"Ледокол" на чистой воде (часть 5) - полный разбор лжи книги Виктора Суворова⁠⁠

Так как в предыдущей части мы несколько отошли от проверки цитат и заговорили о технике, то стоит вспомнить и о других технических вопросах, которые “освещены” в «Ледоколе». Кстати, именно то, что касается техники, едва ли не лучше всего запоминается, и многие, прочитавшие книги Виктора Суворова, до сих пор верят в “автострадные танки”. Во всяком случае, лично мне в дискуссиях не раз задавали вопрос: “А зачем в СССР разрабатывался автострадный танк?”

«В 1938 году в Советском Союзе начаты интенсивные работы по созданию танка совершенно нового типа “А-20”. Что есть “А-20” ни один советский военный учебник на этот вопрос не отвечает. [...] Я долго искал ответ на вопрос и нашел его на заводе №183. Это всё тот же локомотивный завод, который, как и раньше, кроме локомотивов, даёт побочную продукцию. Не знаю, правильно ли объяснение, но ветераны говорят, что изначальный смысл индекса “А” – автострадный. Объяснение лично мне кажется убедительным» (Виктор Суворов, Ледокол – Глава 3).

Недавно в России был принят на вооружение новейший истребитель пятого поколения. Название Су-57 этот самолёт получил одновременно с принятием на вооружение, а до этого именовался Т-50. Почему “Т”, а не “Су”? Со времён СССР, буквенный шифр “Т” присваивается всей технике, которая разрабатывается в КБ имени Павла Сухого. Знаменитый истребитель Су-27 на этапе разработки назывался Т-10С (ничего общего с танком Т-10!).

В Советском Союзе всем конструкторским бюро были присвоены буквенные шифры для обозначения разрабатываемой им техники. Например, КБ горьковского завода № 92 (“Новое Сормово”), которым руководил Василий Грабин, имело индекс “Ф”. Первая пушка, разработанная в этом конструкторском бюро под руководством Грабина, называлась Ф-22.

А теперь угадайте: какой буквенный шифр присваивался разработкам конструкторского бюро танкового отдела того самого Харьковского завода № 183, в котором создавался танк известный как А-20? Правильно! Это - буква “А”. И не был А-20 никаким “танком нового типа”, а являлся дальнейшим развитием колёсно-гусеничного семейства БТ. Вот приняли бы его на вооружение, и стал бы он называться БТ-8 или БТ-9. Но ещё до завершения работ по этой машине, была решена та самая проблема, которая являлась единственной причиной, вынуждавшей делать танки колёсно-гусеничными. Это проблема малого ресурса танковых траков. Пока шли работы над А-20, металлургическая промышленность СССР освоила выплавку стали Гадфильда. Срок службы траков советских танков увеличился в разы, вследствие чего от сложной колёсно-гусеничной схемы отказались раз и навсегда.

Малый срок службы гусеничных лент – единственная причина, побуждавшая разработчиков усложнять конструкцию ходовой части таков и делать их колёсно-гусеничными. Пока эта проблема не была решена, колёсно-гусеничные боевые машины разрабатывались и в США, и в Великобритании, и в Чехословакии, и в Польше, и в Швеции и даже в Новой Зеландии. Правда, в нейтральной, миролюбивой Швеции этими разработками занимались немцы – в обход запретов Версальского договора.

Фото: Шведский танк L-30

Фото: Польский танк 10TP

Фото: Новозеландский танк Скофилда (Schofield Tank)

После появления траков, срок службы которых стал удовлетворять военных, в СССР работы по танкам колёсно-гусеничной схемы были прекращены, в том числе и по А-20. На вооружение был принят созданный параллельно в этом же КБ “чисто гусеничный” танк, который на этапе разработки имел шифр А-32. После принятия на вооружение РККА, А-32 стал именоваться Т-34.

Рассказ Виктора Суворова про “автострадные” танки – это дно технической безграмотности.

* * *

«Советские дивизии и корпуса, вооруженные танками БТ, не имели в своем составе автомобилей, предназначенных для сбора и перевозки сброшенных гусеничных лент: танки БТ после сброса гусениц должны были завершить войну на колесах, уйдя по отличным дорогам в глубокий тыл противника» (Виктор Суворов, Ледокол – Глава 3).

