Четыре чёрненьких чумазеньких... кого?⁠⁠

Почему «чёрт» – то же самое, что «бес», но «чертить» – совсем не то же самое, что «бесить»?

На самом деле, конечно же, примерно по той же причине, по которой правильно говорить «котлета» а не «кошказимы». Но разница между этими словами всё же есть.

В русском языке первым прописался бес. В книжных источниках он встречается с 11 века, но слово куда старше. Происходит оно, как говорят, от индоевропейского корня bhoi – «страх». От него же идут русские «бояться» и «бука», английский boogey и индийский бхут – неупокоенный призрак, пугающий людей. В общем, бес – тот, кого боятся, или тот, кто пугает.

А кто нас больше всего пугает? Тот, кто свиреп, злобен и опасен. Отсюда «бешенство» – предельная ярость, когда человек теряет контроль над собой. В него «словно бес вселился». Бешеный, или бесноватый – не любой одержимый, а только буйный, который кидается на окружающих.

Чёрт появился куда позже, и пришёл из польского языка. Тут уже этимология нам не поможет, потому что характер и повадки чёрта с ней никак не связаны.

Чёрт – трикстер, обманщик и насмешник. Все его шутки плохо заканчиваются для смертных, и смеётся над ними только он сам.

Но в русской народной традиции чёрт – почти всегда персонаж комический. Он, конечно, постоянно пытается подставить и обмануть, но при этом настолько глуп и наивен, что сам регулярно садится в лужу. Кто его только не обманывал в сказках!

Наверное, поэтому именно чёрт чаще других упоминается в ругательствах. Любой д'Артаньян знает, когда достаточно воскликнуть «чёрт побери!», а когда не обойтись без «тысячи чертей!».

Наконец, греческий демон – это совсем книжный персонаж. Само это слово долгое время знали только те, кто читал по-гречески, потому что в переводных книгах все демоны превратились в бесов.

Демон стал популярен у нас только в эпоху романтизма. Он звучит куда более возвышенно, чем бес, а уж тем более чёрт. Это пафосный персонаж – мрачный, торжественный, преисполненный гордыни и могущества. Если уж чародей призывает потустороннюю сущность – то непременно демона, никак не меньше.

Вот и получилось так, что все три слова сделались маркерами. По ним можно понять – по крайней мере, отчасти – мировоззрение собеседника.

Для неверующего и «чёрт побери!», и «да бог с тобой» – не более чем расхожие выражения, и он использует их без задней мысли. О демонах он будет говорить, если рассуждает о литературе, а бесы в его речи и подавно нечастые гости.

Тот, кто поражён околоправославным суеверием, предпочитает не поминать нечистую вовсе. Он морщится, когда это делает кто-то в его присутствии, а если уж никак без этого не обойтись, предпочитает эвфемизмы.

Их в русском языке хватает: анчутка, шишок, косматый, нечистый, окаянный, даже тангалашка (дальний родственник чебурашки, не иначе).

Самые принципиальные исключают из языка даже приставку «бес-». Пишут «безплатный», «безполезный» и «безсмертный».

А вот образованные, начитанные православные – совсем другое дело. Они, в некотором роде, противоположны неверующим. Православный не станет всуе поминать ни Бога, ни чёрта, но не потому, что боится кого-то накликать, а просто потому, что воспринимает духовные сферы более чем всерьёз.

Сами слова у него страха не вызывают, и потому он вполне может обсуждать бесовские искушения. «Бес» для него – нейтральный религиозный термин, и каким ещё словом пользоваться для обозначения нечистых духов? «Демон» – слишком пафосно, «чёрт» – слишком небрежно и простонародно.

Ну и, наконец, есть мы, религиоведы.

Для нас самый общий термин – конечно, демон. Демонами (или духами) мы предпочитаем называть всю активную потустороннюю фауну, которая до богов не доросла. Бесы – специфически христианское понятие, о них нет смысла вообще говорить за пределами этой религии, но уж зато там есть, что обсудить. Ну а чёрт – либо фольклорный персонаж, либо синоним демона в некоторых местностях, вроде Полесья.

Чертовски интересная тема, не находите?

Отсюда