А жизнь то налаживается! (продолжение)
Начало тут:
Ответ на пост «Чернобыль и папа!»
Когда мы только начинали обживать Сельхозтехнику, как-то под вечер, дежурный по КПП привел гражданского, который рассказа такую историю. Он водитель. Его отправили в командировку в Чернобыль доставить рулоны марли. Он целый день мотался по городу, но никто у него эту марлю принимать не хотел. Вот он добрался до окраины города, и куда ехать дальше не знает. А ведь надо возвращаться обратно. Казалось бы, чем мы-то можем помочь? Оказалось, можем. Принимаем, решил Комендант. Взводный получил команду выделить кладовщика. Остальные двинулись искать подходящее помещение. Машину разгрузили, подписали водителю накладные и путевку и отпустили.
Марля оказалась эффективным решением проблемы головных уборов. Уставная пилотка больше годится для того, что бы руку к ней прикладывать. А вот чтобы прикрыть голову, когда целый день находишься на солнце возле котлов, лучше подходит кусок марли.
Кстати, о котлах. Через два дня после выдачи мною ТЗ, к нам привезли первый котел. Он имел объём куба два шнек для перемешивания, насос для выкачки, подогрев осуществлялся тенами. Тены и оказались его слабым местом. Они быстро перегорали. Конструкторы не учли, что теплопроводность смеси ниже, чем у чистой воды. Но хотел бы я увидеть современного «эффективного менеджера», которому такое под силу.
При подключении котла к электропитанию наш Электрик умудрился поймать дугу на руку. От санчасти он категорически отказался, сколотил бригаду электриков и руководил ею, указывая забинтованной рукой. Так он превратился в Главного энергетика.
Как распространилась информация о нашем складе, я не знаю. Но каждый день стали приезжать машины, которые привозили то спецодежду, то шанцевый инструмент, то еще что-нибудь. Все аккуратно пересчитывалось и приходовалось в тетрадку, которую даже прошили и пронумеровали.
Наличие склада решило и еще одну нашу проблему. Дело в том, что полностью отстирать радиоактивную пыль с одежды оказалось невозможно. С каждым днем форма становилась все более радиоактивной. Теперь появилась возможность ее менять. Вот только комплекты спецодежды на складе были гражданские. Но на это закрывали глаза. После одного из посещений Сельхозтехники комбат дал команду развернуть у нас АДДК. Теперь после работы стало возможным не только сменить одежду, но и помыться.
Наш взвод полностью освободили от «основного производства». Мы теперь «резерв главного командования». Машину там приехавшую разгрузить, или сгонять куда. В разгрузке машин мы почти достигли совершенства. На КАМАЗ уходило несколько минут. Стали появляться идеи, по возвращении домой, организовать артель и шабашить. Но иногда разгружать было лень, и тогда в ход пускалась военная хитрость.
На КПП прибывшим водителям объясняли, что за разгрузку отвечает «вот тот лейтенант». Водители направлялись в курилку, где обычно располагался наш взвод, и начинали объяснять, что их надо срочно разгрузить потому, что срочно и вообще. Водителей озадачивали подать машины под разгрузку. Когда водители возвращались, они попадали на перекур. Перекур это дело святое, приходилось ждать. Во время перекура начинался примерно такой разговор:
- А дозиметристы сегодня были?
- Были.
- И чего?
- Да говорят 25 Рг/ч. – число могло варьироваться в зависимости от наглости говорившего.
Водители начинали нервничать и намекать, что пора бы приступить к разгрузке. Им объясняли, что нервничать очень вредно для здоровья. И вообще, у нас перекур. Сей час докурим и все сделаем.
Когда взвод, наконец, выдвигался к машинам, они оказывались наполовину, а то и полностью разгруженными. Посокрушавшись, дескать, зачем же мужики так напрягались, взвод возвращался в курилку.
После майских праздников было объявлено, что предельно-допустимая доза облучения 25 Рг. После набора этой дозы будут отправлять домой. Примерно тогда же батальон получил дозиметры ДП-11 на весь личный состав. Некоторые пытались приладить его к ноге, что бы он набирал большую дозу. Но разница показаний все равно не превышала погрешности измерений.
Как-то, зайдя на склад, я застал там незнакомых полковника и двух майоров. Естественный порыв свалить как можно быстрее, был на корню зарублен Комендантом.
- Вот сержант тут с первого дня все организовывал, - стал объяснять комендант.
С его слов получалось, что вся наша работа держится на мне и без меня вода не отсвятится. Тут еще кладовщик начал ему поддакивать. Полковник дал команду записать должность, звание, ФИО, и меня отпустили.
По возвращению в расположение, к нам пришел парторг батальона (штатная должность). Мы уже давно выяснили, что работаем на одном предприятии, и он, на правах старшего товарища, меня опекал. Он рассказал, что писал на меня характеристику. Затем появился замполит и заявил, что когда приедем домой, одной бутылкой я не отделаюсь. Наконец, пришел из штаба наш писарь. Он рассказал, что по команде из политотдела округа он готовил на меня представление к награде из за чего чуть не пропустил ужин.
Награду я ждал еще примерно год. Потом ждать перестал. Не могу сказать, что я совсем не расстроился. Но где-то в душе я всегда понимал, что ничего выдающегося я не сделал и не зайди я тогда на склад, никто бы про меня и не вспомнил.