Бета-версия, часть 3⁠⁠

Предыдущая

Я достаю стик, надламываю и затягиваюсь. Мятный ароматизатор холодит нёбо. Интересно, я выгляжу испуганным? Очень не хочется.

– Почему? – стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, спрашиваю я.

– Потому что ты проиграешь.

Логично, чёрт возьми.

Альбинос лезет во внутренний карман, достаёт запаянную в пластик пачку денег и бросает её на стол. Старые рубли, выходящие из обихода. Если знать, кому сплавить, то можно получить приблизительно половину от того, что в пачке.

– А за них ты мне что сделаешь? – иронично хмыкаю я.

– Это тоже дополнительный стимул, чтобы дать понять: я не заинтересован в проигрыше.

Соглашаюсь не потому, что мне нужны деньги.

* * *

Просто глаз зацепился за знакомое лицо на рекламном десктопе, занимавшем торцевую часть высотки. Случайно. И так же случайно в голове поселилась заноза-мысль о том, что где-то он мелькал помимо баннера. Подпись сообщила, что это один из перспективных киберспортсменов восточного сити. Дважды чемпион, бла-бла-бла…

Это ему я сказала «мерси» за то, что он придержал дверь, когда я выходила из бара. Пока голова связывает эти факты, я уже разворачиваю подаренную Баксом доску и роюсь в биографии геймера, думая, что даже если это паранойя нашёптывает мне связь между встречей с известным киберспортсменом, баром и заказчиком-альбиносом, проверить и убедиться не займет много времени.

Паранойя очень часто ошибается, но если к ней не прислушиваться, то можно упустить момент, когда она оказывается права. Игант оказывается одним из претендентов на победу в турнире, который я должна выиграть. Или умереть?

Нахожу в сети всех претендентов. Подключаюсь к барной системе наблюдения и сливаю архив. Как хорошо, что в таких местах данные систем наблюдения защищены от удаления, но не от копирования.

Просматриваю, ускорив с момента появления там альбиноса, проматываю эпизод с собой и вижу, как сразу же после меня к альбиносу подсаживается тот самый геймер с баннера, придержавший мне дверь. Схема встречи точь-в-точь как и со мной: узел на стол, проверка узла на десктопе, пачка денег. И мне становится просто важно узнать, какое предложение поступило ему.

Но это чуть позже, когда доберусь до ячейки. На улице сосредоточиться гораздо сложнее.

* * *

Доступ к городской базе получить просто – хвала муниципалитету и его политике прозрачности. C доступом к медицинским данным сложнее. Но, если знать, у кого спрашивать, это тоже не будет проблемой. Проблемой будет отыскать среди всех альбиносов сити сегодняшнего, так сказать, заказчика.

Кто он? Серьёзный воротила-букмекер? Поехавший богач? Просто псих? Поехавший богатый псих-букмекер? Зачем ему платить мне за то, что я и так намерен сделать? Так много вопросов и совсем нет ответов. Спустя два часа непрерывного свайпа анкет, сменяющие друг друга лица сливаются в одно аморфное, принадлежащее всем сразу.

Никогда бы не подумал, что в сити может быть столько альбиносов. Никогда бы не подумал, что альбиносы могут быть разными. Запускаю выборку заново, отметая тех, чей альбинизм распространяется только на глаза. Всё равно много. Эдак я не вылезу из-под доски до самого турнира, после которого меня пообещали убить, если я его не выиграю.

Стимы. С ними дело пойдет получше. Можно нырять в паутину и без них, но подстегнутое стимами сознание обостряет внимание и реакцию. Да и мозг забывает о том, что виртуальность виртуальна, принимая её как логичную часть мира.

Глотаю капсулы, не запивая водой, надеваю перчатку и ухожу в трехмерную сеть. Всё-таки границы десктопа – это границы десктопа, а виртуалье – это виртуалье. Главное, чтобы мозг в очередной раз не выкинул какой-нибудь финт и не перестарался с искажением пространства или объектов.

