Битва на Калиновом мосту. Глава 8 часть 2 (Финал)⁠⁠

Глава1 Съедобное-несъедобное

Глава 2 Отдел 13. Колдун 1/2 Отдел 13. Колдун 2/2

Глава 3 Змеиное кольцо 1/2 Змеиное кольцо 2/2

Глава 4 Отдел 13. Глава 4 "Заречная"

Глава 5 Выкормыш

Глава 6 Страж

Глава 8 Часть 1 Битва на Калиновом мосту. Глава 8 часть 1

Корнеев приехал в отдел и бегом спустился в цоколь. В кабинете Святослав пил чай, Терпков нервно ходил от стола к столу, отец Кирилл что-то читал в телефоне. Вот и вся небольшая команда, не хватало только Насти и таинственного начальника отдела 13. Увидев Корнеева, Терпков резко остановился и скомандовал.

— Садитесь!

Все подняли на него головы, Корнеев снял пальто и взял стул.

— Слушаем, информация неприятная. Корнеев молодец: быстро поработал и нашел три части жертвы.

— Я и убийцу нашел, — перебил Терпкова Корнеев.

— Да? Пофиг. Мне даже жаль бедолагу, которого заставили это сделать: он своё наказание точно получит в полной мере. Так, сбил, зараза. Три части: женская голова, тело птицы и корона.

— А, я знаю. Это Сирин, получается, — сказал Святослав. — Отгадал? Можно домой?

— Нет, не угадал. И домой нельзя: тебе еще яйцо срочно и быстро искать. Да что вы за люди такие? Дослушайте. Так вот, есть такая птица: Страфиль. Мать всех птиц, их прародительница, — Терпков встал в позу и продекламировал. —

«Как Страфиль-птица трепехнется —

Запоют куры у нас по всей земле,

Просвещается тогда вся вселенная.

Когда Страфиль вострепещится

Во втором часу после полуночи —

Тогда запоют все петухи по всей земле,

Осветится в те поры вся земля».

Хранит она своими крыльями мир от бед и пробуждает ото сна. Летит она зимой к морю, чтобы высиживать яйца, бывает, на больших реках и прудах останавливается отдохнуть. Тут её и подловили. Чем убили, кстати? Её обычное оружие не берет.

— Что-то острое и изогнутое, — пожал плечами Корнеев. Ему не понравилось то, что он услышал, если отбросить всю ерунду с курами, то получается: убили мифологического хранителя мира.

— Так, понятно, серп жнецов нави. Убивает все. Опасная дрянь, хорошо, человек такое в руки взять не может без смертельных последствий.

— Получается: Лаврентьев мертв?

— А это он? Значит, да. Так, дело в том, что завтра самая длинная ночь года. И, если ничего не сделать, ночь нас накроет навсегда, а армия нави пройдет в наш мир.

— Планета остановится? Чушь какая, — буркнул Святослав.

— Да не такая ночь, тут же аллегории. Тьма падёт на сердца: злоба, агрессия, междоусобица, войны, болезни. Может, еще и жахнет что-нибудь так, что наступит темень и ледниковый период, вроде вулкана или ядерного снаряда.

Терпков договорил, и в отделе стало тихо. Батюшка Кирилл даже телефон убрал в карман пиджака.

— Так, насколько я знаю, все это решается поединком, — сказал батюшка Кирилл и поправил очки.

— Бой на Калиновом мосту. Вас, батюшка, не приглашаю: вы у нас из другой «сказки», помочь не сможете.

— Эх, молодежь. Не переживай, в бой не пойду, но потом пригожусь. Обеспечу поддержку тылов.

— Завтра, в час, когда должна петь Стрефиль, встречаемся на берегу Оки, где убийство было. Жертвенная кровь как нитка через два мира прошла и связала.

— Других вариантов нет? Мы же не в Древней Руси живём, — сказал Корнеев: версия с боем ему не нравилась. Махать мечом, когда на поясе висит пистолет, как-то глупо.

