Концовка, друзья и подруги :)⁠⁠

Дураки и прочая нечисть

Часть 6.

Летс мортал комбат бегин!

Луна, будто заинтересована тем, что же там на земле происходит, выглянула из-за туч и осветила дорогу, на которой разворачивалось действо.

Штырь и Калаш взяли на себя хмыря, а Пьер и дети занялись бабкой. Духи, судя по всему, получили левел ап и уже не вели себя как ЭнПиСи в польском шутере. Пока Штырь размахивал лопатой, Калаш пытался зайти ему с фланга или в тыл, что бы переломать в нем все кости, после чего, Пьер смог бы по-быстрому запороть эту сволочь. Но, как говорится, сри в одну руку, планируй в другую и смотри, какая быстрее наполняется. После первого удара Штыря, когда тот попытался снести упырю голову, тот, уклонившись от орудия на миллиметр, резко сократил дистанцию и, если бы не Калаш, задевший чудище по тормозам ломом, тот разодрал бы мужика когтями, а так он просто пролетел мимо. Ловко изогнувшись в воздухе, так, будто костей в теле у него нет, он приземлился на ноги и они вновь стали друг напротив друга. Позади раздался крик пацана, но мужикам было некогда смотреть, что там у остальных, у самих дел по ноздри.

***

Девчонка отмахивалась лопатой, как сумасшедшая, будто стараясь разогнать Вини-Пуховых пчел. Упырица игралась с ней, уворачиваясь от всех ударов и, хохоча леденящим душу смехом. Пацан же струсил и отбежал в сторону, где, раскрыв рот, смотрел на происходящее. Пьер пытался воспользоваться тем, что монстр игралась с девочкой, но бабка при жизни, видимо, было бодрой, а после смерти вообще стала резкая, как Магаданские ветра. Только метнувшись на нее с кинжалом и увидев, как она выставляет между ним и собой девчонку, он понял, что она заманивала его, демонстрируя уязвимость, и знала, что сделать, когда он, по глупости, клюнет на уловку. Оборвав атаку в последний момент, едва не зарезав девочку, он кувырком ушел в сторону и остался один на один с упырицей.

Антон молча смотрел на все это блядство. Коленки тряслись, но он еще не обосрался, что было хоть какой-то радостью. Стыд от собственной трусости жег щеки и вид отчаянно сражающейся Маши отрезвил его. Сжав арматурину и выставив ее перед собой, как копье, он закрыл глаза и побежал вперед, громко крича. Сделав дюжину шагов, он врезался в монстра. Радость удачной атаки окрылила его и он раскрыл глаза, только что бы понять, что все-таки обосрался, пускай и в переносном смысле.

Пьер сжал челюсти так, что зубы заскрипели. Меж плотно сомкнутых губ потекла кровь. Арматурина пронзила его насквозь, а удивленный взгляд мелкого придурка делал всю ситуацию комичной, но смеяться не хотелось. Всегда такой вежливый и воспитанный Пьер, сквозь зубы молвил Антону:

- Гнойный пидр.

А затем, одни ударом в челюсть повернул его голову на сто восемьдесят градусов, притом, что тело осталось стоять, как стояло. Антон, с тупым выражением лица разглядывал собственную спину, задницу и пятки, а потом, повалился на землю. Наверное, впервые в истории этого города, человек упал в грязь одновременно лицом и жопой.

Боль была ужасной. В животе будто тлели угли. Пока происходила вся эта возня с Пьером и Антоном, упырица успела сломать лопату девочки и та, лежала закрыв глаза и не желая смотреть на свою смерть, что шла медленно, наслаждаясь ужасом и отчаянием. Собрав силы, Пьер издал боевой клич и бросился на чудовище. Та не успела развернуться. Арматура, торчащая из охотника, пронзила спину упырицы и вышла из брюха. Притянув ее к себе, насаживая на стальной прут, как диковинное насекомое, Пьер оттянул ей голову назад, ухватив за шевелюру.

- Сдохни, шалава.

Мелькнуло вольфрамовое лезвие и глотка упырицы оказалась перерезана до позвоночника.

- Штырь!

***

А у Штыря с Калашом дела шли хорошо. Каким бы хитрым и ловким упырь не оказался, эти двое его уделали. Как говорится, на любую хитрую жопу, есть хуй с винтом, а на любой хуй с винтом, есть жопа с лабиринтом, на которую, в свою очередь, есть хуй на гибком тросике. Лопата Штыря пронзила рот чудища, уперевшись в череп, а лом Коляна пригвоздил его к земле, пронзив живот. Калаш ни на секунду не останавливался и двигал лом из сторону в сторону, терзая нутро упыря и стараясь причинить ему хотя бы часть той боли, что поселилась в нем самом. Чудище не могло рычать с лопатой во рту и лишь стонало, пытаясь удержать лом в одном положении. Повернув голову на крик «Штырь!» этот самый Штырь увидел ужасную картину. Молодой охотник, насаженный на арматурину вместе с упырицей, как какой-то шашлык, кидает ему кинжал. Пролетев несколько метров, рукоять легла точно в руку. Короткий замах и лезвие в глотке упыря.