Я осознаю, где нахожусь, помню, как сюда попал, но иногда мозг принимает виртуалье за сон и начинает добавлять детали, раскрашивая окружающую обстановку. И как во сне, абсурдность которого понимаешь только после пробуждения, осознаешь, что было не так в твоём восприятии сети, только отключившись от неё.

Каталог интерпретируется мозгом как картинная галерея. Портреты, портреты, портреты. И под каждым табличка с именем, которую можно развернуть для получения подробностей. Подсознание делает то, до чего не додумался я: делит галерею на залы по возрасту и полу. Это однозначно сэкономит мне время.

* * *

Игант Мур – один из популярных геймеров сити. Кто-то фанатеет по его стилю игры, кто-то ненавидит его. Что, впрочем, неудивительно. Короче, фактически медийная личность, поэтому найти его проще простого. А главное – он живёт через два человейника от меня. В этом весь сити: никогда не знаешь, удивит, напугает, порадует, огорчит или выжмет из тебя последние соки и выбросит на помойку.

Стучусь в его визитницу со стандартным приветствием и почти мгновенно получаю одобрение, ответные данные и сообщение в личный канал:

Igant: А вот и пазл сложился. Альбинос?

Без приветствия, без вопросов, кто я такая и что мне надо. Видимо, белобрысый озадачил своими запросами не одну меня. Отвечаю:

Rusty: Альбинос.

Igant: Увидеться?

Rusty: 300N.

Igant: Это рядом.

Как будто я не знаю.

Rusty: Потому и выбрала. Десять минут?

Не удивляется. Подтверждает:

Igant: Да. Десять минут.

Rusty: Ок.

Сворачиваю доску, не отключая системного узла, прихватываю сигареты, выхожу из ячейки, слыша, как за спиной с тихим шелестом скользит дверь, вставая в пазы, и щёлкают фиксаторы.

Внутри шумно. В баре «Тристан» всегда шумно. Споры, пьяные игры, просмотр игровых турниров, проведение своих. Игант коротко машет мне рукой из-за дальнего столика, наполовину огороженного ширмой. Подхожу, сажусь, спрашиваю:

– Как понял, что не один такой?

– Ты на выходе запомнилась. А сейчас позвонила. Я как раз думал, – объясняет он отрывочными фразами, а потом задаёт вопрос: – Какое условие поставили тебе?

– Выиграть.

– Иначе?

– Убьют.

– Странным не кажется?

– И да и нет, – достаю сигареты, вытаскиваю одну, предлагаю Иганту. Тот отказывается и достаёт стики. Прошу: – Закажи чего-нибудь.

Он давит ладонью на кнопку, вмонтированную в край стола, и весело чирикающий разносчик подкатывается к нам, протягивая установленный на гибком кронштейне сенсорный экран. Парень поворачивает кронштейн ко мне, предлагая выбрать, и говорит:

– Я буду то же, что и ты.

Тыкаю в пункты меню, подтверждаю и спрашиваю, вновь повернувшись к Иганту:

– Игант, это же не имя?

– Нет.

– Что означает?

– Писал Гигант по-английски, пальцы заплелись. И вместо Giant получилось Igant.

– Смешно.

– А ты почему «Ржавая», если не рыжая?

Ник он, естественно, прочёл в диалоге. Интересно, искал на меня что-то ещё?

– Тусуюсь с молодняком, – объясняю. – Старая – значит ржавая. Да и начинала с железа, которое уже почти нигде на тот момент не использовали. Как-то так всё смешалось и приклеилось.

– Ага. Клички не выбирают.

– Согласна.

Робот-разносчик подъезжает к столу с бутылкой, двумя стаканами и тонкими палочками искусственно выращенной телятины. Хотя кто сейчас знает, какова на вкус настоящая молодая корова? Кто, блядь, сейчас вообще знает, что такое корова?

– Что предлагали тебе? – спрашиваю я, пока парень скручивает пробку с бутылки.

– То же, что и тебе. Выиграть или умереть.

Я закусываю губу, пытаясь быстро придумать логичное объяснение одинаковому требованию и для него и для меня. Игант этого либо не замечает, либо делает вид, что не замечает, потому что спокойно говорит, разливая напиток по стаканам:

– Я не нашёл альбиноса в муниципальной базе. Но нашёл в медицинской.

