Грибник (продолжение)⁠⁠

Вика плотно закрыла за собой балконную дверь и прильнула к спине мужа. Прошло уже десять месяцев после того, как Сергей попал в больницу после своих скитаний по лесу. Двусторонняя пневмония почти неделю держала его на грани между тем и этим миром. Домой Сергей приехал исхудавший, бледный и задумчивый. Близкие окружили его заботой. Вика старалась не напоминать о произошедшем, никаких тебе «я же говорила». Постепенно Сергей пришел в себя, стал улыбаться, дурачиться с детьми. Казалось, что он совсем забыл о своем злоключении. Вот только опять закурил. Каждый вечер он выходил на балкон и подолгу дымил сигаретами.

Вика отстранилась и погладила мужа по плечу:

– Сережка, пойдем спать...

Мужчина затушил сигарету и повернулся к супруге:

– Викусь, я хочу тебя попросить. Давай съездим к деду Тёпе, подарков отвезем. Я хочу поблагодарить его. Сколько он на больных, старых ногах бегал, меня разыскивая.

Вика замерла, чувствуя, как похолодели руки. Она словно снова окунулась в кошмар тех страшных дней. Все ее существо протестовало против этой задумки. Но в последнее время Виктория все чаще замечала, что с Сергеем твориться что-то непонятное. Так может эта поездка поможет понять причины странностей в поведении мужа. Расценив молчание жены по своему, Сергей вздохнул:

– Милая, ну пожалуйста. Я понимаю, что для тебя это неприятное место, но мне , правда, очень нужно поговорить с дедом.

– Сережа, я действительно не хочу ничего, что бы мне напоминало о той осени. Но я не против поездки. Только пообещай мне – никакого леса! Просто навестим твоего деда и вернемся домой. Согласен?

– Конечно, согласен. Давай в эти выходные и смотаемся.

– Можно и в эти. Пойдем уже спать. Поздно.

Сергей облегченно вздохнул. Хорошо, что Вика согласилась на поездку без расспросов. Иначе, ему было бы сложно сформулировать настоящую причину его желания съездить в деревню. Последнее время он старательно скрывал от всех, что же на самом деле творится на душе. Непонятное чувство толи тревоги, толи печали, толи горечи утраты постоянно давило грудь. Непонятная тоска не давала заснуть ночами, омрачала все светлые моменты в жизни. Сергею казалось, что там, в осеннем лесу осталась часть его самого. Последние недели он лелеял  надежду, что дед Тепа может подсказать, как справится с такой напастью. Сергей предполагал, что Вика будет категорически против поездки, и хотел даже уехать, не предупредив, но все же решился на разговор. Теперь, обрадованный согласием супруги он удивительно быстро уснул.

Как все таки меняют местность времена года. Бывая здесь только осенью, Сергей с трудом узнавал утонувшую в буйной зелени деревушку. Остановив машину у ставшего почти родным дома,  Сергей предупредил Вику:

– Не удивляйся ничему. Степан Власович гордый старикан. Подарков и подачек не признает. Я ему скажу, что мы на пару неделек приехали, а потом просто придумаем неотложное дело. Иначе, боюсь, не примет он наши подарочки.

Вика улыбнулась:

– Да ты, оказывается, еще тот врунишка.

Вышли из машины и хотели уже доставать из багажника многочисленные пакеты, как Сергей заметил веревочную петлю, наброшенную на калитку и столбик. Знак – хозяина нет дома. Можно было и войти во двор (не совсем чужие люди), но Вика настояла подождать хозяина у машины.

По деревенским улица уже растекался теплый летний вечер. Виктория, испуганно заступив за спину Сергею, с любопытством разглядывала бредущих с пастбища коров. Одна из них, рыжая, с красиво изогнутыми рогами, остановилась возле горожан. Вытянув шею, буренка громко замычала, а потом зашагала дальше, на каждом шагу цвиркая в дорожную пыль молоком из распухшего, переполненного вымени. В воздухе витал неповторимый деревенский запах – скошенной травы и парного молока.

– А ну как забодает то сейчас! – раздалось за спиной. Вика даже ойкнула от неожиданности. Дед Тёпа рассмеялся:

– Да шуткую я! Милости прошу в дом, гости дорогие.

Сергей с удовольствие пожал крепкую еще, мозолистую ладонь, а Вика просто обняла старика и расцеловала в обе щеки.