Вообще-то, по здравому размышлению, бросать гусеницы и уезжать навстречу новым боям на колёсах – это очень неразумно. А если придётся где-то взламывать оборону противника и для этого разворачиваться в боевой порядок на пересечённой местности? А если перед этим ещё и ливень был?...

Автомобилей для “сбора и перевозки сброшенных гусеничных лент” в частях действительно не было, да и быть не могло – потому что никто и не думал разбрасываться гусеницами посреди дороги. При переходе на колёсный ход, гусеничные ленты танков БТ силами экипажа укладывались на надгусеничные полки – как на фото ниже. Так что, рассказывая про “грузовики для сбора гусениц”, господин Резун пробил очередное дно некомпетентности.

* * *

«Гаубица отличается от пушки крутой навесной траекторией. Гаубица хороша для выкуривания из окопов и траншей обороняющихся войск противника. Если готовимся к наступательной войне, производим гаубицы, к оборонительной – пушки...» (Виктор Суворов, Ледокол – Глава 8).

Все рассказы Виктора Суворова (и не его одного) про “оборонительное” и “наступательное” оружие – это полный вздор. “Мирным” (“оборонительным”) или наоборот – “агрессивным” (“наступательным”) оружие бывает только в лукавых мудрствованиях политиков и пропагандистов. В реальности же, и в наступательной, и в оборонительной войне, необходимы все виды оружия. “Оборонительные” системы ПВО нужны для прикрытия районов сосредоточения войск перед наступлением и путей подвоза предметов снабжения наступающим; а “наступательные” танки необходимы для нанесения контрударов по прорвавшим оборону силам агрессора. Многие спросят: а как же мины? Уж мины-то – это только для обороны. Мины необходимы и при наступлении. Например, частям и подразделениям, которые будут обеспечивать фланги наступающей группировки, придётся отражать удары противника.

Май 1941 года – Вермахт готовится к нападению на Советский Союз, а начальник немецкого штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер пишет в своём дневнике:

«Мины: Роммелю 25 тыс. противотанковых и 15 тыс. противопехотных мин (из расчета по три противотанковые и две противопехотные мины на погонный метр). Трем группам армий: 295 тыс. противотанковых и 496 тыс. противопехотных мин (из того же расчета). Кроме того, на складах: 288 тыс. противотанковых и 497 тыс. противопехотных мин (из того же расчета). В саперных частях мины также включены в штатное имущество» (Франц Гальдер, Военный Дневник – запись 16 мая 1941 года).

Три группы армий, упомянутые в записи генерала Гальдера, – это те самые группы “Юг”, “Центр” и “Север”, которые 22 июня вторгнутся в СССР. Мины им нужны сотнями тысяч. Так что мины – это никакое на “миролюбивое” и не “оборонительное” оружие.

А теперь, собственно, о гаубицах. Если вы, готовясь к оборонительной войне, придерживались логики господина Резуна и наделали исключительно “оборонительных” пушек, то напавший на вас агрессор, вооружённый “наступательными” гаубицами, будет беспрепятственно “выкуривать из окопов и траншей” ваши обороняющиеся войска и, в том числе, уничтожать позиции ваших пушек. К чему это приведёт(?) – вопрос риторический. Если у вас нет гаубиц, стреляющих по навесной траектории, то вам нечем будет вести контрбатарейную борьбу и подавлять гаубицы противника, которые обстреливают вас с закрытых (находящихся за складками местности) позиций. Вывод: гаубицы также необходимы в обороне, как и в наступлении.

Но это ещё не всё... Выступая перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года, Сталин в частности сказал:

«Раньше было большое увлечение гаубицами. Современная война внесла поправку и подняла роль пушек. Борьба с укреплениями и танками противника требует стрельбы прямой наводкой и большой начальной скорости полета снаряда – до 1 тыс. и свыше метров в секунду. Большая роль отводится в нашей армии пушечной артиллерии» (Иосиф Сталин, Выступление перед выпускниками военных академий РККА в Кремле, 5 мая 1941 г.).

