Красная Шапочка⁠⁠

Трансэфирный кокон со звоном лопнул, и я огляделся. В сердце кольнула ностальгия. Комната была насквозь пропитана эманациями прошлого. О! А такой ковёр висел на стене у моей бабушки. Ну, может, не совсем такой, но какая разница? Пусть вместо вставшего на задние лапы медведя на моём был поднявший рога олень. Всё равно. Все советские ковры одинаковы. Сквозь разные рисунки на них проступает радость, детское неверие в собственную смерть и гордость за страну.

Кровать так же не выбивалась из общего позднесоветского стиля. Низкая, широкая, покрытая тёмной полировкой. Продавленный матрас с трудом нёс на себе едва дышащую старуху и сидящую на краю девушку с древним тонометром в руках. Девушка вздрогнула и повернулась ко мне.

- Вы из Скорой помощи? – с безнадёгой в голосе проговорила она. – Вы врач?

Я пригляделся к лежащей. Ничего позитивного. Кончик носа побелел, бледно-голубые щёки впали. Веки были похожи на старый пергамент.

- Она умирает, - девушка подтвердила очевидное. – Я ничего не могу сделать. Тут нужны какие-то таблетки, а у меня только вот.

Она подняла стоящую на полу корзинку и до меня донёсся божественный запах пирожков с яблоками.

- Возьмите, - бедняжка умоляюще смотрела на меня. – Бабушке уже не надо, а мне кусок в горло не полезет.

Я вдруг почувствовал нестерпимый голод, вспомнил, что почти сутки не отрываясь настраивал эфир, чтобы попасть именно в эту редакцию сказки о Красной Шапочке. И ел только вчера. Я невольно улыбнулся и кивнул. Девушка сняла с корзинки тряпочку красного цвета, встряхнула её.

- Это моя, - непонятно пояснила она и надела тряпочку на голову. Та тут же приняла форму и оказалась симпатичной шапочкой.

Я невольно глянул на обнажившийся бледно-коричневый бок пирожка. Он манил. Он молил о том, чтобы я его съел. Он не допускал иной трактовки будущего.

Не прошло и двух минут, как корзинка показала плетёное дно. Я сыто вздохнул и вновь огляделся. Мир словно расцвёл дополнительными цветами. Он будто стал добрее, и мне захотелось ответить тем же. Я залез под многофункциональный пояс и сделал то, за что меня навсегда лишили бы доступа во вторичные миры. Я отстегнул полевую аптечку.

Этого нельзя было делать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Дело в том, что миры, созданные различными людьми, зачастую противоречивы. И ладно бы, если только в поступках и логике людей, их населяющих. Они порой противоречивы в законах физики. Ведь разные писатели по-разному представляют себе даже такую устоявшуюся истину, как яблоко, падающее на голову Ньютона. Я лично видел целых четыре варианта этого, казалось бы, однозначного действия.

И у эфиропроходца имеется ненулевая вероятность попасть в подобную логическую аномалию, что чревато. Известны случаи, когда первых проходцев искажало настолько, что они после не могли вернуться в родной мир. А уж сказка о Красной Шапочке… Ведь её кто только не описывал. А тем более, я вошёл в совершенно нетипичной для мня роли.

Я вздохнул, отогнал от себя панические мысли и решительно приложил аптечку к груди бабушки. Прибор отчаянно замигал разноцветными огоньками, защёлкал, впрыскивая в тело какие-то препараты. Через минуту щёки умирающей покрылись румянцем, дыхание выровнялось.

Девушка смотрел на меня с восторгом. Наверное, так смотрели бы верующие на спустившегося к ним ангела. Так Чебурашка смотрел на волшебника в голубом вертолёте. Глаза её сияли, улыбка, казалось, достигла максимально возможной широты.

- Спасибо, доктор, - с умилением пролепетала она.

- Я не доктор.

Вид счастливой внучки меня смутил. Невозможно врать, когда на тебя смотрят такими глазами.

- Не доктор, - повторил я.

- Да? А кто? – глаза девушки были наполнены стопроцентным, концентрированным счастьем.

- Блин! – не удержался я. – Я волк! И я припёрся сюда, чтобы сожрать твою чёртову бабушку!

Я взревел и выскочил наружу, громко хлопнув дверью.