Картавая Мэри⁠⁠

Сколько Сергей себя помнил, в квартире дяди Паши всегда стоял сигаретный запах. Приглушить свет, заполнить комнату дымом и, вечно одетый в поношенные брюки и небрежно расстёгнутую на паре верхних пуговиц голубую рубаху, его дядя был бы похож на нуарного детектива из американских сериалов. Тлеющая сигарета в руке, стакан с дешёвым виски на потертом столе, и задумчивый въедливый взгляд. Детективом он не был, а прошлая служба в милиции давно прошла, правда, оставив свой неизгладимый след, не только на внешнем виде, но и образе мыслей.

- Дядь Паш, а расскажи ребятам ту историю про девочку из Краснограда.

- Ты с девушку привёл знакомиться, или истории слушать? - ответил дядя хрипловатым голосом и потянулся за бутылкой, чтобы плеснуть немного любимого напитка в большой стакан.

Когда дядя пил - сладкую газировку, воду, пиво, неважно что именно, он всегда корчил лицо и цокал языком после глотка, как после виски. А уж если пил виски, порой ещё и устало прикрывал глаза, наслаждаясь напитком, дешевым ли, дорогим, тоже значения не имело. После смерти отца, дядя, на то долгое время до восемнадцатилетия, его ему заменил. Он не бросил семью брата и, пусть с постоянными причитаниями, но никогда не оставлял без внимания и денег, если они были необходимы. В день совершеннолетия, поздравил словами примерно следующего содержания «теперь ты здоровый мужик, а значит сам справишься, отныне ко мне только за советом или выпить». Вот он и приходил к дяде за советом или выпить, чаще всё вместе. Сегодня он привёл к нему на знакомство свою девушку. Пара же друзей пошли за компанию, эти два чудика всегда ходили за компанию, хотя подумать бы, зачем они нужны были в этот день. Дядино одобрение, кстати, сегодня тоже было бы своеобразным советом, к которому он бы непременно прислушался.

- Ну ты же не скажешь, что просто одобряешь и не выгонишь нас за дверь? – Сергей попробовал улыбнуться, - твои истории всегда интересно послушать.

- Ты знаешь, это плохая и грустная история, не для такого дня, - ответил дядя и чуть пригубил напитка. Глаза закрылись, и он тяжело вздохнул, а после выпустил воздух, как если бы курил сигарету.

- Да ладно тебе, это же не просто страшилка, это реальная история. Ты, когда первый раз рассказал, так мне это снилось неделю. Я послушаю ещё раз, это же не так долго. И буду молчать, никаких деталей от меня.

- История, после которой я больше не хочу видеть ничего подобного, - дядя Паша открыл глаза и встал с дивана, поправил брюки, заправил поглубже рубаху и снова сел, сопровождая всё несколькими протяжными «нда».

- Расскажешь? - снова спросил Сергей и уже улыбался во весь рот, знал, что дядя не откажет.

