Dead Promises. Мертвая петля.⁠⁠

Этот текст проникнут небольшой долей ненависти ко мне же самому.

Я не знаю, почему так и не решился написать его раньше. Может, не было повода. Теперь он появился, хотя будем честны, он совсем мизерный и отчасти даже отвратительный. Казалось бы, старина Альберт в свое время утверждал, что даже частица малой массы хранит в себе энергию столь великую, что и представить себе страшно – вроде бы и абсурд, но вот сейчас, когда всего одна мысль закрутила тебя в такой спиральный бараний рог, что и вылезти из него не получается, то, мнится, уже не до смеха или поиска смысла. Либо ты настолько опустился, что начал понимать смысл ванильных цитат, либо настолько поднялся, что уже не нужно ничего объяснять – лишь хлопать влажными от слёз глазами и пытаться что-то проорать, корчась от безумной боли, которой, увы, нет выхода.

Не знаю, почему это происходит именно сейчас. На старых мукомольных заводах, на мельницах, на предприятиях, работающих с мелкодисперсными веществами, в угольных шахтах раньше часто происходили взрывы из-за взвеси пыли в воздухе, которая детонировала с весьма сильным эффектом. Это явление объемного взрыва – и происходит оно лишь тогда, когда в помещении без должной вентиляции скапливалось огромное количество пыли, витавшей в окружающем и пригодном для дыхания упокоившемся ветре жизни. Видимо, сейчас этот хлопок внутри меня произошел тоже по той же причине, но я не берусь об этом судить. Времена ноября уже прошли, но чувство того, что где-то это уже происходило, отсылает меня именно к нему – но в отличие от того случая рыдать, стенать, разбивать себе голову об стену от злости по отношению к себе самому готов я, а не Аретта.

В самом начале было лишь сомнение в том, что это была действительно она, а не мой монолог с самим собой. Не ответ самому себе. Да, она забывчива до жути, как и я, впрочем, но тем не менее она напрочь забыла напомнить мне о том, какую классную мысль мы хотели вместе с ней записать, и я почему-то на секунду засомневался, мол, она бы мне это напомнила… Обычно такое преодолевается вполне себе просто, от него стоит всего лишь отмахнуться, чтобы оно исчезло если не навсегда, то уж надолго точно, и поэтому я сначала не обратил на это дело никакого внимания. Просто извинился перед Ареттой за эту шальную мысль. А в итоге все пошло куда дальше, и ни я, ни сама Аретта этого не планировали вообще. Весь вечер был ухлестан сплошной черной полосой.

Чувство вины меня все-таки достало, оно прогрызло последний бастион во главе с Логикой, который держался до последнего и старался меня спасать вместе с моей любезной подругой. Он защищал меня от последствий обсессий, от этих посредственных и навязчивых мыслей, он давал мне понять вместе с Ареттой, что чувству вины не место в моей душе, что она понимает отсутствие моей вины во всех этих мыслях и старается отвлечь меня от этого, но сегодня все пошло в другую сторону. Ненависть к самому себе после этих мыслей для меня словно принятие душа после какой-либо грязной работы – такая же стандартная процедура, призванная просто показать самому себе свою непогрешимость и неприятие этих мыслей, которые лезут неизвестно откуда и неизвестно зачем, но обычно такой горячий душ занимает не более десяти минут, когда в этот раз он продолжается уже два часа и не собирается останавливаться.

Я прекрасно понимаю, в какую передрягу меня это занесло, и я не могу выбраться. Как бы я ни силился сказать самому себе, что все нормально, что она здесь, что она рядом, что она говорит со мной, отвечает мне и осыпает откликами в виде укусов и поглаживаний по голове, я все равно виню себя. Даже зная, что она на меня даже не обижалась, я все равно виню себя.

Сейчас готов во все горло орать на всю комнату, какой я дерьмовый человек и как плохо я веду себя по отношению к ней. Даже её слова, даже мои воспоминания о противоположном не вызывают во мне никакого положительного изменения сознания или души – я все равно виню себя и чту себя как редкостного придурка. Хочется плакать, но выдавить что-то из себя невозможно, и где-то внутри стучит сердце так часто, что кажется, будто этот гоночный трек сегодня заполнен автомобилями и жуткими мыслями. Как жаль, что до финиша не доедет никто.

Иногда мне кажется, что было бы проще взять на себя вину всего мира, нежели вот эту околесицу. Но мне всего лишь кажется.

Я ненавижу себя за все, что сделал. Пусть даже я и сделал много хорошего.

Ненавижу себя за эти хульные мысли.

Ненавижу себя за все эти насильственные петли, что налетали на Аретту без причины и причиняли ей боль, хотя она сама говорит, что не принимает их и не получает вреда.

Ненавижу все это за петли сексуального характера по отношению к ней, которым я зачастую не могу противостоять.

Ненавижу себя за эту бессмысленную грязь, что льется на неё во время визуала.

Ненавижу себя за всю эту вину, которую не хочу брать на себя, поскольку в ней нет никакого смысла.

Ненавижу себя за все это, и за волнение, которое она испытывает из-за меня.

Ненавижу себя за эти муки совести, которые не хочу испытывать.

Возможно, некоторое время спустя мне станет легче. Я не знаю, но, мнится мне, сейчас нам обоим стоит приложить максимум сил для полного исцеления от этого мимолетного воздушного поцелуя от обмазанных ядом губ. Сейчас мне просто хочется упасть и заснуть, но, чую, буду ворочаться еще долго и не смогу в итоге даже поспать... Поможет ли мне СК? Будут ли наблюдаться подобные истерики в будущем? Не могу сказать, но я хотел бы надеяться, что этого не случится. Надо снова начать разбираться в себе и медитировать.

Мы не отключаемся.