Колобков и Санта⁠⁠

Колобков торопился. А вы бы не торопились, жди вас любимая женщина в новогоднюю ночь?

Литейный с его светофорами остался позади, и Колобков вырулил на Пироговскую. Здесь его пепелац послушно набрал скорость, презрев ограничения и запреты. Все нормальные люди были уже дома, но Колобков никогда не относил себя к нормальным, он замыкал когорту ведущих артистов театра Акимова. Народного ему не дали по чистой случайности, а заслуженного он пока не заслужил, но комедиантом был отменным.

Всю сознательную жизнь Колобков был примерным семьянином. Вообще, легко не устраивать скандалов и сцен, когда ты живешь один. Нет, он долгое время жил с мамой, но в определенный момент, когда Колобков топтал землю сорок третий год, они оба поняли, что нужно что-то менять, и мать выставила его из дома. С тех пор Колобков стал одиноким волком.

Полгода назад все изменилось. Семейное положение вдруг стало шатким и неустойчивым, и грозило вот-вот рухнуть – прекрасная Клотильда (в девичестве Валентина Прасолова) стремительной грациозной антилопой ворвалась в театр и в сердце Колобкова.

Клотильда восхищалась большими машинами, и Колобков продал Солярис (почти новый), приобретя Рейндж Ровер (почти на ходу). На нем он и мчался к возлюбленной, не сняв костюм Деда Мороза, в котором халтурил, как и все артисты театра. Последнее поздравление было полчаса назад, а до полуночи оставалось совсем чуть-чуть.

Сотрудника ДПС Колобков заметил слишком поздно, а вот он Колобкова разглядел даже на скорости сто двадцать, о чем и начал размахивать жезлом.

Колобков послушно остановился.

- Сержант Петренко! – представился служивый. – Куда летим?

Пока Колобков готовил обстоятельный ответ, сержант Петренко слишком уж подозрительно его осматривал, будто получил ориентировку на Деда Мороза.

- У вас и номеров нет, - добавил Петренко.

Колобков воспринял это, как вызов. У лучшего артиста театра комедии номеров было сколько угодно.

- Пройдемте в машину для оформления протокола, - пригласил Петренко.

Колобков расстроился. Он готов был дать взятку, но вспомнил, что нарочно оставил кошелек в гримерке. Он ехал на праздник к любимой женщине, и для храбрости обязательно употребит, став раскрепощенным и щедрым. В собственных глазах стократно вырастет он сам, но не его жалование.

Прежде, чем начать заполнять протокол, Петренко покосился на мешок Колобкова, наверное, думая, что он полон взяток хорошим сотрудникам, но сам Колобков по известной причине инициативы не проявил, и сержант начал писать.

Мимо них чинно продефилировали сани, запряженные десятком оленей. В санях сидел седой дед в красном кафтане – наверное, из конкурирующего театра.

Петренко как подменили.

- Вижу Санту, - доложил он в рацию, - начинаю преследование!

И поехал.

- В смысле, начинаю преследование? – возмутился Колобков, но как-либо повлиять на ситуацию уже не мог. Его авто на обочине удалялось в зеркале заднего вида.

- Мужик, - оборвал его Петренко, - я тебя верну сюда потом. И штраф не буду выписывать. Но я должен его поймать. Это опасный межгалактический преступник по прозвищу «Санта».

- Клаус что ли? – переспросил Колобков, не обратив внимание на слово «межгалактический», - так это у буржуев Санта. У нас Дед Мороз.

- Ты что, действительно в это веришь? – хохотнул Петренко. - В то, что на одной планете шастают два конкурирующих деда в красной шубе и раздают подарки?

Колобкову было стыдно признаться, но да, он действительно в это верил. Поэтому он просто неопределенно мотнул головой, что могло означать и да, и нет.

- Они оба у вас известны, как Святой Николас или Николай Чудотворец. Раздает подарки детям и все такое. Но вы не думали о том, где он их берет? А я скажу – он обворовывает всю зажиточную галактику, а потом мешками тащит на Землю. Детишкам, понимаешь? Робин Гуд в песцовой шкуре блин. Я и тебя остановил, потому что за него принял.

В это время сани ускорились. Петренко вдавил педаль газа в пол.

- Применяйте протонную ловушку! – крякнула рация.

- Вас понял! – ответил Петренко, шаря рукой по заднему сиденью. Наконец схватил какой-то предмет с красной кнопкой. Нацелил его в уходящие сани, но ничего не произошло.

- Вот черт! – выругался Петренко, - разрядилась!

Колобков ни капельки не удивился разгильдяйству в рядах межгалактической полиции.

- Это что там у тебя? – повернувшись, бросил Петренко, указывая на торчащий из мешка фейерверк.

- Салюты, - неуверенно произнес Колобков.

- Подойдет. Давай сюда! – буркнул Петренко.

В это время олени с санями просто перепрыгнули через ограждение и помчались по Большой Невке.

Петренко резко остановил машину.

- Вылезай! Салют давай!

Колобков вылез из машины, пока Санта, дав круг, не развернулся прямо на них, по всей видимости собираясь взлетать.

- Стреляй! – заорал Петренко.

Колобков твердо решил, что стрелять в Санту не будет. Он завороженно смотрел, как олени оторвались от хрупкого льда и взлетели, набирая высоту.

Петренко подбежал к нему и выхватил фейерверк. Раздался оглушающий хлопок и волшебство разноцветными толчками устремилось в Санту, который как раз пролетал над ними. Красные, зеленые, синие, золотые снаряды разрывались слева и справа, не задев цель.

- О-хо-хо! – крикнул на прощание межгалактический преступник.

- Упустили! – раздосадованно сплюнул Петренко. – Не видать теперь ордена…

Колобков смотрел вслед удаляющимся саням, и увидел падающий огонек – наверное, все-таки пробили один из мешков.

Огонек упал совсем рядом, на тротуар, и Колобков поднял его. Это было кольцо с огромным бриллиантом, точь-в-точь такое, о котором мечтала Клотильда.

Колобков крепко сжал его в кулаке и помахал удаляющемуся Санте. А потом вдруг размахнулся и выбросил кольцо подальше через парапет. К нему вдруг пришла уверенность, что Новый год должен стать по-настоящему новым.

Над Невой загремел салют.