Девушка с характером
Вроде сейчас и не до пустяков, а вспомнишь вдруг что-нибудь в обеденный перерыв — и бомбанет. Поменяешь стул на новый, наденешь вольфрамовый подгузник, и застрочишь...
Есть у меня двоюродная племянница, девушка-персик. Назову ее Катя. С детства избалована — во-первых, из-за своей неземной красоты кому-то в нашем роду должна была она достаться, вот племяшке и досталась сразу за всех, во-вторых, из-за крайне истеричного характера, когда чуть что не так — начинается крик, визг, а в детстве так доходило до судорог и вызова «скорой». А потом родители отпиваются корвалолом (там еще разобраться, на чьи судороги надо врачей вызывать), а дитя хлопает ресницами и взлетает — ангел, а не ребенок. Я с ней общалась лишь эпизодически, потому что в моей жизни и так есть кому вызывать судороги, припадки и прочие родственные чувства.
Но, надо отдать ребенку должное, истерики продолжались лишь до подросткового возраста, а там девочка созрела и получила в семье другую характеристику - «себе на уме». Если она делала что-то не то — например, ночью зимой в одних летних кедах уезжала на попутках в другой город погулять — родители особо ее вразумлять не пытались, боясь, что, встретив порицание, она что-нибудь с собой сделает или вовсе сбежит из дома навсегда. Лично я считаю, что настолько любящие себя красавицы скорее других доведут до петли или дурдома, но с собой ничего не сделают. Но вмешиваться в чужую семью — недайбох, еще потом виноватой окажусь. Так что мир вашему дому и любитесь как хотите.
Однажды ее мама просит меня помочь девочке (ей на тот момент было лет 17-18) — в семье денег очень мало, а девочка хочет прилично выглядеть, когда поедет учиться в колледже из райцентра. У меня барахла в шкафу полно, и большинство вещей — универсальные, типа джинсов и свитшотов, то есть юной барышне можно надеть и при этом не состариться. Приезжает этот бутончик. Что ни наденет — хороша безумно. А я и рада стараться. Распотрошила все закрома, чтобы ребенок смог прилично приодеться. Пока Катя наряжалась, ей то один юноша звонил, то другой, то она с кем-то эсэмэсилась — в общем, светская жизнь с обширным кругом знакомств.
Я напихала ей несколько сумок вещей — от кофточек-маечек до курточек и даже один тулупчик заячий новую укороченную дубленку с натуральным мехом, которую купила от жадности на распродаже. Ребенок приоделся и аж слезы на глазах: «Спасибо тебе, Салли, у меня такой крутой одежды никогда не было! Я хоть на девушек из журналов стала похожа, а не на село неасфальтированное». Тут у меня и вовсе произошло замыкание, и я отгрузила юной нимфе несколько кожаных сумок и отсыпала косметики — из тех средств, которые были еще не распакованы.
Прошло месяца три-четыре. Интересуюсь в соцсетях у Катиной мамы, как ребенок учится в областной столице. А ее мама мне отвечает: «А ты не знаешь разве?» - и рассказывает, что спустя пару месяцев жизни в городе Катя решила начать новую жизнь. Совсем новую. В процессе ее старой жизни в колледж приходили уведомления из полиции, что учащаяся была доставлена в отделение ночью в пьяном виде в компании таких же веселых ребят и девушек, так как нарушала общественный порядок.
И вот Катя сказала: «Хватит. Меня старой больше нет. Есть я новая». Сходила церковь, крестилась. И привезла в родное село всю подаренную ей одежду и косметику плюс дубленку и кожаные сумки, но не чтобы раздать тем, кому нужно (это она могла и в своей общаге сделать). Все это она торжественно сожгла в железном баке у дома. Ибо это все греховное. А сама она теперь с сестрами и братьями по вере поедет в паломничество по святым местам. Откопала в секонд-хэнде юбку до пола, повязалась платком по самые брови, стала блюсти пост, а в колледж ходить перестала. Ибо там нужны паспорта, а в них — число зверя.
