Идем дальше! :)⁠⁠

Дураки и прочая нечисть

Часть 4.

Краткий урок истории.

До будки добирались в полной тишине. Славик аккуратно потирал сломанный нос, будто надеясь тем самым исправить нанесенный урон. Пьер сидел с прямой спиной, будто проглотив арматуру, а так же с закрытыми глазами, словно медитируя. Сам Штырь пытался осознать, в какой блудняк они попали. Калаш пялился в окно, хотя рассмотреть что-либо за потоками воды, каскадом текущей по стеклу, было практически невозможно. Страннее всех вел себя Чапаев, ибо он угрюмо молчал и смотрел строго вперед. Через десять минут жестокой тряски по тропе, которую здесь именовали дорогой, они наконец-то добрались до пункта назначения.

Будка представляла собой небольшой деревянный домик, с плоской крышей, которую каждый год латали, и каждый год она вновь протекала. Внутри же было две комнатки. Первая, комбинация прихожей и кухни с вкраплением складских помещений. Второй была комнатой приема пищи и после обеда уже спальней. В середине стоял стол, а вокруг него буквой «П» стояли лавки. Одинокая лампочка под потолком с трудом освещала все помещение и казалась миниатюрным солнцем.

- Колян, намути чифиру, предстоит кое-что обсудить, а я к тому же замерз,- подал голос Чапаев и уселся на край правой лавки. Славик протиснулся мимо него в самый уголок и уютно развалился едва ли не сразу на два места. Штырь сел у стены напротив входа, а рядом с ним Пьер. Пять минут они сидели, молча, и поглядывали друг на друга, как нашкодившие мальчишки, которые засели подумать, как им спасти задницы от отцовских ремней. Когда Калаш поставил стаканы с чаем на стол, а Штырь засмолил очередную папироску, то он же и нарушил тягостное молчание.

- Думаю, пора объяснить нам, парень, во что мы влипли.

- Это не так просто, как вам…

- Профто в двух слофах.

- Хорошо. Когда-то наш мир был совсем не таким как сейчас. Иные законы бытия определяли его существование. В принципе, это даже и не мир был, а просто нечто… Но вот, Всевышний разделил пространство на сферы…

- Всевышний? Ты имеешь ввиду…,- начал Чапаев.

- Называй, как хочешь. Это слово просто не хуже других. Он разделил мир на сферы. И наша реальность всего лишь одна из них.

- Параллельные миры?

- Не совсем. Хотя, исходя из терминов, можно решить и так. На самом деле этим пространства не существуют где-то отдельно. Это не множество пузырей, которые порой соприкасаются. Иные сферы внутри нас, а мы внутри них… Я же говорю, это тяжело, слишком много противоречий.

- Ладно, а что нам с этим делать, как избавиться от этих сфер?

- От них нельзя избавиться. Мир не просто так задуман именно таким. У батареек есть «плюс» и «минус». Для того, что бы мир существовал, нужны положительные и отрицательные энергии. Иначе, это часы без батарейки, просто идеально подогнанные друг к другу шестеренки, которые не двигаются.

- Но ты говорил, что ваш орден борется с этим? Как же вы боретесь, если без этих злых энергий или как их там миру наступит пиздец,- спросил Штырь.

- Мы сдерживаем их. С начала времен человечество знало об иных сферах. И всегда старалось сдерживать их для соблюдения баланса. Борьба света и тьмы это одна из движущих сил вселенной, благодаря которой мы развиваемся. Но суть Внешних Сфер в том, что они яд. Они отравляют все вокруг себя. Люди открывали ритуалы, способы взаимодействия, создавали группы одаренных людей, чьим долгом должно было стать общее благо человечества. Но общаясь с источником мрака, они неизменно совращались им. Несколько поколений спустя, шаманы, что должны были защищать людей уже приносили их в жертву. Власть их становилась велика и люди уничтожали их, что бы те, через некоторое время вновь возродились в ином обличии. Всевозможные религии создавались, имея в своей основе благую цель, но в конечном итоге погибали.

- И вы пытаетесь это остановить?

- Нет. Это происходило и это будет происходить и далее. Зарождение и смерть, круговорот энергии.

- Так в чем ваш план?

- В том, что наши Старейшины поняли, что вместо того, что бы заставлять миллионы людей соблюдать ритуалы, надеясь сдержать тьму числом, нужны охотники, способные выдержать то, что простым людям не под силу и Орден Света отстранился от мирской жизни. Мы практически никак не соприкасаемся с людьми и живем обособленно. У нас нет никакой власти в вашем мире и потому мы боремся с искушениями Внешних Сфер уже тысячелетия.

