Как травили меня и как я "убил" человека⁠⁠

Тема сейчас горячая, и не то, чтобы хайпа ради, а просто на фоне обсуждений вспомнилось.

В школе был отличником.

Мой дедуля, царствие ему небесное, 45 лет был педагогом, требовал красивых оценок, к тому же много лет был директором соседней с моей школы, и руководителем был, судя по всему, жёстким, отчего некоторые перешедшие в нашу школу учителя меня отчаянно "любили". А ещё это были 90ые, я был из достаточно нищей семьи, к тому же, часто болел. И драться я не умел - воспитывался прилежным добрым романтичным мальчиком, не склонным к насилию, слушал песни Beatles, читал Крапивина, в общем, думаю, образ вам понятен.

При этом ребёнок я был вполне симпатичный и неглупый, женский пол меня интересовал с самого раннего возраста, и я имел свойство свободно общаться с девочками и провожать одноклассниц до дому - что, как я теперь понимаю, мало кому из одноклассников мужского полу нравилось.

Травить меня начали в районе 3-5-го класса, как по поводу оценок и того, что "умничаю много", так и по поводу прикида и состояния здоровья. Пару раз я имел неосторожность рассказать обо всём родителям и деду (было сложно скрыть, т.к. родители, надо сказать, у меня проницательные и то, что я приходил с синяками и глазами на мокром месте, заметить было несложно).

(Кстати, видимо, примерно в это же время я бегу от реальности и погружаюсь в себя, впервые начинаю пробовать писать фантастику в тонких тетрадочках, но речь сейчас не об этом.)

После парочки походов моих родителей в школу, разговоров с учителями и одноклассниками... разумеется, травить меня стали куда больше прежнего. В шестом классе мне устроили тёмную, по дороге от школы накинули куртку и напинали втроём или вчетвером - по счастью, обошлось без переломов и выбитых зубов.

Ещё в 6 или 7 классе я играл в школьной постановке старика Хоттабыча - с пышной бородой и в старом папином халате, что, конечно, добавило новых прозвищ и поводов для шуток.

В 8 классе мне продырявили ладонь ножом, шрам остался до сих пор. После кого-то вроде бы поставили на учёт в детскую комнату милиции. (Ещё чуть не выбили глаз, играя в проходе между парт бадминтоном при помощи учебников и ручки с пером, но тут - уже просто повезло оказаться не в том месте и не в то время, обошлось ссадиной глазного яблока и дыркой в веке.) Где-то в это же время я начал качаться - на даче соседские парни, постарше на лет пять-семь и уже на тот момент отсидевшие, поделились штангой, а дома были гантели. В девятом классе у меня был пик физической формы, я теперь мог подтянуться на турнике 20 раз, задирки постепенно сошли на нет, и, насколько я помню, пару раз мне даже удавалось неумело выписать обидичкам люлей.

Желал ли я смерти кому-то из обидчиков? Судя по всему, да. Ненависть, обида и злоба на фоне бессилия, подростковых проблем, неразделённых любовей и прочего - вызывает именно такое желание - чтобы обидчик перестал быть.

И с одним из одноклассников именно это и произошло. Валя Морозов его звали, его двоюродная сестра сидела со мной за одной партой, конечно, я был влюблён (правда, подозреваю, что не в неё одну, вот такой вот я был романтичный и влюбчивый). Вообще - Валя был скорее другом или как минимум приятелем, одним из нескольких в классе. Из семьи военных, у него были запоминающиеся большие уши, которыми он умел забавно шевелить, и весьма детские черты лица. Я помню, как мы гуляли втроём, помню, как ходил к ним в гости, один раз, припоминаю, даже ходили с какой-то компанией в кино на "Сибирского Цирюльника" и т.п.

Но волчья стая работает по несколько иным законам, особенно если это стая тестостероновых щенков. Как только на перемене начинался акт коллективного уточнения иерархии, Валя, вполне логично не желая быть в числе аутсайдеров, присоединялся к обидчикам - что-то говорил, подстёбывал, обзывал, толкался, бил в плечо - по правде сказать, я уже не помню точно, что именно ещё делал.

Зато отчётливо помню, как после одного такого предательства - а воспринимал я это именно так - я чётко и осознанно пожелал ему:

- Чтоб ты сдох, сука.

Девятый класс закончился, на руках был красный аттестат. После девятого я ушел из ненавистной школы в колледж, где смог поставить себя несколько выше в иерархии подростковой собачьей стаи, да и по возрасту народ там был уже поумнее - в общем, самый ненавистный период детства остался позади. На первом курсе колледжа я пару раз созванивался с Валей, но так и не встречался - желание забыть о школе было сильнее.

А затем, в августе 2003, как раз, когда я работаю лаборантом компкласса на своей первой работе - меня внезапно зовут на похороны Вали. У них на даче началась гроза, они с соседским парнем спрятались в бане, где на стене висело ружьё, сосед решил пошутить и выстрелил в него. Ружьё оказалось заряженным. Тот второй парень прятался несколько месяцев, потом сдался в милицию сам.

Валя Морозов был моим первым близко знакомым ровесником, которого не стало. Валя Морозов снится мне до сих пор - иногда, нерегулярно, пару раз в год. Он почти всегда в синем пиджаке на пару размеров больше, в котором я видел его на выпускном, всегда что-то умно рассказывает, о чём я ничего не помню после. И я могу сейчас накрутить, конечно, мистическо-фэнтезийную основу вокруг этого (как я это неосознанно делал многие годы), но это горькая, реалистичная правда. После того, как я сопоставил и зачем-то связал в голове ту брошенную в сердцах фразу и произошедшее с ним - Валя Морозов стал моей глубинной частью совести и олицитворением чувства вины, которое я несу уже много лет.

Не надо желать смерти. Никому. Даже тем, кого вы считаете своими главными врагами. Иначе потом придётся долго и упорно работать с беспричинным чувством вины. К тому же, через пару десятилетий может оказаться, что всё это было вознёй уточняющих иерархию щенков.