Раз товарищ Сталин большую роль отводит пушечной артиллерии, то-таки готовится к обороне – если исходить из логики самого Виктора Суворова.

«Самое главное требование к противотанковой пушке – способность пробивать любой танк противника. В 1941 году советская 45-мм пушка такой способностью обладала. Кроме неё, была создана 57-мм противотанковая пушка. Её не выпускали просто потому, что для неё не было достойных целей» (Виктор Суворов, День М – Глава 15).

Противотанковая пушка калибром 57 миллиметров, о которой идёт речь, – это, знаменитая ЗиС-2, конструкции Василия Грабина. Байка о том, что её сняли с производства якобы из-за того, что она была “чрезмерно мощной”, что “пробивала немецкие танки насквозь, не причиняя им вреда”; и сегодня можно услышать даже в документальных фильмах и передачах. Последнее утверждение – следствие просто пещерной технической безграмотности. Внутри танка минимум свободного пространства: всё занято приборами, механизмами, агрегатами, боекомплектом и собственно танкистами. Абсолютно невозможно чтобы снаряд пробил лобовую броню, прошёл через отделение управления, через боевое отделение, потом через моторное отделение, и при этом ничего не зацепил и не нанёс критических повреждений ни танку, ни экипажу.

Пушка ЗиС-2 была снята с производства в 41-м совсем по совершенно другой причине. Причину эту назвал в своей книге воспоминаний маршал Дмитрий Устинов, который во время войны был народным комиссаром вооружения СССР.

«В соответствии с постановлением ГКО был издан приказ по наркомату. Для того чтобы обеспечить выполнение программы выпуска 45-мм и 76-мм пушек с заводов временно снимался ряд заказов, в том числе на 25-мм и 85-мм зенитные пушки, 57-мм противотанковую пушку, 107-мм горный миномёт и некоторые другие. [...]

В некоторых публикациях вопрос о снятии с производства 57-мм противотанковой пушки (ЗиС-2) в конце 1941 года объясняется чересчур упрощённо, а порой и неверно. Временное прекращение выпуска этой артиллерийской системы было обусловлено критической обстановкой начала войны. Для отпора врагу требовалось большое число противотанковых орудий. Обеспечить выпуск их необходимого количества можно было только по уже освоенной и налаженной технологии. А её в тот момент ещё не было» (Дмитрий Устинов, Во имя победы – Глава четвёртая).

Далее, Устинов приводит диалог, имевший место 22 июля 41-го года, между маршалом Куликом, главным конструктором пушки ЗиС-2 Василием Грабиным, и первым заместителем председателя совнаркома, то есть первым заместителем Сталина в правительстве, Николаем Вознесенским.

«– Скажите, Василий Гаврилович, – спросил маршал Кулик Грабина, – почему выпуск ЗиС-2 идёт так туго? Ведь пушка принята на вооружение и пущена в производство ещё в мае. А завод выдал пока считанные единицы орудий. В чём дело?

– Основная причина заключается в том, что завод не может освоить как следует изготовление ствола из-за его большой длины. При обточке ствол гнётся. Но я уверен, что скоро мы решим эту задачу.

– Ваш ответ, товарищ Грабин, – сказал [1-й заместитель председателя Совнаркома] Н. А. Вознесенский, – ещё раз подтверждает, что переход к серийному производству новой системы требует времени. А его-то у нас как раз нет» (Там же).

Никакая не “избыточная мощность”, а проблемы чисто технологического характера стали причиной того, что производство пушки ЗиС-2 было временно прекращено в 1941 году.

В заключение разговора о гаубицах и пушках, замечу, что господин Резун до неприличия упростил тему типов артсистем и возможностей их боевого применения. На самом деле, не одними только пушками и гаубицами жива артиллерия и не так однозначны их характеристики, как описано в «Ледоколе». Есть пушки-гаубицы и гаубицы-пушки, и есть пушки способные стрелять по навесной траектории. Советская дальнобойная 122-миллиметровая пушка А-19 образца 1931/37 годов эффективно стреляла с закрытых позиций и успешно вела контрбатарейную борьбу, в том числе и с гаубицами противника; а тяжёлая советская самоходно-артиллерийская установка СУ-152 проявила себя, как эффективный истребитель тяжёлых немецких танков и САУ, во время оборонительной фазы операции на Курской дуге. Хотя основным вооружением СУ-152 была гаубица-пушка МЛ-20С.

