"Фокус" (часть 1)⁠⁠

Валерий Петрович

Мелкий, противный дождь сеял из прохудившегося неба и мешал обновить геопозицию в приложении. Капли растекались по экрану смартфона, внося хаос в посылаемые ему с дисплея сигналы.

– Да что ты будешь делать! – не выдержал Валерий Петрович и в сердцах сунул подмокший гаджет в карман. – Понапридумывают… Как мне теперь отсюда до дома-то добраться? Такси не вызвать, автобусы не останавливаются... Еще и дождь этот мерзкий…

Рядом, на продуваемой всеми ветрами автобусной остановке, не было ни единой души. Только взъерошенный кот, нахохлившись, уныло взирал на проезжавшие мимо машины. В свои 58 лет Валерий Петрович обладал довольно грузным телом, изрядной сединой, но еще весьма приличной шевелюрой, которую он сейчас тщетно пытался прикрыть газетой от заносимых ветром под крышу остановки дождевых капель. Газета отсырела еще в тот момент, когда он, вдруг осознав себя стоящим под дождем неведомо где, попытался под ее прикрытием перебежать под единственную в поле прямой видимости крышу.

– Господи, что же так плохо-то, а?.. Холодно еще… – Валерий Петрович встряхнул рукой, сбрасывая капли дождевой воды, и потрогал свой лоб. – Нормально, вроде. А ощущение будто все 40. Да еще будто и побили при этом меня изрядно… И тоска какая-то… Пфф…

Он сморщился, будто съел что-то невыносимо горькое, и бросил бесполезную уже газету в переполненную урну. Та отозвалась посыпавшимися из нее пустыми алюминиевыми банками, упаковками из-под чипсов и окурками, неведомо как до этого в ней державшимися. Легкий мусор тут же оказался подхвачен ветром, с шелестом и дребезжанием растащившим его по округе. Валерий Петрович сморщился еще сильнее и, глянув на встревоженного шумом кота, виновато пожал плечами.

– Прости, братан. Не могу что-то как тяжко… – кот тихонько пискнул и вернулся к своему прежнему занятию. – Прям душа как будто разрывается. А почему – не понимаю. И где я – тоже. А самое главное, – он чуть задумался, – Хоть убей не помню, как я тут оказался. Такие вот дела, братан.

Мимо остановки, поднимая тучи мелких брызг и не останавливаясь, проносились автобусы. Валерий Петрович сам тридцать с лишним лет отработал водителем автобуса, но никогда еще, ну или так давно, что уже забыл, не ощущал тоскливого раздражения мокнущего на остановке пассажира, провожавшего глазами удаляющийся общественный транспорт.

– Коллеги, блин… – процедил он сквозь зубы. – Етить-переетить… Что это за дебри вообще? И что ж так мерзну-то я, а?..

Вокруг не было решительно ничего примечательного – какая-то промзона, гаражи, стоянка, заправка… В общем и целом – глушь. Чуть поодаль была установлена табличка с названием остановки и маршрутами местных автобусов. Валерий Петрович (или просто Петрович – как звали его в автопарке) близоруко прищурился, пытаясь разглядеть ее содержание из относительно сухого места, и даже оттянул пальцем уголок глаза – бесполезно. Пришлось быстро, через неглубокую лужу, высоко поднимая ноги, на цыпочках подскочить к информационному столбику.

– Проспект Солидарности… Вот же твою мать… – бормотал Петрович возвращаясь под крышу. – Вот занесло-то! И ведь как отрезало… Ладно бы хоть повод к тому был – не так бы обидно.

Надо сказать, что привычных поводов к подобному у него действительно не было – Петрович уже скоро десять лет как не пил. По причине своего, оказавшегося слабым, сердца. Не то чтобы он сильно переживал из-за этих двух обстоятельств, просто иногда слегка тосковал – и по здоровому сердцу, и по здоровой выпивке. Сейчас же нестерпимо захотелось набраться…

– Как будто все вынули из меня. – Петрович яростно потер грудь под ветровкой. – Коньячку бы что ли? Да с лимончиком. Или… Ай, нет! К черту все… Домой. Просто домой.

Шагнув под утихший немного дождь, он поднял руку в надежде остановить какого-нибудь «бомбилу». Удивительно, но эти вездесущие любители за дорого рассказать по дороге всю свою подноготную – как сговорились. И сговор их происходил явно не на проспекте Солидарности.