- Налей всем тогда, ибо без ста грамм тут не разобраться, точнее без литра. А чтобы поверить и того больше нужно. Значит, лет двадцать назад, работал я участковым уполномоченным милиции. Да, тогда ещё не было никакой полиции, мальчишки. Городок небольшой был, как говорят, все друг друга знали, но неправда это, зачастую люди соседей в одном доме не знают или ребят классом постарше, не то, что весь город. Ну, может не все, но подавляющее большинство точно. Как сейчас помню, день был ясный, но с кровати я еле поднялся. Тянуло спину, будто кто держал меня на месте, чтобы из дома не выходил. Но куда я денусь, нас всего двое на весь город было, тогда, как и сейчас, наверное, вроде как должен обойти две-три тысячи квартир, а тебе десяток приписывают или больше, и успевай, как хочешь. Пришёл, значит, я на работу, и сесть за стол не успел, как на снятие побоев вызвали в поликлинику, да потребовали, чтобы «как можно быстрее». Так-то это не всегда моё дело, и знать бы, что я там увижу, то не поехал бы. Приехал. Иду по коридору, а там народу толпа, бабки охают, деды грозятся поймать тех, кто это сделал, никого в кабинет не пускают. И только тётка одна успокаивает, по-видимому, отца и мать, мол виновных накажут, всё поправимо. Как же, наказали. Так-то и правда наказали, только вовсе не она или деды. Мужик на взводе, видно, ещё чуть и убивать готов, а на женщине лица нет. Ощущение, что я приехал на труп младенца. Они на меня смотрят, а ответить мне пока нечего, сам не знаю, что произошло с этой-то срочностью. Прошёл молча в кабинет, через ещё один маленький коридор, даже внимания не обратил, что на двери написано. Там девчонка, на вид лет двенадцати, так и подтвердилось после – шестой класс, сейчас ровесница ваша, наверное. Лежит, значит, на кресле таком, наклоняющемся. Ужас, её бы сразу обезболить, да в хирургию заштопать, но с чего-то доктора решили, что важнее уполномоченным органам сразу посмотреть. И тут-то я понял - не место мне там одному, тут человек поважнее нужен. Может и вызвали кого из области, но сколько им было до нашего захолустья ехать? Лицо у неё опухшее, заплывшее уже, одежда – чёрт с ней, но губы порваны и всё в крови. Мне уж и смотреть на неё стыдно, а она, представляете, лежит в кресле этом и даже не плачет. Глаза в потолок, губы сжала накрепко, а с краев, да ран порванных, алое всё равно течёт. Руки ещё помню, к груди крест-накрест прижала, будто сама себя охраняет и собирается дальше терпеть и обороняться неведомо отчего. А потом она на меня посмотрела. Увидел я в ней просто-таки вселенскую боль и обиду, непонимание, за что и почему, и показалось мне, что вот-вот готова девчонка разрыдаться, но держит в себе. Я фуражку снял, документы на пол кинул, присел подле неё, и как-то машинально головой ей кивнул. Не знаю, поверила мне, наверное. Заорала она, так заорала, что я на всю жизнь крик тот запомнил, уши даже хотелось закрыть, но сидел и смотрел. Изо рта кровь брызнула и с воздухом зубы вылетели. Точнее остатки, крошево с кусками дёсен. Во рту оставшиеся держался, словно отдать их боялась. Вот почти такая же рубаха на мне была, только форменная, вся пятнами покрылась.

Дядя Паша потянулся к пачке сигарет, но Андрюха, до этого наблюдавший за ним, протянул ему уже подготовленную и сразу чиркнул зажигалкой. Дядя долго тянул, а потом выпустил под потолок густое белое облако дыма. Повисла немая тишина, которую нарушила Машка своим вопросом.

- И это всё? Вся история?

- К сожалению, нет. Это только вступление. Налей до половинки, - дядя махнул рукой в сторону стола и, дождавшись пока стакан наполнится жидкостью, взял его и откинулся назад.

- И кто её так отдубасил-то? – спросил Олег весело, - не подумайте, дядь Паш, что мне прям не интересно, но пока история так себе.

Дядька посмотрел на него с прищуром, но замечания не сделал, вместо него он совершил большой глоток и обыденно зажмурился, чуть скривив губы и продолжил, порой останавливаясь и немного отпивая виски.

- Её я смог опросить только, через пару дней, отходила от операции она. А пока бегал по всем остальным, данные собирал, заявления. Врачи кучу бумаг и снимков мне дали. У девочки зубов целых не осталось, губы в четырех местах порваны, сотрясение, нос сломан, трещина на черепе, на щеке левой дырка, это не считая гематом и синяков. Да что там, вся голова была большим синяком. Не представляю, что она пережила.

- Да уж, хорошо хоть не изнасиловали. Я, правда, в дарке и похлеще видел, - прервал Олег мерное изложение событий, и тут же получил тычок под бок от сидящего слева Андрея.

- Ты можешь рассказать какую-нибудь свою историю, - бросила Маша Олегу, смотря на дядю Пашу, - но мне эта вполне подходит, продолжайте пожалуйста, он больше не будет перебивать.

Дядька помолчал с минуту, убедившись, что ему дадут продолжить. И продолжил, монотонно, стараясь скрывать эмоции.

