День кролика⁠⁠

Звон будильника разорвал нежную пелену глубокого сна. За окном серый осенний день, окутанный свинцовыми тучами словно паутиной. Промозглый ветер разбивал капли мороси о грязное окно моей квартиры. Одно желание охватывало мое сознание: вернуться в объятия теплого одеяла и спрятаться от холода реальности в теплом сне, а еще лучше не просыпаться вовсе. Желудок, вопящий от голода, заставил выбраться из этого окаменевшего состояния и напомнил, необходимо подняться и идти на свою давно надоевшую работу.
Мои ноги опустились на ледяной пол, глаза все еще упорно сопротивлялись свету одинокой лампочки. Холодные тапочки пришлось искать на ощупь, словно они специально скрылись от серой реальности в темноте под кроватью. Мои движения были как исподнее тряпье – небрежные и безжизненные, первые шаги в очередной день давались особенно тяжело.
Вода на лице казалась ледяной и жесткой, словно свирепый хищник, разрывающий серую кожу стальными когтями.
Где-то за толстыми стенами резвились дети, заполняя воздух истеричными криками, а соседская собачонка мерзко лаяла на весь дом, с каждой секундой все сильнее терзая мои нервы. Предчувствие надвигающейся беды плотно облегало меня, наполняя скорбными нотками.
Вдоль черной стены по насквозь прогнившему полу я направился на кухню. Кофе в банке оставалось на половину ложки. Я понимал, что даже выпить холодного, полупустого кофе – лучше, чем терпеть тянущее чувство голода. Для меня это было чуть ли не последней нитью связи с призрачным прошлым, оставленным на задворках памяти… Зарплата была почти месяц назад.
Мой автомобиль, мой маленький уголок спасения в этом безжалостном мире. Каждое утро он принимал меня в своем салоне, обволакивая меня своей непроницаемой тишиной. В окружении и лишенный уличного шума и суеты, я ощущал себя настоящим, сбегающим от своих собственных мыслей и проблем.
Еле слышный стук капель по крыше будто бы присоединялся к моей скрытой печали. И все же, даже эта медленная симфония дождя, проникающая в каждый уголок автомобиля, приятно успокаивала мое беспокойное сердце. Пусть внутри меня все еще теплилось неприятное чувство, но хоть на некоторое время, уединенность салона отводила его на задний план.
Мрачные улицы города проносились перед моими глазами, словно призраки, таящиеся в тумане. Пейзаж за окном проникал в меня, окутывая мою душу ощущением безразличия и скорби. Из динамиков доносился DenDerty со своим "Грустно", дополняя этот печальны мир тревогой, словно отзвук моей собственной душевной боли.
Лужи из-под колес моего автомобиля разлетались в мелкие, грязные капли. Они, как и я, были пленниками этой холодной, безрадостной погоды. Люди на остановках втягивали головы от холода и назойливого дождя, словно мокрые, беспомощные воробьи на теплом канализационном люке. Представив, как им не уютно я поёжился и щелкнул кнопку подогрева сидения.
Путь до работы, который обычно занимал не более тридцати минут, в этот день казался длиннее. Мои кишки сжимались от противоречивых эмоций, пронизывающих мое существо. Я чувствовал, как приближается еще один бесполезный рабочий день, подрывающий здоровье во имя беспощадной корпоративной культуры.
Офисное здание встретило нависающей тяжестью, словно огромный молот готовый размозжить мою душу под своей немилосердной громадой.
Трудно было поверить, что за холодными стенами этого стеклянного колосса тысячи людей проводят свою никчемную жизнь, погруженные в безликий, безрадостный рутинный труд. Это было хранилище заржавевших мечтаний.
Как обычно я припарковался возле входа. На парковке было необычайно мало машин. Пронеслась мысль, многим людям сегодня повезло больше, чем мне. Они просто не проснулись.
Стеклянная дверь офиса с ледяной ручкой была последней преградой, отделявшей меня от назойливых коллег, готовых, как голодные гиены, разорвать на кусочки онемевшее и изможденное тело их бывшего друга, не справившегося с грузом корпоративной ответственности.
Дверь поддалась, и я сделал шаг в темный мир победившего капитализма. Воздух пах мокрым бетоном и затхлым ковролином. Меня не покидало тревожное ощущение иллюзорности происходящего, возможно проснуться до конца этим утром мне не суждено.
Охранник на входе проводил меня пристальным безумным и испуганным взглядом. Он не проронил ни слова, а его губы затряслись, то ли от боли, толи от онемения. Будто он увидел уродливое чудовище с которого сыпалась грязь в вперемешку с запекшейся кровью.
Турникет на проходной издал мерзкий, но привычный звук, пропуская меня в глубь, казавшегося безжизненным, здания. Приближаясь к лифту, я поймал себя на мысли, что совсем нет людей, которые обычно стоят с угрюмыми лицами в ожидании лифта. Я замедлил шаг.
Лифт нес меня на седьмой этаж, впервые в полном одиночестве. Чувство тревоги нарастало, сердце вырывалось из груди, виски разрывало от каждого удара. В зеркале, в лифте, был уставший, помятый мужчина средних лет с впавшими, абсолютно пустыми стеклянными глазами, смотревшими сквозь всё и в то же время ни на что. Казалось, что он давно умер и это всего лишь фотография на надгробной плите. Раздавшийся звон пронзил раскаленным жалом мое сознание, извещая о достигнутом этаже.
Офис был наполнен звенящей тишиной. Не было снующих в разные стороны коллег-гиен, привычного шума. Никто не пил кислый кофе возле автомата, никто не вел бессмысленные разговоры. Все это исчезло, оставив только пугающую запустелость вокруг.
Рабочее место встретило меня пронзительным скрипом стула, на первый взгляд новый и блестящий, но с прогнившим и ржавым механизмом. Все в этом мире было как этот стул, красивое снаружи, но уродливое и мертвое внутри. Тонкая плёнка лицемерия скрывала настоящее, скрывала отвратительную вонь гнили. Я еще раз осмотрелся. Офис продолжал мёртво молчать. Экран ноутбука резанул ярким светом по глазам.
Я пытался понять, что происходит. Похолодевшие пальцы судорожно пытались найти информацию в интернете, ком в горле мешал сосредоточиться. Бесконечная лента новостных заголовков усиливала тревожность: «…началась война…», «…убили…», «…курс валют побил рекорд…», «..,Фанаты раскритиковали…», ничего не открывало страшной тайны событий, сделавших мир мёртвым. Я продолжал листать ленту. Надежда сгорала с каждой секундой, словно бьющийся в агонии, умирающий о рака человек. Еще секунда. Вот оно! Словно сотни раскаленных иголок пронзили все тело, мелкие разряды электричества пробежали по телу, голова закружилась еще сильней. Тяжелый вдох и выдох, будто миллионы кубометром раскалённого пара вышли из сжатого обстоятельствами тела. Облегчение. Искомый заголовок гласил: «…Сегодня в четвертую субботу сентября отмечается Всемирный День Кролика…». Б..ь! Сегодня же суббота! Сегодня выходной!