Внезапно, следовавший по противоположной стороне дороги видавший виды «Фокус» неопределяемого из-за грязи цвета, игнорируя все что возможно, развернулся прямо через «две сплошные» и с визгом остановился, чуть не доезжая остановки с Петровичем и котом. Замигал сигнал аварийной остановки.

– Ничего себе артист. – с усталым удивлением хмыкнул первый, оглянувшись на второго. – Может и ты со мной, а?

Кот вяло приподнял голову и снова пискнул. Петрович, кивнув то ли ему, то ли самому себе, подхватил его одной рукой и сунул за пазуху. Под тонкой тканью ветровки тут же завибрировало.

– Красаавец. – чесал новообразованный хозяин своего питомца между ушей, подходя к молчаливо стоящему «Фокусу», однообразно мигавшему всеми четырьмя поворотниками. – Сейчаас… Сейчас мы сяадем. Поеедем. – мягко растягивал он слова и ему отчего-то нестерпимо хотел плакать.

Петрович открыл дверь переднего пассажирского места и заглянул в салон. С водительского сиденья на него снизу-вверх взирал небольшой невзрачный мужичок в сером свитере с горлом и синих джинсах. Лицо его являло какую-то невнятную картину из глаз, бровей, губ и прочих атрибутов, весьма явно на нем присутствовавших, но будто бы смазанных. Такую внешность обычно называют «моль». В руках мужичек держал недовязанный носок с торчащими из него спицами.

– Командир, – начал переговоры Петрович, глядя на спицы, – До Авиаконструкторов подбросишь? Очень надо.

– Подброшу, отчего ж нет. Садитесь.

– Сколько?

– Договоримся. Все равно мне по пути.

– Отлично. – крякнул Петрович, усаживаясь и пристраивая поудобнее кота. – Я с другом – ничего?

– Это даже лучше. – загадочно улыбнулся водитель и протянул руку. – Степан.

– Валера. – кивнул Петрович, пожимая неожиданно крепкую лапку нового знакомца. – Себе? – кивнул он на положенный на панель недовязанный носок.

– Это вряд ли. – пожал плечами Степан. – Скорее вам.

Зина

– Где это я? – Зинаида Евгеньевна Захарова, которую все, спустя десять минут первого знакомства, начинали называть Зиной, удивленно огляделась.

Она стояла на небольшой, петляющей между деревьев и кустов, тропинке. Телефон отсутствовал, как, впрочем, и сумка в которой он лежал. Лес это был, или парк – понятно до конца не было, но характерный шум, слабо долетавший издали, наводил на мысли, что находится Зина все же в городе.

– Хоть бы уж в том же, что и была… – ответила она вслух своим мыслям, и осторожно, беспрестанно вертя головой, двинулась по тропинке. – Сумку посеяла что ли? Ничего не помню…

Последнее, что Зинаида Евгеньевна, помнила, была, призывно горевшая на другой стороне двора, вывеска круглосуточного магазина, в который она направлялась за ряженкой. Мыслями она была в школьной бухгалтерской отчетности, которая являлась ее работой и никак не желала сходиться. Тревога, вселяемая подобным положением вещей, знакома каждому бухгалтеру в конце отчетного периода. Но Зина, помимо всего прочего, была еще и человеком честным, а эта особенность обычно только усиливает эффект. Тем более, что за все двадцать лет практической деятельности, Зинаиду Евгеньевну, каким-то образом, подобные проблемы обходили стороной.

– Надо что-то с собой делать… – шептала она, отвлекая себя от жутковатой обстановки темного парка (теперь это стало ясно по явному шуму машин и электрическому свету вдали). – Нельзя же так переживать… Вон, сама даже не заметила, как забрела куда-то. И на душе еще так тоскливо… Космическая пустота какая-то. Нет – так совсем нельзя.

Впереди замаячил выход. Зина, ободренная близким светом, шумом и открытым пространством, прибавила шаг. Внезапно, ударяясь о встречные ветки, сверху что-то больно упало прямо на голову.

– Ай! – коротко взвизгнула незадачливая бухгалтерша и, отскочив в сторону, присела, обхватив руками голову.