– Как так? – до этого я не додумалась. А стоило бы. Определенно, паренёк знает, как пользоваться мозгами. Если он так же подходит к планированию игры, то понятно, почему ставки на него высоки.

– Последнее упоминание у медиков о нём пять лет назад, – игнорирует мой вопрос Игант, пододвигая ко мне стакан с виски.

Мы сами не замечаем, как напиваемся. Но прежде, чем напиться, успеваем обменяться всеми данными, предположениями и даже страхами.

* * *

Я просыпаюсь не в своей ячейке. У меня всё параллельно, перпендикулярно и бардак. А здесь есть какой-то уют, что ли. Рядом, на футоне, лежит Машка и, не мигая, смотрит в потолок.

– Ты норм? – спрашиваю я и закашливаюсь. Видимо, курил её китайские водоросли. – А то чего-то я наклевался до стоп-кадров.

– А я никогда после возлияний не болею, – отвечает она, продолжая пялиться вверх.

Сажусь и оглядываюсь по сторонам. Ржавая обнажена. Я одет.

– Мы переспали?

– Переспали бы, если бы ты не нажрался и не вырубился, – отвечает она.

В её голосе нет недовольства или ехидцы, она просто констатирует факт.

– Давно проснулась?

– Угу, – говорит она, не отрывая взгляда от потолка. – Залей кофе кипятком, ага? В левой стене ниша.

Пока я рассыпаю порошок по чашкам, активирую подставку чайника, жду, пока он закипит, и заливаю напиток водой, девушка буднично, без грамма стеснения одевается.

– Жаль, что я вырубился, – говорю ей, протягивая чашку с напитком. – Ты красивая.

– Слава богу, что вырубился, – хмыкает она. – А то б сейчас говорил: «Жаль, что я не помню, как всё прошло».

– Согласен, – киваю я. – Но ты всё равно красивая.

Она включает вентиляцию, садится на футон, скрестив ноги, и закуривает, развернув рулон своего десктопа.

– Смотри, как всё выглядит. Наш альбинос стал альбиносом пять лет назад.

– В смысле?

– Он не был альбиносом сначала.

– Я заинтригован.

– Он был добровольцем в серии экспериментов «Байотех», после которых начал белеть. Достать данные оттуда было сложнее, но кое-что я узнала. Эксперименты вертелись в основном вокруг перекодировки ДНК, чтобы человек сам мог контролировать выброс определённых гормонов для качественного выполнения определенных функций.

– Как берутся солдат будущего лепить, так обязательно какая-то херь получается, – бурчу я.

– И этот раз не исключение. Девяносто пять процентов из тех, кто участвовал в этом якобы гражданском эксперименте, в итоге стали сами себе наркоманами.

– Это как?

– Истощали организм тем, что заставляли его вырабатывать гормоны радости и постоянно ходили в эйфории. Бесполезный биомусор получился. Им было насрать на поставленные задачи, все как один предпочитали получать удовольствие, – объясняет Маша. – В итоге эксперимент признали неудавшимся и свернули. А подопытные быстренько и с удовольствием самовыпилились. Кто-то так увлёкся, что угробил организм за пару лет, кому-то в состоянии эйфории показалось, что он умеет летать и так далее.

– Чудна ты, нейробиохимия, – только и могу выдавить я из себя.

– А вот тот, кто нас интересует, живёт и здравствует. Только альбиносом стал.

* * *

Я рассказываю о том, что мне удалось найти, пока Игант спал, и о том, какие предположения выстроились на основе найденной информации. Геймер соглашается с тем, что, скорее всего, подопытный симулировал отсутствие изменений в организме. В конце я сообщаю, что нашла адрес. На что Игант сразу же предлагает проверить.

– А не страшно? – спрашиваю я.

– Страшно, конечно. Но давай признаемся себе вот в чём: мы оба растерялись. Нам обоим были нужны деньги. Для нас обоих эта ситуация была неожиданной, и мы как-то туповато согласились на заявленные условия. Поэтому стоит попытаться взять инициативу в свои руки хотя бы для того, чтобы понимать, насколько всё серьёзно.