* * *

«В начальном варианте Ил-2 был двухместным: лётчик ведёт самолёт и поражает цели, а за его спиной стрелок прикрывает заднюю полусферу от атак истребителей противника. Ильюшину позвонил лично Сталин и приказал стрелка с пулемётом убрать, Ил-2 выпускать одноместным. Ил-2 нужен был Сталину для ситуации, в которой ни один истребитель противника не успеет подняться в воздух…» (Виктор Суворов, Ледокол – Глава 3).

Откуда Владимир Богданович взял информацию о том, что “позвонил лично Сталин и приказал ...” – это остаётся непонятным: сам он ничего не пишет об источнике информации. Вообще, безосновательные утверждения о том, что едва ли не всё в СССР в 30-е – 40-е годы, делалось именно “по личному приказу/распоряжению/указанию самого Сталина”, встречаются сплошь и рядом. Однако, это явное преувеличение: один человек физически не мог проконтролировать всё происходящее в огромной стране.

Писатель-публицист Феликс Чуев, в свое книге посвящённой Сергею Илюшину, так описал историю “исчезновения” бортстрелка с самолёта Ил-2:

«..Коккинаки испытал двухместный штурмовик, с двумя кабинами – для лётчика и стрелка. Военные потребовали увеличить дальность полёта, скорость и потолок, облегчить самолёт и для этого убрать кабину стрелка» (Феликс Чуев, Ильюшин – Часть 2).

Знаменитый авиаконструктор Александр Яковлев, в своей книге воспоминаний "Цель жизни", пишет о том же:

«... Ильюшина заставили переделать двухместный штурмовик Ил-2 в одноместный. Военные считали, что скорость Ил-2 и высота его полёта малы и, ликвидируя вторую кабину со стрелком-радистом и оборонительным пулемётом, имели в виду облегчить машину, улучшить её аэродинамику и получить некоторое увеличение скорости и высоты полёта» (Александр Яковлев, Цель жизни – раздел “Великий перелом“).

Кстати, на этом претензии комиссии наркомата обороны к самолёту не закончились.

«Вспоминает Д.В. Лещинер:

“Прибежал Ильюшин:

– Дима, не берут штурмовик! Обзора не хватает.

Просидели ночь, опустили нос самолёта вместе с двигателем. Получили нужный обзор, и самолёт завершил госиспытания”.

Так Ил-2 стал “горбатым”. Это прозвище сопровождало штурмовик всю войну.

“Мы и опустили двигатель, и перекомпоновали маслорадиатор, всё было в таком темпе сделано!” – вспоминает Ю.М. Литвинович» (Феликс Чуев, Ильюшин – Часть 2).

Не Сталин был против двухместного Ил-2, против были военные.

«Сколько ни бился Ильюшин, доказывая необходимость на борту воздушного стрелка, который будет прикрывать заднюю полусферу от истребителей противника, ничего не помогало. Он писал в ЦК, а 7 ноября 1940 года сам отнёс письмо на имя Сталина. В начале декабря его вызвали в Кремль.

– Товарищ Ильюшин, военные считают, что делать надо одноместный штурмовик,– сказал Сталин.

– Если бы я всё время слушал военных, товарищ Сталин, я бы сделал самолёт, который имел бы идеальные характеристики, но никогда бы не оторвался от земли!

Он продолжал отстаивать двухместный вариант, но армия настояла на одноместном,– он, дескать, и так защищён броней. К тому ж, если два человека, потери будут больше, а стрелка ещё и учить надо» (Феликс Чуев, Ильюшин – Часть 2).

Здесь уместно сделать отступление и привести цитату из книги маршала авиации Александра Голованова.