— Да не переживай! Чем мы хуже богатырей? Справимся. Твоей дочке еще в этом мире жить, а тебе за него придётся побороться. В два часа ночи у реки, все поняли? — Терпков оглядел собравшихся и добавил низким рычащим голосом. — Лучше не злите меня. Я в гневе неприятен.

Свет в кабинете моргнул, на столе Корнеева жалостно пискнул компьютер. Ощутимая волна животного страха прошлась по комнате и заставила всех вспомнить, что Терпков — нечеловек. Расходились в молчании. Корнеев поехал домой, захватив из хранилища меч и рубаху, чтобы не заезжать за ними с утра в отдел.

Дома все было по-прежнему. Шум воды в ванной комнате; Лена дремала сидя на полу, прислонив голову к эмалированному бортику. В детском шезлонге, поставленном внутрь ванны, спала Сашка. Корнеев погладил жену по голове и с надеждой подумал, что завтра это может закончиться. Они пойдут в навь, найдут там Настю, или сам признается Терпкову про икру и расскажет про то, что происходит с дочерью. Оставив Лену в ванной, он пошел на кухню, включил вытяжку и достал пачку семечек. В стекло стукнуло. За окном, на подоконнике сидели два ворона. Корнеев подошел и открыл ночным гостям створку окна. Оба ворона аккуратно положили на подоконник по бутылочке темного и зеленоватого стекла.

— Для нашей цар-рицы. Мер-ртвая и живая вода.

Корнеев взял бутылки в руки, а вороны взмахнули крыльями и скрылись в темноте зимней ночи. Что ж, Стрефиль можно оживить, осталось пережить бой. На душе Корнеева стало спокойнее, и он решил, что надо вздремнуть полчаса. Разбудил его звонок в дверь. Пока он пытался понять, почему спит на диване одетый, Лена пошла открывать с Сашкой на руках. Через минуту она вернулась, но уже без дочери и, довольно улыбаясь, сказала.

— Ну что? Проснулся? Пойдем, кофе выпьем.

— Лен, а где Саша?

— Бабушка забрала, сказала: присмотрит. Не представляешь, как я устала. Хоть высплюсь.

— Какая бабушка? — сказал Корнеев, чувствуя, как расслабленность после сна смывает волной ужаса и паники.

— Слушай, пошли, кофе хочу ужасно, помнешь мне потом спину: жутко болит, — сказала Ленка, глядя на Корнеева пустыми, словно стеклянными глазами.

Корнеев бросился в подъезд, но там и на улице никого не было. В ужасе он достал телефон и набрал Терпкова.

— У меня дочь похитили! — заорал он в трубку.

— Не ори. Началось, давай на место, там разберемся. Бессмертнов любит брать заложников и торговаться. Но и мы не с пустыми руками будем.

На улице сильно похолодало, когда Корнеев спустился к реке, там бродил только Терпков. Приветственно кивнув, он подошел к Корнееву и, цепко схватив того за протянутую для рукопожатия руку, больно дернул на себя. Мир вокруг сделал кувырок.

Корнеев с удивлением рассматривал Настю, стоявшую рядом с Бессмертновым, не понимая, что происходит. Новый порыв ветра взметнул пепел. Настя склонила голову над свертком. Бессмертнов улыбнулся холодно и жестко, словно эту улыбку ему вырезали на лице ножом. Найдя взглядом Корнеева, он заговорил тягучим голосом, который как медный гонг загремел над рекой.

— Удивлен? Твоя дочь у меня, — он указал на сверток в руках Насти. — Можешь принести её в жертву и спасти мир, а можешь забрать и уехать отсюда. Насколько я знаю, ты всего полгода в отделе, тебя эти разборки не касаются. Чем тебе помогли эти существа? Они же даже не люди: древний божок, серый волк, Баба-Яга и павший ангел. Что хорошего ты у них видел?

