Грета Антоновна и ее два мужа
Алексей Иванович Молотов был человек во всех смыслах положительный. Ударник труда, отличник ГТО, к тому же верный товарищ. С коллегой Василием Банкиным связывала его давняя дружба и общая ненавязчивая любовь к зимней рыбалке. Жил он в типовой однокомнатной квартире, аккуратной обставленной.
Имелась у Алексея Ивановича и жена, Грета Антоновна, женщина редкой красоты и твердого характера. Грета Антоновна была по отцу этнической финкой, что и объясняло ее необычную красоту и северный нрав, приправленный крепкой хозяйственностью, если не сказать, скупостью, что не раз выручало семью Молотовых в тяжелые времена. Алексей Иванович, со свойственной ему широтой души, любил дружеские посиделки и красивые жесты, что часто вызывало неодобрительный взгляд Греты Антоновны. Да и выпить, чего уж греха таить, Алексей Иванович любил. Особенно в компании друга, Василия. Грета Антоновна Василия откровенно не любила, не привечала, но от дома не отказывала, выставляя немудрящую домашнюю закуску: соленые огурцы, маринованные грибы, квашеную капусту с тмином, картошечку с лучком, щедро политую подсолнечным маслом. Но на мясные закуски от нее рассчитывать не приходилось. Экономия должна быть экономной.
Так и прожили, в относительном согласии и спокойствии до самой пенсии Алексея Ивановича. Работал он на вредном производстве, а потому пенсия ему полагалась раньше, чем прочим труженикам. Незадолго до того знаменательного дня пришлось Алексею Ивановичу пройти ежегодный медосмотр. Спустя три дня вызвали Алексея Ивановича в заводскую поликлинику, срочно.
Молодой доктор в толстых очках предложил Алексею Ивановичу присесть на стул рядом.
- У меня для вас, Алексей Иванович, не радужные новости.
Так и сказал, «не радужные». Алексей Иванович напрягся.
- Последние анализы с неутешительными результатами. Мы, конечно, проведем дополнительны исследования, но …Все понятно уж сейчас. Вредное производство, возраст, злоупотребление… А вы ведь выпить любите? – продолжал доктор.
- Так это, любить не особо люблю, но от рюмочки в хорошей компании не откажусь. – уточнил Алексей Иванович
- Да тут, собственно, и не в этом дело. Диагноз неутешительный. Цирроз…Конечно диета и лечение позволят прожить подольше, но…
- Сколько мне осталось? - спросил Алексей Иванович, отчаянно прислушивавшийся к собственной печени, которая предательски молчала.
Доктор поправил очки и развел руками:
- От полугода до девяти месяцев. Точнее медицина прогноза дать не может.
Алексей Иванович вышел на улицу. Там пылал июль. Мохнатые розы устилали двор поликлиники так, что из-под тяжелых желтых и малиновых цветочных шапок не было видно листвы. Проходили гражданки в ярких платьях, а вот какой-то гражданин в полосатой рубашке с огромным пузом тащил в авоське такой же внушительный, как его пузо полосатый арбуз. И ведь никому не было дела до него, Алексея Ивановича и его цирроза. Ни гражданкам в ярких платьях, ни арбузному гражданину, ни этому июлю, ни даже медицине в лице доктора в толстых очках. Она, эта медицина, даже прогноза дать не может! И чему тебя только учили в институте целых шесть лет! Алексей Иванович присел на лавочку.
Как же так, а? Откуда он, цирроз этот проклятый? Не запойный же он алкаш, в конце концов! И не болит у него ничего. А небо коптить осталось всего-ничего.
Жене Алексей Иванович решил ничего не говорить. А чего тут скажешь? Чего зря женщину беспокоить?
Прошел месяц. Постепенно в голове Алексея Ивановича зрел план. Годы жизни с Гретой Антоновной дали о себе знать и в нем проросли наконец зерна рациональности и вдумчивого планирования, заслонив начисто душевную ширь. Он продумывал план на момент своего ухода. Детей с супругой он так и не завел, а оставлять ее на произвол судьбы в отдельной хорошо обставленной квартире ему не хотелось. Первым делом он поделился своим планом с Василием, на что добродушный и малоразговорчивый друг замахал руками, но Алексей Иванович был неумолим. Наконец, ближе к празднику Октябрьской революции, Алексей Иванович сообщил жене, что хочет серьезно поговорить. Дело тонкое, важное, не терпит отлагательств, но и излишней суеты не нужно.
Грета Антоновна удивленно приподняла бровь, но пообещала выслушать. Алексей Иванович усадил жену на диван и представил ей свой план:
- Значит так, Грета, слушай и не перебивай. На последнем медосмотре нашли у меня неизлечимую болезнь. Цирроз печени. Жить мне осталось до нового года. Молчи, не перебивай, я сам волнуюсь. – и Алексей Иванович отвел глаза, видя, как Грета Антоновна зажала рот ладонями. – Ты у меня женщина красивая, вся в соку. Не хочу, чтоб ты …ну, в общем, по рукам пошла. Поэтому нужен тебе новый муж. И его кандидатуру я хочу сам одобрить. Пока, так сказать от меня еще что-то зависит.
Грета Антоновна была в шоке. Даже не сама новость о болезни и скорой кончине супруга так поразила ее, сколько необходимость покориться воле пока еще живого Алексея Ивановича и принять нового, неизвестного будущего мужа.