- Так, это фсе оффуенно интерефно, но как нам быть? Как запещатать этот пофтал или фто это, бля, такое?

- Его не запечатать. Он сам исчезнет. Нужно лишь сдерживать его. Не дать распространиться.

- И как это сделать?

- Дух не может существовать в вашем мире сам по себе. Даже находясь в чьем-то теле, он все еще связан со своей Сферой. Он будет охотиться и убивать.

- Так почему бы нам просто не свалить и не подождать пока все само собой закончится?,- недоумевал Калаш.

- Потому что если он пробудет здесь достаточно долго то окрепнет и зона его влияния увеличиться. Все проклятые места, дурные, что есть на земле, все это области духов, которые стали слишком сильны.

- Спешу напомнить, что мы на огромно кладбище с кучей трупов. Как мы узнаем, в кого он там вселился?

- Мой кинжал и я сам чувствуем их. Пока он не вселился ни в кого, но я ощущаю его поблизости. Очень близко. Хотя это не точная наука и не все можно знать наверняка.

Чай был допит, а сигареты скурены. Чапаев хлопнул себя по коленям, отчего Калаш и Штырь вздрогнули.

- Штырь, я просто охуел. Все это чересчур и я во все это не верю… Точнее не поверил бы, не увидь собственными глазами. Мне надо выпить и я знаю, что у тебя тут запрятана бутылка. Колись, где она?

- В сущности, здесь четыре бутылки. Поищи под раковиной.

Чапаев полез под раковину, гремя пустой тарой и разного рода мусором, а так же грязно матерясь.

Какое-то время каждый сидел погруженный в свои мысли. Затем Славик, не любивший подолгу сидеть на одном месте, встал и прошелся к двери. Выглянув за нее и убедившись, что поблизости никого нет, он запер дверь покрепче и вернулся к столу. Пройдя мимо затихшего Чапаева, все так же сидящего на корточках и сунувшегося головой в заначку, он облокотился о стол двумя кулаками.

- Итак, у меня идея…

Он не успел договорить, что же за идея у него родилась. Кулак вырвался у него из груди с сочным хрустом ломаемых позвоночника и ребер, а так же противным звуком раздираемой плоти. Второй лишь успел опустить голову и поглядеть на руку, торчащую из груди. Открыв рот, что бы что-то сказать он исторг из себя поток крови, а затем рука рванулась обратно, потянув через дыру в спине остатки внутренних органов или костей.

Кровожадно ухмыляясь, с глазами полными крови и клыками длинной в средний палец на них смотрел Чапаев.

***

Они едва сообразили, что произошло. Штырь подавился чаем, который пил в этот момент и в итоге выплеснулся все на стол и на себя, как незадолго до этого на себя наблевал Калаш. А вот сам Колян с Пьером на этот раз не сплоховали. Калаш сидел на самом краю лавки, ближе всего к Чапаеву, но вот кортик, который мог убить чудище был у Пьера и потому парнишка, вместо того, что бы бросаться на врага с кулаками, устроил ему образцовый проход в ноги, от которого у любого борца бы встал, а Пьер кинулся сверху, метя кинжалом в грудь. Но монстр оказался быстрее. Поймав руки молодого охотника в тот момент, когда его таранил Калаш, Чапаев-упырь развернулся вокруг оси и, используя инерцию атаки, метнул Пьера в сторону двери. Хлипкая дверца разлетелась в щепки при столкновении с телом крепкого пацана. Калаш же, крепко обхвативший Чапаева за корпус, от поворота повалился на пол, прямиком на труп бедняги Славика. Столкнувшись лицом к лицу с чудовищно изуродованным телом, он застыл от ужаса и отвращения.

Штырь, придя, наконец, в себя, попытался протаранить Чапаева столом, но при столкновении ему показалось, что он врезался в столб, хотя упырь все же покачнулся от удара. Развернувшись, он одно рукой метнул край стола вверх, разбив лампочку и погрузив комнатушку во тьму. Остатки стола засыпали Штыря, повалившегося на пол.