Корнеев замер в ужасе, смотря на сверток, что держала в руках Настя. Предательница! Баба-Яга всего чуть больше месяца, а уже ворует детей. А вот кто остальные? Бессмертнов прав: он не знает, на кого работает.

— Думай быстрее. Лично твою дочурку придушу, ну или отдам русалкам, получится новая мавка.

Корнеев хотел отбросить меч, но тут его за рукав схватил Терпков.

— Ты дурак? Ты правда веришь, что он отпустит твою дочь после того, как ты сдашься?

— А что ты предлагаешь? Оставить им Сашку? — Корнеев сжал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить Терпкова в рожу.

— Победить! Порубить всю эту нечисть и забрать дочь, выпороть эту малолетнюю Бабу-Ягу и вернуться домой.

— Ты что, слепой?! Ты не видишь сколько там врагов и каких? Я не богатырь из былин, мне даже этот меч не поможет.

— Дурак! Это навь. Тут другие силы. Главное — верить в себя, в свой выбор. Тут действуют не физические законы, а законы совести. Они — зло, мы — добро. Мы обязаны победить. Тут сила в Правде!

— Тоже мне, нашел Бодрова. Правда в том, что этот маньяк убьет мою дочь.

Корнеев зло взглянул на Настю, та вздрогнула и посмотрела на Бессмертнова, прижимая сверток к себе.

— Я вижу, что ты не готов к этому бою, — сказал Бессмертнов, спешиваясь со своего коня. — Давай, меняем твой меч на дочь. Какое тебе дело до наших вековых разборок? Ты сюда не просился. Встретимся на середине моста.

Корнеев пошел к мосту, помахивая мечом. Терпков бессильно зарычал ему в след. У самого моста из-под ног Корнеева взвился пепел, и появились две фигуры: невысокие, коренастые мужики преградили дорогу. Черные точки зрачков в центре белой радужки впились ему в лицо.

— Постой, богатырь, Святослав говорить будет.

Корнеев обернулся: рядом с Терпковым стоял Святослав и держал в руках металлическую коробочку. Терпков хищно улыбался Бессмертнову.

— Ну что, доигрался, Костик, давай, сваливай в туман. Зря вы мать всех птиц убили. Крылатые сильно обиделись, показали, где одну очень интересную утку найти. Чуешь смерть свою? — сказал Терпков, указывая на коробку в руках у Святослава.

— Эй, ты, богатырь. Меняю эту коробку на твою дочь, иначе прям сейчас ей башку отрежу и брошу в Смородину, — зло сказал Бессмертнов, игнорируя оскал Терпкова. — Ну что скажешь?

Больше всего Корнееву хотелось подойти к Бессмертнову и ударить хорошенько в рожу, а потом под ребра, а когда тот скрючится и упадет, отходить его ногами до тяжких телесных. Корнеев вернулся обратно и протянул Святославу ладонь.

— Это яйцо, ну то, в котором иголка, я нашел, — сказал Святослав.

— Давай: у него моя дочь.

— Может, просто иглу сломаем? — спросил Святослав Терпкова.

— Он успеет убить Сашку, — сказал Корнеев, выдергивая коробку из рук растерявшегося Святослава.

— А я говорил: не подходишь ты для нашего отдела, — тяжело вздохнул Терпков. — Иди, спасай дочь, а мир пусть гибнет. Мне и дела нет: уйду в навь. Что и правда я за вас, людишек, с начала времен вписываюсь? Возишь-возишь на себе какого-нибудь царевича, а он… тьфу, никак не привыкну.

Корнеев отдал меч Святославу, а сам зашагал обратно. Чудь расступилась перед ним, и он вступил на чугунный, гудящий от жара реки мост. На том конце на встречу шел, держа в руках шевелящийся сверток, Бессмертнов. Корнеев ускорил шаг: он не хотел, чтобы эта погань касалась его дочери. Они встретились на середине моста. Корнеев потянулся за свертком, а Константин подхватил выпавшую из рук следователя коробку. Сверток оказался большим Настиным шарфом, конец которого Корнеев отбросил в сторону и с удивлением посмотрел на лежавшее внутри бревно. Тут же из шарфа прыснули в разные стороны крупные крысы. Все взгляды устремились на Настю. Она свистнула, и рядом с ней появилась ступа. Ловко вскочив в неё, девушка перелетела через реку и приземлилась возле Терпкова.

