Иду, найду (главы 1-2)⁠⁠

Ура, я успеваю запрыгнуть буквально в последний вагон конкурса! Представляю на суд почтенной публики свой рассказ.

Глава 1

Этим августовским утром погода была к москвичам особенно щедра. На голубом небе не плыло ни облачка, а солнце припекало, как в самый жаркий июльский день. Люди снимали пиджаки и кофты, расстёгивали воротники, вздыхали и вытирали платками пот со лба.

И только начавшие кое-где желтеть листья да уже не по-летнему прохладный ветер напоминали, что осень близко.

Молодой мужчина, идущий по Дзержинской площади, на первый взгляд казался обычным. Русые волосы, серые глаза, черты лица приятные, но будто смазанные, незапоминающиеся. Одет по тогдашней моде: серый костюм, состоящий из  двубортного пиджака и широких брюк, белая рубашка, галстук в тонкую полоску. На ногах — белые парусиновые туфли, на голове — светлая шляпа. Обычный мужчина, каких в толпе 99 из 100.

Но если бы кто-нибудь пригляделся к этому человеку внимательнее, то заметил бы, что походка и движения у него особые: ловкие, уверенные. По плечам и спине угадывалась привычка к военной выправке. Но больше всего удивил бы наблюдателя взгляд: серые глаза мужчины смотрели холодно, цепко и странно — вроде бы прямо в глаза собеседника, но в то же время как-то сквозь. Неприятное ощущение.

Мужчина уверенно подошёл к серо-коричнево-оранжевому зданию строгих очертаний. Даже у хладнокровных людей оно поневоле вызывало трепет, приправленный любопытством. Ведь здесь размещался КГБ, а до этого здание на Дзержинского, 2 занимал НКВД, а ещё раньше, в 1920-х — легендарная ВЧК, созданная Феликсом Эдмундовичем. Словом, органы госбезопасности прочно поселились в этом здании. Про него ходило много легенд и баек, одна другой страшней и заковыристей. И нельзя сказать, что они родились совсем уж на пустом месте. Впрочем, работа спецслужб, да и любых правоохранителей, тяжела, грязна, и в белых перчатках тут никак не останешься.

Мужчина толкнул тяжёлую дверь и вошёл. Внутри здания царила приятная прохлада, и он облегчённо вздохнул. Поздоровавшись с дежурным и показав пропуск, он уверенно поднялся по лестнице, прошёл по коридорам и постучал в приоткрытую дверь нужного кабинета.

— Да! — раздался низкий приятный голос. — Кто там?

— Старший лейтенант Гущин. Разрешите войти?

— Входи-входи, Юра!

Гость поздоровался с хозяином кабинета, широкоплечим мужчиной с квадратным лицом:

— Здравия желаю, товарищ майор!

— И тебе не хворать. Садись, Юра, поговорим. Дверь за собой прикрой поплотнее.

Юрий вошёл, но сел не на стул для посетителей, боком притулившийся у стола майора, а в одно из двух мягких кресел у стены. Между креслами стоял журнальный столик, а на нём — ваза со свежим букетом полевых цветов. Юрий наклонился, вдумчиво рассмотрел букет, вдохнул аромат цветов и улыбнулся каким-то своим мыслям. И только потом он повернулся и выжидающе, с хитринкой, посмотрел на начальство.

Майор Гриценко не рассердился, только понимающе хмыкнул, а потом, взяв из ящика стола картонную папку, сел в соседнее кресло.

— Извини, Юрий Петрович, что тебя из отпуска дёрнули. Сам такое терпеть не могу, но некому больше. Нет людей, а кто есть, те заняты.

— Да ничего, Валерий Иванович, что там от отпуска осталось? Три дня туда, три дня сюда, ерунда.

— Потом догуляешь непременно! А вообще, как отдохнул, куда ездил?

— У дядьки в Сибири был, в деревне, потом на Алтай в конный поход подался. А потом на сочинских пляжах бока налёживал.

— Ой, да ладно, какие у тебя там бока. По сравнению со мной ты — просто щепка.

Майор самокритично оглядел себя и защипнул пальцами явно наметившееся брюшко:

— Во, видал? А всё тёщины блины и чебуреки! Вкусные до умопомрачения, зараза! Я уж просил: Зинаида Михайловна, не надо, я так скоро в дверь не пролезу. А она их всё равно жарит, назло!

