Соболево, день 8. Часть 2⁠⁠

Внутри дома был другой мир, порталом в который служил дверной проем. Первым помещением была комната, похожая на предбанник. Все стены были глухими, кроме одной, но и на ней окошко было не больше альбомного листа. Солнечный свет с трудом проникал сюда и луч, пробивающийся через него, был похож на нечто инородное и чужое. Из-за недостатка освещения предбанник был тёмен и мрачен. Угнетающую атмосферу этому помещению добавляли иконы, расставленные там и тут. Иконы были всюду - они висели на стенах, стояли на мольбертах, валялись на полу. На доброй половине из них не хватало части изображения: где-то оно было размазано, где-то стерто, будто сцарапано, а где-то и вовсе замазано черной краской. Иконы со смазанными ликами внушали необъяснимый страх, как будто являли собой нечто противоестественное. Являли собой то, чего быть не может и не должно. Андрей сперва взялся разглядывать их, но потом, почувствовав себя дурно, отвернулся и начал оглядываться в поисках следующей двери. Помимо икон здесь было множество приспособлений художника - сложенные мольберты, пустые холсты, натянутые на рамки, огромное множество кистей и целое море красок. Наконец он заметил дверь и поторопился покинуть комнату, такую душную и такую необъяснимо угнетающую.

За следующей дверью началась жилая часть дома - светлая и местами даже уютная. Прямо перед ним стояла печь. Пол перед ней был защищен листом железа. Здесь зимой хранят дрова. Левее была кухня, а за ней комната. Дверь в эту комнату закрыта - висит замок. Справа ещё одна комната. Андрей, сняв сапоги, зашел на кухню. На кухонном столе стоял таз с горой грязных тарелок, над которой метались мухи. Из кухни он отправился в открытую комнату. В самом центре комнаты стояло кресло, которое когда-то было ярко-красным. Сейчас оно стало темным, почти бордовым, от сырости и старости. Кресло было повернуто в противоположную сторону, и на этой стороне спинке было несколько заплаток, сделанных из той ткани, из которой раньше шили матрацы. В дальнем углу стоял холст с наброском. К нему и было повернуто кресло. С левого подлокотника свисла рука. Андрей сглотнул. Ему очень не хотелось застать сейчас Кирилла мертвым и потом объяснять местным, что это не он пришил их иконописца. И ведь бабка, живущая по соседству, его видела. Да и много кто видел, ведь её собака орала так, что, наверная, вся деревня собралась посмотреть, что происходит. Андрей глянул в окно - деревня не собралась. Пронесло.

- Кирилл?

Андрей медленно и аккуратно начал обходить кресло.

- Меня зовут Андрей.

Пока он это говорил, свисшая рука ни разу не пошевелилась. Андрей обошел кресло и теперь увидел художника собственной персоной. Он валялся в кресле. Грудь его не поднималась и не опускалась. Он был небрит, волосат и небрежно одет. Типичный персонаж с картинки о художниках, похожих на бомжей. В губах его тлела сигарета. Тут же осознав, что если сигарета ещё тлеет, то умер художник только-только, совсем недавно. Андрей начал разглядывать тело Кирилла на предмет наличия каких-нибудь ран, но ничего не нашел. Зато он увидел воткнутые в уши наушники, провод от которых вёл к устройству, лежащему между ног, на кресле. Телефон! И только он потянулся к устройству, глаза Кирилла открылись.

Испугавшись, художник с силой вдохнул полной грудью, подавившись закашлялся и вжался в спинку кресла. Сигарета, торчащая из его рта, вывалилась и упала на ногу. Ещё через секунду Кирилл подпрыгнул на месте, стряхивая её с себя, затем одним движением выдернул наушники - телефон, в который они были воткнуты, соскочил с кресла и свалился на пол, на банки с краской и инструменты. Андрей всё это время стоял, держа руки перед собой, жестом этим желая дать понять, что зла Кириллу не желает.

- Ты кто?! - завизжал художник.

- Да тише ты! - ответил Андрей, пытаясь утихомирить собравшегося визжать дальше Кирилла, - Я мирный!

- Мирный?

- Меня Андрей зовут, я неделю назад здесь оказался, в ДТП попал, едва не помер. Мне Егор Викторович сказал, что ты тоже здесь недавно, - на одном дыхании выпалил Андрей.