— Вы правда подумали, что я могу предать наш мир? — сказала она.

— Ну и для чего этот спектакль? — спросил Терпков строго.

— Мне нужно было оружие! Вот! — Настя достала из-под широкого пальто черный, отливающий синевой серп. — Только в нави такой можно взять.

— Предательница! — прошипел Бессмертнов.

— Баба-Яга я, а мы сами за себя, — показала язык Настя. — За кого захотим, за того и воюем.

Корнеев, осознав, что никакой угрозы его дочери нет, с большим наслаждением реализовал свои мечты: двинул Бессмертнова в рожу. Руку обожгло болью, словно в бетонный столб попал. Константин даже не дрогнул и внимания на этот выпад не обратил. С каменным лицом он открыл коробку в руках. Там лежали белые скорлупки.

— Не это ищешь? — крикнул с берега Терпков, указав на что-то блестящее в руках Святослава, и с ехидством продолжил. — Вали отсюда! А то Святослав у нас неуклюжий, иглу твою и сломать случайно может.

— Когда я получу её обратно? — сказал Бессмертнов, отступая от Корнеева. Несмотря на деловой тон, заметно было, как в глазах у него горит огонь холодной ярости.

— Ну по почте после Нового года. Слово волка.

Константин зло посмотрел на Корнеева и, развернувшись, пошел обратно по мосту. В конце он повернулся и, криво усмехнувшись, негромко сказал Корнееву.

— Ты не думай, что все кончилось: тебе еще Горыныча и его змеенышей победить надо. Если выживешь, мы с тобой встретимся, — договорил Бессмертнов и рассыпался пепельным вихрем.

Огромный трехголовый змей двинулся к мосту, перед ним шли змеелюди, наполняя воздух шипением и скрежетом чешуи. За спиной у Корнеева раздался вой, потом зашелестело, и рядом бухнулась ступа. Из нее вылезла Настя и выставила перед собой серп.

— Подвинься, сейчас еще чудь Святослава подойдет, — сказала она. — Так, твоё дело — Горыныч, мы змеенышей будем сдерживать, а вы с Терпковым бейте гадину.

— Где моя дочь? — зло прошипел Корнеев. Он не собирался так просто прощать эту нахалку. Кто знает, может, это их план с Бессмертовым и она воткнет им этот серп в спину.

— Дома она, ты как ушел, я сразу и вернула. Прости, за твою дочь мне обещали серп, пришлось идти к тебе домой и копировать морок с Саши. Хорошо, что Бессмертнов не знал, что я так уже умею, он вообще невысокого мнения о Бабе-Яге.

К Корнееву подбежал серый волк размером с быка, в зубах он держал ножны с мечом-кладенцом. С видом «а у меня лапки» волк сунул ножны Корнееву и скосил глаза на свою спину.

— Ну я верхом не умею! — взвыл Корнеев.

На спину волка пришлось залезть: с земли достать до шей Горыныча невозможно. Чуди оказалось шесть человек. Мужчины с окладистыми бородами, низенькие и коренастые чем-то напомнили Корнееву гномов из фильмов, усиливали это сходство топоры в руках. За ними стояли женщины в длинных рубахах, белые волосы заплетены в косы, в руках они держали серпы, похожие на Настин.

