Кассир (часть третья. Финал)
Предыдущие рассказы книги:
1 часть Кассир Кассир
2 часть Кассир Кассир (продолжение)
Рема Рема
Полина Полина
На второй день «акции» Ковалевский остался в городе. Голова трещала от шума и выпитого накануне. К вечеру узнал, что про него спрашивали и начальство недовольно его отсутствием. Утром третьего дня встал пораньше, снова кинулся к оврагу. Авторитет – такое дело. Наживать его долго, а потерять можно в один момент.
Снова выстрелы, крики. Ямы, заполненные уже до самого верха. Всё-таки не рассчитали, не хватило. С новой партией привезли молодую девку с двумя братьями-малолетками. А ближайшая яма-то уже с верхом, складывать народишко некуда. Не самим же копать, и так устали, как собаки.
Ковалевский бросил лопату девке.
- Копай! И себе и пацанам.
Та артачиться не стала начала копать. Ковалевский с Василием Будником отошли в сторону, покурить.
- А ничего такая, - похвалил Ковалевский ладную фигурку девушки. – Тоща слишком, но они уже все такие. Ты, как раздевать станешь, позови меня.
Будник ухмыльнулся.
- Позову, Пётр Людвигович. Не забуду.
- Пацанов первыми кончай, а то орать станут.
- Глянь, одного уже куда-то утащили.
- Не сбежал бы.
- Тут не сбежишь. Вон, в соседней яме местечко нашлось, туда и увели.
- На двоих и хватит. Эй, девка, бросай лопату!
Девушка покорно положила инструмент на кучу рыхлой земли, вылезла из ямы. Младший из братьев вцепился ей в ногу.
- Нечего тут, - проворчал Будник, отрывая мальчишку от сестры. – Раздевайтесь оба!
Девушка только потянулась к вороту, как из сумрака надвинулся на неё кто-то высокий, тощий, в офицерской немецкой форме. Немец схватил девушку за плечо, рванул в сторону, поволок к Ковалевскому.
- Эй, что тут происходит? – запротестовал Будник.
- Это есть мой слуга Полина! – рявкнул офицер. – Почему она тут?
- Так жидовка, господин офицер, - растерялся Пётр Людвигович. – Приказано всех жидов.
- Она не есть жидовка! – отрезал офицер. – Она у меня мыть полы! Слышал?
- Документик бы какой, герр офицер.
- Свинья! – взвился немец. – Как ты смеешь?
- Оставь, Пётр Людвигович, - посоветовал Будник. – Видишь – буйный. Ещё стрельнет.
- Моё дело маленькое, - пожал плечами Ковалевский. – Но, если что- я вас запомнил, герр офицер.
Немец зашипел, как раскалённая плита, на которую плюнули. Потянулся было к кобуре, но передумал. Уволок Полину в темноту. Будник мягко. Но настойчиво развернул мальчишку к себе спиной, к яме лицом, и выстрелил ему в затылок.
(Более подробный рассказ о Полине Аускер Полина)
К вечеру третьего дня поток из города стал иссякать. Примерно 1500 евреев, в основном мужчин -ценных специалистов оставили работать на нужды Германии. Никак не сходились итоговые списки расстрелянных. Получалось то 7500, то почти 8000. Непорядок.
Ковалевский подождал, пока ручеёк жертв сойдёт на нет и пошёл к дороге. Надо было переодеться, поужинать. Утром снова на работу, а ноги не держат.
У края поля курили и разговаривали несколько усталых полицаев. Один из них, Иван Гончаренко громко жаловался товарищам:
- Целый день с этими тряпками туда-сюда мотался! Сколько можно. Груды вонючего тряпья, разве возьмёт его кто? Всё веселье пропустил, только пятерых и получилось пристрелить.
Василий Будник не отставал от Гончаренко.
- Я тоже всё время с тряпками. Раздевай их, к яме веди. А стреляют другие. Несправедливо.
Околоточный надзиратель Станислав Кисляк и ленинградец Константин Пипин покуривают и поглядывают на неудачников с насмешкой. Уж кто-кто, а они за эти три дня потешились, постреляли. Пипин несколько раз со счёта сбивался. Поработал в Борисове славно, так много не стрелял ни в Крупках, ни в Мстиже.
Шёл Пётр Людвигович дальше и набрёл на другую кучку полицаев. Те тоже жаловались, но по иной причине.
- Из Корсаковичей приехали для помощи, - ныл Михаил Тарасевич, обращаясь к односельчанам Григорию Верховодке и Ивану Копытку. – Думали поживимся в городе, тут много богатеев. А что досталось?
Тарасевич достал из кармана часы и помахал ими перед носом у Копытка.
- Жалкие остатки. Всё местные до нас выгребли.
- Тебе хоть часы достались, - уныло вторит ему Верховодка. – А у меня в кармане и вовсе пара тряпок. Перед бабой показаться стыдно. Заработал называется.