- Ну как сказать, - успокоившись, Кирилл начал искать глазами телефон, - Уже три месяца. Или четыре? Какой сейчас месяц?

- Июль.

- Я в феврале сюда попал. Уже пять месяцев, получается. Вот время летит.

Кирилл нашел смартфон, поднял его и нажал большим пальцем на кнопку, которая активировала экран. Экран стал бело-серым - множество трещин расползлись по нему и ничего разобрать на нем было нельзя.

- Ну смотри, Андрюша, как ты обосрался, - он показал Андрею разбитый телефон.

Андрей сел там, где стоял, спрятал лицо в ладонях и глубоко вздохнул.

- Ты чо? - художник наклонился, взяв парня за плечо, - Да пошутил я. Ничо страшного. Один хрен здесь ничо не ловит. А стекло у меня запасное есть.

Андрей убрал руки и вопросительно посмотрел на Кирилла.

- Дааа, я даже на сосну залезал. Нихренашеньки не ловит.

- Я от тебя позвонить хотел...

- Извини, Андрюша, с этим я тебе помочь не могу, - Кирилл сунул телефон в карман своих шорт, подошел к холсту и, прищурившись, вгляделся в набросок.

- Как ты сюда попал?

Кирилл сперва немного помолчал, затем повернулся к Андрею, ещё раз оглядел его с ног до головы, и нехотя начал.

- Да вот ехал я на озеро Байкал, понимаешь ли. Хотел пейзаж написать зимнего Байкала, да и просто насладиться чудом природы. Вдохновляют меня такие поездки... Водитель вёз меня от Красноярска в сторону Иркутска, потом вышел на объездную, чтоб через город не переть, и где-то неподалеку от Ангасолки, где меня должны были друзья встретить, у него колесо пробило. Я говорю, мол, ну меняй, запаску ставь. А он мне, прикинь, говорит, что у него нет запаски. Сказать, что я был удивлен - ничего не сказать, - художник ненадолго прервался, чтобы закурить, - На улице было охренеть как холодно, поэтому я решил, что подыхать в машине не собираюсь - пойду пешком, заодно согреюсь. Ну и пошел. У меня уже ноги начали отсыхать и в крошку сыпаться, когда я наткнулся на указатель Соболево. Свернул с трассы и сюда, на деревню вышел. У Егорыча отогрелся, пару дней побыл - место здесь интересное, даже успел зарисовать, поселок-то - и домой начал собираться. И прям перед моим уходом пришел батюшка с церкви местной, работу предложил - иконы писать. Я вообще сперва на иконопись учился, но потом забросил, решил, что не моё. А тут навык пригодился, да и денег пообещал мне тот батюшка столько, что я решил в другой раз на Байкал зимой съездить, - Кирилл говорил быстро и порой непонятно, но большую часть Андрей усвоил, - Такие дела. А ты как сюда? Тоже на Байкал поди взглянуть решил?

Андрей же, слушая Кирилла, не мог понять, издевается над ним художник или просто что-то путает.

- Какой Байкал? Какой Иркутск, Кирилл? Я в ДТП километрах в трёх-четырехста от Ростова-на-Дону попал. Ты издеваешься надо мной чтоли? - Андрей начал повышать голос, выделяя последнее предложение.

Кирилл после такого заявления решил немного помолчать и посверлить парня глазами. Намолчавшись, он прищурился, пряча глаза от табачного дыма, сделал глубокий затяг и выдохнул.

- Да нет, - тихо сказал он, задумчиво глядя куда-то в пустоту, - не издеваюсь.

И художник, после этих слов, будто в иную реальность отошел. Андрей пытался у него ещё что-то спросить, сказать ему, но тот просто стоял и смотрел в пустоту, потягивая сигарету. А когда та кончилась, он подкурил ещё одну от старой и, вернувшись в исходную позу, продолжил курить, ни на что не реагируя.

Андрей вышел, находясь в состоянии полного недоумения. Где Иркутск, а где Ростов - это же две разные стороны России! За ответами он решил отправиться к старику, в трактир.