По всем пунктам Игант прав. Я просто киваю, соглашаясь.

– Но сначала турнир, – поднимает палец вверх геймер.

Я смотрю на кистевой чип – часы показывают без четверти двенадцать. Через пятнадцать минут старт.

* * *

Самая глупая вещь, которую может сделать сетевой геймер, претендующий на игру в турнирах – стримить вид от первого лица. Именно поэтому я выношу Феникса в первые минуты матча – я видел достаточно записей, чтобы понимать, к чему он не будет готов. Старый добрый зерг-раш. Пока этот инвалид от игроиндустрии развивает базу, я непрерывно создаю самых слабых юнитов, отсылая их на две трети карты вперёд и влево. И в момент, когда база Феникса только начинает производить технику, швыряю толпу юнитов с фланга на базу. Зверьё разбирает турели, попутно разгрызая вражеских солдатиков, и благополучно разрушает командный центр.

* * *

Арлекин, которого в паутине уже давным-давно сократили до простенького «Арл», не выходит в бой, и ему присуждают поражение. Что ж, тем лучше. Техническая победа – тоже победа. К тому же, экономит мне время.

Я выхожу из паутины, снимаю перчатку и возвращаюсь к плоской сети на своей доске. Разворачиваю ленту новостей и понимаю, почему победа далась мне так легко – Максим Лемешев, сетевой геймер, известный под ником «Арлекин», шагнул (но я более чем уверена, что сброшен) из окна своей жилой ячейки. Естественно, я связываю это с альбиносом.

Иганта из игры не вытаскиваю – понимаю, что для него турниры – способ заработать. А к чужим способам заработать я привыкла относиться с уважением, какими бы ёбнутыми они не были.

Чтобы не тратить время даром, ломаю систему видеонаблюдения человейника, в котором – слава медицинским архивам и фиксируемым в них данным! – живёт альбинос.

– Осталось четыре дисциплины, – сообщает Игант, снимая манипулятор.

– Я его нашла, – говорю в ответ.

– Как? Где?

– Там, где ты искал, но не доискал. Адреса медики тоже хранят, просто это две разных базы данных, которые нужно синхронизировать, прежде чем запускать. Погнали.

* * *

Второй бой, общий FPG, удачно отыгрываем и я и Ржавая, пока воздушка несет нас к месту жительства альбиноса. Условие – умереть как можно позже. Чем позже умер – тем больше очков. Машка выносит четверых. Я – пятерых. Мог бы и её, но почему-то замираю на пару мгновений, любуясь тем, как она размазывает противника, а она, закончив с врагом, на рефлексах накрывает меня огнём.

Да я и не против. Я даже улыбаюсь, радуясь тому, что у неё получается так, как надо.

* * *

Для троечки нам приходится присесть на углу человейника, в котором якобы живёт альбинос. Прошедших предыдущий этап система делит на две команды. Мы с Игантом оказываемся в одной. Из-за того, что игрока не хватает, в список добавляют бота. И при сортировке этот бот достаётся нам.

Осенний, Оторва и WhiteSnake, которым выпало стать нашими сокомандниками, скидывают в чат растерянные смайлы.

– Пох, – коротко отмахивается Игант. – Наша цель – заложить бомбу. Их цель – обезвредить. Вот и закладывем.

На раздаче бомба оказывается у меня. Игант отправляет бота в центр карты, поставив задачу непрерывно стрелять. Радостно расстреливая боекомплект, программа уходит куда-то, отвлекая на себя внимание. Остальные ведут меня к точке минирования, грамотно прикрывая. Я делаю всё как нужно. Игант шлёт в чат воздушный поцелуй и вслед за ним эту эмоцию повторяют все оставшиеся в живых: Оторва, WhiteSnake, Осенний… Гремит взрыв, и мы снова вываливаемся в реальность.

* * *

– Погоди, – говорит мне Ржавая, – сейчас я подключусь к системе охраны и зациклю модуль управления камерами.

Достаю стик, чиркаю и успеваю затянуться всего дважды.