Как и предполагали, Степан Власович сначала отнекивался и отмахивался от подарков, но потом уступил и с нескрываемым удовольствием перебирал упаковки, качая головой и цокая языком. Уставшие с дороги молодые люди, сразу после ужина стали готовиться ко сну, оставив все разговоры на завтра. Не прошло и пятнадцати минут, как мужчины уснули, а Вика еще долго лежала и слушала непривычные звуки деревенской ночи.

Разбудил горожан дед Тёпа, когда уже переделал массу дел. Накормил свое немудреное хозяйство (кота, собачку, да пяток куриц), растопил в летней кухне печь (не жечь же газ почем зря) и накрыл старенькой, но красивой скатёркой стол под черемухой.

Пока гости умывались, брызгаясь водой и дурачусь как дети, хозяин пожарил глазунью на сале, да с зеленым лучком. Усадив гостей за стол, старик добавил к угощению кружки со своим особенным травяным чаем и блюдце с земляничным вареньем. Сам кушать не стал, пояснил: «А я кофею попью» и стал с удовольствием отхлебывать привезенный ему вчера ароматный напиток из большой (пол литра не меньше) фарфоровой кружки.

После завтрака Вика, чтобы не мешать разговору, решила совместить полезное с ...... полезным.

– Ну что, трудовой десант к бою готов. Степан Власович, выдайте боекомплект: ведра, тряпки. Пойду я окна помою.

– Вот еще! Кто же гостей работать заставляет – заупрямился старик.

– Гостей? Мы что - чужие люди? – притворно обиделась Вика.

Дед Тёпа порозовел лицом от удовольствия и подхватил:

– И то верно. Что это я огород горожу. Пойдем, милая, у меня в сенцах весь ваш бабский арсенал. Сноха то приедет, а у меня тут полный марафет уже.

Сергей ждал возвращения словоохотливого старика и не мог придумать, как бы лучше начать разговор. Но не даром дед Тёпа прослыл бывалым человеком. Вернувшись к столу он первым начал беседу:

– По глазам вижу, не просто так ты приехал. Ежели попросить чего хочешь, ты говори, не тушуйся.

Сергей помолчал, словно собираясь с духом, а потом спросил тихим голосом:

– Степан Власович, а Леший - он добрый или злой?

Старик вскинул удивленно брови:

– Эк ты загнул! А я ведь тоже все кумекал, да понять не мог. Взял тебя в оборот лешак - вроде, злой, да отпустил - вот вроде, и добрый.

Сергей горько усмехнулся:

– Отпустил ли? Я же прекрасно понимаю, что сам виноват. В то день я чуть Вику.... чуть семью не потерял. И ведь правильная мысль, как всегда, неспроста нашлась почти сразу. А я свою вину да на лес перевел. Так ведь и сказал «Пропади пропадом..». И заплутал. Вовремя твои, Власович, наставления вспомнил и переодел исподнее наизнанку. Сам поразился, но почти сразу вышел на Черную Березу. Мне бы, дураку, поклониться, да поблагодарить.... Я уже крыши домов разглядел, раздухарился и крикнул: «Шиш тебе, Леший»....... – Сергей вздохнул – и через три шага, в малиннике в овраг сорвался. Степан Власович, но нет же там оврага! И бродил там.  А потом уже только в больнице очнулся. Только понял я - не простил меня Леший. Столько времени прошло, а дня не было, чтобы не грызла меня тоска. Такое чувство, словно я и здесь и там тоже. И тянет меня в лес, и не хочется туда страшно. Непонятно. – Мужчина замолчал, склонив голову.

– Да, уж – крякнул старик – это ты, Серега, удумал. Это надо же - хозяину леса кукиши крутить! Ты не один год сюда приезжал. По лесу с закрытыми глазами ходить мог. Может и попустил бы леший случайному человеку вину, а твоя дерзость видать сильно разозлила его.

– Поэтому я и приехал! – воскликнул Сергей – я много читал за это время легенд о Леших. Степан Власович, у меня в багажнике и вино, и табак, и еда. Подскажи - как лучше принести это в дар, что сказать? Я хочу унести все в лес, повиниться и попросить Лешего отпустить меня.