***

Идти, однако, он не торопился. Тоскливо на душе стало, тяжело. Своей историей Кирилл его раздавил, сапогом к земле прижал. Нужно было остановиться, ведь мысли в его голове роились и выли как грешники в Аду. Требовали порядка, умоляли во всём разобраться. Откладывать это было нельзя, как и медлить с визитом к старику. Андрей решил обдумать всё по пути в трактир. И только он шагнул в обратном направлении, только первый виток мыслей в его голове зазвучал с претензией в голосе, как сзади кто-то гаркнул:

- Стоять!

Андрей, отстранившийся от внешнего мира, вздрогнул от неожиданности и развернулся. У забора третьего от перекрестка дома, того, что сразу за домом художника, стояла бабка из первого. Та самая, которая вылезла из кустов малины и зло смотрела на него. Рядом с ней трое мужчин в мундирах. Те, что, подчиняясь приказу девушки-капитана, разбежались в разные стороны. Все, кроме кудрявого. Он стоял впереди других и, судя по всему, именно он дал команду остановиться. Перед глазами у Андрея промелькнул тот момент, когда он заметил кудрявого, наблюдавшего за ним. Этот кудрявый видел, как она поддернула его нос своим пальцем.

- Капитан вызывает.

Внутри Андрея началось жестокое противостояние двух инстинктов - самосохранения и продолжения рода. Девушка ему понравилась, и он не отказался бы от ещё одной встречи. При этом что-то внутри ему подсказывало, вызывая тревогу, что идти не стоит.

- Могу я чуть позже зайти? - нерешительно поинтересовался Андрей.

- Нет. Капитан ждать не любит.

После этих слов кудрявый двинулся к Андрею, встал по правую руку и положил ему ладонь на спину, как бы подталкивая вперёд, к перекрестку. По левую руку встал лысый ханыга, а дед с засаленными патлами, торчащими в разные стороны, замкнул колонну позади. Так все трое и двинулись вперёд. Андрей напоследок обернулся, чтобы взглянуть на бабку. Та, умиротворенно улыбалась, будто постигла нирвану. Стояла у забора, вертя в руках тростинку. Кудрявый подтолкнул Андрея рукой и ему пришлось повернуться назад.

- По какому поводу вызывают? - робко поинтересовался Андрей.

На вопрос никто не ответил. Когда конвой дошел до перекрестка, они повернули направо вместо того, чтобы идти прямо, через дорогу, до сельсовета. Андрей почему-то думал, что ведут его именно туда, ведь капитан туда и направилась после их знакомства. За поворотом шаг конвоиров ускорился. Кудрявый всё посматривал на часы, боясь не успеть куда-то. Они прошли один дом, другой, третий... Наконец, за одним из заборов показался пустырь, посреди которого был колодец. Они снова повернули за угол и зашагали к дальнему забору, окружавшему пустырь. В нем была дыра. К ней-то и вели Андрея. Когда конвой остановился, кудрявый первым нырнул в отверстие, затем затолкали Андрея, а потом уже двое других конвоиров оказались внутри. Андрей оглянулся и увидел вокруг себя запущенный огород с травой, выросшей по плечо. Вдалеке участка торчал из земли дом. Окна у него были забиты фанерой. С этого момента, нежданно и негаданно, в ум Андрея прокралось осознание того, что скорее всего его ведут не к капитану, а убивать. Он попытался дернуться и вырваться, но кудрявый ткнул ему в шею дулом, мгновенно успокоив. Другой рукой он схватил его за воротник на спине, и повел вперед как провинившегося котенка. На глаза его навернулись слезы. Откуда-то из недр живота, по сжавшимся от страха кишкам, к самому горлу выполз ком и застрял там. Ноги начали дрожать. Всё начало дрожать.

Его завели в дом. Свет в нем не горел. В нем вообще ничего не было, кроме нескольких стульев и железной кровати без ножек. Она просто лежала на полу - ржавая, кривая, с облупившейся краской. Поверх неё, чуть съехав в сторону, валялся обгаженный матрас. Андрей предположил, что он здесь не первый гость.

- Открой пасть.

Андрей послушался. Лысый ханыга достал из кармана кусок ткани. Кажется, это был его носовой платок. Были видны зеленоватые разводы на ткани и слипшиеся местами лоскуты. Перед тем как сунуть тряпку в рот Андрею, лысый демонстративно в неё сморкнулся, но, взглянув на плод своих усилий, остался разочарован - ничего не вышло. Пожав плечами, ханыга сунул тряпку в рот Андрею. У того тут же начались рвотные позывы.

