Где-то в Канадских лесах. Вторая половина рассказа⁠⁠

Попытка ввести в заблуждение провалилась. Ворота человеческого мозга не впустили скрывающегося под видом невинной девицы врага, однако, заперев до этого казавшиеся твёрдыми деревянные двери со стальными заклёпками прямо перед его носом, глазу открылись когти и зубы твари и её парализующее, не поддающееся разумному объяснению намерение. Намерение рвать и терзать всё живое, и не позавидуешь тому, кто окажется у неё на пути, ибо в таком случае незадачливого путника или путницу ждёт долгая и мучительная смерть. А она наверняка будет долгой и мучительной, поскольку скрывающиеся за голубыми человеческими чёрные глаза монстра не ведают жалости, и единственная ведомая им радость—это охота. Страх, испытываемый убегающей жертвой, маленький огонёк надежды в её глазах, безжалостно растаптываемый охотником и дикое возбуждение от взгляда прямо в глаза умирающей дичи, с первобытным ужасом смотрящей на свое ещё бьющееся сердце, секунду назад вырванное из груди острыми и точными как скальпель когтями.

Охвативший мужчину страх сдавливал грудную клетку. В кабине начало не хватать воздуха, от чего дыхание Натана стало громче и тяжелее, хоть он и пытался вести себя максимально тихо. По бокам застывших на дороге глаз начали появляться маленькие слезинки. Больше всего на свете Натану хотелось сейчас бросить всё, выскочить из грузовика в открытую дверь и с криком и воплями нестись по ночной дороге, однако стремительно уплывающий мозг говорил ему, что, если он это сделает, его и без того маленькие шансы на спасение станут равны нулю. И тогда, находясь на грани сознания, мужчина придумал непростой план.

—Слушай, мне кажется или это колодки стучат? Не могла бы ты сходить проверить?

Язык Натана немного онемел, и плохо выговаривал слова. Сжавшееся в точку горло едва поддавалось контролю, и мужчина очень боялся, что ненароком всхлипнет или его дрожащий голос покажется существу подозрительным и тогда всё резко закончится.

Голубые глаза посмотрели на него с недоумением, будто не понимая, что от них требуется. Тем не менее нельзя было сказать, что девушка о чём-то догадалась, и это придало Натану уверенности.

—Я сейчас встану у обочины и ты выйдешь наружу, посмотришь. Хорошо?—повторил он.

Голубые глаза отвернулись в сторону. Не похоже, чтобы она понимала поставленную задачу, но протестов она никаких не выражала, а значит у Натана был шанс.

Мужчина свернул на обочину, и в ту же секунду, как его нога, покрытая как второй кожей толстым зимним сапогом вдавила педаль тормоза, послышался скрип тормозов, а тягач остановился, проехав по инерции ещё пару метров. Не оглядываясь и не поворачивая головы, Натан ждал, что же произойдёт дальше. Девушка не шевелилась—Натан видел это боковым зрением. Чтобы не скрывалось в уме, скрытом под невинной розовой кожей, это пугало мужчину даже сильнее впивающихся в него голубых глаз и белоснежных зубов, которые, казалось, тоже смотрели.

Непонятно, сколько времени прошло, но девушка всё продолжала глазеть на него. Ни он, ни она так и не шелохнулись за всё это время, и Натану становилось всё труднее скрывать от взора незнакомки свои дрожащие руки и тяжёлое дыхание, будто он только что пробежал кросс длиною в километр. Разум стремительно уплывал, забирая с собой остатки беспорядочных мыслей. Создавалось ощущение, что вот пройдёт ещё секунда, и он уже не сможет сдержать всхлип, самовольно вырвавшийся изо рта и обрёкший его на смерть, и тогда произойдёт нечто настолько ужасное, что трудно представить. Но вдруг мужчина услышал какую-то возню справа от себя, а затем со стороны пассажирского сиденья донёсся звук хлопнувшей стальной двери. Она вышла, даже закрыла дверь за собой. Со скоростью молнии, Натан вновь ожил, и понял, что вот он шанс!

Прежде чем, мозг успел обдумать хоть какой-то план, волосатые мужские руки рванули руль вправо, а всё та же нога вдавила в соседнюю от тормоза педаль с такой силой, что, казалось, вот-вот проломит днище грузовика. Мотор, колёса, двигатель—всё одновременно взревело механической мощью, и огласило округу целой гаммой разнообразных звуков, не способных пересилить стук в висках, от которого по ощущениям голова разрывается на куски.