Вздохнув, старик положил руку на плечо гостя и взволнованно заговорил:

– Сережа, ты подумай хорошенько наперед... Повиниться – это, конечно, правильно, если бы ты меня обидел, или, к примеру, Вику. Но Лешак то не человек. Нечисть он. Нам его понять своим людским разумение не дано. Ты погляди сам. Другой в лесу и матом кроет, и мусорит, а ему ничего. А ты оступился немножко и по лбу ложкой. Вот как угадать, что в ответ на твою просьбу будет? В старину и правила соблюдали, и подношения оставляли, и не докучали почем зря хозяину, а нет, нет, да и случалась беда. Ты, Сережа, пойми. Повезло тебе несказанно вырваться из лап нечисти. Я на своем веку видал тех, на кого Леший серчал. Если и находили их потом, то совсем плохими. Ума как у котенка оставалось. Так и умирали потом в скорости дурочками. Ты, друг мой, собирай лучше жену, да езжай в город. И с тоской этой, даст Бог, справишься. А сюда дорогу забудь.

Сергей упрямо сжал губы и замотал головой, не соглашаясь.

Вика вышла на крыльцо вылить грязную воду и сразу заметила, что между мужчинами словно черная кошка пробежала. Поставила ведро и решительно подошла к мужу:

– Сергей, я больше так не могу. Объясни, что происходит. Я с ума схожу от беспокойства.

Негромкий ответ «Я решил отнести дары Лешему» привел ее в изумление:

– Какой еще Леший?! На дворе двадцать первый век. Ты себя слышишь?  Сережа, я не слепая и не глухая. Я вижу, что ты не оправился от стресса. Давай просто сходим к психотерапевту. В этом нет ничего зазорного. Когда у тебя болит зуб или спина, ты же идешь к врачу. А сейчас у тебя другая боль. И есть специалисты, способные помочь тебе. К тому же, ты разве забыл, что обещал мне – никакого леса? Неужели глупое суеверие важнее данного слова? Сергей, ты слышишь меня?

Мужчина резко поднял голову. На ресницах блестели слезы.

– Вы не понимаете! Это чувство сводит меня с ума. Вика, ты даже не представляешь, каково это каждый миг ощущать в груди сосущую пустоту, что мешает спать, есть, думать, дышать! Ну, поверь мне! Я так надеюсь, что смогу решить проблему здесь, где она появилась.

В голосе мужа была такая тоска и безысходность, такое отчаяние, что Вика задохнулась, словно ее ударили под дых. Она притянула голову сидящего мужа к груди и стала гладить волосы, не зная что сказать. В голове мелькнула идея и Вика неуверенно предложила:

– Лес - это же не обязательно дебри. Перелесок или рощица это же тоже лес? Может ты там оставишь эти свои дары, и мы поедем домой?

Дед Тёпа встрепенулся и торопливо поддержал:

– А ведь верно! На опушке, у старой подстанции чем не место? Ты под сосенками оставишь подарочки то, посидишь там. А мы с Викой на поляне земляники насобираем. И у всех душа спокойная, коли на виду друг у друга.

Сергей поднял вспыхнувшие надеждой глаза. Он взял руку жены и поцеловал ладошку:

–:Милая, ты...

– А что сидим? – перебил дед Тёпа – ночи дожидаемся? Вика, я тебе свою самую баскую корзинку дам. А земляники в этом годе...... Ну давайте, робята, собирайтесь.

Время от времени поглядывая в сторону мужа, Вика набрала уже почти пол корзинки земляники и заметно устала. В душе волной поднималось раздражение и на Сергея, и на себя. Разумеется, она не верила ни в Лешего, ни в прочую ерунду. Эти бредовые идеи появились у мужа от подавленных, скрываемых от всех переживаний. Надо было давно уговорить его сходить к врачу. Выходит, не такая она и хорошая жена, раз не смогла помочь супругу справится с последствиями стресса. Вика уже жалела, что вообще согласилась приехать сюда.  Резко выдохнув, женщина быстро подошла к мужу. Сергей сидел на небольшом бревнышке перед разложенными в траве угощениями, закрыв глаза, и покачиваясь, словно в каком-то трансе.

– Сергей. Сергеей! Ну может ты уже наговорился со своим воображаемым другом?

Мужчина не ответил, но по легкой тени недовольства, пробежавшей по лицу, Вика поняла, что он ее услышал. Женщина глянула на часы:

– Как хочешь, но, через пятнадцать минут, мы уходим. Сережа, и давай не будем ругаться.