- Если ты здесь наблюёшь, сучонок, будешь голой жопой свою блевотину вытирать, - сквозь зубы процедил кудрявый, ещё сильнее надавив дулом на шею.

Андрей скорчился от боли и быстро закивал, уверяя конвоиров в том, что он в полном порядке. На деле же он был совсем не в порядке. Его убийцы начали связывать ему руки и ноги, потом усадили на стул, выдвинув его на середину комнаты, и стали ждать. Кудрявый то и дело поглядывал на часы. Он снял свой мундир, аккуратно повесил его на гвоздь, что торчал из стены, и теперь стоял перед Андреем в светлой рубашке. Андрей попытался что-то спросить, но ничего не вышло. Из-за кляпа язык завернулся назад, и вытолкнуть тряпку не было никакой возможности. За своё мычание он тут же схлопотал легкую пощечину. Это не было ударом. Скорее это была издевка, призванная унизить того, кто слабее. Через пару мгновений после удара на деревенской колокольне ударили в колокол.

Бомммм!..

Кудрявый заулыбался, повернулся лицом в другую сторону и, припав на колени, уперся руками и лбом в пол, несколько раз прошептав одни и те же короткие фразы. Другие конвоиры сделали всё точно так же. Андрей расслышал только отдельные слова или части слов: глубины, полагай, чистым, и последнее слово, произнесенное громче других, Ахнаир. Больше похоже на имя, подумал Андрей, но глубоко размышлять над этим вопросом он сейчас не хотел. Сейчас он хотел оказаться подальше от этого места. Как тогда, во сне с самим собой - сейчас он тоже умирал, и сейчас ему тоже было очень страшно. Он опустил голову и зарыдал. Когда конвоиры поднялись, колокол уже отзвонил.

- Думаешь, все уже на службе? - спросил патлатый старик у кудрявого. Голос у него был похож на звук, который издает стеклорез, когда им ведут по стеклу.

Кудрявый снова посмотрел на часы.

- Думаю да. Держите давайте его, чтоб не упал.

Лысый ханыга и патлатый мужик крепко взяли Андрея за плечи. Кудрявый начал говорить.

- А теперь слушай сюда, говно, - кудрявый крепко схватил Андрея за волосы, задрал ему голову и, демонстративно прицелившись, вдарил ему в глаз, который так и не успел до конца зажить после аварии. Андрей завыл от боли, - Ещё раз я тебя, сука, увижу рядом с ней, - он наметил новую мишень - бровь над только что подбитым глазом, затем замахнулся и хлестко ударил в цель, - Я тебя просто выпотрошу, понял?! - он ударил в другой глаз. Андрею стало дурно - снова закружилась голова и всё стало мутным и тошнотворным. Он начал обмякать. Кудрявый пошлепал его рукой по щекам, - На огороде бочка с водой есть. Вон, ведро возьмите, принесите кто-нибудь, а то сейчас отъедет, а я ещё мысль основную не донес.

Пока несли воду, кудрявый просто говорил. Не бил.

- Она, как ты уже понял, моя. И мне насрать, что там тебе предписано, понимаешь? Я буду с ней детей рожать, а не ты, ты понял?!

Андрей понимал уже мало чего, но бред этот расслышал хорошо. Какое предписано, каких детей?.. Ситуация была безвыходная, поэтому он медленно и с большими усилиями кивал. Молча. Сознание норовило подскользнуться на тонком речном льду и провалиться вниз, под корку. Андрея, за всю его короткую жизнь, ни разу не били по лицу. Он даже в простой школьной драке не участвовал, а тут такое. Вернулся мужик с ведром. Кудрявый взял воду и вылил её на Андрея. Вода была ледяная, поэтому парень задергался как уж на сковороде. Хочешь, не хочешь, а такие вещи заставляют взбодриться.

- Хоррошооо... - протянул кудрявый, - Теперь можно продолжить разговор. Слушай меня внимательно. Убивать мне тебя нельзя, но и чтоб ты с капитаном трахался я тоже, как ты понял, не хочу. Думаешь, безвыходная ситуация? - он снова схватил Андрея за волосы, да так, будто решил ему клок выдрать. Потом он неожиданно ослабил хватку и похлопал его по голове, ехидно так улыбаясь, - Скажи, а ты смотрел Казино Рояль?