Снова прошёл мимо Пётр Людвигович, улыбаясь в усы. Уж ему-то досталось и добра. Лежит в стороне его доля. Доха женская, почти новое пальто, как раз жене впору, шуба овчинная, патефон, этажерка, 55 рублей царским золотом и куча старых советских рублей, на первый взгляд почти полторы тысячи. Бумажные рубли, конечно, мусор, но всё равно приятно.
***
Ещё лучшей жизнью зажил бывший кассир. Поднимался с утра весёлый, с аппетитом завтракал, шёл на службу. Встречные кланялись ему чуть не до земли. В кабинете тихо, уютно. Просители приходят с подарками. Дома – довольная жена, расторопная домработница. Кому война, а кому счастье привалило.
Шел Пётр Людвигович на службу, даже насвистывал от удовольствия.
У крыльца в луже валялся бывший полицай Морозевич. Когда Пётр Людвигович проходил мимо, пьяница приоткрыл глаза и едва слышно прохрипел:
- Утречка доброго, начальник.
Ковалевский не удостоил его даже взглядом. Морозевич исправно выполнял все приказы и весь 1941-й год активно участвовал в «акциях», но вскоре его беспробудное пьянство стало мешать работе. Морозевич упустил несколько евреев, чуть не провалил «акцию» и был с позором изгнан из рядов полиции. С тех пор окончательно опустился и любил иногда, напившись, приползать под крыльцо бывшего начальника. Валялся, храпел, пока Ковалевский не приказывал отволочь пьяницу в боковой переулок.
В коридоре, у окна переговаривались три полицая. Хвастались ночной добычей, договаривались пойти в обед в лавку Марии Петруненко, которая не брезговала реализацией этой «добычи». Что ж, и подчинённым надо заработать. Если сотрудники довольны, то и начальнику хорошо.
***
Случались, конечно, проколы. Но Ковалевский их мигом исправлял. В 1943-м году гостевал Пётр Людвигович у знакомого своего Полубинского. Сидели, выпивали, закусывали хрустящими солёными огурцами. Захорошели уже оба и как-то сам собой свернул разговор на жидов, будь они неладны.
Вспомнили со смехом, как в прошлом году бегал по улице старый Кончик. Тряс дробовиком и орал в окна:
- От меня, старой и учёной собаки ни один жид не спасётся!
И ведь находил, тащил в комендатуру чернявых. Проверяли их и большинство, конечно, отпускали, но парочку удалось выявить, при помощи старика Кончика. Наливали ему за это, само собой.
- А Пётр Логвин-то какой молодец, - похвалился подчинённым Ковалевский. – заметил он как-то девчонку-малолетку, что по улицам бродила, еду искала. Пригляделся, чернявая и есть. Подкатил: «Что ищешь, деточка?» Та нюни распустила: «Кушать нечего, дяденька. Сидим голодные». Не поленился, сбегал домой, принёс узелок с сухарями. «Веди, - говорит. – Накормлю вас». Малая и привела доброго дяденьку к тайнику, где три жидовские семьи прятались. Логвин долго ждать не стал, там на месте их всех и положил. И девку ту вместе с ними, чтоб не хныкала.
- Орлы там у вас в полиции служат. Сплошь герои, - поднял рюмку Полубинский.
- А то, - гаркнул Ковалевский.
Чокнулись, выпили.
- Следователя Виктора Гарнцкого знаешь?
Полубинский отрицательно помотал головой.
- Таких людей не знаешь! Эх, ты! – разочарованно фыркнул Пётр Людвигович. – Зверь настоящий. Уж поверь мне, я в жандармах ещё при царе служил. Посадит в кабинете жида или подпольщика и пока тот во всём не признаётся, не выпускает. Часами сидит, себя не жалеет. Те и признаются. Куда им деваться, коль рожа вся раскровянилась. Такое подписывают – всей комендатурой читаем и смеёмся. Ну хоть Иосифа Казакова знаешь?
- Слышал что-то.
- Ы-ы, слышал он что-то. Тоже орёл. Бывший лейтенант Красной Армии. Правильную сторону выбрал. Целый год в городе работал, кличка у него была Барсук. Столько подпольщиков выследил, никто столько не нашёл. Медаль ему за это выйдет, не иначе.
Выпили и за Барсука.
- Отчего ж ты, Пётр Людвигович так евреев не любишь? – поинтересовался Полубинский. – Обидели они тебя чем?
- Да просто так, - пожал плечами Ковалевский. – При царе-то сидели они в своих домишках тише воды, ниже травы.
Он сжал свой кулак, показал хозяину.
- Вот они где все у меня были. Пискнуть боялись. А потом с революцией этой ожили. Артели завели, расплодились. Куда ни плюнь в Борисове, в Зембине, в Минске – в жида попадёшь.
- Ты ведь с ними в сапожной артели работал.
- Работал, - помрачнел Ковалевский. – А куда было деваться. Никто за так кормить не станет, даже при советской власти. Терпел их. Зато теперь новая власть. Не место их поставила. И нам прибыток, плохо что ли?