– Готово! – сообщает Ржавая, выставляя таймер на своём чипе. – Система будет дублировать один и тот же отрезок времени на всех камерах, накапливая его в базе данных до тех пор, пока не признает его ошибкой и не отправится на перезагрузку. Восемь минут. Плюс-минус.

Мы входим в человейник.

Обоссанные стены, неработающий лифт, компания малолеток, тусующаяся между вторым и третьим этажом. Краем уха я слышу, как они обсуждают троечку:

– Да эта тёлка порвёт всех, отвечаю, – говорит кто-то.

– Ага, порвёт, – скептично отзывается второй, – катай губу в рулон. Новичок она. Тупо везучий.

– Жалко Арл выпилился. Он бы внес разнообразия.

– Интересно, откуда эта «Rusty» взялась?

Мы проходим ещё пару пролётов, прежде чем я спрашиваю у Ржавой:

– Слыхала? О тебе говорят.

– Ага, – хмуро отвечает она. – И об Арлекине.

* * *

Ячейка почему-то оказывается открытой. Внутри пусто. Мы входим. Я закрываю дверь вручную, прижав ладони к плоскости и сдвигая её в нужную сторону. Магнитный замок не работает, и мне приходится немного повозиться, чтобы зафиксировать дверь в закрытом положении. Маша роется в вещах.

– Нихрена интересного, – сообщает она, когда я, наконец, справляюсь с задачей.

Я тоже оглядываю комнату, понимая, что человек, имеющий вес в любой структуре, от подполья до мафии, наверняка не будет жить в обычной жилой ячейке, тем более такой убогой внутри.

– Дык он никто! – вскипаю я. – И, главное, гад, так уверенно говорил!

– Погоди делать выводы, – останавливает меня Ржавая и принимается поочередно открывать ящики старинного пластикового стола. – Должно быть что-то. Что-то должно быть.

Девушка бормочет себе под нос, разгребая хлам: обрывки проводов, запоминалки, зажигалки, сенсорники, световое перо. Я не знаю, что она хочет найти, но, чтобы не стоять без дела, начинаю перебирать книги на растянувшейся вдоль стены полке. Старые, потёртые, с пожелтевшими и хрупкими от времени страницами. Чего здесь только нет.

– «Ассорти по-домашнему», – бормочу я вслух. – Рецепты, небось, какие-то, «Из кармана», «ДТП»... Нахрена ему это старьё неоцифрованное?

– Сам ты старьё. Это книги. Чьи-то истории, – продолжая поиски, отвечает Маша. – Меня больше интересует, почему здесь нет ничего сетевого. Устройства есть, но ни одно из них никак не связано с сетью.

– Может, он готовился?

– К чему?

Я пожимаю плечами, продолжая перебирать книги. «Шаман наших дней», «Игра ангела». Блин! Это всё художественная литература. Что я рассчитываю здесь найти? Вытаскиваю за корешок очередной томик и тот, выскальзывая из рук, падает на пол.

Сначала мне кажется, что это от книги отскочил кусок, но нет – это плоский наладонник. Старинный, ещё не гибкий. Такие не используются уже лет десять, потому что не поддерживают существующих сетевых протоколов. Но и тогда старьём считались.

Альбинос вырезал в книге страницы по форме наладонника и спрятал его внутрь.

– Маш, глянь, чего нашёл, – зову я девушку, протягивая ей книгу и устройство.

Она берет и то и другое, смотрит на книжку, разворачивает. Видит изрезанные страницы:

– Испортил раритет, мудак, – говорит она и, бережно положив искалеченную книгу на полку поверх остальных, активирует наладонник. – Здесь только один файл, – говорит она. – Список.

И протягивает устройство экраном ко мне.

Я вижу одиннадцать ников, среди которых есть и я, и Ржавая, и Феникс, и Оторва с Осенним. И Арлекин.

– Кого-то не хватает в списке, – говорю я.

Пиликает таймер. И девушка прячет наладонник в задний карман.

– Пошли. Через минуту модуль управления камерами накопит достаточное количество ошибок, чтобы вывалиться на перезагрузку. Всё равно здесь ничего нет, – говорит Маша, прихватывая с полки какой-то из томиков наугад и пряча его спереди за ремень брюк.

