И снова о синем⁠⁠

Известно, что названия цветов возникают в языке всегда в одном и том же порядке.

На первых порах развития общества это лаконичное деление красок мира на темные и светлые, потом к ним в качестве яркого пятна добавляется красный. Следом возникают желтый и зелёный (в русском они даже происходят от одного и того же корня), только после этого наступает очередь синего, ну а дальше уже расцветает букет оттенков.

Относительную молодость остальных цветов выдаёт их заимствованный характер в большинстве языков ("фиолетовый", "оранжевый", "лиловый") либо очевидное происхождение от типичных предметов ("сиреневый", "голубой", "коричневый").

Интересный факт: лингвистические данные показывают, что финны и эстонцы столкнулись со славянами на этапе, когда синего у них ещё не было, потому что по-фински и по-эстонски этот цвет называется "sini".

А вот южные финно-угры, венгры, позаимствовали его у тюрков - "kék" (турецк. "gök", узб. "koʻk", башк. "күк", якут. "күөх", крым.-тат. "kök"). Причем видно, что и у тюрков это слово довольно "свежее", потому что в разных языках означает также "небо", и часто "зелёный", реже "серый" цвет.

Русский "синий" тоже не так уж однозначен. Его название родственно глаголу "сиять" (сербск.-цслав. "синути", словен. "síniti"), видимо, тоже из-за ассоциации с небом. В английском от того же праиндоевропейского *(s)ḱeh₁y- происходит слово "shine" ("сиять").

Английское и французское "blue" и "bleu" происходят от праиндоевропейского *bhel-, что тоже означало "блестеть", и дало в русском слово "белый", а в английском ещё и "black" ("чёрный"). У нас блестит, потому что светлое или горит, а у них - потому что сгорело и уже обуглилось, так скажем.