Космофауна.Контрабанда. Глава 14. Моё настоящее имя и немного первого опыта⁠⁠

Начало, предыдущая глава

Чёрт, я вспоминал потом эту фразу, и казалось, что в этот миг она уже была готова на меня наброситься. Прямо там, в кафе, посреди зала. По крайней мере, поцеловаться со мной, если бы не сели за противоположные стороны стола – это точно. Но я, молодой да зелёный, только застеснялся и замямлил что-то вроде «Ну, не знаю, дедушке не понравится, да и далеко ехать», поэтому она поняла, что перегнула палку и тактично вернула разговор в привычное русло:

- Ты рассказывал что-то про своего родственника… со странным паролем вместо имени?

- А, да, так вот, прошло тридцать лет, Влипп-четыре-Восклицательный вырос, поменял имя на Порфирий. В обществе всё более-менее стихло, начали говорить о том, как бы принять Транспортный Протокол и перестать быть государством-изгоем. Континент, опять же, у жуков отвоевывали. И Порфирию кто-то рассказал всю эту историю про странное имя и завещание их отца. И тот, парень молодой ещё, конюхом работал – решил, что надо разгадать секрет. Поднял архивы, вернулся к тому самому старому альбому с фотографиями. На одном из фото Арчибальд Варламович был со странным рюкзаком – белым, очень рваным, с каким-то табло и цифрой четыре. А все родственники знали, что прадедушка был тем ещё франтом, одевался с иголки, всегда следил за собой. С чего бы он стал таскать такой рюкзак? Порфирий тогда стал искать людей, которые были в том фотоальбоме.

Двоих уже не было в живых – старые друзья Арчибальда Варламовича, он с ними занимался контрабандой. Один непонятный парень на фотках с рюкзаком был помоложе. Ещё он был альбиносом, легко запоминается, и Порфирий прогнал его лицо через купленную где-то базу контактов жителей Владивостока. Нашёл десяток слабых соответствий, но было понятно, что они не подходят по роду занятий. Потом на несколько лет снова забросил, учился, женился, карьеру пытался сделать. Но вдруг ему подсказали, что база-то контактов та была не полной, потому что на Владивостоке десять планетарных государств с разными воюющими флотами – полная анархия! Полетел он с поручением на Таймыр и там приобрёл у ритчистов базу знаний недостающих государств Владивостока. И оказалось, что этот альбинос работает не кем-нибудь, а антикваром! В крохотном государстве, не имеющем космического флота, причём рядом со свалкой разрушенного аванпоста Первой Московской Империи. Они туда пять веков назад добрались и потом всё бросили. Понимаешь же, контрабанда и антиквариат – всё очень хорошо сходится!

Дина слегка зевнула, хотя, возможно, от моего слегка монотонного голоса – рассказывал же я вещи вполне интересные, как мне казалось.

- То есть он решил искать тот рюкзак?

- Он взял ссуду во Внешнегалактическом Банке, понабрал вещей и полетел на перекладных во Владивосток. Через три месяца был там, неделю искал этого парня, потерял передний зуб в драке – так и не вырастил потом. В итоге – нашёл. Тот поднял журналы и говорит Порфирию, что Арчибальд Варламович приобретал у него сломанный квантовый рюкзак.

- Квантовый рюкзак? – Дина оживилась. – Это как так?

- Красивое название, - идея в том, что он как бы одновременно хранит все вещи и не хранит ни одной. В общем, это утерянная технология Первой Московской Империи, основанная на использовании очень редкого вида космофауны – карликового гипототема-вывертуна. Это как наши обычные космические коньки, на которых все корабли в подпространство ныряют…

- Я знаю, - немного раздражённо сказала Дина. – У нас же через пятьдесят минут экзамен по теории космофауны. А что за вывертуны?

Я осёкся, потому что задумался – а не является ли сказанное мною государственной тайной? С другой стороны, байка была достаточно известной у космических контрабандистов, и никаких бумаг на эту тему мы с отцом не подписывали.

- О них мало рассказывают, они… водятся только в глубинах пылевых туманностей, реликтовый вид. Поймать – целое искусство. Разновидность коньков-прилипал. Создают пузырь в подпространстве, только не в космосе, а в нашей обычной среде, внутри специальной колбы. Вроде небольшого мешка снаружи – а внутри сначала глотка, а потом двести кубометров пустого пространства.

