Дорога⁠⁠

Едешь в машине и думаешь, вот бы дорога никогда не кончалась. Никаких больше забот, никаких сомнений. Только прямая полоса прямо перед глазами. Всё так просто. Мечта. Но машина останавливается, и пора выходить. Раннее утро, темно, ветер морозной ладонью гладит по лицу. Снег скрипит под ногами. Идёшь и думаешь, дорога всё ещё не окончена. Думаешь, вот бы поскорее укрыться в тепле. Думаешь, выпить бы сейчас кофе или чего покрепче. Думаешь, мать твою, а ноги-то как затекли.

Возле вокзала фонари жёлтым светят. Рядом бабка торгует газетами и шерстяными носками. Парочка ментов курит. Таксисты кучей стоят возле одной из машин и разливают из термоса то ли чай, то ли кофе по бумажным стаканчикам. Это называется жамевю. Когда знакомое кажется неизвестным. Когда родное становится чужим. Когда ты будто впервые оказываешься там, где был тысячу раз. Как раз вон на той площадке я с Мишей сцепился. Минуты две отмахивался, но он посильнее меня был. Положил меня на землю и бил по лицу. Куражился. Больно тебе? Бам. Больно, сука? Бам. Мы потом даже подружились. Мужская дружба всегда с драки начинается. Он мне помогать обещал.

– Куда едем… – подходит ко мне один из таксистов, но тут же замолкает и возвращается к своим.

По мне всё видно. Никуда мы не едем. Наездились. Пешком идём. Дохожу до первой гостиницы. Номер стоит две пятьсот. В таких дырах обычное дело. Она когда-то принадлежала местному горуправлению. Наверняка. Законы рынка будто обошли их стороной. На самом деле нет.

– Мне нужно только на несколько часов.

– Не положено, – отвечает администраторша.

Кладу последние триста рублей на стойку. Это мои последние деньги. Ей-богу. Я только что с дороги. Десятки часов добирался сюда с другого конца страны. С другой края земли. Из другой жизни. Потный, грязный, вонючий. Мне нужна душевая кабина и один час на то, чтобы просто полежать на кровати. Пожалуйста. От «пожалуйста» только свиньи отказываются. От навара мимо кассы не откажутся даже они.

– Два часа, – говорит администраторша и берёт деньги.

Тёплая вода, мыло, полотенце. Лезвие снимает пену с подбородка. Полотенце. Чистая одежда. Старую запихиваю в сумку. Сверху накрываю банкнотами. Выглядит внушительно. Надо будет всё сделать быстро. Но сначала – постель. Немного отдохнуть. Совсем немного. Вот бы никогда не вставать больше.

Через час я прохожу по залу. Раньше это называлось «фойе». Это и сейчас так можно назвать. Тем более, что именно как фойе оно и выглядит. То старое, советское фойе, с обитым плиткой полом, широкими окнами с деревянными белыми рамами и потёртыми диванами по периметру. Триста рублей за местные услуги – самое то. На улице меня уже поджидает ещё один таксист. Смотрит на меня с улыбкой.

– Не узнал меня, что ли? – спрашивает. – Ладно, я тебя тоже не сразу узнал. Давно вышел?

– Пару дней назад

– Поздравляю. Может, тебя подвезти куда?

– Не надо, – говорю. – До моего дома отсюда рукой подать.

Дом. Мама. Мама. Во дворе народ уже собрался. Машина стоит, выхлопными газами пыхтит. У двери крышка, перетянутая красным бархатом. Чёрный крест. В подъезде бабки ревут. В квартире тоже битком. Из мужиков только сосед-старик. Ещё племянник мой. Такой большой уже, скоро в школу пойдёт. Он даже моего имени не знает. Сестра наконец обращает на меня внимание. Лера. Сестрица моя. Сестрёнка. Поднимается и ком не идёт, но мама её останавливает.

– Зачем приехал? – говорит. – Сами со всем разберёмся.

Смотрю на тело папы. Лежит, скрестив на груди руки. Лицо серое, некрасивое, суровое. Такое же, как при жизни. Так они здесь сами со всем разбираются.

– Мы уже с ними обо всём договорились, – говорит мама.

Отец тоже договорился. Теперь его похоронят. На кладбище меня все разглядывают. Шепчутся. Разве что пальцем в меня не тычут. Надо к Мише ехать, пока весь город про мой приезд не узнал. Дом у него за городом. Хороший дом, двухэтажный. Забор. Камеры. Домофон. Охранник встречает, обыскивает. При виде денег по рации что-то бормочет и, дождавшись ответа, проводит внутрь. Миша смотрит на меня настороженно. Жаль, говорит, что с отцом твоим так вышло. Не хотел, говорит, доводить старика. Кто же знал, говорит, что у него сердце такое слабенькое.

– Он сначала исправно платил, – говорит Миша, развалившись в кресле. – А потом у него то одно, то другое. Пришлось поднажать. Я ребят своих отправил, но, видать, они чутка переборщили. Я их наказал уже. Что в сумке?

– Остаток долга, – говорю.

Проходим в кабинет. Охранник стоит рядом. Миша возится с сейфом. Открывает его. Открывает сумку.

– Это что за…? – ворошит банкноты. Банка приколов. Это такой прикол.

Бью охранника. Подлетаю к Мише. Бью по голове. В сейфе лежит пистолет. Беру его и бью Мишу ещё раз. Подхожу к охраннику. Выстрел. Бух! Бух!

– Какого чёрта ты творишь? – стонет Миша.

Не знаю. Справедливость. Возмездие. Беспредел. Что-то типа того. Вытряхиваю всё из сумки, засовываю в неё деньги из сейфа. Это теперь мой. По праву. Это то, что мне обещали в случае, если я окажусь за решёткой.

– Ты сам во всём виноват, – говорит Миша. – Сделай ты всё как надо, я бы твой долг списал. А ты напортачил! Да так, что ещё больше должен стал. Ты же весь мой товар растерял!

Ещё удар.

– Не надо, пожалуйста.

Больно тебе, сука, больно? Бух. Уже нет. Выхожу на улицу. На снегу следы остаются. Хрум-хрум. Иду домой. Домой. На, мама, ваши деньги. Мне всё равно, что будет дальше со мной. Я всё вернул. У мамы усталый взгляд. Ох, дурак, говорит она, ох, дурак.

– Ведь умный, вроде, парень был, – говорит, – а из-за наркоты все мозги твои прогнили. Неужто ты и вправду думаешь, что всё так просто? На кой ляд мне эти деньги? Да сегодня же за ними твои дружки приедут. Теперь и тебя убьют, и нас всех заодно.

Меня и вас. Я и вы.

– Унеси их! – кричит мама. – Унеси! За что мне такое проклятие?!

Лера стоит в прихожей. Сую ей одну пачку. Её сын выглядывает из комнаты. А я даже не знаю, как его зовут. Иду к своему старому приятелю. Здесь недалеко. Ложка, огонь, жгут. Только быстро. Очень быстро. Скоро здесь будет полиция. Отдай им сумку. Вот она, отдай им. Я уже еду куда-то, и словно машина медленно покачивается из стороны в сторону. Туда-сюда, туда-сюда. Глаза слипаются. Я засыпаю, и не мне снится дорога. Вот бы она никогда не кончалась.

denisslavin