Юрий поддакивал и улыбался, по опыту зная, что у начальника такая манера - непременно пару минут поболтать о мелочах, прежде чем заговорить о важном.

— Я, собственно, чего тебя из отпуска дёрнул, — внезапно перешёл майор от тёщиных вкусностей к делу. — Вот, возьми папку, ознакомься, а я пока суть на словах изложу. Возьмёшь двух человек, поедете в Псковскую область, в деревню Игнаткино. Оттуда сообщают, что неподалёку, в развалинах  сожжённой немцами деревни Пахомовки, творится что-то неладное. Силуэты людей странных видели, вроде как призраков, но с оружием. А ещё пишут про огоньки необычные и голоса из ниоткуда. Чертовщина, в общем. Вот вы поедете и разберётесь, что к чему. Это если коротко.

— Раз чертовщина, тогда им в церковь, — отозвался Юрий, бегло просматривавший бумаги в папке. — Ну или в психушку. Валерий Иванович, почему именно нам это поручили? Я не отказываюсь, просто пытаюсь в голове уложить. А что милиция? В конце концов, а наши товарищи на местах, зачем из Москвы людей посылать?

Майор Гриценко пожал плечами.

— Сам не знаю, Юра. Там, — начальник ткнул пальцем куда-то вверх, — свои резоны. Ты, старлей, не расслабляйся. Чую, что это всё только на первый взгляд кажется ерундой. Мало ли… Да что я рассказываю, ты в госбезопасности не первый год, Вон, без пяти минут капитан.

— Да уж… — задумчиво ответил Юрий.

Он встал, прошёлся до окна, а на обратном пути остановился у огромной карты Советского Союза, что висела на стене. Нашёл взглядом Псковскую область и задумался, чуть прикусив губу.

Пару минут оба, и начальник, и подчинённый, молчали. Первым заговорил Юрий, размышляя вслух:

— Непростое место. Литва, Эстония рядышком, а там — госграница, ищи-свищи. И леса знатные, вон как тянутся. Сколько тут всяких бандитов и пособников фашистов скрывалось после войны…

— Да, много их по лесам бегало, — подошёл к карте майор. — Последние такие сообщения про район Игнаткино были два года назад, в пятьдесят третьем. Но… Юра, мне кажется, что это какая-то свора нацистских недобитков сейчас всплыла и логово в развалинах устроила. А огоньками пыль в глаза пускают, чтобы местных запугать и запутать. Помнишь, была сразу после революции в Петрограде банда попрыгунчиков?

— Это которые “живые покойники”?

— Они самые. С выдумкой, гады: надевали белые саваны и колпаки и в подошвы ботинок пружины вставляли. Вечером, в темноте, как напрыгнут на прохожего такие красавцы да как завоют замогильным голосом!.. Тут кто угодно растеряется. И сейчас, я думаю, кто-то за якобы мистикой свои тёмные дела прячет.

— Да, наверняка так.

— А вдруг там какое-нибудь новое изобретение втихаря пробуют? Наши враги и антисоветские элементы не дремлют, может, объединились с бывшими коллаборантами и химичат что-то… Сам знаешь, как сейчас наука прёт.

— Так точно, прёт.

— Повторяю, Юра, зря не геройствуйте. Ваша задача — достоверно выяснить, что происходит. И всё! На рожон не лезть! Сразу сообщите, помощь запросите. Надо будет, устроим полноценную операцию и всех возьмём как миленьких. Понял? Повтори!

— Так точно, на рожон не лезть, запросить помощь. А с кем я поеду?

— Лейтенант Ансарян и старшина Воронов, ну ты их знаешь. Да, ты — командир группы как старший по званию. Вопросы есть?

— Когда выезжать?

Майор вскинул руку и посмотрел на часы.

— А чего тянуть? Сегодня. Всё готово, тебя только ждали. Поедете под прикрытием. Имена оставим прежние, чтобы не путаться, а фамилии другие. Легенда простенькая, да и операция, чай, не требует сложной. Вы — комиссия из Министерства бумажной и деревообрабатывающей промышленности, должны выбрать, где построить новую фабрику. Вас местные по округе повозят, ну и в эту самую Пахомовку тоже напроситесь. А там уже глядите сами, что к чему.

— Понял. Насколько строгая у нас легенда?