Грузовик тем временем продолжал ехать, будто на автопилоте. Вот он по дороге едет—ничего не происходит. Внезапно на пути появляется поворот и словно уже чья-то другая рука аккуратно поворачивает руль в нужную сторону—ничего не происходит. Заходя в поворот, тягач слегка притормаживает, и вновь разгоняется, когда дорога вновь становится прямой-ничего не происходит. Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит. И только стучащее где-то в черепной коробке сердце никак не успокаивается, грозясь своим стуком растрескать кости в труху. «Бадум, бадум, бадум» — стучало в висках без остановки, пока где-то на фоне, словно в другом мире, был слышен звук мотора, голос диктора по радио и со свистом проносились изредка автомобили.

Гул в голове по немногу успокаивался. Сдержанный мужской голос стал более отчётливым, однако измотанный долгой поездкой и пережитым ужасом мозг Натана не мог разобрать ни единого слова, ибо бессменный баритон диктора на этот раз вместо прогноза погоды или новостного репортажа будто пытался прочесть детские каракули, от чего речь его казалась несвязной, словно представляла из себя совершенно другой язык, возможно, даже мёртвый.

Натана передёрнуло, и он убавил громкость радио до минимума. Получилось это не сразу, ибо силы в его руках мигом куда-то перевелись. Их охватила нестерпимая дрожь, которая, как и влага на глазах, никуда не делась, и ни на секунду не позволяла ему забыть о произошедшем.

Мужчина глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Собственный голос, обычно грубый и дерзкий, показался ему ужасно слабым и жалким, как у маленького ребёнка. Он повторил эту процедуру несколько раз, и с каждым новым кругом выходящий изо рта воздух становился всё менее похож на всхлип. В груди щемило, и хоть трясучка в руках немного унялась, внутри он казался себе всё таким же маленьким, словно загнанный в угол зверёк, чьё сердце вот-вот разорвётся от ужаса. И всё же, теперь Натан чувствовал себя чуть более спокойно. Окружённый со всех сторон сталью, он почувствовал себя защищённым и даже смог позволить себе слегка ухмыльнуться. В самом деле, чего теперь бояться? «Всё позади, мы уже далеко»,—успокаивал себя мужчина, однако какая-то неясная тревога никак не отпускала его, притаившись в самом дальнем уголке сознания и едва слышно нашёптывая: «А вдруг это ещё не конец?»

В какой-то момент, решив, что в машине как-то слишком уж душно, Натан открыл наполовину окно. Шаловливый и быстрый ветерок со свистом юркнул внутрь салона, и, заполнив собой всё доступное пространство, уже не шумел так сильно. Дышать действительно стало легче. На секунду мужчину охватило пьянящее, дурманящее голову чувство-покой и свобода, смешавшиеся в эйфорию. Однако продлилось это недолго, поскольку что-то всё равно было не так. Первым до Натана дошёл звук. Какой-то странный, ритмичный, следующий одной и той же периодичности перестук. Это было чем-то похоже на цокот копыт или стучание, как стучат пальцы один за другим по чему-то деревянному, только быстрее, намного быстрее. Прислушавшись, Натан нашёл в нём сравнение со скрипом дверных петель, которые очень долго не смазывали, а ещё он чем-то напоминал…хруст?

Недавно пережитый страх вернулся с новыми силами. Грудную клетку, как будто, чем-то сдавило. Словно бы, рёбра начали упираться в лёгкие, не давая Натану вздохнуть как следует. На лбу выступил холодный пот, а руки начали сами собой соскальзывать руля. Он посмотрел в зеркало заднего вида, но не смог ничего разглядеть из-за царящей вокруг темноты. Не сводя глаз с отражения темноты, мужчина начал ненавязчиво и незаметно для себя сильнее давить на педаль газа. Покажись в этот момент какой-нибудь поворот или сверни дорога всего на пару градусов в сторону, машина врезалась бы в кювет или того хуже слетела бы с обрыва, пока сидящий внутри Натан, ничего не заметив, продолжал бы пытаться разобрать что-то в ночной тьме.