Пьер и упырица пошатывались, хотя старуха уже начала распадаться. Девочка открыла глаза и смотрела на него одновременно с благоговением и ужасом. Он успел лишь улыбнуться прежде, чем повалился вперед, как подкошенный. Конец арматуры, на котором уже успела раствориться бабуля вонзился в живот молодой девочке и та успела лишь охнуть от боли, после чего кровь хлынула у нее изо рта и ее крик заглушил на секунду раскаты грома. Так они остались лежать, пригвожденные, как бабочки.

Калаш протер глаза. Затем еще раз и еще и еще, пока не удостоверился, что ему это не кажется. Пьер погиб. Парень казался богом войны, бессмертным воином и вот он мертв. «Да ты и сам уже не жилец», прошептал голос в голове. Эти голоса становились все настойчивее. Лицо Штыря сделалось еще хмурее, будто он укусил пирожок с гавном

- И все же мы выжили,- молвил Калаш, улыбаясь своей фирменной улыбкой.

Штырь лишь кивнул в ответ.

***

Калаш сделал несколько шагов по направлению к Пьеру, но внезапно застыл как вкопанный. Все его тело сотрясала мелкая дрожь и ломик, весь испачканный в крови упыря, которая шипела и испарялась на воздухе, выпал из трясущихся рук.

- Ш-ш-штырь…

Он сразу все понял. Понял, но не мог сдвинуться с места. Тело будто наполнили талой водой и каждая мышца в теле отказывалась повиноваться. Мозг, вдруг, стал таким тяжелым, что ему казалось, будто он слышит хруст собственного черепа. Но ему это не послышалось. Звук шел со стороны Коляна, который медленно поворачивался в сторону своего товарища. Штырю очень не хотелось видеть, во что превращается парнишка, но как это часто бывает, его желания ничего не стояли и никого не волновали. Калаш окончил свой оборот, и они встали лицом к лицу. На первый взгляд парень не изменился, но стоило приглядеться, как становились заметными небольшие, но постоянно увеличивающиеся трансформации. Белки глаз заполнялись кровью, а радужная оболочка расплывалась, теряя цвет. Мышцы лица были крайне напряжены.

- Голоса… блядь… Это так больно, Штырь… я не хочу, не хочу…

Слеза из крови стекла по его щеке. Штырь молчал. Он был беспомощен и никак не мог помочь. Только раз в жизни, когда он был еще молод и глуп, он был так же беспомощен. Тот вечер, когда он пришел домой вдрызг пьяный. Мать ругалась, а сестренка плакала, но ему не было до этого дела. Бабы, что с них взять? Следующее, что он помнил о том дне, это как он выбирается из горящего дома. Легкие резало, будто в них насыпали битого стекла, после того как он надышался дымом. Единственный выживший, девятнадцатилетний пацан, уснувший с сигаретой в зубах, будучи оббуханым по самое не балуй. Крики сгорающих матери и сестры преследовали и продолжают преследовать его, хотя пожарные и врачи утверждали, что они задохнулись во сне и умерли, относительно, безболезненно и, не мучаясь. Но он им не верил. Он просто знал, что все было не так, хотя никаких доказательств на руках у него не было. Боль той утраты вернулась к нему. Они страдали из-за его глупости, сгинули в огне и запах горящих тел щекотал его ноздри. Он ничего не мог сделать тогда, но сейчас, он хотя бы может спасти парня от мучений и страданий, которые и вообразить-то трудно.

Звук, который он сперва принял за хруст собственного черепа, был на самом деле звуком вытягивающихся клыком. Эмаль скрипела, пробиваясь сквозь десны, царапая губы и заливая подбородок кровью. Очевидно, что парень держался из последних сил.

Штырь ничего не сказал. Он просто посмотрел в глаза парню, перед тем, как те превратились в два кровавых омута. Кивнув в знак уважения, он метнулся на упыря, а тот набросился на него.

***

Старая могилка какого-то дедули. С виду она была совсем непримечательна, а надгробие, пирамида из старого проржавевшего железа уже совсем изнахрачилась от старости и стала нечитаемой. Покрытая травой земля начала вздыматься. Сперва не очень сильно и потому не совсем заметно, но с каждым разом нечто, что пыталось выбраться из под земли приближалось к поверхности все ближе и ближе. Тот самый нацист, которого искал молодняк, пускай хоть и звали его совсем не так, как они думали, рвался на свободу. Дело пары мину и вот, он уже снаружи. Старый костюм, в котором его хоронили, давно прогнил, и лишь ошметки пиджака, испачканные землей, свисали с плеч упыря, а брюки превратились в элегантные шорты. Откровенно уродливый ублюдок, который почему-то отдаленно напоминал Солженицына, с глазами полными крови и ненависти и клыками, нижние из которых напоминали кабаньи, а верхние волчьи, обратил внимание, что его уже ждали. В отличие от своих сородичей, это упырь был не просто сгустком агрессии. У него был разум, извращенный и злобный, но, тем не менее, разум.

