Дописал свою книгу 4: Выкладываю главы, пока не выйду в горячее (и потом продолжу)
Книга лежит в открытом доступе на author.today. Так как она 18+, оказалось что, требует регистрации:( Но вы можете прочитать ее здесь, в серии постов (первая часть тут, вторая тут, третья тут)!
Я довольно долго писал это произведение, вдохновленное Бладборном, Лавкравтом и Кингом. Мне не нужны донаты или подписки — хочется, чтобы результат моего труда нашел свою аудиторию.
Немного обидно, что до аудитории книга не доходит, но я верю в силу Пикабу!
Глава 7. Кэррил
Кэррил носил очки — тонкая оправа удерживала на остром и чересчур длинном носу толстые стекла, делавшие взгляд ученого почти комичным. Бледная кожа выдавала в нем человека, бывающего на улице только по особым поводам, — он действительно проводил немало времени в стенах библиотеки. Последняя его работа была посвящена созданию сокращенного и оптимизированного для научного сообщества языка, однако найденная в лабиринте книга так заинтересовала ректора, что тот снял Кэррила с проекта для организации перевода.
Незапертая дверь кабинета отворилась с легким скрипом. Кэррил стоял у огромной доски с черновиком карты транслитерации — такие были у многих разведывательных подразделений, во время войн бьющихся над вражескими шифрами. Часть записей была сделана красным, другая — синим.
Господин Кэррил, простите за беспокойство, Мастер Виллем отправил меня меня поинтересоваться прогрессом в расшифровке книги.
Кто здесь?! — нервно вздрогнув, лингвист обернулся и уставился на гостей невидящим взглядом, — Ах, это вы. Я вас совсем не заметил. Приветствую! Да-да, сегодня будет отчет. Название книги “Падение Пт..е..” — тут еще три буквы мне непонятны — ”у”. Словообразование вызывает определенные трудности, поскольку отличается от “нашего” — оно ближе к восточной вязи, однако я делаю успехи. Кажется, что ты сделал хороший выбор, взяв эту книгу! Это что-то вроде исторического труда… Не религиозного, как ты предполагал.
Действительно?! Хм, обложка выглядит как изображение пантеона хтонических чудищ, которым поклоняются темные культы! Какая уж тут история?!
Не очень смешно, — Кэрилл выпрямился и сурово встретил мой взгляд, — Встретимся вечером у Мастера, я уже отправил подмастерье с просьбой о встрече. Ты присоединишься? Дорес все так же в прострации? — он приветливо помахал рукой стоящему рядом Доресу, — Дорес! — однако не получив в ответ никакой реакции, расстроенно опустил руки.
Дорес все тот же: не разговаривает и не ест. Эх, мы ведь с ним со студенческой скамьи знакомы… Если честно, я так и не могу себя простить за то, что с ним случилось.
Соболезную, — он говорил так, будто Дореса уже не было с нами, — Я с ним не был знаком лично, однако слышал преимущественно положительные отзывы. Но я хотел спросить тебя кое-что: а смерть тех троих из экспедиции тебя беспокоит меньше? У них семьи остались, дети — университет конечно предоставит материальную компенсацию, однако не думаю, что это станет утешением для вдов и сирот.
Беспокоит, конечно… но их-то я почти не знал! Это была новая бригада — я был лишь шапочно знаком с Йозефом, — услышав имя, стоящий в дверях Дорес вздрогнул, втянул голову и несколько раз нервно дернулся — А к незнакомым людям у меня отношение простое: люди умирают.
Да, умирают... а иногда теряют рассудок, — уже отвернувшись, пробормотал Кэрилл.
Глава 8. Фантом
Освещение в лаборатории было поставлено особым образом: каждый из неприлично большого количества довольно редких электрических фонарей холодного, почти белого, цвета был оснащен хитрой системой зеркал, позволяющей этот свет направлять, концентрировать и рассеивать. Сейчас все фонари были направлены на угол, в котором находилось большое и удобное кресло. Там сидел Дорес: отсутствующий взгляд и расслабленная поза были нечастыми гостями этого кресла. Виллем в очередной раз повторил вопрос:
Виконт Дорес, вы помните, как вы спустились в Лабиринт под Ярнамом?
Дядя, ты кто? Виконта уж хоронить пора, — и без того высокий голос становился невыносимым от детской плаксивости, — Я опаздываю к отцу. Если не успею, мы снова будем всю зиму жить впроголодь! Дайте мне проснуться!
От обращения “дядя” Виллема передернуло.