«Последнее слово в обсуждаемых вопросах принадлежало Верховному, но мне ни разу не довелось быть свидетелем, чтобы он противопоставлял свои мнения большинству, хотя по ряду вопросов с некоторыми военными товарищами не бывал согласен и решал вопросы в пользу интересов дела, за которое высказывалось большинство» (Александр Голованов, Дальняя бомбардировочная...).

На всякий случай замечу, что книгу воспоминаний, в которой многие страницы посвящены встречам и взаимоотношениям с И. В. Сталиным, маршал Голованов написал уже после смерти Генералиссимуса. Её никак не хотели издавать в СССР: целый ряд эпизодов в книге, в частности касающихся личности Сталина, не соответствовал тогдашней “генеральной линии партии” и совершенно не укладывался в ту официальную историю войны, которая была сформированы во времена Никиты Хрущёва. В 1975 году Александр Голованов обратился с письмом в ЦК КПСС и лично к Леониду Брежневу с просьбой проявить уважение к его маршальскому званию и издать воспоминания отдельной книгой. Своё обращение он закончил словами: «Я прошу предоставить мне возможность опубликовать уже готовую, написанную мной книгу, за правдивость которой готов нести ответственность». Увы… При жизни автора книга издавалась со значительными купюрами и не отдельным изданием, а в литературном журнале «Октябрь» фрагментами, на протяжении аж пяти лет. Впервые мемуары были изданы отдельной книгой только в конце 1980-х годов, а их полная версия увидела свет только в XXI веке – в 2004 году. В издание вошло и то самое письмо в ЦК.

Сегодня книга Александра Евгеньевича Голованова «Дальняя бомбардировочная...» есть в свободном доступе в Интернете, и она стоит того, чтобы быть вами прочитанной.

* * *

«Итак, каким же рисовался Сталину идеальный боевой самолёт, на разработку которого он отвлекает своих лучших конструкторов, как создателей бомбардировщиков, так и создателей истребителей? Сам Сталин объяснил своё требование в трех словах – самолёт чистого неба. Если это не до конца ясно, я объясню в двух словах – крылатый шакал» (Виктор Суворов, День М – Глава 3).

Цитата не из «Ледокола», а из «Дня М», но сути это не меняет: Суворов пытается создать у читателя впечатление, что СССР вооружается исключительно “наступательным” оружием. В качестве образцового “самолёта-шакала” Владимир Богданович описывает японский палубный торпедоносец “Накадзима” B5N.

«По виду, размерам, лётным характеристикам “Никадзима” Б-5Н больше похож на истребитель, чем на бомбардировщик. Это даст ему возможность проноситься над целью так низко, что с кораблей и с земли видны лица пилотов, так низко, что промах при сбросе смертоносного груза практически исключен. “Никадзима” Б-5Н – низконесущий моноплан, двигатель один – радиальный, двухрядный, с воздушным охлаждением. В некоторых самолетах экипаж из трех человек: пилот, штурман, стрелок. Но на большинстве – только два человека: самолёты используются плотными группами, как рои разъяренных ос, потому совсем не обязательно в каждом самолете иметь штурмана. Бомбовая нагрузка самолёта – меньше тонны, но каждый удар – в упор. Оборонительное вооружение самолета Б-5Н относительно слабое – один-два пулемета для защиты задней полусферы. Оборонительного вооружения на ударных самолетах много не надо по той же причине, по которой не требуется сильного истребительного прикрытия [...] Б-5Н – самолёт чистого неба, в котором самолётов противника или очень мало, или совсем нет» (Виктор Суворов, День М – Глава 3).

Это он к тому, что “Накадзима” B5N очень похож на советский самолёт Су-2. Именно эти машины Виктор Суворов называет “шакалами”. Логика господина Резуна в данном случае не замысловата: раз японские “Накадзима” B5N приняли активное участие в нападении на Перл-Харбор и вообще, Япония – агрессор во Второй мировой войне, а у СССР есть очень похожий самолёт, то это должно означать, что Советский Союз тоже готовился стать агрессором.