Она ожидала продолжения физического воздействия на себя, будучи почти уверенной в начавшемся на нее нападении с целью… Да с какой угодно целью, коих в ее голове пронеслось за эти мгновения великое множество. Однако ничего не произошло.

– Шишка. – поняла и тихонько озвучила, для верности, свою мысль Зина. – Чуть не померла со страху… И вообще…тоска. Выедает, прям… Вот прям разрывает меня она. Сама не пойму почему. Будто растеряла в этих кустах вместе с сумкой все свое что было – из души, из головы, из сердца…

Парк, наконец-то, остался позади, и перед Зиной предстала широкая освещенная улица. В обе стороны сновали машины, урча двигателями и шурша шинами, и этот звук, так всегда раздражавший, вдруг показался таким родным и близким... Будто бы Зина вышла не из городского парка, а из глухой тайги, в которой блуждала не меньше месяца.

– Уффф… – выдохнула она и огляделась по сторонам в поисках остановки общественного транспорта. – Не узнаю что-то места… Куда это меня занесло? Туда что ли?..

Зина подалась направо, к маячившему невдалеке остановочному павильону.

– Проспект Раевского… – удивленно вслух прочла она на табличке, обозначавшей автобусную остановку. – Это Сосновка что ли? А какого черта мне тут понадобилось вообще? И почему не помню я ничего?

Тревога, одолевавшая в темном и жутковатом парке и занимавшая большую часть мыслей, отступила, предоставляя первый план рациональному мышлению.

– Сумка, вот, где? Тетеря. Как можно было сумку-то потерять, а? Ой, да к черту сумку! Как ты тут вообще оказалась? Это ж как надо задуматься, чтоб не заметить, как с Просвещения до Сосновки добрела!?

Для Зины это было совершено нехарактерно, но она начинала злиться. Даже в сердцах пнула валявшуюся под ногами пивную бутылку, больно ударив палец.

– Ай! Вот ведь… Дура…

Она всхлипнула и, закрыв руками лицо, села на скамейку остановки. Слезы потекли двумя уверенными ручейками. Они скапливались в ладонях и, найдя между ними удобный ход, стекали по рукам в рукава пиджака – Зина даже не успела переодеться после работы.

– Господи… – всхлипывала она, не отнимая рук. – Что ж так тяжко-то? Почему? Напиться мне что ли?

С этой мыслью ей как-то полегчало, как бывает, когда через безотчетное всепоглощающее отчаяние, вдруг получается сконцентрироваться на какой-то задаче. Зина глянула на свои старенькие, доставшиеся еще от мамы, часы.

– Вот же… Поздно уже, не продадут. Да даже транспорт уже не ходит, наверное. Дура… Дура…

Она снова уткнулась в ладони и предалась горьким рыданиям, на которые способен только страшно и безапелляционно жалеющий себя человек. В своем этом всепоглощающем занятии Зина совершенно не заметила, как возле остановки остановилась машина. Старенький «Фокус» еле слышно притормозил и включил «аварийку». Зина не увидела, а скорее почувствовала мигающие желтые огоньки. Глянув между пальцев, она быстро вытерла слезы и встала. Сама не понимая почему, пренебрегая всеми возможными нормами безопасности и здравым смыслом, она несколько нерешительно двинулась к остановившемуся автомобилю. Ее туда тянуло.

– Здравствуйте. – поздоровался с ней невзрачный водитель, когда она, открыв дверь, заглянула в салон. – Садитесь. Не бойтесь, я не маньяк.

– Я и не боюсь. – дернула бровями Зина. – Почему-то…

– Чувствуете, наверное. Что все в порядке. Хоть и не понимаете.

Они тронулись. Быстро пристегнувшись, пассажирка повнимательнее вгляделась в своего добровольного помощника. Он же обладал настолько смазанными чертами лица, что они, казалось, тут же забудутся стоит только моргнуть. На коленях водителя лежала фляжка – в такие обычно наливают коньяк.

– Вы пьете за рулем что ли? – возмущенно скривилась Зина. – Немедленно остановите! Я выйду! И вообще, – ее будто бы осенило, – Куда вы меня везете? Я же не называла вам адрес.

– Пока вперед. – невозмутимо отозвался тот. – Потом же вы скажете куда вам нужно? А это, – скосил он глаза на предмет на коленях, – Всего лишь успокоительный сбор. Хотите? У меня и стаканчик есть.