Мост содрогнулся: на него вступил Горыныч и несколько змеенышей. Волк бросился им навстречу; Корнеев держался за его шерсть, матерясь и пытаясь не выронить меч. Как там говорил Терпков? Нужно верить в свою правду? Это как? Он верил, что в нашем мире нет места этим порождениям нави. Но не потому, что они несли зло. В тех делах, что пришлось раскрывать ему, люди оказались гораздо опаснее. Так в чем же правда? Может, в том, что не стоит нарушать равновесие между мирами? Вблизи Горыныч оказался еще страшнее, чем на расстоянии. Слоновьи чешуйчатые ноги держали на себе грузное, неповоротливое тело. Длинные шеи вытянулись, и, водя головами, змей нашел подслеповатыми, маленькими глазками противника. Воздух зазвенел от мощного вдоха твари, и в Корнеева на волке ударила струя огня. Волк метнулся в сторону, а Корнеев с воплем едва удержался у него на спине.

— Бей его! — закричала Настя, как на сенокосе срезая головы нападающим на нее змеелюдам. Рядом с ней так же орудовали серпами две женщины из чуди. Их мужья крошили хвостатых тварей топорами. Воины из змеёнышей оказались плохими, но их было много. Корнеев вынул из ножен меч, тот запылал красным огнем и сам дёрнулся в руке навстречу Горынычу. Волк зарычал и пошел на сближение. Шея огромная, похожая на анаконду, замерла совсем рядом. Нужно рубить! Но в чем же правда? А правда в том, что вся нечисть — это порождение человеческого разума, страхов людей, тех качеств, которые мы не хотим видеть в себе. Мы отделили от себя смерть, боль, отчаяние, злобу, ложь и предательства, сделали отдельным миром, отдельными сущностями. Заявляя себе, что это не мы такие, а они — выходцы из-за грани, что лишь иногда мелькают в отражении наших глаз и говорят нашими устами, действуют нашими руками. Они — наши творения, а значит: мы сильнее, у нас всегда есть шанс победить. Вот Правда! Может, только его, Корнеева, но он в неё верит.

Корнеев ударил по толстой змеиной шее, поражаясь тому, что ему везет на убийства змеиных представителей нечисти. Меч срезал голову, а из шеи, словно из коллекторной трубы, забил во все стороны фонтан черной крови. Одежда Корнеева и мех волка пропитались маслянистой вонючей жижей. Запахло моторным маслом и бензином. Нефть! Если эта гадина снова выдаст струю огня, они сгорят заживо. Меч, словно почувствовав его мысли, снова нанес удар, срубая вторую голову. Новый фонтан крови распугал змеелюдов. Они, поняв, что им грозит, бросились обратно по мосту.

— Убью! — зарычало чудовище и стало со свистом втягивать воздух. Корнеев потянулся мечом к уходящей в сторону длинной шее, но не достал. Струя огня. Боль, словно заживо сдирают кожу. Одежда горела, запахло паленой волчьей шерстью, Корнеева накрыла паника, но мелькнула последняя разумная мысль: «Погибать, так не напрасно».

— На таран! — завопил Корнеев, сдавливая ногами ребра волка, тот, взвыв, бросился в бок отползающему в сторону от горящих противников Горынычу. Туша дернулась, уворачиваясь от замаха меча, и тут же в бок Горыныча врезался волчий лоб. Лапы змея затрепыхались на весу, не в силах найти опору, и, потеряв равновесие, Горыныч вытянул шею, пытаясь устоять на краю моста. Меч дернул Корнеева вперед, и тот, теряя сознание от боли, рубанул по толстой чешуе. Туша Горыныча падала в реку Смородина. Огромный хвост задергался, сбросив с моста оставшихся змеенышей и зацепив волка. Корнеев смотрел на приближающуюся к лицу пузырящуюся лаву и задержал дыхание, как будто это могло помочь.

Эпилог

Они сидели в служебном пазике и пили чай из термоса. Мокрая одежда Терпкова и Корнеева была развешена на спинках сидений, сами они кутались в шерстяные одеяла, в углу которых красовались печати МВД. Святослав, сославшись на срочные дела, сбежал, как только из воды достали Терпкова и Корнеева. Они вывалились из нави в Оку, пробив тонкий лед; вместо огненных вод лицо Корнеева обожгли ледяные, и он потерял сознание.