Тьма казалась осязаемой. Луна была скрыта тучами и потому не давала сколько-нибудь толкового освещения. Единственное, что можно было разобрать в темноте это едва светящиеся алые глаза Чапаева. Казалось что в черепе его тлеют угли, скрытые под горкой пепла. Вспышка молнии наполнила резким, холодным светом улицу и домик. Было видно, как вскакивает Пьер, с ног до головы грязный и абсолютно мокрый, с кинжалом в руке и мчится со всей скоростью к врагу. Но самое страшное, что увидел Штырь, это Чапаев, схвативший бесполезно сопротивляющегося Калаша, за плечи и вонзающий клыки ему в горло. Ярость захлестнула Штыря и он схватил расколотую кружку. Рывком подскочив к упырю, он полоснул его по сухожилиям на левой ноге, под коленом, от чего та подогнулась и монстр оказался на одном колене. Отпустив Коляна, он повернулся к новой угрозе. По подбородку лилась кровь, но клыки оставались все такими же белоснежными. Глаза переполняла ненависть, а улыбка была глумливой и высокомерной. Зашипев, он бросился на Штыря, но тот успел перехватить его, левую руку уперев в лоб, а правой ухватив под нижнюю челюсть. Сила монстра была необорима, но той доли секунды, что сопротивлялся Штырь хватило Пьеру, что бы настигнуть зверя. Он вонзил кинжал ему прямо в грудь. Монстр пытался отмахнуться левой рукой, но взяв ее в захват, охотник переломил ее в локте, выгнув в обратную сторону. Чудище завопило от боли и его крику вторил яростный рев Пьера. Сжав левую руку в кулак, он нанес Чапаеву ужасный удар прямо в нос, от чего шнобель здоровяка провалился в череп и тот стал похож на сифилитика в крайней стадии.

Следующая вспышка выхватила уже разлагающегося монстра. Он яростно ревел, но в отличие от первого упыря, где-то на заднем фоне его гневного вопля звучал тихий, будто пытающийся перекричать, крик ужаса и печали, от которых сжималось сердце.

Прошло несколько секунд и все было кончено.

***

Штырь уронил голову на пол, Пьер привалился к стене. Оба тяжело дышали и пытались прийти в себя, когда кашель и матерная ругань в углу напомнили о раненом. Калаш пытался встать, и каждая попытка была еще менее удачной, чем предыдущая. Две тонкие, засохшие струйки крови ветвились по шее и уходили под воротник рубашки.

- Охереть, что это было? Что случилось с Чапаевым? Ох, бля… Славик…,- Колян, кажется, был в бреду и не понимал, что лежит в месиве из трупа парня со сломанным носом и зловонной жижи, которая когда-то была Сержем.

- Штырь, ты как?

Он, было, поднял руку, что бы показать, что в порядке, но что сил сказать об этом у него в данный момент еще меньше, чем желания, но вспомнил, что в домике сейчас хоть глаз выколи и просто ответил,- Да!

- Эй, Пьер, а ты?

- Я в норме.

Очередная вспышка молнии озарила помещение, и голова молодого охотника резко обернулась на силуэт Калаш, пристально на него уставившись. Сам парнишка достал из кармана телефон с разбитым экраном, включил фонарик и бросил его на середину комнатки, подарив присутствующим хоть какое-то освещение.

- Тебя укусили,- Пьер не спрашивал, а утверждал и его голос совсем не понравился Штырю.

- Да, слегка, ранки не глубокие, даже кровь уже не течет.

- А если и укусили, то что?

- Вы не слушали меня? Я же сказал, что укусив или окропив своею кровью рану, упырь заражает человека… Я не ощущал духа поблизости, только отголоски, которые, вероятнее всего, были заразой внутри вашего друга.

- Но ранки не глубокие…

-Это неважно. Суть не в том глубокие они или нет. Они ведь уже зажили? Так быстро? Как ты думаешь, почему?

- И что теперь?,- спросил Штырь, хотя ответ на самом деле он уже знал, но изо всех сил хотел услышать опровержение своей догадке.

- Теперь ему остались минуты, возможно часы, прежде, чем он обратится и попытается нас убить.

Тягостная тишина воцарилась в комнатке. Калаш переводил взгляд с одного человека на другого и глупая ухмылка человека, непонимающего шутки, которую над ним шутят, озаряла его побледневшее лицо. Несколько раз он открывал рот, что бы сказать что-то но обрывался на середине вздоха. Он уже понял, что к чему, но не верил, отказывался верить.

- Но ведь это можно исправить. Излечить его? Ритуалы, лекарство? Так? Вы же боретесь с этой хуйней, у вас должно быть средство, что бы спасать людей…

Когда Пьер говорил с людьми взгляд его всегда был тверд, подобно надгробной плите и смотрел он всегда в глаза собеседники. Тон его всегда был вежлив, но в основе его чувствовалась спокойная сила и уверенность. Он напоминал героя романа, в которого влюбляются девочки. Но сейчас он напомнил Штырю уставшего человека, который видел слишком много дерьма и надеялся, что не увидит еще больше, но понял, что ошибся.

- Прости… От этого нет лекарства,- он отвел взгляд и уставился в пол,- ты обратишься в чудовище и я убью тебя.