Когда бывает очень скучно⁠⁠

Взрывная волна внизу быстро катится по долине, накрывая ее своей непроницаемой грязно-коричневой пеленой. Точнее, конечно, не она сама. То, что почти скрыло город внизу от человеческих глаз - лишь туча земли, камней, обломков и мусора, небрежно поднятых рукотворной бушующей стихией и влекомых ею непонятно куда и неизвестно с какой целью. Конечно внизу кажется, будто туча надвигается молниеносно, не оставляя шансов убежать. Так, в общем-то, и есть. С большого же расстояния создается впечатление неспешности волны, сеющей панику и разрушение.

Атлетически сложенный человек стоит на самой вершине одной из гор, окаймляющей долину. Довольно высокий, широкоплечий, одетый в белые брюки и белую же облегающую майку, четко очерчивающую каждую мышцу. Лицо приятное, со слегка заостренными чертами. Расположение элементов максимально гармоничное, можно даже сказать, математически правильное. Светлые кудрявые волосы сзади опускаются до основания шеи, спереди же аккуратная челка доходит до бровей, где испуганно обрывается. Уши полностью закрыты, лишь практически незаметными пятнышками выбиваются из-под удалой шевелюры, которая явно давно не общалась с расческой. Ноги человека почти по колено утопают в глубоком снегу – все-таки он находится почти в семи километрах над уровнем моря, потому и окружающая обстановка соответствующая. Несмотря на это мужчина не обнаруживает никакого беспокойства ни по поводу сугроба, в котором утопает, ни из-за температуры, при которой нормальный человек в такой одежде давно бы уже стучал зубам и пританцовывал на месте.

А город, между тем, почти полностью исчез из вида. Не было видно величавых небоскребов центра – только макушка одного из них на десяток метров высовывался из облака. Остались только пригороды, с их аккуратными двухэтажными семейными домиками, на заднем дворе которых так приятно по выходным собираться с друзьями и жарить шашлыки. Их очередь придет примерно через минуту, а пока взрывная волна ненасытно пожирает городские жилые кварталы девятиэтажек.

Человек горестно вздыхает. Боль, сквозящая в этом простом действии, мгновенно заполняет разреженный воздух округи. Мужчина слегка напрягает зрение, приглядываясь к трагедии, происходящей в долине, и глаза, подстраиваясь под желания хозяина, услужливо демонстрируют картинку с одной из улиц. Маленькие фигурки людей, несущихся по улице в бессмысленной попытке спастись. Машины, подхватываемые волной, радостно догоняющие своих испуганных хозяев. Ну и, конечно же, те, кого туча накрывает. Они попросту исчезают из вида. Если присмотреться еще лучше, можно проникнуть взглядом внутрь тучи и даже под землю.

Человек еще раз напрягает зрение. Туча не исчезает, но становится прозрачной, почти незаметной, словно легкий дымок в воздухе. Те несчастные счастливцы, которых ударная волна уже настигла более не существуют как единое целое – их тела, наряду с облаками земли и обломков, летят вдогонку своим былым собратьям по человеческому роду, словно желая уговорить их расслабиться и не бороться с неизбежным. Под землей же, в подвалах, скрываясь под толщей бетона, ютятся немногие уцелевшие. Однако пережить этот день им не суждено – тарконий, точнее один из его изотопов, которым была начинена бомба, уничтожающая город, порождает мощнейшее излучение, легко прошивающее даже десятиметровый слой бетона. Через пятнадцать секунд у спасшихся пойдет кровь из носа, вывалится первый зуб, а через десять минут они уже будут мертвы от лучевой болезни.

Наконец туча накрывает и пригород. В результате уютные дома, ранее служившие счастливыми обиталищами многим и многим семействам, исчезают с лица Земли. В центре города, победно выгибаясь над поверженным врагом, заканчивает формироваться ядерный гриб.

- Ну что, доволен? – раздается нахальный голос откуда-то сзади, и атлет быстро оборачивается. Обладатель это хриплого, похожего на лай баса стоит прямо за ним, показывая все тридцать два зуба. Полная противоположность первому – гораздо ниже и толще. Голова круглая, лицо, старающееся не выходить за ее пределы. Лишь только нахальный нос выпячивается вперед и слегка влево, расположившись на лице словно одинокая картофелина посреди поля. Широкие черные брюки, черная кофта с длинным рукавом и того же цвета плащ за спиной выглядят весьма комично, но атлету не до смеха.

- Не особо, - угрюмо отвечает он, не отрывая взгляда от коротышки.

- Вот-вот. А ты все кричал: «свобода воли! Сделаю демократию, все будет хорошо!». Орал ведь что-то подобное? - задает еще один вопрос коротышка. Улыбка на его лице, кажется, становится только больше.

- Ну да, было дело.

- Кто говорил, что общество, в котором индивид не обладает свободой воли, обречено?

- Ну я говорил.

- В твоем обществе свобода воли была?

- Естественно…

- А в моем не было. Тоталитаризм я у себя построил, с военной диктатурой. В итоге этот замечательный грибочек, - коротышка кивает в сторону города, сожранного ядерным взрывом, - только что стер твою свободу воли, показывая, что я в очередной раз был прав!

Дослушав, атлет вздыхает, на глазах выступают слезы. Немного, буквально пара капель, однако женщина, появись она рядом, расчувствовалась бы мгновенно. В прошлые две партии он на голову разгромил оппонента - причем вторая партия была очень долгой, почти сотню лет, но теперь... Все-таки, для простых людей его победы имеют гораздо меньше негативных последствий.

После этого он поворачивается спиной к коротышке и вздыхает еще более грустно, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. Довольная улыбка озаряет лицо толстяка все ярче, шире, сильнее с каждым шагом, сделанным в сторону атлета. Когда между ними остается меньше метра, коротышка выносит ногу назад, после чего со всей силы пинает своего оппонента по спине ниже пояса.

- Ну что, доволен победой? – проговаривает атлет, потирая отбитое место.

- Еще бы я не был доволен! После того, как я в прошлый раз тебе проспорил, пару дней сидеть вообще не мог.

- А зачем споришь тогда? Мне твои пинки до одного места, по-большому счету.

- Просто быть всемогущим чертовски скучно! А так хоть какой-то задел, - отвечает коротышка, после чего разворачивается, и оба человека уходят прочь от мертвого города. Мир вокруг начинает тускнеть и меняться, хотя новый спор только начался.