Автобус, оказалось, дежурил тут с самого начала. Батюшка выстроил людей в цепочку на берегу реки, с фонарями в руках. Оперативники и врачи были в шоке, когда в воздухе появились два мужика и грохнулись в реку, но спасать побежали. Корнеев не помнил, как его вытащили из воды, об операции он знал из рассказа Терпкова. Настя сидела молча, может, чувствовала свою вину, хотя лицо у неё было слишком довольным. На коленях у нее лежал тонкий, черный серп, ручку которого она нежно поглаживала. Отец Кирилл руководил оперативниками, мастерски уклоняясь от их вопросов и посылая к начальству за разъяснениями. Корнеев посмотрел на висящую на спинках одежду и дернулся в ужасе: в кармане пальто лежал телефон и удостоверение, а еще… Он встал и на негнущихся ногах подошел к вещам, достал мертвый прямоугольник телефона, размокшую ксиву и замер в ужасе.

— Бутылки, — выдохнул он.

Перед тем, как все закрутилось, он не успел отдать Терпкову бутылки от воронов с мертвой и живой водой. Корнеев посмотрел в окно пазика на Оку, похоже, где-то на дне осталось спасение жизни мифической птицы. Тяжело вздохнув, он двинулся к прежнему месту, чтобы сесть, но задел ногой куртку Терпкова; что-то звякнуло. Из-под сидения выкатилась пустая бутылочка. Корнеев в недоумении посмотрел на Терпкова. Неужели тот уже и птицу успел оживить, пока Корнеева откачивали?

— Что пялишься? Обгорел ты сильно, а потом еще и утонул. Что мне делать было? Хорошо хоть это у тебя в карманах нашел, — буркнул Терпков и отвел взгляд.

— А как же Страфиль? Спасение мира? — язвительно спросил Корнеев.

— Первый раз, что-ль, спасаем? А за водой придётся сбегать, заставлю этих ворон показать, где взяли, — Терпков скрестил руки на груди. — Ты о себе много не думай, я просто не хотел твою дочь сиротой оставлять.

Корнеев вспомнил, что есть вещи поважнее собственного воскрешения, и посмотрел на Настю.

— Ты когда Сашу брала, ничего не заметила? — спросил он осторожно.

— Заметила, — улыбнулась Настя. — Воду стала она очень любить. Ты не переживай. Ничего страшного: русалка сменила проклятие на благословение. Будет теперь Сашка как рыба в воде. Можете с года в плавание отдавать, ну и в навь сможет сходить при желании, как подрастет. А так все эти заморочки пройдут. Равновесие восстановим, все вернётся в обычное состояние, зов воды для неё не будет уже таким сильным.

— Чего это вы там шушукаетесь? К тебе, Настасья, у меня теперь никакого доверия. Это ж надо, договоры с Бессмертным заключать, — раздраженно проговорил Терпков.

— Ну и ладно. Меня, между прочим, из леса похитили, а ты где был? Как смогла, так и выкрутилась.

— Тихо, дети мои. Не ругайтесь. Мы сейчас всех по домам развезем, — сказал батюшка Кирилл и пошел звать водителя.

Корнеев понял, что происходящее перестало казаться ему странным и безумным. Собственное воскрешение не приводило в ужас, а оставило равнодушным. «Ну умер, чего только не бывает на свете». Больше заботили совсем другие вопросы.

— Слушайте, ну мир спасли, меня воскресили — это ладно. Но что насчет слов Бессмертнова о падшем ангеле? Да и про божка тоже интересно, хотя, я думаю, это наш начальник: боги маленькие должности не любят, — сказал Корнеев, чувствуя, как после слов о возвращении домой настроение повысилось. Словно почувствовав его состояние, тяжелые тучи за окном пошли прорехами, пропуская свет позднего зимнего рассвета.

— Следователь, он и после смерти следователь, только бы вопросы задавать, — засмеялся Терпков.

Самая длинная ночь года закончилась.