– Что еще за сбор? – недоверчиво нахмурилась Зина, и тут же добавила. – Давайте.

Он, улыбнувшись, передал ей сосуд и извлек из нагрудного кармана складной стакан, каким всегда пользуются пьяницы, претендующие на некоторую интеллигентность.

– Чистый. – добавил он, подмигнув. – Не стесняйтесь. Я Степан, кстати.

– Даже не думала. – задумчиво ответила Зина, наливая содержимое фляжки в стакан. – Зинаида.

– Очень приятно. Так куда вам?

– На Просвещения. – Зина разом выпила все из стакана, ошарашенно сморщившись от коньячного вкуса и аромата. – Дом 7… Это же коньяк…

– Простите. – смутился Степан. – Просто я подумал, что вам это не повредит. Ну и немного присочинил. Но только чтоб вас не напугать. А сам я его даже не нюхал. Честное пионерское! Еще раз извините…

– Да ничего. В общем-то вы угадали…

Зине полегчало. Истязающая тоска не ушла, но немного отступила, давая большую свободу стиснутому до этого в груди сердцу.

– Сами не пьете, а зачем тогда возите? – повеселевшим голосом осведомилась она.

– Ну вам вот, например, пригодилось. Плохо разве?

– Хорошо… Очень хорошо. Гораздо лучше, чем было. Спасибо.

Лелик и Макс

– Меня тошнит… – Оля, или как она просила себя называть – Лелик, Попова состроила смешную рожицу. – Макс, что за фигня?

– Вообще не знаю. Самому хреново. Депрессуха какая-то.

Максим Парамонов, или просто Макс, был Олиным парнем и большим красавцем. Все девчонки на курсе сохли исключительно по нему – высокий атлетично сложенный блондин с голубыми глазами, да еще на мотоцикле… А достался он ей – странной маленькой девочке, упорно именовавшей себя Леликом. Случайно так вышло. Но пары подруг она из-за этого не досчиталась.

– А что это за место вообще? – Лелик сидела на слегка вывернутом со своего места бордюрном камне, поджав ноги под себя. – Ты тут бывал когда-нибудь?

– Не, не был. Но вон больница какая-то… – Макс приложил руку ко лбу, прикрываясь от солнца. – Елизаветинская. Может туда сходим. Телефон зарядим.

Телефон у них остался один на двоих. И он сел. Куда делся второй – в розовом чехле с надписью «Лелик» – оставалось загадкой. Как и момент, а главное, причина их появления здесь – на обочине непонятной улицы.

– А «мот» твой где, Макс? – Лелик обняла себя руками. – Мы же на дачу не нем ехали.

– Не знаю, Лель… Подожди. Дай сосредоточиться. – Макс несколько раздраженно глянул на возлюбленную и отбросил в сторону соломинку, которую сосредоточенно грыз.

– Ну и пожалуйста. – надулась девушка и отвернулась. – Мне плохо, а ты… – плаксиво возвестила она.

– Лель… – позвал ее Макс, тяжело вздохнув. – Ну Лель… Давай не будем, а? Мне тоже нехорошо. Нужно просто разобраться в этой чертовщине сначала. А потом обижайся сколько влезет.

Последнее воспоминание в памяти Макса представляло из себя смазанную картинку дорожного потока, убегавшего под колеса его мотоцикла. Сзади, крепко обняв его, сидела Оля. А потом…провал…

– Слышишь, Лелик?.. – парень потрепал девушку за плечо. – Пойдем до больнички. Телефон запитаем, возьмем такси и ко мне.

– Почему это к тебе? – она уже перестала обижаться, но поддерживала эту легенду из принципа.

Парочка, жившая первое время в большой квартире Макса вместе с его родителями, недавно переехала на съемную – чтобы пожить самостоятельно. Но, как часто бывает со съемным жильем, что-то пошло не так и им пришлось срочно съезжать. Лелик была приезжая, и ни жильем, ни знакомыми с лишней жилплощадью не обладала. Благо друг Макса предложил им временно пожить на даче его родителей, пока они отдыхали на юге. Туда они и ехали в том смазанном воспоминаниями дорожном потоке.

