Глава 10. Осознание⁠⁠

Я всегда завидовал поездным пьяницам. Они не чувствовали времени, для них дорога это один мимолётный вечер. Их не мучила бессонница, они не задавались вопросами. День для таких личностей был зациклен. Выпил, спел, поспал, умылся, выпил. Зависть съедала меня. Я не терпел подобных личностей, их громких голосов, обсуждений бёдер официантки Светы, из вагона ресторана, даже их помятые лица вызывали во мне отвращение. Я ненавидел эти пузатые сосуды, и в то же время тихо завидовал им.  

-Я и то хочу монтажником быть! - резко донеслось из того купе.  

-Хочешь сделаю тебя монтажником?! Вот, братан, сделаю! – заявил другой более тихий голос.  

-Нет, я сам! Сам смогу Саня, я же могу, могу Саня! – обидчиво заявил смуглый мужчина.  

Этот разговор привлек меня, я съежился у окна и слушал. Даже у такого человека была мечта. Он не хотел быть космонавтом, учёным, даже министром. Его мечта была проще и живее. Я все больше завидовал. У меня мечты не было. Были желания, а вот мечты не было. Это очень докучало.  

В окне сменялась деревня за деревней, город за городом. Не зная чем себя занять, я так же вслушивался в громкие перебивающие друг друга голоса. Они подбадривали друг друга, шутили, учили, упрекали. Самым страшным для них сейчас было то, что товарищи могут подумать дурно о них. Этот псевдоавторитет перед мало знакомыми людьми всё, что у них было.  

Мои попутчики спали, тем самым коротая время до очередной остановки. Я смотрел на мелькающие вдоль дороги берёзы. Берёзовый лес означал моё приближение к дому. Эта мысль тешила меня. Даже если я ненавидел берёзовый лес. Все его чёрно-белые переливы, были чужды мне. Вороньи гнезда, рассыпанные словно шишки на ёлках, вызывали отвращение. Я боялся клещей, боялся этого лживого безупречно белого леса. Мой параноидальный мозг представлял на каждом шагу неминуемую смерть. В действительности я не боялся смерти, страх на меня наводило то, что будет перед ней. Боль, неописуемая физическая боль. Больничные своды и отвратительный запах хлорки. Худшим исходом своей жизни я считал медленную, мучительную смерть.  

Меж тем лес закончился и мы подъезжали к очередной безымянной деревне.