Не дождавшись ответа, Вика прошла немного сторону вдоль опушки и присела возле полянки красной от спелой ягоды. Из леса раздалось мяуканье. Вика прислушалась. Звук раздался вновь, и женщине показалось, что это плачь. С похолодевшим сердцем, обеспокоенная женщина вся обратилась в слух. Сомнений не было. Где-то там в лесу, судя по звуку не очень далеко,  плакал маленький ребенок. Вика вскочила на ноги и закричала:

– Сережа, там ребенок плачет!

Вика растерянно стояла возле деревьев, не зная, что делать.

– Сергей! Степан Власович! Там в лесу ребенок плачет!

В этот момент далекий малыш вскрикнул, словно ему сделали больно, и заплакал еще громче. Вика оглянулась на спешащего к ней старика, и, словно решившись, бросилась в глубь леса.

Хриплые, короткие вдохи совсем не давали воздуха. Дед Тёпа видел, как Вика быстро скрылась за деревьями. Предчувствие чего то страшного буквально скрутило все внутренности. Старих хотел окликнуть и остановить свою гостью, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Решив не тратить судорожное дыхание на крики, дед Тёпа бежал к лесу. Их с Викой разделяло не очень большое расстояние и еще была надежда догнать и остановить женщину.

Старая, полусгнившая валёжина, почти скрытая травой, глухо хрустнула под весом тела, и нога оказалось зажатой, словно в капкане. Вскрикнув от боли в сломанной ноге, дед Тёпа упал в траву.

Медленно приходя в себя, словно всплывая из какого-то омута, Сергей услышал жалобный вскрик. Вскочив на ноги, он сразу увидел лежащего под крайними соснами старика. Сергей быстро подбежал и заметил неестественно изогнутую ногу. Мужчина бережно освободил старика из западни:

– Тише. Тише. Потерпи, Степан Власович. Сейчас мы тебя в больницу.

Сергей привстал и оглядел поляну:

– Вика! Вика! Иди сюда скорее.

Дед Тёпа попытался сесть.

– Сережа, беда...

Сергей смотрел на слезы, стекающие по морщинистым щекам и не хотел верить словам от которых смертельным страхом сковало тело.

– Сережа, Вика в лес ушла. Не догнал я ее, старый. Господи! Не успел я, Сережа... Господи помоги, чтобы все обошлось...

Обезумевший от горя Сергей метался по все округе. Он то выкрикивал имя любимой женщины, то умолял или проклинал Хозяина леса. В какую бы сторону он не бросался в поисках жены, неизменно выходил к Черной Березе. В скрипе ее мертвых, черных ветвей мужчине чудилось злорадное хихиканье. Когда приехали напуганные неожиданным известием родители Вики, они нашли (в помощью местных мужиков) Сергея именно у Черной Березы. С дико вытаращенными глазами и пеной на губах, он исступленно кромсал топором черный, мертвый ствол. Вызванная бригада скорой помощи с трудом скрутила беснующегося мужчину и увезла в специализированную больницу с острым психозом.

Вику так и не нашли. Не было даже никаких следов, словно молодая женщина растворилась в воздухе.

Деда Тёпу, невольного по сути, участника этой трагедии неприятности тоже не обошли стороной. Старые кости срастались плохо и сын забрал отца в город. Там, способный сделать лишь несколько шагов при помощи ходунков, старик резко сдал. Став капризным и плаксивым как ребенок, он сгорбился, похудел, словно высох, как дерево с подрубленными корнями. Через два года дед Тёпа уговорил сына свозить его в дорогие сердцу места.

В родном доме с сияющими от радости глазами он встречал односельчан, что целый день шли проведать своего бывшего соседа. Пожимая, с какой-то по-детски смущенной и беззащитной улыбкой, руки знакомых так много лет людей, он чувствовал как в груди, впервые за два года, теплой волной разливается покой. А ночью Степан Власович скончался. Тихо и с таким умиротворением на лице, словно он только теперь поверил, что вернулся домой, и решил остаться здесь навсегда.

Жители далекой деревушки иногда рассказывают эту историю приезжим, как напоминание о том, что не стоит касаться жестоких, непонятых людям сил, ведь цена за глупые ошибки и необдуманные поступки иногда бывает слишком высокой.