Неохотно выглянувшая из облаков почти полная луна, часть которой всё ещё была скрыта, своим бледным, кажущимся неживым, светом слегка осветила окружающую местность. Стали видны линии на асфальте, отдельные ветки на деревьях, длинная, два раза резко меняющая направление царапина на стекле грузовика и ещё… какое-то странное движение позади грузовика. В этот момент луна показалась полностью, и её белый лик, ни с чем не сравнимый и ни на что не похожий, открыл глазам Натана то, что двигалось за его грузовиком.

Существо бежало. Нет, не бежало—неслось изо всех сил за Натаном, а попадающий на её абсолютно чёрные глаза лунный свет не находил в них отражения, и целиком поглощался зияющей внутри них чернотой темнее самой тёмной ночи и своей полнотой схожей разве что с самым холодным и пустым уголком вселенной, о котором не знает и до которого не может добраться свет ни одной из миллионов миллиардов звёзд. Эта тьма полностью заполняла собой глаза твари, и сдерживали её лишь кожа лица, которые были для неё неприступными воротами. Тем единственным препятствием, не будь которого, она бы вырвалась наружу и уж тогда наверняка поглотила бы всё живое и даже не живое.

Кожа девушки уже не казалась такой живой, и висела на твари лоскутами, то тут, то там, сползая вниз, будто тающее от жары мороженное. Пугающая и наигранная, но всё же отдалённо напоминающая человеческую улыбка сменилась таким ужасающим оскалом, что даже среди зверей невозможно было бы найти хоть что-то похожее, ибо ни одно живое существо, как бы зло оно не было на мир, не смогло бы изобразить такую ужасную и первозданную ненависть, пришедшую из глубоких пещер и дремучих лесов тех времён, когда в них не было человека. Такое выражение, до этого весьма умело скрываемое чьей-то человеческой кожей, невозможно увидеть в повседневной жизни. Да даже живущий глубоко в лесах отшельник единый с природой никогда её не увидит, ибо ни один хоть сколько-нибудь вменяемый человек даже специально не сможет найти что-то хоть отдалённо, хоть на одну тысячную процента похожее. Лишь разумы стоящих на пороге смерти безумцев, окунувшихся в такие глубины бытия и познавшие такие его тайны, что навеки лишились способности говорить, способны перед своим уходом в пустоту воспроизвести это лицо, эту эмоцию, этот самый глубокий и очернённый оттенок мироздания, и от того их губы растягиваются в предсмертной улыбке, ибо они только что узрели вечное, что переживёт и их и всю жизнь во Вселенной. И лишь когда последний лучик света потеряется в бесконечной тьме и когда уже некого будет ненавидеть, может быть, успокоится.

Длинный язык твари свисал до земли, и совершенно не подчинялся ей, улетая то влево, то вправо, а иногда и вовсе растягиваясь во всю длину и взмывая в воздух, через секунду с силой обрушаясь на землю и дробя асфальт, словно кожаный кнут кожу. Розовый, со следами гнили, он вываливался откуда-то из горла вместе с нечленораздельными звуками, соперничающими по громкости с гнущимися об дорогу костяшками пальцев.

Проминаясь и, не выдерживая навалившегося на них веса, ломаясь, словно тонкие ветки под сапогом лесника, они сами создавали этот ритмичный хруст, первым привлёкший внимание Натана. Существо с первобытной ненавистью и жутким желанием неслось на четвереньках за грузовиком, и каждую секунду от неё отслаивалась износившаяся и не подверженная восстановлению человеческая кожа, обнажая кровоточащие мышцы и раздробленные кости. Была ли это её плоть и кровь, или она позаимствовала их у незадачливой жертвы вместе с кожей?

Вдруг, существо взревело, начав быстрее перебирать руками и ногами. До этого держась на приемлемом расстоянии, оно внезапно начало с невероятной скоростью сокращать расстояние до грузовика, и чем ближе оно становилось, тем лучше Натан мог разглядеть тёмное желание, зреющее в его глазах, и тем сильнее рос его ужас перед ним. Несмотря на то, что его сердце уже было готово отказать, он всё равно не мог отвести взгляда от лица твари, как будто что-то в бездне её глаз гипнотизировало его.

В один момент, когда существо с машиной разделял буквально десяток метров, наваждение вдруг спало. Натан тут же отвернулся и со всей силы вдавил педаль газа. С каждой секундой тварь отдалялась, и когда хруст и невнятное клокотание перестали быть слышны, до ушей Натана донесся последний отчаянный рёв существа. Оно сдалось и упустило свою жертву, однако легче от этого почему-то не стало.