Изначально нужно заметить: когда автор «Ледокола» обосновывал “агрессивную сущность” штурмовика Ил-2, он делал упор в первую очередь на отсутствие оборонительного вооружения. Мол, раз убрали бортстрелка, то значит, этот самолёт задуман для внезапного нападения и дальнейших действий в условиях “чистого неба”, без необходимости защищаться от истребителей противника. Это и есть доказательство “агрессивных намерений”. Тот факт, что на Су-2 и “Накадзима” B5N бортстрелки и оборонительное вооружение были всегда, Виктор Суворов оставил без внимания.

Самолёт, похожий на советский Су-2, Владимир Богданович разглядел только в Японии. Однако, в 30-х и начале 40-х такие “шакалы” водились в военно-воздушных силах очень многих стран. В британских королевских ВВС – это легкий бомбардировщик “Фэйри Бэттл”. В Польше – легкий бомбардировщик “Карась”. В Соединённых Штатах – это “Нортроп” А-17 “Nomad”, составлявший в конце 30-х ядро ударной авиации ВВС США. Американский “шакал” производился в различных модификациях, в том числе за пределами США:

– 8А-1 (В5А) – вариант А-17 с мотором "Меркьюри" XXIV, строился в Швеции;

– 8A-3N – экспортный вариант А-17А для Нидерландов;

– 8А-5 (А-33) –экспортный вариант А-17 для Норвегии;

– 8А-4 – экспортный вариант А-17 для Ирака;

– 8А-2 – экспортный вариант А-17 для Аргентины;

– 8А-3Р – экспортный вариант А-17А для Перу.

Вот такие “исконно агрессивные” страны заинтересовались “самолётами чистого неба”. Особенно пугающе выглядят “крылатые шакалы” в руках такого “знатного агрессора” как Перу.

А-17 был не единственным самолётом такого типа, созданным на родине братьев Райт. В сентябре 1936 года Советский Союз приобрёл в США лицензии на постройку другого самолёта “Валти” (“Vultee”) V-11 в вариантах штурмовика (V-11G) и легкого бомбардировщика (V-11GB), а также два полностью собранных образца-эталона. В конце апреля 1937 года оба самолета морем отправились в СССР. Советский Су-2 не был копией “Валти” V-11, но создавался по образу и подобию американского “крылатого шакала”.

На самом деле, никакие это не “шакалы”, ничего чрезмерно агрессивного в этих крылатых машинах нет. В 30-е годы все увлекались легкими одномоторными бомбардировщиками способными выполнять функции штурмовиков и разведчиков. С началом Второй мировой войны выяснилось, что возможности одномоторной схемы для этого класса самолётов исчерпаны.

«Авиаконтруктор В.Б. Шавров написал самую полную и, на мой взгляд, объективную историю развития советской авиации. Все остальные авиаконструкторы – его соперники, и потому Шавров не скупился на критику. Но создателей Су-2 он не ругает; ”Хотя от Су-2 было взято всё возможное, и его авторов не в чем было упрекнуть, самолёт соответствовал реально возникшим требованиям лишь до войны” (История конструкций самолетов в СССР. 1938 – 1950. С. 50). Другими словами, всё было хорошо, к создателям самолёта невозможно придраться, до 21 июня 1941 года Су-2 соответствовал требованиям, а на рассвете 22 июня соответствовать требованиям перестал» (Виктор Суворов, День М – Глава 11).

Вот и вернулись мы к проверке добросовестности цитирования. В книге «День М» Виктор Суворов продолжает в том же духе, что и в «Ледоколе». В данном случае он заканчивает цитирование там, где ему выгодно, и навязывает читателю нужный ему вывод.

А Вадим Шавров уже в следующем предложении поясняет, что имеется в виду:

«Однако, хотя от Су-2 было взято всё возможное и его авторов не в чем было упрекнуть, самолёт соответствовал реально возникавшим требованиям лишь до войны. Тогда быстро выяснилось, что такой тип разведчика и ближнего бомбардировщика уже изжил себя, принципиально устарел и стал не нужен. Его функции повсеместно и прочно перешли к двухмоторным скоростным самолётам типа Пе-2 и Ту-2, имевшим скорость около 550 км/ч» (Шавров В.Б. (1978) История конструкций самолётов в СССР (1938 – 1950 гг.). Москва: Машиностроение, С.47 – 48).

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