– Ну а куда еще? Непонятное что-то произошло. Мотоцикл исчез. Доедем до дома, а там решим, как дальше быть.

– Всего этого не было бы, купи нам твои родители квартиру. В деньгах они не нуждаются.

– Ты опять? – немного рассердился Макс. – Сто раз уже это обсуждали. Я не хочу, чтобы все делали за меня…

– Слышала уже! – взвизгнула девушка и повалилась лицом в траву обочины.

Она несколько раз ударилась головой об землю, плача и что-то бормоча, потом, вдруг вскочила и, размазывая грязные слезы по лицу, подскочила к Максу.

– Прости! Прости… Я… Я не знаю… Мне так плохо, Макс… Так плохо… – причитала она, уткнувшись ему в грудь. – Что происходит?! Что это?

– Ну все… Все… – осторожно гладил он ее по голове. – Все… Я тоже не знаю… Не знаю…

Макс, успокаивая свою возлюбленную, бьющуюся у него на груди как раненая птица, даже не заметил как сам уронил ей на голову две небольшие соленые капли. Они без каких-либо прелюдий просто вытекли из глаз и, прочертив по лицу две вертикальные полосы, сорвались с подбородка. За ними, повинуясь безотчетному состоянию тоски и горя, поспешили другие.

– Так плохо, Макс… Невыносимо… – она, вдруг перестала, рыдать и, судорожно всхлипывая, подняла голову. – А помнишь нашу песню? А? Боуи. Вот бы ее сейчас послушать?

– Конечно. – шмыгнув носом, улыбнулся он, – Давай споем? – и сам, чуть раскачиваясь, начал – «Ground control to major Tom… Ground control to major Tom… Take your protein pills and put your helmet on… Ground control to major Tom».

– «Ten, Nine, Eight». – подхватила она в нужных местах. – «Seven, six».

– «Commencing countdown, engines on»

– «Five». – добавила она и засмеялась. – Здорово! Полегчало. Спасибо тебе и, – она потупилась, – Прости… Я не хотела…

– Перестань. Я все понимаю… – легонько встряхнул он ее. – Мне тоже так же нехорошо. А знаешь?.. Пойдем все же к розетке? Зарядимся, позвоним и песню послушаем. Давай?

– Давай. – ее улыбка будто мигом высушила слезы, оставив немного только в глазах. – Побежали?

Они вскочили и, держась за руки, бросились через дорогу. Движение не было оживленным, но именно в этот момент из-за поворота вдруг вырулили потасканный «Фокус», который до этого, казалось, и не собирался никуда поворачивать. Раздался визг тормозов и машина не сильно, но неприятно ткнулась в ноги бегущей парочки.

– Простите, пожалуйста! – тут же показался из двери водитель. – Простите! Я совершенно ничего такого не хотел! Просто вы так быстро появились…

– Это ты быстро появился! – наскочил на него Макс. – А мы нормально бежали!

– Да, да, простите… – тут же согласился водитель и прижал руки к груди. – Разрешите мне загладит вину? Я вижу вы спешите. Так я бы мог вас подбросить. Куда угодно. – он похлопал своими белесыми ресницами. – И совершенно бесплатно.

– Хм… Как ты? – обратился Макс к Оле, не сразу оторвав злой взгляд от невнятного лица лихача. – Воспользуемся предложением?

– Давай… – пожала плечами та, потирая ушибленное место. – Только если он зарядку даст.

– Хорошо-хорошо. – обрадовался невзрачный. – Для любого устройства! Садитесь.

Ребята уселись на заднее сиденье рядом и взялись за руки. Водитель в это время уже пристраивал выданный ему Максом телефон к соответствующему кабелю.

– Меня Степан зовут. – обернулся он, закончив.

– Лелик. – протянула лапку Оля.

– Максим. – хмуро отозвался Макс.

– Очень приятно. – пожал протянутую конечность Степан. – Против музыки не возражаете?

Получив утвердительный ответ от обоих, он нажал кнопку на магнитоле и салон наполнился звуками:

Ground control to major Tom

Ground control to major Tom

Take your protein pills and put your helmet on

(Ten) Ground control (Nine) to major Tom (Eight)

(Seven, six) Commencing countdown (Five), engines on (Four)

(Three, two) Check ignition (One) and may god's love (Liftoff) be with you…