Но Алексей Иванович был неумолим. Смотрины нового супруга были назначены в аккурат на 7 ноября. По улицам маршировали демонстрации, телевизор вещал о достижениях передовиков, а Грета Антоновна накрыла богатый стол. Достала палку сырокопченой колбасы, баночку красной икры и бутылку шампанского. Алексей Иванович стол одобрил и велел надеть праздничное платье, белое, в синий мелкий горошек, с лакированным синим ремешком.
В условленный час раздался звонок и на пороге появился он, будущий муж.
-Василий!? – ахнула Грета Антоновна
Василий был в новом синем костюме, при белой рубашке и галстуке, подстрижен, выбрит и благоухал болгарским одеколоном. Он держал в руке большую круглую коробку с Киевским тортом и букет красных гвоздик. Гвоздики горели кумачом под стать празднику и щекам Василия, который к своим пятидесяти двум годам еще ни разу не был женат.
- Здрассте, Грета Антоновна. – почти прошептал он.
Повисла неловкая пауза, которую бодро разрядил Алексей Иванович, подхватив из рук Василия торт и букет.
- О, здорово, Вась, заходи! Грета, цветы-то в воду поставь!
Алексей Иванович проявил недюженную активность и бодрость духа, стараясь устроить все наилучшим образом. Наконец гость был усажен за стол, шампанское пузырилось в бокалах, а телевизор приглушен. Алексей Иванович поднял бокал, откашлялся и сказал:
- Все мы знаем, по какому поводу все собрались. Я считаю, что это самое оптимальное решение. Василий –человек надежный, проверенный, женат не был и ему я могу доверять в полной мере. Поэтому давайте выпьем за то, что все так замечательно сложилось.
Грета Антоновна опустила глаза, смущаясь, а Василий от нервов маханул целый бокал залпом.
Под новый год Алексей Иванович настоял, чтобы Василий переехал к ним, в однокомнатную квартиру. Свою комнату в коммунальной квартире он сдал студентам из другого города, а деньги за аренду принес Грете Антоновне и отдал лично в руки.
Василий поселился на кухне у Молотовых и жизнь закипела ключом. С двумя мужьями жизнь оказалась невероятно удобной. Три зарплаты, да еще и арендная плата за комнату Василия совершенно разукрасили их удивительный уклад жизни. Василий оказался в быту аккуратистом и совершенно неприхотливым в еде и до копейки отдавал все заработанное, что очень импонировало Грете Антоновне. Новый год отметили с шиком, потому что Алексей Иванович так захотел. Морозы стояли знатные, поэтому сам Бог велел выбраться на зимнюю рыбалку, так любимую обоими мужьями Греты Антоновны. В последний раз, по расчетам Алексея Ивановича. Прошел январь, а за ним февраль, когда Алексей и Василий получили по импортному галстуку на день Советской армии, а потом и март улыбнулся весенним скупым солнышком. Грете Антоновне презентовали французские духи и билеты в театр. В конце апреля забеспокоился Алексей Иванович. Уж девять месяцев –то прошло, а он все живет и бед не знает!
Наконец, после майских праздников Алексей Иванович отправился в заводскую поликлинику. В кабинете вместо молодого врача в очках оказалась худощавая пожилая докторша в шапочке. Выслушав Алексея Ивановича и пролистав его тонкую медицинскую карту, она нахмурилась и выдала:
- Кто это, голубчик, вам такое сказал?
- Так врач молодой, который до вас тут был. – пожал плечами Алексей Иванович.
- Видите ли, уважаемый Алексей Иванович, коллега ошибся. Вернее, ошиблись в регистратуре. Подклеили вам чужие анализы. Вот, смотрите. Не Молотов А.И., а Мохов А.И., видите? Мохов А.И. уже скончался от цирроза печени, а вы здоровы. Здоровы, голубчик, понимаете? Примите мои извинения, уж такое бывает!
Алексей Иванович вышел из кабинета и снова оказался на той же лавочке во дворе поликлиники. По дорожкам бежали ручейки, солнце отчаянно било в глаза сквозь подернутые зеленой дымкой молодых листьев ветки берез и кленов. Розы, которые летом так беззастенчиво отвоевали все пространство двора тоже проснулись и трепетали молодой зеленью на ветру.
И что теперь делать? Как сказать Грете и Василию? Или не говорить, а уехать в деревню? Алексей Иванович сидел на легком майском ветру, подставляя солнцу лицо. Вокруг пульсировала жизнь, живи и радуйся. А внутри Алексея Ивановича пульсировал стыд, в каждой вене, в каждой жилке и каждой косточке.
В итоге, как честный человек, он решил все рассказать семье.
Василий промолчал и ушел на лестницу, покурить. А Грета Антоновна, выдержав паузу, подсела к Алексею Ивановичу, погладила его по плечу и со свойственным ей рассудительным спокойствием заявила:
- Вот и хорошо. Три зарплаты, твоя пенсия, деньги за комнату Василия это же отлично. Я почти пробила нам три путевки в Адлер. Все очень удачно получилось. Василий –мужчина положительный. Есть такие народности в Непале, где у жены несколько мужей. Я в Клубе кинопутешественников вчера по телевизору видела. Зови Василия, сейчас ужинать будем!