— Смотрите по обстановке. Не думаю, что за легенду стоит до последнего цепляться. Но и удостоверением там не размахивайте!

— Ясно.

…Прошло довольно много времени, прежде чем начальник и подчинённый утрясли все детали, и Юрий собрался уходить.

Но у дверей майор Гриценко остановил его, придержав за рукав, и вполголоса сказал:

— Юра, вы уж постарайтесь. Мне тут явно намекнули, что на это дело командование будет смотреть очень внимательно.

— Не волнуйтесь, товарищ майор, всё будет в лучшем виде. А как иначе-то?

— Орёл! Вот бы все так… Ладно, иди, собирайся.

— До свидания!

Глава 2

Старший лейтенант госбезопасности Юрий Петрович Гущин из-за неожиданно прерванного отпуска почти не расстроился. Внутренне он этому даже обрадовался, ведь отдыхать и расслабляться он, честно говоря, не особо умел.

Нет, Юрий, любил в выходной поспать подольше, а перед отпуском предвкушал, как переделает кучу дел, прочитает много книг и съездит в гости к дяде. Но уже через неделю старший лейтенант начинал скучать по службе, по товарищам и по суетливой, но очаровательной Москве.

Службе он посвящал почти всё время, все силы и мысли. Не то чтобы он был ярым карьеристом или фанатичным солдафоном, так сложилось само собой — жил Гущин один.

Отец Юры умер от тифа ещё в тридцатых, мать погибла во время бомбёжки Москвы, а больше родни, кроме дяди Вадима, живущего в далёкой сибирской деревне, не было. Женой и детьми старший лейтенант не обзавёлся.

В старших классах он улыбался девчатам, мечтал и строил планы, но серьёзных чувств ни к кому не было. В 1944-м восемнадцатилетнего Юру призвали в армию. На фронте встретил он зеленоглазую переводчицу Лилю и пропал, влюбился с жаром юношеской страсти, но со всей серьёзностью и глубиной взрослого чувства.

Лиля ответила взаимностью, и влюблённые собирались пожениться. Но фронтовые дороги их разделили, а потом Лиля перестала отвечать на письма. Юрий страшно ревновал и чувствовал, что сходит с ума. В его воображении возникали картины, одна другой хуже, но самую ужасную мысль он гнал подальше, надеясь, что девушка хотя бы жива.

Только в феврале 1945-го Юрий узнал, что ещё прошлой осенью штабная автоколонна попала в немецкую засаду. Погибли почти все, кто был в машинах, и среди них — зеленоглазая Лиля…

Но, хоть война была уже на исходе, всё равно оставалась войной, и бои становились только жарче. Горевать было некогда.

…Уже после победы Юрий нашёл могилу Лили, на кладбище глухой белорусской деревеньки. Он положил к памятнику букет нарядных белых лилий и долго стоял, сжимая в руке фуражку, беззвучно шевелил губами, глядя то в небо, то на памятник, то на нежные лепестки цветов.

Наконец он надел фуражку и зашагал к остановке.

— Браток, случайно не будет… — рванулся было к нему какой-то дедок из местных, но, посмотрев в лицо Юрия, осёкся на полуслове и отошёл подальше.

…Со смертью Лили что-то прервалось и отмерло в душе Гущина. Он вовсе не собирался жить монахом и, глядя на женатых сослуживцев, по-доброму им завидовал. Он пробовал знакомиться, встречаться, но всё было не то. Ни одна девушка не полюбилась, ни одну не видел он женой и матерью своих детей. А заводить пустые интрижки Юрию претило.

Так и жил он один и полушутя-полусерьёзно говорил, что служба ему вместо жены. И службу эту Юрий нёс вполне достойно.

***

Вечером того же дня все трое из оперативной группы уже расположились в купе. Четвёртое место, разумеется, осталось свободным, и в купе посторонних не было. Юрий, помешивая ложечкой чай в стакане, смотрел в окно и думал.

За окном вагона на фоне синего вечернего неба мелькал чёрный частокол леса. Его сменяли огни деревень и станций, иногда блестела, отражая небо, водная гладь какого-нибудь озера или реки. Всё это настраивало на философский лад, но Юрий думал о вещах приземлённых.

