Гуси-лебеди. День ангела (8-10)⁠⁠

8.

На площадке этажом ниже дверь в одну из квартир была почему-то приоткрыта. Иван Ильич прошёл, было, мимо и продолжил спускаться по лестнице далее. Но тут снизу, навстречу ему вырулила кампания из трёх молодых мужчин, примерно тридцатилетних. Ребята были заметно – в подпитии. Один из троицы сразу обратил внимание на приоткрытую дверь. «А чё это у матери дверь открыта?... А ну-ка держите это чмо!» - (Это он – про Ильича дружкам крикнул и кинулся вверх по лестнице в открытую квартиру).

«А вот это, наверное – всё – как-то очень спокойно подумал Иван Ильич. – Если там, в квартире, – какой-то криминал, или что-то в этом роде (а, в рамках логики событий прошедшего дня, там – стопудово – «что-то в этом роде»), то парни свяжут это (уже связали) со мной. Разбираться, слушать ничего не станут. Просто «замесят» меня, на эмоциях, здесь же, на площадке, и – ВСЁ. Весь тут сюжетец. Прямо, как у Толстого: смерть Ивана Ильича». Второй раз за день «бледная с косой» замаячила перед Ильичом. Решать надо было быстро. Счёт опять шёл на секунды. Сделав шаг назад, вверх на ступеньку от парней, преграждавших ему дорогу вниз, Ильич резко ногой ударил в грудь того, что стоял чуть ближе к нему. Копившиеся в Иване Ильиче весь этот день негативные эмоции конвертировались наконец в действие. Парень, никак не ожидавший от него такой прыти, раскинув руки полетел навзничь, увлекая за собой и второго, стоявшего сзади, сбоку от него. С глухим смачным звуком парни приложились в падении своими затылками к бетонному полу межмаршевой лестничной площадки. «Только бы – не до смерти!» – перепрыгнув через упавших и устремляясь вниз на бегу подумал Ильич.

9.

Но, достигнув входной двери подъезда внизу он, однако ж, не стал сразу выскакивать на улицу. А нырнул под нижний лестничный марш. Затаился, прислушался. Погони не было. Сверху слышались слабые стоны и оханья. «Живые, слава Богу» - подумал Ильич. Затем раздался истеричный крик (видимо, того, кто бегал в квартиру): «Порву! С-сука!»

-Только не в этот раз – мысленно ответил ему Иван Ильич. – Двое – уже не бойцы. А от одного-то, скорее всего, отобьюсь.

Тут уместно будет упомянуть, что, в своё время армейскую службу молодой Ильич проходил в одной …очень жаркой (во всех смыслах) стране. Служба та много - чему его научила. И за формой своей физической он очень следил. Так что, шансы отбиться у него были вполне реальные. Парень сильно ошибался, назвав Ильича чмом.

Продолжая прислушиваться, Иван Ильич быстро снял с себя свой старенький китайский пуховик и вывернул его на изнанку. (Вот когда оказалась востребованной его двусторонность. Теперь из светло-серого он стал чёрным). Погони по-прежнему не было. Видать, на верху ситуация сложилась какая-то серьёзная. Решив не искушать далее судьбу, Ильич вышел из подъезда и, стараясь сохранять внешнее спокойствие, пошёл через дворы в к улице, где должна была быть автобусная остановка.

10.

На жёлтой табличке остановки был обозначен один – единственный автобусный маршрут. А сама остановка была пуста. Пустынной так же была и вся видимая часть улицы. Ни машин, ни людей…

Иван Ильич стоял на остановке, ждал. Периодически осматриваясь, прислушиваясь, всё ещё опасаясь возможного преследования. Ожидание его, однако ж, затягивалось. Прошло минут сорок. А автобуса всё не было. И на улице по-прежнему не появлялись ни прохожие, ни авто. Что, для Москвы, выглядело крайне не обычным и странным. («А я, вообще, - в Москве ли?» - даже усомнился, было, Ильич).

Но тут столь долго пустовавшую улицу оживило, наконец, своим появлением, одинокое авто. Белый БМВ показался из-за поворота. Приблизившись к остановке, где, в ожидании автобуса, мёрз Иван Ильич, авто изящно сманеврировало, остановилось. С лёгким жужжанием опустилось правое стекло, и из салона раздался женский голос: «Подвезти куда»? Ильич огляделся. Кроме него, на остановке, по-прежнему, никого не было. Значит, предложение было адресовано ему. И ситуация сия была …ну совершенно невероятной. Мысль Ильича метнулась, было, затравленно: «В чём тут коварство?! Что ещё этот сучий день мне уготовил?». Но её внезапно сменила другая, устало - апатичная: «А! Будь – что будет». Он шагнул к машине. За рулём была русоволосая девушка лет двадцати трёх – четырёх.

- …Ну, к какому-нибудь метро поближе. Если по пути.

- Славянский бульвар подойдёт?

- Вполне. (Да хоть Жулебино! На какую-нибудь бы ветку попасть).

Садясь в машину, Иван Ильич невольно отметил про себя первое впечатление: её глаза. Они были необычно светлыми. И, словно бы, подсвеченные изнутри. Радужка их была - лишь чуть голубоватой. «Чудь белоглазая. Даже, если это – очередная неприятность, то начинается она …чертовски приятно».

На лобовом стекле BMW, на кронштейне зеркала заднего вида – деревянные чётки с деревянным же крестиком. (Ильич на это тоже обратил внимание. Символика или атрибутика, наличествующая в авто, красноречиво характеризуют его владельца. Если в нём - иконки или обереги (пусть - языческие), - это одно. А, если – болтающиеся на подвесках безделушки: котики – собачки - это совсем другое).

Машина тронулась. Умотанный событиями дня, Ильич с трудом пытался подобрать какую-нибудь тему для дорожного разговора. «…Что-то я сейчас не припомню никак, когда же меня в предыдущий раз девушки подвозили» - начал, было, он, но девушка мягко остановила его мыслительные потуги: «Знаю – знаю. Я …музыку включу. Можно?»

…То была – присказка. Сказка – впереди.

Сергей Сунгирский

Продолжение следует.