- В общем, оказалось, что девочку картавой нарекли. А она лишь букву р плохо произносила, но дети бывают жестоки. Слишком жестоки. Как рассказала одна из учительниц, один из ребят предложил поправить ей челюсть, чтобы научилась нормально говорить. Чёрт знает, что у них в голове было в тот момент, но четверо парней накинулись на неё, повалили и били по голове, долго и беспощадно, как демоны в них вселились. Не где-то за школой или в подвале, в лесу, прямо в классе, на глазах у всех. Закончили сказав, что теперь все буквы будет плохо говорить, а не только р. И ведь все стояли и смотрели. Даже та учительница, говорила, что оцепенела от ужаса. Вот пока она «цепенела», мать её, девочка испытывала ужас настоящий, и боль тоже настоящую. Когда всё закончилась, говорит, встала шатаясь и побрела через класс, под нос бурчала, чтобы со всеми ними случилось то, что с неё сделали. Учительница её только в коридоре подхватила и в травму повела. Потом ещё лечилась девочка черти знает сколько времени. У всех же в классе были хулиганы? Вот и тут хулиганы, только больше преступники, чем хулиганы. Твари. И ведь не сказать, что школа была плохая, хотя, быть может, я многого не знал. Шакалят этих от занятий отстранили, дело завели. Из области, наконец, приехало пару человек. Капитан молодой, да баба какая-то со своими установками, причинами и приказами. Меня отправили по квартирам к этим, не знаю, как обозвать их. И знаете, ко всем сходил, всем рассказал, всем показал снимки головы девочки, описал в красках, насколько мог, что с ней сделали их дети. Никто, не пожурил, не поругал – смотрят на меня и блеют «это же дети, это дети». А сами эти «дети», как объяснить, вот сидит он передо мной, родители сзади, взгляд отводят, извиняются, мол не будут так больше, а я же вижу, похрену им всё, даже какая-то веселинка проскакивает. Так в рапорте и отразил всё. Один только другой был. Отец его сразу при мне бляхой отлупил, а пацан стоял и плакал, терпел. Вот он искренне извинялся, видно было, что жалеет и не понимает, почему не остановился и так поступил. После ещё навещал её в больнице, цветы даже носил, это мне врач звонил и рассказывал, мол вначале пускать не хотел, но она сама приняла. И, вроде как, они молчали часами, но словно всё это время парень у неё прощения просил, вот так, без слов. В школе её защищал, пусть занятия она и не посещала, но просил картавой не называть, уверял детей, что так лучше будет. Дело, как догадываетесь, замяли. Негоже школе такое на показ выставлять. Это не мои слова – это той бабы из области. Родителям девочки только школой денег на лечение собрали, не бог весть сколько, но лучше, нежели ничего. И они уехали с ней, неизвестно куда. Я разве что зайти к ним последний раз успел, подарил ей какую-то дурацкую тетрадку, поддержать хотел, и сказал, чтобы записывала туда свои самые добрые и сокровенные желания. Ладно, отвлекся. Так вот, после на город упало проклятие, и я сейчас не шучу, в самом деле проклятие. Поначалу, все причастные, начали картавить, кто-то больше, кто-то меньше, но факт. А потом у, так сказать, значимых фигурантов начали выпадать зубы, и не один-два, а всем составом. Досталось и учительнице, и родителям, и зверятам, кроме парнишки того, извинившегося – смогла простить что ли, не знаю. Этим двум из области, думаю тоже перепало. Все напряглись, когда петух в жопу клюнул, а не когда надо было, но, судя по всему, стало уже поздно. Газетчики городские состряпали статью про «Картавую Мэри», мол ведьма-то уехала, но жертвы деяний никуда не делись и умудрились даже фото девочки в колонку запихнуть. На манер коктейля этого с томатным соком, идиоты.

Дядя большим глотком выпил остатки виски и потянулся к сигарете. Хотел было закурить, но запихнул сигарету обратно в пачку и встал. Он подошёл к окну, смотря на ночной город, положа руки на подоконник.

- Охренеть, вот это уже интересно! – воскликнул Олег и тут же вытянул две руки, чтобы защититься от тычка Андрея, - не бей! Я пользуюсь паузой, чтобы выговориться. Наливай лучше.

- А почему Картавая Мэри? – спросила Машка.

Отвернувшись от окна и скрестив руки на груди, дядя ответил чуть улыбнувшись.

- Ах, да, я же не сказал. Имя газетчики тоже написали. Девочку звали Мария. Мария Босоногова. Картавая Мэри. С того момента в городе только так и называли, или картавой Машкой. Твоя тезка она.

- Дурацкое совпадение, - пробубнила Маша под нос.

- Согласен, дурацкое, - дядя Паша снова подошёл к столу и выпил из горла бутылки, - Но так уж вышло, Машка. Продолжать?

Все кивнули головами, а атмосфера стала немного напряженной.