- Ты хочешь убить меня. Ты просто человечек и даже не в состоянии осознать, кто и что перед тобой,- сказало чудовище голосом похожим на змеиный шепот и медвежий рев одновременно.

Штырь ничего не ответил, он был залит кровью, большую часть которой смыл ливень. Большую, но не всю. Он устал. Устал от борьбы и жизни. Взгляд его, всегда твердый, потух и стал каким-то безжизненным.

- Да, смертный. Ты устал. Ваши скоротечные жизни полны разочарований. Но если ты будешь умницей, я могу даровать тебе освобождение.

Штырь сделал неуверенный шаг в сторону упыря. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он остановился. Так они и стояли несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Кончик лезвия показался из правого рукава. Он медленно выскальзывал наружу, как коготок кошачьей лапки. Гром. Молния. Клинок полетел к земле, но рука сомкнулась именно в тот момент, когда мимо нее пролетала рукоять. Штырь нанес удар. Идеальный удар. Лезвие устремилось по дуге к сердцу монстра. Весь вес и вся сила сконцентрировались на острие. Еще доля секунды и в упыре появится новая дырка. Рука наткнулась на что-то. Опустив взгляд, Штырь увидел, как когтистая лапа сжимает его предплечье. Раздался хруст ломаемой кости и Штырю понадобилась вся сила воли, что бы не закричать. Оружие выпало из руки и вонзилось в землю.

- Глупо, человечешко.

Упырь притянул его к себе и вонзил клыки в глотку. Как же это было больно! Будто в шею воткнули две раскаленные спицы! Штырь опустился на колени, пока чудище наслаждалось его кровью, опьяненное живительной влагой, до которой оно было столь жадно.

Из левого рукава показался кончик вольфрамового лезвия. Кинжал Пьера выскользнул из своего укрытия на предплечье и лег в руку как влитой. Все это получилось так же ловко, как до этого с кухонным ножом, который из дома прихватил Калаш и который сейчас торчал из мокрой земли. Монстр ничего не замечал. Штырь нанес заговоренным оружием удар ему в глотку, и упырь завопил, хватаясь за горло и пытаясь остановить поток черной и вонючей крови, бьющей фонтаном.

Штырь смотрел на него и улыбался. Едва чудовище растаяло, как кинжал охотника, который был адски горячим, пока упырь был рядом, стал обжигающе-ледяным.

«Исчез. Изгнан»,- подумал Штырь и повалился на землю. «Почти. Остался я». Ощущение растекающегося по организму яда было непередаваемым и ни с чем несравнимым. Привалившись спиной к дереву, он достал из под дождевика пачку сигарет. Последняя, как иронично, ёб тебя. Он закурил с десятой попытки. Руки тряслись, а по венам гнали антифриз вперемешку с бензином. Прижав кинжал к груди, а точнее говоря прямо к сердцу, он последний раз вдохнул и вонзил его между ребер, по самую рукоять. «Вот тебе и пенсия»,- было его последней мыслью.

Часть 7.

Суть журналов и газет – хуета проплаченная.

Об этом говорили еще долго. Несколько трупов на старом кладбище города Стерлитамак будоражили фантазию всех и каждого. В курилках, сортирах, в общественном транспорте и в школах только и обсуждали возможные причины это бойни.

Несколько криминальных элементов, один с расколотой пополам головой. Второй труп нашли в домике могильщиков, вывернутый наизнанку, как носок. Блевали все полицейские и даже патологоанатомы. И не раз. Молодая девочка, ученица одной из близлежащих школ, пронзенная арматурой, на которую, к тому же, был наколот мужчина, около тридцати лет, которого опознать так и не удалось. Мальчик, одноклассник девочки, с повернутой на сто восемьдесят градусов головой и полными портками говна. Двое мальчиков из той же школы, что и остальные подростки, разорванные буквально на куски. Ушло шесть часов, что бы собрать все более или менее крупные останки.

Двое сотрудников кладбища внезапно исчезли и так и не были найдены. Именно их подозревают в учиненной бойне. Криминальные разборки, а школьники просто оказались не в том месте и не в то время. Что тут такого? Поговорили об этом недельку, а потом забыли. История о двух пропавших блогерах из столицы вытеснила эту, а затем, оба этих происшествия затмила невероятная история о подмене яблок помидорами. Вот так и жи