Ах, мальчик мой… Твой отец тебя не ждет. Давай я помогу тебе проснуться. Взгляни сюда, — Виллем тяжело поднялся с неудобной табуретки, которую часто использовал для терапии, и подошел к массе металла и проводов, стоящей у кресла, — этот прибор сразу же освободит тебя от наваждения.
Он стоял у огромного, в полтора человеческих роста, диковинного металлического шкафа без дверей или окошек, совершенно не вписывающегося в обстановку лаборатории: полированный металл и небольшие тумблеры резко контрастировали с привычным инструментарием группы исследований Бюргенверта: ручными сверлами и бритвенно острыми, но такими старомодными скальпелями. Рядом со шкафом стоял стол, на который двумя паучьими лапами машина положила иглы, начиненные чернилами. Тихое назойливое гудение говорило о готовности чудовищного приспособления делать свое дело.
Дорес, я девять лет потратил на нее, на эту машину. Она разбудит тебя. Эта машина расскажет нам все сказки из твоей головы, представляешь?
Дядя, столько времени потратили и так ничего не поняли? Без раковины этот шкаф со мной не заговорит.
Виллем удивленно поднял брови. Утром раковину действительно доставили в университет, но Дорес не мог знать о ней — он был на первичном осмотре у университетских врачей.
Раковина? О, мой мальчик, здесь не место игрушкам. Сейчас, расслабься.
Постойте, дядя — на секунду лицо Виллема исказила гримаса недовольства, панибратство в Бюргенверте было не принято, — Я не шучу, эта машина не разбудит меня без раковины фантома. Вы же знаете, что в катушке под главной панелью есть круглый паз. Сами его спроектировали. Поместите раковину туда, и после этого можно будет продолжать.
Виллему стало не по себе, он не верил в мистику, но иначе как телепатией объяснить происходящее не мог. Откуда Доресу было известно устройство машины, созданной лично им? Откуда Дорес может знать о существовании, и тем более о назначении раковины?
Дорес, ты боишься машины?
Нет, дядя. Мне уже нечего бояться. Просто не хочу, чтобы вы тратили свое время.
Ах, не беспокойся обо мне, времени у меня достаточно, — Дорес в ответ расплылся в шкодливой улыбке, от которой Виллему стало не по себе — Сейчас будет немного больно.
Виллем взял в руки чистую ручную дрель: “Чтобы машина заработала, необходимо сделать два отверстия в висках и поместить электроды прямо на поверхность лобных долей. Кэрилл потратил годы на варианты интерпретации эманаций сумасшедших, машина должна выдать… выдать то, о чем он думает. Выдать то, о чем он даже не думает!”.
Я сделаю два отверстия в твоей голове. Сначала будет немного больно, а потом ты проснешься. Или нет… — понизив голос, пробормотал Виллем.
Поставьте раковину, Мастер Виллем, — Дорес, вывернув шею, уставился серыми глазами в лицо ректора. Впервые после возвращения из лабиринта он смотрел осознанным взглядом, хотя выражение лица виконта оставалось плаксивым и детским, делая выражение глаз еще более неестественным.
Виллем замешкался на секунду. Десятки лет опыта работы с сумасшедшими предостерегали его от поспешных выводов.
Лоуренс, раковину.
Из тени раздались неуверенные шаги. Один из студентов вынес в ладонях небольшую, менее десяти сантиметров в диаметре, раковину, которая светилась холодным голубым светом. Руки студента била нескрываемая дрожь — то ли от отвращения, то ли от страха.
Итак, Дорес. Я ставлю раковину, — панель шкафа с тяжелым гулом отворилась, обнажив внутренности машины: множество слабо мерцающих ламп, соединенных проводами, и странные черные диски размером с человеческий ноготь, — а ты пока настройся. Внесите обезболивающее. Лоуренс! И ты, придержите мальчика, а потом введите ему сыворотку сонного гриба, но так, чтобы не отключился.
Лоуренс молча подошел к креслу и выудил из скрытых в подлокотниках ниш четыре ремня-фиксатора, начав аккуратно пристегивать Дореса, с любопытством разглядывающего приготовления. Оставалось закрепить голову и вколоть анестетик. Виллем ловким движением вставил раковину в автомат и закрыл панель. Гудение стало более высоким.
Терпи, мой мальчик, — Виллем без сомнений провернул ручку стерильной дрели.
Кровь, побежавшая по вискам виконта, смешалась с брызнувшими из глаз слезами. Выражение лица пациента в сложившихся обстоятельствах выглядело совершенно дико: сочетание детского любопытства с абсолютным равнодушием к причиняемой боли. И это выражение совершенно не подходило выразительной, почти картинной, внешности.
Паучьи лапы машины с легким шуршанием забегали по рулону плотной бумаги.