Надо сказать, что и священник той церкви, куда Катя зачастила, и другие прихожане по большей части оказались людьми вменяемыми. Насчет «сатанизма» паспорта священник девушке сразу объяснил, что это чушь собачья, документы в стране нужны, и отказываться от них нельзя. Катя покивала — но мнения своего не изменила. А прихожане жаловались священнику (а тот звонил Катиной маме и вздыхал в трубку), что они Катю боятся, так как даже у них такие суровые фанатичные девицы крайне редки. В своих мрачных длинных одеяниях и платке, из-под которого были видны только глаза и нос, она больше напоминала террористку-шахидку, а не православную христианку.
Так по святым местам в поисках праведной жизни Катя шароебилась где-то год. Похудела килограммов на десять, хотя и так была модельных параметров. Работала трудницей при монастыре. Втирала родителям, что скоро конец света, в мире пропадет все железо и нужно запасаться. Уговаривала отказаться от паспортов. Пыталась выйти замуж за семинариста, будущего батюшку, — священник не благословил, ибо у Кати кавалеров в предыдущей греховной жизни было много, а матушка должна быть непорочной девой. «Какого-то молодого попа Бог спас», - философски заметил Катин папа.
Через год с незнакомого номера мне приходит смс: «Привет! Я возвращаюсь в город. Можно у тебя взять немного одежды? Моя стала совсем старенькая... Катя». И такой смайлик в виде грустного котика. От души выматерившись про себя, пишу ответ: «К сожалению, только недавно излишки раздала». (Примечание. Да, мне реально жалко. Я не говно из нафталина доставала, а очень хорошие фирменные вещи, многие с бирками - для того, чтобы доставить другому человеку радость от их применения, а не чтобы их через пару месяцев показательно сожгли, тем более новую дубленку и замшевую итальянскую сумку в идеальном состоянии. Кто-то скажет: зачем отдавала, если жалко. Я отвечу: мне на хорошее дело не жалко, а на хуйню - да, жалко. Все, минутка плавки вольфрамового подгузника закончена.)
Вернувшаяся Катя куда-то дела свои цыганские юбки и черные платки (возможно, сожгла в том же железном баке), устроилась на работу продавцом в магазин (паспорт все же не сожгла), вела себя как обычная девушка, без особых закидонов, а спустя еще очень непродолжительное время объявила, что выходит замуж за мужчину с очень радикального Кавказа. Мол, они совпали во взглядах на жизнь, ему нужна скромная девушка с твердыми моральными принципами, а она, Катя, как раз такая, к тому же, она поняла, что в жизни надо что-то менять, а горный воздух для здоровья очень полезен.
Тут уже мать забилась в судорогах и вызвала себе «скорую», но билась недолго: еще до начала подготовки к свадьбе горец дал Кате пощечину то ли за то, что не дала посмотреть смс в своем телефоне, то ли за то, что не так ответила. Катя, которую в жизни никто пальцем не тронул, позвонила отцу в слезах. Катин батя тут же приехал из села и сказал горцу, что за дочку убьет как нехер делать, потому что он не агроном и не учитель, а старый охотник с семью классами образования, который такой хуйни не понимает. А еще у него найдется как минимум несколько десятков друзей и знакомых, тоже охотников, которые обязательно приедут его поддержать, если его простые слова не будут поняты. Горец вежливо извинился перед батей за свое недостойное поведение и объявил, что расторгает помолвку.
Катя продолжила работать в магазине и встретила другого мужчину, лет на 15 старше, который безумно в нее влюбился. Мужчина оказался при деньгах и уже через полгода знакомства предложил Кате руку и сердце и - чтоб два раза не вставать (это как раз было на ее 20-летие) - подарил ей энную сумму для покупки не дорогой, но и не дешевой машины. Сумма была в красивой коробочке, в пачечках пятитысячных купюр — так эффектнее, решил мужчина, потому что если кинуть деньги на карту, то уже не то пальто. Подарил и уехал в командировку. А девушка решила не ждать, когда он вернется и поможет выбрать ей авто, и поехала смотреть машины в салон сама. С коробочкой. Которую оставила в такси. Таксист, конечно, развел руками: ничего такого не было, попробуй в другом месте поискать. И тогда Катя сказала: «Бог дал, Бог взял». А когда вернувшийся жених вытаращил глаза на эту голубиную кротость, взмахнула бесконечными ресницами и добавила: «Дурачок, я же полюбила тебя не из-за денег».
Свадьба у них, как Рождественский пост закончится, будет скромная. Потому что пандемия.