- Вау! Я видела такое в одном фильме… Кажется, про зоопарк в багажной сумке.

- Ага. Проблема в том, что вывертун сам решает, что выплюнуть, а что оставить. И последний предмет пытаться достать очень опасно, если попытаться его вытащить, то вывертун может аннигилировать, или вывернуться наружу – что-то вроде небольшой вакуумной бомбы. Поэтому в рюкзак встроен счётчик, показывающий…

- Так рюкзак нашли? – поторопила меня Дина, взглянув на часы.

Я решил ускориться, потому что понял, что затянул рассказ.

- Ага. Но не сразу. Потом Порфирий с трудом нашёл корабль, на котором его папа был арестован, нашёл журналы, и увидел, что прямо перед арестом его папаша летал по окрестностям двух газовых гигантов в соседней с Владивостоком системе. Порфирий нанял волчка-ищейку, обученную искать гипототемов, летал по всем сорока спутникам, искал аномалии. И нашёл. На одной из маленьких бескислородных лун был курган из валунов, а в нём контейнер из напечатанного чугуния с программируемым квантовым замком. И написано «Здесь лежит сокровище». Набрал своё первое имя – Влипп4!, а замок его и спрашивает: «А вы точно наследник? Предъявите документы!» Ну, пришлось ему лететь сюда, в Иерусалим, искать контору, которая занимается старыми квантовыми замками, о том, что он действительно Влипп-Четыре-Восклицательный. И вот, девятого октября по среднемосковскому календарю, контейнер открылся. А в нём рюкзак лежит и инструкция к нему. Открыл, разбудил вывертуна – тот вышел из спячки и рот раскрыл. Засунул руку – достал слитки вольфрама, родиевые, осмиевые, калифорниевые, потом пошли большие инкрустированные вазы, видимо, китайские. По размеру больше рюкзака каждая!

- Ты выдумываешь! – улыбнулась Дина.

Достаточно по-доброму улыбнулась, но меня это почему-то задело. Одна из самых интересных историй семьи, а она так легкомысленно относится!

- Да нет же! Потом – оп! И достал свёрток каких-то очень дорогих трюфелей с датой заморозки пятивековой давности – оказывается, этот вывертун там мало того, что всё это хранит, ещё и процессы физические замораживает – вроде темпорального холодильника! И в списке указано не было, от древних хозяев ещё хранилось, получается. Всё достаёт, достаёт, уже гора предметов, и всё тяжёлое, что-то фонит радиацией неслабо. Да, помимо инструкции приложенной был большой рассказ Арчибальда Варламовича о том, как они это всё награбили, как за три ходки перевезли и распродали, но в четвёртый раз им на хвост села Инспекция Протокола, Орден Правопорядка, и местные, владивостокские спецы. Там страна с каким-то хитрым названием, Нарния Владивостокская, как-то так называется. Поэтому-то четвёртый схрон и остался…

- И чем это кончилось?

- Ну, в списке был указан восемьдесят один предмет, но последний-то доставать нельзя. Написано было, что непредсказуемые последствия. Дальше истории разнятся. На камерах всё вообще непонятно. Все очевидцы, как один, говорили, что Порфирий, он же Влип-Четыре-Восклицательный, был одержим поиском «главного сокровища». Дескать, оно там на дне должно где-то быть, и неучтённое. Один из команды корабля утвержал, что Порфирий залез в рюкзак с головой, слишком глубок полез. Другой говорит, что в этот момент корабль начал погружение, и начались вот эти вот квантовые эффекты. Третий вообще молчит – до того разговаривал, а после всё время просто молчит. Просто их потом всех допрашивали, и сроки отсидели…

- Так что с ним и произошло? – уже с нескрываемым раздражением спросила Дина, начиная собирать вещи. – Нам пора идти, опоздаем.

- Ну, в общем, квантовый рюкзак Порфирия проглотил, а потом схлопнулся в точку. Был рюкзак – и нету. А главным сокровищем, видимо, сам рюкзак и был. Случилось это всё… девятого октября, - повторил я, в надежде, что она поймёт весь драматизм и анекдотизм ситуации.

- Угу, - кивнула Дина. – Это какая-то особая дата?

- Да, через восемьдесят девять лет на свет родился я, Гагарин Шонович Куцевич, твой однокурсник. Это случилось в мой день рождения, родня всегда вспоминает об этом.