Как там сказал майор: “На это дело командование будет смотреть внимательно”. Интересно, почему? Почему послали именно людей из Москвы? Не доверяют местным, подозревают кого-то? Допустим, но почему майор Гриценко об этом ни полслова не сказал? Он обычно со своими подчинёнными откровенен. А, ладно, на месте разберёмся.

Вздохнув, Юрий вынул ложечку из многострадального стакана. Такое пристальное внимание начальства ох неспроста. И оно может обернуться как щедрыми наградами и карьерным ростом, так и большими проблемами. Причём второе кажется более вероятным, чем первое…

Юрий бросил быстрый взгляд на младших товарищей. Лейтенанта Ансаряна он знал хорошо. С орлиным носом, кудрявый и черноглазый, громкоголосый Витя Ансарян на первый взгляд казался эдаким горячим парнем, добрым, но наивным и не шибко умным. Но впечатление это было ошибочным: лейтенант говорил на нескольких языках, обладал острым умом и отличной памятью и был весьма храбрым человеком. Витя был младше Юрия на 3,5 года, поэтому на фронт уже не попал. Юрий и Виктор общались и вне работы и были если не друзьями, то добрыми приятелями.

А вот старшину Александра Воронова, голубоглазого бледнокожего блондина, Юрий знал куда хуже. Приходилось вместе участвовать в масштабных операциях, где были задействованы много людей, и всё, больше общаться не довелось. На тех операциях Воронов действовал вполне грамотно, но какой он человек сам по себе, Юрий не знал. И сейчас приглядывался, прикидывая, как пойдёт с ним работа.

А тем временем младшие коллеги читали статью в газете про международный шахматный турнир и оживлённо его обсуждали:

— Саша, вот увидишь, Тигранчик в следующем туре себя покажет! Петросян лучший! Он должен выиграть! — горячился Витя Ансарян.

— Ну не знаю. Он — сильный игрок, конечно. Но и остальные не пальцем деланные, — возражал старшина Воронов, вроде бы с серьёзным лицом, но глаза его лукаво блестели. — Мне кажется, Керес победит. А от Аргентины какие сильные шахматисты  приехали! Лёгкой прогулки точно не будет.

— Ну сильные, — нехотя подтвердил Виктор. — Но Тигран должен если не выиграть весь турнир, то хотя бы быть в числе тех, кто дальше пройдёт. Сколько там в претенденты берут?

— Девять человек из верха таблицы.

— Пф, в девятке лучших Петросян точно будет! Я за него знаешь как болею!

— Да уж знаю, - улыбнулся Александр. -  Но я ставлю на Кереса. Он сейчас в отличной форме, готовился, как проклятый.

— А у Петросяна атака лучше!

Воронов вздохнул и развёл руками, дескать, ну как с тобой спорить. А потом вдруг повернулся к командиру и спросил:

— Юрий Петрович, а вы за кого в турнире болеете?

От неожиданного вопроса тот несколько смешался:

— Да я не слежу. За любого нашего игрока порадуюсь, если победит.

На миг в купе стало тихо. А потом Юрий решительно подсел к подчинённым:

— Турнир — это хорошо, но давайте про задание поговорим, и спать. А то утром выходить рано, на автобусе ещё ехать… Легенду помните?

И все стали вполголоса обсуждать завтрашние дела.

Продолжение: Иду, найду (глава 3)

Справка по главам:

Дзержинская площадь — такое название в то время носила площадь Лубянка

Дом на улице Дзержинского, 2 — сейчас это здание находится на ул. Большая Лубянка, 2. В нём теперь располагается ФСБ.

Международный шахматный турнир — имеется в виду 3-й межзональный турнир, который проходил в Гётеборге с 14 августа по 23 сентября 1955 года. По его результатам девять сильнейших выходили в турнир претендентов. А победитель турнира претендентов уже сражался с действующим чемпионом мира за шахматную корону.

Тигран Вартанович Петросян (1929-1984) — советский шахматист, 9-й чемпион мира.

Пауль Петрович Керес (1916-1975) — эстонский и советский шахматист и шахматный теоретик.

Если кто-то захочет поддержать меня донатом или следить за моим творчеством в других соцсетях, буду очень рада. Присоединяйтесь!

1) "Авторы сегодня": https://author.today/u/diatra_raido

2) Группа в ВК: https://vk.com/my_strange_stories

3) Литмаркет: https://litmarket.ru/mariya-krasina-p402409

4) Литсовет: https://litsovet.ru/user/108891