Дальние страны⁠⁠

Дальние страны.

– А вот только представь, Сашка: наступит осень – а мы с тобой уже где-нибудь... ну, в дальних странах, а?

Веснушчатый белобрысый Фёдор, подвернув под себя сапог, сидел на дне дозорного окопа, уперев приклад винтовки в землю, а на цевьё облокотясь щекой. Глаза его были устремлены куда-то вверх, в самое, собирающееся ещё только светлеть, ночное летнее небо. Говорил он громким шепотом, что в секрете, вообще-то, не дозволялось; но кто ж услышит, кроме соседа?

– Ну ладно, на первый раз с испанскими товарищами не всё гладко вышло – но так то ж на первый! А сейчас мы и сил поднакопили, и тамошний, опять же, пролетарьят, он тоже не дремал – готовился... А? представляешь, нет? "Гремя огнё-ом, сверкая блеском ста-али"

– Эй, ты ещё станцуй мне тут. Петь взялся. Тихо давай, не в клубе. – Сашка, с ефрейторскими полосками на петлицах, круглоголовый и серьёзный, говорил тихо, но твердо. – Развеселился чего, паря? Давай, тише. Счас, чего доброго, старшина дозоры пойдет проверять – что тогда?

Тогда, Фёдор знал, будет несладко. За два месяца на границе молодняк хорошо выучил нрав заставного старшины – а также месторасположение отхожих мест, хозблока, конюшен и прочих объектов, на которых доводилось отрабатывать наряды проштрафившимся пограничникам.

Оба они, и Фёдор, и Сашка, бывали в таких местах не раз – правда, второй-то пореже, всё ж ефрейтор.

Угроза подействовала – петь Фёдору больше не хотелось. Однако, присев на дно окопа, он приблизил голову к голове товарища, с усмешкой глядящего на него, и с не угасшим пылом продолжал, правда, вдвое тише:

– Ну, как же ты не понимаешь? Ведь это же – ого-го! Какая дорога перед нами открывается! Красная Армия, она же – ухх! До самого океана, а? Мадрид! Да что там – да самая Африка или Лондон, ну – разве сам-то не хочешь? Представляешь, Мадрид! Не хочешь разве? – Не хочу, – Неожиданно поскучнев, ответил Сашка. – Не хочу.

– Да почему же?

– Да я учиться хочу, знаешь. Фабзавуч закончил, теперь вот через полтора уже почти года – на инженера учиться пойду... Выучусь – и айда в тайгу, или ещё куда – вот, где самый интерес, вот, где страны-то дальние... к чему нам с тобой, Федька, какие-то ещё страны, а? своей земли ввек не обойти ж, нет разве?

– Ну а Мадрид как же?

– Да не хочу. Ну сам подумай – кто ж нас с тобой туда пустит, в тот Мадрид? Тамошние буржуи только и ждут тебя там, как же. Где ж Фёдор там, уже и глаза все выплакали, поди. – Сашка вновь усмехнулся.

– Ну ты даешь, Сань. – Фёдор даже глаза от неба отвел. – Да кто ж их, буржуев, спрашивать-то станет? Мы ж – армия! Рабоче-Крестьянская! Ещё мы буржуев всяких не спрашивали о чем-то. Вон, и финнам накостыляли, и япошкам дали прикурить, братьев-славян от польского гнёта избавили... Да что там, вон и товарищ Сталин то же самое говорит, я сам читал... И нечего спрашивать, и правда. Пойти, да и взять – как вот отец у меня, с первых дней революцию делал...

– Ладно тебе. Прикажут – пойдём. Да не прикажут, я так мыслю, мир у нас с немцем.

– Да какой мир! Это они, буржуи, пущай свои договора соблюдают, а мы – ничего им не должны, и самое великое благо для порабощенного пролетариата той же Германии – это освободительная война, война рабочих и крестьян против угнетателей...

– Да нет, брат Федя. Война – это просто война, и дело это паршивое, пускай даже идет эта война за самые распрекрасные дальние-раздальние страны на свете. И пущай уж лучше я того Мадриду или той Вены, скажем, и не увижу вовсе...только б и войны не видеть. И неча в неё лезть, а то, ишь ты, Федька, какой агрессор сыскался... гляди вон лучше по сторонам, а то уж и рассветает – ночь-то сегодня самая короткая в году, да.

– Да знаю я. – Федька, распаленный речью (а что, тарабанил, как по писаному, считай, прямо по "Правде"), не сразу успокоился.

– День рождения у меня сегодня, ага. Восемнадцать. – выдохнул он и смущенно ухмыльнулся.

– Ты что же, тоже двадцать третьего? в военкомате год приписал?

– Ну. А то как начнется всё самое интересное без меня – так и ввек никаких дальних стран не увижу.

– Эх, и хитрый ты, Федька. И куда только торопишься? То-то я гляжу – ну не можешь ты быть старше, чем я... и верно глядел, да. Поздравляю, чё. Мирного тебе неба над головой, агрессор!

Федька, отвечая на рукопожатие товарища, белозубо засмеялся.

***

Немецкий наблюдатель на той стороне границы опустил взгляд от проплывающих в светлеющем небе самолетных силуэтов и сказал через плечо своему напарнику:

- So scheint es, alles, Peter, hat begonnen. Gott segne Deutschland!

Мирного неба над их головами не будет ещё тысячу четыреста восемнадцать дней