Название длинное и я не успеваю прочитать полностью. Что-то «Про Иванова, Швеца и…»

* * *

– Нихрена! – отвечает мне Игант. – Время. Двоечка. Надо отыграть, раз уже завязались.

Я смотрю на него и понимаю, что геймер никуда не уйдёт, пока не сыграет.

– Да чтоб тебя … – беззлобно ругаюсь я и разворачиваю доску.

* * *

Полуфинал мы проходим очень по-разному. Я сливаюсь четвёртой – неплохой результат для далёкого от геймерства человека. А вот Игант бьётся как одержимый, разваливая защиту соперников нетривиальными ходами. Но в какой-то момент я перестаю следить за действом, потому что детали складываются в одно целое, и я начинаю понимать, что к чему.

– Я знаю, где наш альбинос, – сообщаю Иганту, когда он снимает с руки манипулятор, и его взгляд становится осмысленным.

* * *

Час на подготовку к финалу. Два на два. Один полевой игрок и один контролирующий действия скриптовых юнитов. Потом будет суперфинал – один на один, до тридцати фрагов. А пока что мы с Ржавой попадаем в одну команду. Во второй – WhiteSnake и Филин – оба новички. По крайней мере, я не встречал раньше ни одного, ни второго. Но вместо того, чтобы подготовиться к игре, мы сворачиваем доски и едем туда, где Арл якобы вышел в окно.

* * *

Времени между этапами не так уж и много. Он не стал бы рисковать. Словно пазл, основа которого наконец-то собрана, мне становятся понятны действия альбиноса. С пониманием причины пока что проблемы. Но и это я надеюсь разложить по полочкам.

Объясняю Иганту:

– Судя по новостям, Арл выпрыгнул из окна без нескольких минут двенадцать. Если ему помог наш альбинос, то он наверняка до сих пор там.

– Почему так считаешь?

– Не считаю. Предполагаю. В наладоннике список из одиннадцати игроков. Кроме Арла в тот тур вышли все. Значит, он тоже играет. Значит, место для игры искать ему было некогда. Какой смысл метаться, если можно спокойно сидеть на месте и играть?

– Звучит гладко, – соглашается Игант.

Сравнив список участников со списком в наладоннике, мы узнаём ник.

* * *

Воздушка доносит нас за сорок пять минут. Ещё пять мы тратим на подъём по ступенькам. Медики и полисы уже разъехались. Вторые записали данные, первые увезли труп в крематорий. Никто не будет разбираться: самоубийство в сити – обычное дело.

Арлова ячейка закрыта и опечатана.

– Ну и? – спрашиваю Ржавую.

Та разворачивает свою доску и совершает какие-то непонятные мне манипуляции, бормоча себе под нос:

– Постоянный… постоянный… девяносто семь… сосед… Оп! – поднимает голову и сообщает: – Единственная доска, вышедшая в сеть через точку доступа Арла и до сих пор запрашивающая данные с турнирного сервера, все это время в сети.

– Так, может, это Арлова доска продолжает работать?

Ржавая закатывает глаза и объясняет, как ребенку:

– Какая Арлова? Он мёртв. Чип деактивирован, а вместе с ним и железо, на него завязанное. Сейчас в его ячейке ни вода не качает, ни электричество не светится, ни доска не работает. Исключение – точки доступа. Они обновляют данные раз в сутки.

– Блядь! Финал! – спохватываюсь я.

– Да хрен на него, придурок ты отмороженный, – матерится Ржавая. – Думай, где он может быть?

Взломать чужую жилую ячейку не так-то просто, если у тебя нет глаза или ладони хозяина. Поэтому я сразу отметаю вариант с тем, что альбинос заперся в ячейке Арла.

– Крыша? – предполагаю, указывая пальцем вверх.

Ржавая задумчиво проводит рукой по голове, взъерошивая короткие кислотно-синие волосы и кивает.

Поднимаемся. Люк открыт – это не редкость в полупустых человейниках. Выбираемся на плоскую крышу. Строение стоит на холме и до горизонта открывается сверкающий огнями сити.