***

«…Этой ночью в лесу близ города Тандер-бей был найден обезображенный труп женщины. Выбравшиеся по грибы отец с сыном бродили по лесу в течении часа, и, оказавшись очень далеко от дома, внезапно обнаружили человеческое тело без глаз и кожи. Идентифицировать жертву пока не удалось, однако по степени разложения можно предположить, что её убили относительно недавно, примерно в начале этой недели. Если у вас есть какая-то информация по этому поводу, пожалуйста позвоните по номеру…»

Молодой парень в кепке нажал на кнопку в правом нижнем углу телевизора, после чего тот сразу же погас. Вернувшись за барную стойку, он принялся от нечего делать тряпкой натирать светло-коричневое дерево, как вдруг, колокольчики над дверью кафе зазвонили. Обратив взгляд к двери, юноша разглядел в двоих прибывших своих друзей и широко заулыбался.

—Эмма, Адам,—дружелюбным тоном обратился он к ним.—Рад вас видеть. Чем обязан?

—Ты новости смотрел?—спросила его молодая девушка в красной кожаной куртке и джинсах. Она держала руки в карманах, и постоянно ёжилась от холода, наверняка проклиная в своих мыслях пронизывающий до последней клеточки холодный ветер.

—Нуу, да, а что? Ужасная, конечно, история, но нам такое не в новинку.

— Это просто кошмар,—продолжала о своём девушка. Создавалось ощущение, будто она так ничего и не расслышала, либо специально проигнорировала замечание своего друга.—Это ведь не впервой происходит.

—Пропажи в лесу не такое редкое явление для наших краёв, хотя, о трупе без кожи я слышу впервые.

—А вдруг там бы оказался ты?—сказала она вдруг, внимательно смотря парню в глаза.—Вдруг это бы твой труп нашли в лесу без кожи или глаз?

—Тогда я бы не беседовал с тобой здесь, зато смог бы напоследок посмотреть в лицо тому, кто это сделал,—юноша повернулся спиной к своей собеседнице, и залил в два небольших пластиковых стаканчика с крышкой и надписью на английском сбоку тёмный горячий кофе. Закончив, он поставил их на стойку, но, заметив серьёзный взгляд девушки, вдруг коротко рассмеялся и показательно махнул рукой.—Да не парься ты так, наверняка это просто чей-то глупый розыгрыш.

— Розыгрыш включающий в себя убийство?—скептически спросила девушка.—К тому же, это ведь новости—они уже наверняка всё перепроверили и убедились, что труп настоящий.

— Ну, значит это действительно было убийство. Может по лесам сейчас бродит какой-то психованный маньячила с тесаком, который так и жаждет встретить какую-нибудь загулявшуюся или ослеплённую похотью парочку, захотевшую сделать это в лесу. И когда он найдёт их, он пережет парню горло, а девушку будет пытать. Отрубит ей руки и ноги, на живую сдерёт кожу, а когда та будет уже мертва, вырежет и съест её глаза. Бугагага,—посмеялся злодейски парень и изобразил страшную рожицу.

—Лукас, заткнись,—подал наконец-то голос пришедший вместе с девушкой юноша. На нём была дутая оранжевая куртка с меховым воротником и чёрные зимние штаны, а на руках он носил перчатки без пальцев, от чего постоянно тёр руки друг об друга.

—Я же с тобой серьёзно разговариваю,—никак не унималась девушка.—Если мне не изменяет память, у тебя в том районе живёт замужняя сестра. Ты позвонил ей? Спросил, как она там?

—Бога ради, Эмма, угомонись. Она писала мне вот прямо сегодня утром. Жаловалась на то, что её машина не заводится, потому что вчера вечером она не смогла загнать её в гараж, ведь там упала полка с зимними колёсами. И из-за этого ей пришлось оставить свою новенькую до блеска начищенную KIA на улице.

—Она ничего не говорила о произошедшем в лесу?

—Нет. Не думаю, что с её проблемами у неё вообще есть время смотреть новости.

—Ну, а у тебя есть кто-нибудь ещё в Тандер-бей? Кто-нибудь, кто мог бы знать что-то об этом?

—Неа. Я, знаешь ли, сам там был буквально раза два, да и то в гостях, так что помимо сестры у меня там нет ни друзей, ни родственников.