Тут хозяйка Полубинского и пошутила.
- Ты, мол, Пётр Людвигович, так евреев не любишь, а у самого под крылом жидовка с пащенком своим скрывается.
- Кто это ещё? – взвился Ковалевскй.
- Да домработница твоя, Ольга. Не знал, что ли?
- Брешешь, баба!
- Вот те крест!
- Да какая же она еврейка, она ж белявая. И фамилия.
- А фамилия у неё Прасс. Ольга Айзековна Прасс. Бойченко она только для тебя.
Глаза Ковалевского налились кровью. Он со стуком поставил рюмку на стол.
- Под крылом, говоришь?
- Да ладно тебе, Пётр Людвигович, - отшатнулся от страшного гостя Полубинский. – Дурная баба глупость сказала, а ты осерчал. Давай, лучше, ещё выпьем.
- Выпили уже, - хрипло сказал Ковалевский. – Спасибо, хозяева, за угощение. Пора мне.
Он тяжело поднялся, шатаясь вышел за порог.
- Прасс, значит. Пригрел змею на груди.
Он добрался до комендатуры, кликнул полицаев Василия Будника и Павла Анискевича. Двинулся с ними к своему дому.
- Что делать станешь, Пётр Людвигович? – спросил его Будик.
- Пригрел, - зло, сквозь зубы прошипел Ковалевский. – Два года. И её и пащенка. И у кого? У меня под самым носом. Что начальство скажет!
Поднимаясь на своё крыльцо, он рванул из кармана пистолет, с которым никогда не расставался.
- Ольга-а-а! Иди сюда!
- Пётр Людвигович, - всполошилась жена Ковалевского. – Спят уже все давно. Чего ты шумишь?
- Так значит мне надо! – оттолкнул жену Пётр Людвигович.
Вломился в каморку, где на узкой кровати съёжились в ужасе домработница с сыном. И несколько раз выстрелил в бледные пятна лиц.
- Никто! – рявкнул, выходя, жене. – Ты слышишь – никто!
Будник и Анискевич вынесли наружу тела.
***
1 июня 1944-го года в Борисов вошли советские войска. Пётр Людвигович сидел у окна, мрачно наблюдал за тем, как мимо, по улице, пылят ревущие танки, шагают колонны красноармейцев. Разбитая и бегущая армия нашла в себе силы, разжала пружину и перешла в наступление. И так разжала, что покатились новые хозяева прочь.
А за ними и те, кто им служил. И начальник городской полиции Михаил Гринкевич, и сам Давид Эгоф, и бургомистр Станкевич. А Пётр Людвигович не побежал. Стукнуло ему к тому времени уже 70. Болело сердце, ныли ноги. В голове мутилось, сбивался пульс. От пьянства и обжорства увеличилась печень, толкала в бок, даже дышать мешала. Испуганная переменами жена просила, звала, но Пётр Людвигович сказал, как отрезал:
- Может ещё образуется. Все эти дела ещё доказать надо, а свидетелей мы не оставляли. Бросать же добро, дом, бежать куда-то на старости лет… Помру я по дороге, в грязи. Лучше уж здесь.
Не обошлось.
Через несколько недель в дом Ковалевских с ордером вошёл молодой еврей Даниил Сорокин. Офицер и следователь. Жители Борисова быстро указали на оставшегося в городе палача. Когда его выводили, Пётр Людвигович чуть не плакал. Жаловался следователю:
- Душили, душили вас. Стреляли, стреляли. Не добили, не справились.
И больше переживал не за свою судьбу, а за то, что не закончил доверенное ему новыми хозяевами дело.
В рассказе использованы материалы следственного дела №259 Ковалевского Петра Людвиговича, 1878 г.р. уроженца и жителя г. Борисова
28 июля 1944 г.
ПС 1. На данный момент автор собирает материал для работы над рассказом о деятельности начальника службы безопасности Борисовского уезда Давида Эгофа. Насколько мы видим, данная серия рассказов не слишком интересна аудитории Пикабу (не 9 мая же на носу). Поэтому рассказ об Эгофе для Пикабу будет финальным.
Прочие рассказы читайте в книге "Звезда над сердцем", которая выйдет осенью 2023-го года в издательстве "Четыре четверти". Для российских читателей придумаем, как устроить предзаказ.
ПС.2 Продолжаем продвигать авторов, которые остались на Пикабу с контентом, за который не стыдно.
@SallyKS - Замечательный и душевный автор
@AlexandrRayn - талантливый и очень интересный коллега-писатель
@MamaLada - мой соавтор по книге "Шесть часов утра"
@WarhammerWasea - авторские рассказы
@IrinaKosh - спаситель и любитель котиков. У меня морские свинки и аквариумы, но котиков я тоже люблю))))
@ZaTaS - Рисует оригинальные комиксы.
Автор DoktorLobanov
71 пост659 подписчиков
Правила сообщества
Хейт, оскорбления, отсутствие проявления толерантности к жителям Альфы Центавра