Огонёк интереса в глазах Дины погас. Глаза округлились, на лице проступила гримаса ужаса и пренебрежения.

- Га…гарин?! Ты разве не Гага? Тебя так называют, я думала… я думала – это полное имя!

- Моё полное имя – Гагарин! Я назван в честь…

- В честь того маньяка-философа, подорвавшего грязную бомбу в центре Храмового района Иерусалима! Я... чёрт, это ж подружки узнают, как тебя зовут, и…

- Нет, блин! Этот придурок подорвал бомбу, когда мне было девять лет! А меня назвали в честь первого человека, совершившего виток вокруг древней планеты Земля! Его звали Юрий, а фамилия у него была Гагарин. Мой дедушка читал старые книги, он хотел, чтобы я…

- Прости. Это было ошибкой, - она встала и отправилась к выходу, бросив через плечо: - Пожалуйста, не общайся со мной на парах.

Вот примерно так и прошло моё первое свидание в жизни.

* * *

На следующий день я с порога заявил прилетевшему меня забрать бате.

- Я точно имя поменяю!

- Придурок! – папаша, видимо, не знал, ржать или возмущаться. По крайней мере, в его интонации помимо привычного желания проявить авторитет была и добродушная насмешка. – Ещё и к итальяшкам повёл, гляди-ка! В самый дорогой, блин, ресторан в купольнике повёл! Она у тебя восьмую часть жалования месячного выкушала! Я тебе ничего из общака компенсировать не буду, сам кредиты пополняй.

- Ну, я вспомнил, как ты рассказывал, что ты маму пиццей кормил, - буркнул я. – Вообще, мог бы и поддержать! Хоть раз.

- Ты на что надеялся, что тебе что-то перепадёт? Она, похоже, хоть и из деревни, а цену себе знает. Я тебе вот что скажу. Нечего на первой свиданке кошельком трясти и хвост распушать! Расспросил бы, кто она, и чего, поменьше говори, побольше слушай.

- Ну… Красивая, - вздохнул я. – Заболтался.

И тут произошло то, что на моей памяти случалось от силы десяток раз. Мой папа меня похвалил.

- Ладно. Ты молодец, - он прямо так и сказал, «молодец», я не ослышался. – Попытался. Сам. Первый блин всегда комом. А про имя – и не думай менять. Нормальное у тебя имя. Ещё лет десять – и забудется вся эта история про маньяка. И никто не станет это имя с ним, как там, слово забыл… ассоциировать!

- Ты мне что, предлагаешь ещё десять лет!... Ждать? Терпеть?!

- А что такого? Не торопись! Всё придёт, когда нужно будет. Подождёшь, обрастёшь жирком, увереннее станешь. Ну, или, может, к тому времени куда подальше отсюда свинтим, или подвернётся какая-то дикарка, которая новостей не читает. Другим-то, сам понимаешь, стрёмно будет с Гагариным встречаться. А пока… Ты давай, доставай, что принёс.

Я вздохнул и покорно скинул с плеча залатанный, грубо перекрашенный рюкзак с инвентарным номером «Влипп4!». На стол один за другим посыпались пластины с базами знаний, иерусалимские деликатесы вперемежку с ядерными “пирожками” для гравитационных волчков и банками отборного дефлюцината.

Получена премия: 100 трудочасов (экспроприация капиталистической собственности)

В середине процесса папаша вдруг меня прервал, спросил:

- Ты эту твою девицу туда, надеюсь, не засунул сгоряча?

- Нет, конечно, ты за кого меня принимаешь! Я ей вообще соврал, что рюкзак схлопнулся в точку.

Батя рассмеялся.

- Хорошо. Осторожно, не урони обратно, Порфирия не потревожь. Пущай себе где-то там болтается, спит. Когда-нибудь его вытащим. Иди давай, там тебя сюрприз ждёт.

* * *

То, почему вывертун никак не выплёвывал моего двоюродного прапрадеда, являлось для нас загадкой. Но, судя по сохранившимся продуктам вековой давности наш родственник действительно мог оставаться живым. Мы уже несколько раз рисковали и доходили до цифры “1” на табло, но теория вероятности тут не работала - последним оставшимся в рюкзаке “предметом” оставался именно несчастный Порфирий. Вариантов, почему так происходило, было несколько. Например, что счётчик, отсчитывающий предметы, сбойнул и считал их неверно, или какой-то из предметов развалился во время запихивания. Возможно, у Порфирия слетел ботинок, шапка или что-то ещё, и его потом вытащили - до нас рюкзак кто только не трогал. Но был и другой вариант - космозверюга сознательно не отдавала человека. И что с эти делать - мы пока не знали.