– Красиво.

– Потом любоваться будешь, – дергает меня за рукав Маша, указывая на вентиляционный блок.

Я делаю два шага вперёд и уже собираюсь заглянуть за надстройку, как из-за неё выскакивает силуэт, выпускающий в меня разряд из «кусаки».

Зажимы впиваются в тело сквозь футболку, и я, чувствуя мразотную дрожь от разряда, отключаюсь.

* * *

Геймер падает, дергаясь, а я успеваю достать подаренный Баксом вибронож. Палец ложится на кнопку, и я замираю в той позе, из которой удобно отскакивать на шаг и удобно рвануться вперёд. Только кто же ходит с ножом на перестрелку? Альбинос поднимает правую руку, и я вижу в его руке ствол.

Стреляет он от бедра. Слышу грохот и чувствую, будто мне в живот, где-то в районе пупка, врезается кувалда. Иганту достался разряд. Мне – пуля.

Это вам не сервера ломать…

* * *

Я слышу, как альбинос кричит:

– Тупая сука. Я дал тебе стимул стать лучшей, а ты решила выяснить, почему и кто? – орет он на лежащую в нескольких метрах Машу, прижавшую ладони к животу. – Арлекин тоже думал, что самый умный. Но я ему доходчиво объяснил, что бывает с упертыми клоунами. Надеюсь, он понял это, пока летел, а не после того, как упал.

На удивление, паралич проходит очень быстро, и я, делая вид, что плохо соображаю, мотаю головой из стороны в сторону.

– В игре, помимо денег, должен быть хороший стимул, – говорит альбинос. – А вы забыли про стимул и думаете только о деньгах.

– Мудило ты модифицированное! – подаю голос я.

Интонации меняются на возмущённые, и альбинос поворачивается в мою сторону.

– А я разве по своей воле модифицированный?! – орет он, наводя на меня дуло пистолета. – Ты, сука, думаешь, я сам принимал решение?!

Я чуть отползаю, отталкиваясь от керамопластовой поверхности крыши локтями, делая вид, что ещё оглушён и у меня не получается встать. До меня, наконец, доходит, почему у него такой ник.

– Зачем ты всё это говно замутил, WhiteSnake? Нахрена тебе это?

Каждый раз, пытаясь приподняться на локти, я пячусь, понемногу отодвигаясь от альбиноса.

– Нахрена тебе это? – спрашиваю ещё раз.

– Играть нужно так, будто это жизнь, и второй попытки не будет. Иначе зачем вообще играть? – шагая в мою сторону, объясняет альбинос. – Я просто не хочу перегнуть палку, управляя гормональным балансом.

– «Байотех»?

– Догадливый.

– И в чём связь? – отползаю еще на немного.

– Я симулировал отсутствие эффекта от экспериментов. Потому что не хотел, чтобы на мне продолжали их ставить. Но способность усилием воли менять своё настроение искушает.

– Я знаю, – киваю я, продолжая отодвигаться к парапету. – Большинство стало безнаркотическими наркоманами.

– Потому что идиоты. Они могли управлять не только удовольствием, но выбрали самый простой путь, который привёл их туда, куда привёл. Как лабораторные крысы. А я вовремя понял.

Моя голова упирается в край парапета. Я думаю о том, как заставить альбиноса, поигрывающего револьвером, подойти ещё ближе, и смогу ли я из положения лёжа перекинуть его за край.

– Ну и контролировал бы себе, зачем ты это всё затеял? Арл тебе чего плохого сделал? Ржавая вообще не геймер. Зачем ты её втянул? За что убил?

– Я и тебя грохну. Арлекин отказался, вы с Ржавой попёрли против поставленных условий. А мне нужно тренировать самоконтроль. Ты же знаешь, в чём суть любых тренировок? В увеличении нагрузки. Заставить геймеров играть на пределе, а самому играть лучше них – идеальный вариант.

– Да мы и так играем на пределе! – кричу я. – Ты представить себе не можешь, насколько на пределе.