- Но самая дрянь началась месяца через три после их отъезда. Как раз все расслабились и случившееся начало забываться, почти прошло. Ага, как бы ни так. Меня вызвали утром, два адреса, два знакомых адреса. Те зверята, что девочку били. В тот момент мне даже жалко их стало, а уж родители их точно ощутили нечто похожее на чувства родителей девочки. Оба парня захлебнулись кровью во сне, языки словно зубами откусил кто-то. Странно всё это, ведь у них-то своих зубов к тому моменту не было, а что произошло ночью родители не слышали. Ни шорохов, ни криков, ни хрипов – дети захлебнулись кровавой жижей в собственной кровати. И знаете, время показало, что им повезло, ведь судьбу последнего я бы точно никому не пожелал. Да, тому, кто всё учинил, кто предложил челюсть поправить. Парнишка буквально сгнил за две недели. Губы, язык, гортань... Там дикая мерзость была, даже рассказывать не хочу, но ему ничем помочь не могли, а он всё это время мучился и орал в агонии. Вот тогда-то вся школа молиться по церквям и храмам побежала. Кто просто богу, кто через него же прощения у Картавой Мэри просили, ведь детей в классе ещё много было. Люди до дрожи боялись, что с ребятнёй что-то произойдёт, и отчётливо понимали – если произойдёт, то ничего хорошего. И так весь класс картавых ходил. Попы, да батюшки, в абсолютной уверенности уже говорили о проклятии, мол Картавая Машка точно ведьма, даже если сама этого не понимает. Проклятие всех настигло. Я уже было боялся, что и мне достанется, так, за компанию. Но повезло, или не сделал я ничего плохого. Вот такая история. Реальная, как и я сам, и был я её свидетелем и непосредственным участником. Случай, после которого я больше не работал ни в милиции, ни в полиции, ни в какой-либо ещё «лиции». Такая, вот херня, мальчишки и дама.

Повисло молчание. Долгое-долгое, почти мучительное и недвижимое, которое прервал щелчок зажигалки. Олег закурил, откинувшись на спинку стула, напротив стола и удивленно сказал.

- Да не, нереально, хрень это всё. Ты с дядь Пашей нас разводишь. Не бывает такого.

- Я себя тоже долго убеждал, что такого не бывает, но аллея с тремя могилами тех мальчишек на городском кладбище, до сих пор убеждает в реальности произошедшего не меньше, нежели тридцать картавых одноклассников, вполне себе здравствующих, насколько мне известно. Если есть желание, можешь доехать до Краснограда, там тебе многие из тех, кто постарше, это перескажут, в более сжатом варианте, да ещё отмахнутся, как от назойливой мухи, - спокойно парировал его слова дядя Паша.

- Мистика просто! А чего народ тогда не нашёл её и не убили? Ну, когда зубы у всех выпадать начали? Бред ведь, сидели и ждали, пока она их укокошит.

- С чего ты взял, что проклятие бы не сработало и без неё? - спросил Андрей.

- Почему её вообще нужно было убивать, Олег? Они и так её чуть не убили, - проговорила отрешенно Маша и подняла стакан с виски, - это и правда грустная история получилась. Все что-то потеряли. Давайте выпьем за неё, пусть будет счастлива.

- Маш, ты нормальная вообще? Девчонка, если, предположим, весь этот бред, правда, - Олег карикатурно изобразил кавычки, и с негодованием продолжил, - укокошила троих, ещё сколько-то оставила без зубов, и кучу картавых наплодила. Нормальный разменчик вышел, не спорю, только с перекосом слишком, в одну строну. Серёг, ты чего угараешь? Тоже такой подход под одобрение попал, или девушке своей перечить не хочешь?

- Прекрати, Олег, ты просто выпил лишнего. У каждой стороны своя правда. Откуда нам теперь знать, из-за чего это произошло, - ответил Сергей несколько грустно, - зря я попросил рассказать эту историю.

- А может и не зря, - ответил дядя Паша, прочистил горло и пошёл к тамбуру у входной двери, - собирайтесь, мальчишки и девчонки, думаю, вам всем пора. Прогуляетесь ещё, мозги проветрите, а я уж спать лягу.

Пока все надевали обувь и натягивали на себя осенние куртки, Сергей подошёл к дяде и тот похлопал его по плечу, тихо прошептав «нормальная она, с чувством юмора, только справедливость у неё странная». Все вышли, дядя Паша почти закрыл за ними дверь, как Маша развернулась к нему лицом и тихо, грустным на показ голосом произнесла.

- Дядь Паш, а я ведь храню ту тетрадку, записываю в ней всё самое доброе. Ну, не только, иногда я вписываю туда тех, кто мне не нравится, - она развернулась и улыбнувшись посмотрела на белеющее лицо Олега. Показалось даже, что он начал немного картавить…