Разложив барахло по складу, я поплёлся в каюту, в которой не был без малого месяц в надежде наконец-то поиграть на гитаре. Первым делом я обнаружил там некоторый беспорядок. Затем увидел над своей игровой консолью огромный полуголографический плакат с бессарабской поп-группой “Короли Барсуков”. Бездарной, подростковой, но очень обожаемой в последние годы романтичными старшеклассницами.

Моё возмущение от наличие столь жуткой попсы в моей скромной обители меня настолько возмутило, что я не сразу заметил в углу вторую койку. На которой лежала, свернушись калачиком, незнакомая девица.

Перешагнул через разбросанное женское бельё, я бесцеремонно толкнул её в бок.

- Эй, ты кто?

- А? - она повернулась. - Дина я.

У неё была короткая стрижка и лицо с веснушками, какими-то невразумительными прыщами и кривоватым носом. Возрастом она была почти как я, может, чуть постарше. То, что её имя совпадает с именем моей воздыханной однокурсницы меня ничуть не удивило - к совпадениям в своей жизни я уже давно привык. Гораздо больше удивляло то, что батя ничего про неё не сказал. Ситуация сразу напомнила мне историю с обнаружением Цсофики, только та сидела в “погребе”, а эта занимала мою неприкосновенную жилплощадь.

- Чего ты тут делаешь? Ты что, юнга?

- Юнга, - она протёрла глаза, поднялась и скинула одеяло. - Восьмой разряд. Перевели с “Братьев Шлапак” на пару рейсов. Пока тебя не было. Ты ж Гага?

От этого манёвра я покраснел и машинально отвернулся. Ночевала она в настолько просторной майке, что та перекрутилась и обнажила совершенно неожиданную для меня часть тела, которую вблизи я не видел, наверное, еще со времен того пионерлагеря.

- Ну, он, угу.

- Ой, - она поправила бретельку и сладко потянулась, зевнула. - А чё, тебе батя ничего не сказал?

“Батя?” Откуда она могла знать, что я его так называю?!

- Не сказал. Почему моя каюта? И что за… срань на моей стене?

Я махнул рукой на плакат. Дина вспыхнула. Браслет отозвался.

Штраф на табуированную лексику: -1 трудочас

- Срань?! Как ты смеешь так называть моих красавчиков!

Её браслет тоже пискнул. Она размахнулась и врезала мне по щеке. Я поймал её руку, она выдернула её и нахмурилась.

- Я тебя каким-то другим представляла. Мальчиком-ботаником. Спокойным и послушным. Да, кстати, спасибо за сериалы в терминале, были забавные.

- Чё? Ты рылась у меня в терминале?! Я ботаник? Я вообще троечником был в бурсе.

- Оно и видно! - она указала на гитару. - Срань, говоришь? Играй. Сыграй что-нибудь из “Королей”? А? Слабо?

Её браслет снова пискнул. До этого я не замечал, что “срань” входит в список табуированной лексики по ГОСТ.

- Почему это слабо!

Я схватил гитару, накинул ремень на плечо. Настроил эффекты, взял пару аккордов, пытаясь вспомнить что-то из их репертуара, но ничего не вышло. И вдруг меня это почему-то взбесило - с чего это я должен, находясь в своей каюте, после долгого перерыва, играть какую-то бессарабскую попсу вместо классово-верных песен?! Я проскандировал:

- Да пошло всё в задницу! - и заорал, молотя по струнам хаммерами и переходя на хрип: - Банин, партия, комсомол! Банин, партия, комсомол! Ба-анин - комсомол Банин - партия, Банин - комсомол! Комсомо-ол!

Банин, если вы не знали - основатель нашей республики, великий революционер позапрошлого века. Признаться, я хорошо научился играть только пару древних коммунистических гимнов из обнаруженного в базе знаний самоучителя - на большее пока не хватило.

Дина стояла в изумлении, с широко вытаращенными глазами, затем сказала:

- Ты такой страстный!

А затем схватила меня за грудки, притянула к себе и смачно, вкусно поцеловала в губы.

- Ты меня прямо возбудил! Иди сюда!

Продолжение следует

(А.Скоробогатов, главы романа раньше на АТ)