– Вы играете за деньги. А мне нужно было, чтобы играли за жизнь. Это разные пределы и разная степень мотивации, понимаешь? И мне были нужны гарантии! – переходит на крик альбинос. – Ты не представляешь себе, как сложно в современном мире находить испытания для такой гормональной системы, как моя! Я должен тренироваться! Если я перестаю, у меня появляется искушение... Я прыгал с парашютом, ввязывался в драки, в одиночку вынес со склада два десятка системных узлов, не попавшись на глаза ни камерам, ни турельникам. И всё это я могу делать, оставаясь совершенно спокойным. Но если прекратить закалять эндокринную систему, перестать увеличивать нагрузку – всё пойдет прахом.

Я мотаю головой, надеясь вытрясти из неё поток сознания альбиноса. Пытаюсь привстать, опираясь на парапет. Краем глаза вижу, как за спиной у него, шатаясь, встаёт Ржавая.

– Для этого обязательно убивать? – спрашиваю поигрывающего пистолетом психа.

– А что я, по-твоему, должен был делать?! – орет не своим голосом альбинос и бьёт меня по ребрам, вышибая воздух из легких, заставляя меня упасть, так и не поднявшись, беззвучно раскрывать рот, словно рыба, которую достали из аквариума. – Что я должен был делать?! Но ты не заговоришь мне зубы. Ты ослушался, как и Арлекин. Да вы с Ржавой вообще не явились на финал!

Многим не удаётся справиться с последствиями собственного выбора. Большому количеству из несправившихся тяжело признать, что их выбор был ошибкой. Но усложнять последствия, убеждая себя в том, что ты их упрощаешь, удел идиотов и шизофреников. А на идиота альбинос не похож. Хотя... Кто знает, чего там ему наковыряли в эндокринных железах? Да и только в них ли?

Я думаю о том, что, возможно, у меня получится. Я дергаюсь вперед, обхватываю его ногу, пытаясь приподнять, лишить равновесия и перекинуть через парапет, но понимаю, что парапет всё-таки далековато, да и из положения лёжа вряд ли у меня получится.

А вот вектор усилий Ржавой оказывается более продуктивным. Три быстрых шага, прыжок ногами вперёд, удар в середину туловища психа, начавшего поворачиваться на шорох её кроссовок по керамопласту крыши. Стальные набойки на его берцах царапают мне руку, которую я запоздало догадываюсь разжать, и тело шизофреника беззвучно переваливается через парапет.

Спустя несколько мгновений я слышу глухое «бум» где-то внизу.

Машка, толкнув альбиноса в прыжке, упала рядом со мной.

– Надо валить, – говорит она, не пытаясь встать. – Сейчас опять набегут.

– Надо, – соглашаюсь я.

Но вместо того, чтобы встать и убраться с крыши, пока не появились воздушки полиции и медиков, мы продолжаем лежать на прохладном керамопласте.

– Ты пропустил финал, – говорит она, глядя в небо.

– Да и хрен на него, – отмахиваюсь я, даже не пытаясь встать.

Хотя, если подумать, и я и она сыграли в финале. Сыграли в паре. Сыграли отлично. Только вот победа достанется новичку под ником Филин. А нам троим, включая валяющегося под человейником альбиноса, засчитают техническое поражение за неявку.

Но остаётся один вопрос:

– Ты в бронежилете, что ль?

– Ага, бл… – кряхтит Маша, вытаскивая из-за пояса книгу и швыряя её мне. – В бронежилете, ска…

– «Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию», – наконец читаю полное название книги, по иронии ставшей бумажным щитом для Ржавой. Пуля застряла в страницах, не добравшись до тела. – Ты что, для этого её и прихватила?

– Нет. Читать люблю. Название прикольным показалось.

– Странновато финал прошёл, не находишь? – спрашиваю я.

– Не так я себе будни геймеров представляла, – тяжело вздыхает Ржавая.

– Надо это отметить.

– Согласна, – кивает синеволосая. – Только, чур, в этот раз ты не напиваешься вдрызг.

Следующая часть

АТ - https://author.today/work/320739
ВК - https://vk.com/nokidtales
ТГ - https://t.me/Nokidtaler