Чёрное платье⁠⁠

Как красиво это чёрное платье смотрелось на фигуре! Облегало, где надо, было свободным, где надо, что надо, подчеркивало, а что надо — скрывало!

Василиса уже час вертелась перед зеркалом, примеряя подарки, привезенные ей Кощеем из Парижа. Великий маг был там на всемирной выставке, немало дивился на павильон Франции, в центре которого, точь-в-точь, как палец водяного, которым он иногда тыкал в Кощея, когда тот мухлевал в стукалку, торчала преуродливая, и от того даже привлекательная, башня.

«Бывают такие барышни, — снисходительно думал повелитель тридесятого, пока воспитанница вертелась перед зеркалом в чёрном бархате, восклицая что-то про то, что наконец-то эти проклятущие турнюры вышли из моды. — Да-с, бывают такие барышни, ну, ничего особенного — да просто не кожи, ни рожи, к тому же глазки косенькие и тени под глазами, и даже как будто слегка косолапые, ну, там, или зубы вперед торчат... А глаз не отвести! Как она голову к плечу склоняет, когда вопрос задает, или локон на пальчик накручивает, или ножкой ритм отстукивает, пока на гитаре играет! Прельстительные бывают барышни, хоть и не красавицы, вот прям как та башня!» Кощей и дальше предавался бы приятным мечтам, но тут в комнату просочился кот Баюн, который заходил иногда по-свойски, хотя его никто пред светлые очи не звал.

Кот вошел, и даже не успел ничего сделать, только уселся в сторонке, обвив лапы хвостом, как Василиса завизжала. И было отчего визжать! Чёрный бархат, так удивительно шедшего ей платья вмиг покрылся шерстью Баюна (наполовину серебряной, наполовину шёлковой), но краше от этого не стал. Стал, наоборот, похож на шкуру какого-то сивого мерина, как залившаяся слезами воспитанница и сообщила Кощею.

Ну, что сказать! Платье, конечно, отчистили магическим образом, и оно, конечно, уже не казалось Василисе таким восхитительным. Впрочем, фермуар с гонконгскими изумрудами несколько ее утешил.

А кот Баюн с тех пор на всякий случай линять прекратил вовсе, поскольку был волшебным котом.

Нам остается только завидовать.