро вернуться к своей работе, чтобы не чувствовать на себе тяжесть молчания, что вновь воцарилось на кухне.

Каждый попытался заняться делом, развеивая тяжелые думы. Но если от мыслей еще можно спрятаться за работой, то от неминуемого – нет. Полярники были настоящими, настоящими были и ночные гости. И это значило только одно – опасность уже настолько близко, что в любой момент распахнет дверь крепким ударом ноги. А после… никто не сможет предугадать, что будет после этого.

- Но это не повод делать из мужчины мальчишку до самой смерти, - пожилая северянка вручила корчмарке опустевшую тарелку и хитро улыбнулась. - Знаешь, пирог все же вышел у тебя славный, я бы не отказалась от еще одного куска, пока буду рассказывать тебе свою просьбу.

- Впервые за все те зимы, что мы знакомы, ты просишь добавки и помощи, - растеряно заметила Беата, принимая тарелку. - Анна, угости бабушку Хильду хорошим куском.

Девица тут же расторопно переложила порцию пирога на тарелку и ловко принесла ее старушке, поставив перед ней, как самое дорогое угощение, предлагаемое очень важному гостю.

- Прошу, бабушка, может, тебе налить еще травяного чаю?

- Ох, милая, благодарю тебя, - превращаясь в слабую и уставшую старушку, северянка погладила Анну по руке и благодарно кивнула. - Не откажусь от такой заботы. Разговор предстоит долгий.

- Других у тебя и не бывает, - сухо заметила Беата и, отдав посуду Аарну, села напротив, ожидая начала.

- Выдохни, боевая женщина, - старушка усмехнулась и кивнула Анне, поставившей перед ней большую кружку. - Рэв, прогуляйся пока. Может, найдешь, чем себя занять и по корчме помочь, пока я тут общаюсь.

- Мне казалось, что у вас тут общее дело, - заметила корчмарка, приподняв брови.

- Все равно из него и слова не вытянуть. А так хоть польза будет для тебя.

Беата добродушно улыбнулась и перевела взгляд на меня:

- Ты знаешь, что делать?

Я молча кивнула, встала из-за стола, прихватила пустые ведра и покинула кухню.

Бабушка Хильда права – здесь от меня мало толку. Теперь все будет зависеть от нее и ее умения убеждать.

Эту старушку и вправду уважали, и любили в городе. И, казалось, каждый знал ее. К ней относились по-разному. Кто-то шел за советом, кто-то прятал глаза при встрече, а кто-то принимал помощь от нее, стараясь держать себя с достоинством. Она знала обо всех и все, будто каждому меняла пеленки, держала свечку или вылавливала на своем давно позабытом огороде.

Оттого сейчас только эта сухонькая северянка могла справиться с главной задачей – собрать помощь, чтобы спасти тех, кто все еще был под угрозой первого удара. Если она согласилась с моими мыслями, если приняла мою идею, то у нее получится убедить и других. А если и не убедит, то заставит. Для каждого у нее найдется пара слов или пинков.

- Эй, Лис, ты чего тут бродишь с ведрами? – Светик надменно оглядел меня, спокойно идущую по улице и раздумывающую о силе убеждения, которой обладает старая северянка. - Неужели где-то уже подрядился в помощники?

Он обошел меня верхом на Крамце, бросил удивленный взгляд за мою спину, на коней, не отстающих от меня ни на шаг, и ухмыльнулся:

- Куда не придешь, везде становишься диковиной. Теперь вон и кони за тобой ходят, будто привязанные, - молодой воин залился звонким смехом и тут же подавился им, выпрямился и изменился в лице. - Нечего тут босыми ногами шлепать, лучше делом займись, пока славные ратники защищают покой таких охламонов, как ты.

Я улыбнулась его замечанию и обернулась, чтобы поглядеть на тех, кто заставил его поперхнуться собственным смехом.