—Совсем никого? —девушка оперлась на стойку руками и жалостливо поджала губы. Юноша что-то чиркнул в ежедневнике и покачал головой.

—Совсем никого, но если тебе так хочется до кого-нибудь докопаться, то можешь порасспрашивать дальнобойщиков. Тандер-бей—довольно крупный город, наверняка кто-то из них был там проездом за последние дней. Один сидит здесь прямо сейчас, вон там, за последним столиком,—юноша сверлил взглядом слегка мутный, но всё равно красивый гранёный стакан и, одной рукой оттирая с него пятна, второй указал в дальний угол зала.

За большим столом из тёмного дерева сидел одинокий мужчина. Он ничего не делал, лишь неотрывно смотрел куда-то себе под ноги, изредка потягивая лежащую перед ним чашку с уже давно остывшим кофе. Вот он снова поднёс её к губам, сделал очень маленький глоток, а после положил на место. Девушка снова поёжилась, но на этот раз причиной этому стал не холод. Было в этом мужчине что-то такое…неправильное. То, как он сидел, дышал и даже просто делал глоток—во всём этом была какая-то тяжесть, будто каждое движение даётся ему с немыслимыми усилиями и от того эти движения так редки. Эмма списала это на долгую ночь и, проведя недолгий спор у себя в голове, медленно подошла к незнакомцу.

—Эм, здравствуйте, меня зовут Эмма. Вы дальнобойщик? Как вас зовут?—её голос звучал немного неловко и неустойчиво, метаясь от одной интонации к другой, как пытающийся ходить по канату человек пытается удержать равновесие. Ей было всё ещё холодно, и её руки были сложены на груди, что придавало ей также немного уверенности.

—Натан,—ответил мужчины не глядя и его хриплый и тихий, но очень ровный голос показался девушке оглушающим.—Да, я тот, кого вы зовёте дальнобойщиком.

— Эм, вы бывали когда-нибудь в городе Тандер-бей?—спросила Эмма чуть более уверенно. Натан ответил лишь после долгой паузы, как будто выпав на секунду из реальности, но когда он заговорил, Эмма вновь вздрогнула с непривычки.

—Да. Пару раз по работе, но в основном проездом.

— Когда вы были там последний раз?

— Недавно,—неопределённо ответил мужчина.

—Недавно в новостях сказали, что в лесу около него нашли тело женщины. Кто-то снял с неё кожу и ещё у неё не было глаз. Вы знаете об этом что-нибудь?

После этого вопроса в зале воцарилась тишина и очень долго её никто не нарушал. Через минуту, показавшуюся вечностью, Натан поднял голову, и посмотрел на обратившуюся к нему девушку. Этот взгляд был сродни удару обухом по голове. Девушка даже немного отшатнулась от неожиданности. Абсолютно незаинтересованные, смотрящие не на неё, а куда-то в никуда глаза, которых она никогда раньше не встречала. Этот взгляд не был пустым или неосмысленным, просто он смотрел на весь мир так, как будто тот лишил его чего-то очень важного, без шанса когда-либо это вернуть. Если долго смотреть в такие глаза, можно задуматься о бессмысленности жизни, и даже после этого глубоко внутри вас основательно поселится какая-то призрачная и глубокая тоска.

—Нет, я услышал об этом только что из ваших уст. А теперь прошу прощения, мне нужно ехать.

Сказав это, мужчина встал из-за стола и, забыв допить кофе, направился в сторону двери, попутно положив на барную стойку одну банкноту. Когда он наконец-таки вышел, юноша за стойкой заговорил, обратившись к своим друзьям.

—Странный тип. Приехал сюда ещё ранним утром, часов в пять, и всё это время сидел в самом дальнем углу, глядя себе в ноги. Эй, Эмма, он сказал тебе что-нибудь?

—Нет, особо ничего. Сказал, что был в Тандер-бей лишь проездом и ничего не знает.

—М, ясно. Ну и чёрт с ним. Слушай, помнишь как я тебе рассказывал про…

Но девушка его уже не слушала. Она провожала загадочного незнакомца взглядом до самой машины и, даже когда он уехал, долго смотрела ему вслед. Непонятно почему, ей стало немного тревожно на душе. Её мучило множество вопросов без ответа, однако она сделала для себя один вывод. Что бы ни совершило этот жуткий поступок, теперь она будет старательно обходить этот лес стороной. Просто так, на всякий случай.