Андрея вопрос удивил. Казино Рояль он не смотрел, поэтому помотал головой.

- Это даже хорошо! - заявил дружинник, - Будет тебе приятный сюрприз, - а потом буркнул за спину, - Канат мне принесите потолще или простыню.

На этот раз из комнаты за необходимым отправился лысый. Он вернулся буквально через секунд десять, держа в руке и то, и другое.

- Канат тонковат будет, а вот простыня самое то, - кудрявый принялся связывать её в узел, - снимайте штаны с него.

Мужики переглянулись, но приказ исполнили - подняли Андрея на ноги, стянули штаны, и следом трусы. Андрей отчаянно мотал головой и мычал, догадываясь, куда будут бить теперь. Кудрявый закинул простыню на плечо, поставил на седушку стула, где сидел Андрей, сапог, и выдавил эту седушку, оставив только сам корпус, на котором она держалась.

- Сажайте.

Андрея усадили. Кудрявый тут же подошел к нему и с силой раздвинул ноги. Хозяйство Андрея повисло над полом.

- Так вот. Чтоб у тебя не возникло даже мысли обрюхатить капитана, - настойчиво объяснял он, затягивая собственный ремень вокруг ног Андрея так, чтобы тот не мог их раздвинуть, - Я сделаю вот что. Хочу, чтоб ты знал, сучонок, что тебя ждёт, - он взял в руку простыню, опустил её вниз узлом в ведро с остатками воды. Простыня начала впитывать воду, набирая плотность и вес. Узел на её конце, размером с два кулака взрослого мужчины, стал тяжелее в несколько раз. Кудрявый вынул тряпку из ведра, встал сбоку от Андрея, как следует раскрутил простыню по кругу, словно крюк с канатом, и в нужный момент отпустил из руки узел, удерживая другой конец простыни в руке. Узел, летящий снизу вверх, со всей силы, которую мог ему передать кудрявый, врезался в ногу Андрея, ровно под ягодицей. Андрей заорал в кляп так, будто он был свиньёй на скотобойне - будто ему ткнули в горло ножом, и теперь он мечется по свинарнику и визжит что есть мочи, отчаянно цепляясь за жизнь. Удар был настолько болезненным, что от одной только мысли, что следующий такой же попадет в цель, по причинным местам, внутри всё сжалось. Он стал непрерывно орать так сильно, что вскоре стало нечем дышать и он едва не задохнулся, из-за кляпа и крови, попавшей в нос. Лысый вытер рукавом его лицо. Умирать Андрею, судя по всему, было рано. Кудрявый поигрывал узлом, припугивая Андрея, и тот весь сжимался от каждого резкого движения своего мучителя.

Следующий удар наступил ровно тогда, когда Андрей замолчал. Кудрявый давал ему "насладиться" каждым ударом и промежутком между ними. Давал каждой боли время, чтобы вспыхнуть, пожечь и стихнуть прежде, чем выдать новую порцию.

***

Крики Андрея не было слышно, да никто бы и не смог их услышать. Сейчас в храме служили службу, и всё население Соболево было в церкви. Все, кроме них. Однако, стоящий снаружи дома мужчина в мундире прекрасно слышал восторженные визги кудрявого. Слышны были и шлепки мокрой простыни, и улюлюканье остальных членов отряда. Мужчина спокойно закурил, не торопясь вмешиваться. Он оказался здесь не случайно. Выходя из трактира, он заметил как Андрея ведут конвоем в переулок. Приказов конвоировать кого-либо не было, поэтому он отправил одного из своих подчиненных к капитану конвоя, а сам пошел за ними. И, видимо, пошел не зря. Сейчас он ждал капитана опального отряда, так как сам в чужие дела вмешиваться не привык, да и не обязан. Капитан где-то потерялась.

Наконец, спустя несколько звонких шлепков, под гоготание ханыги и патлатого мужика, капитан показалась за забором. Без всякой помощи рук она ловко протиснулась в отверстие и подошла к мужчине.

- В чем дело, Саш?

Александр достал сигарету из губ и указал ею в сторону дома. Капитан, конечно же, слышала, что там что-то происходит, но хотела узнать прежде, чем увидит.

- Там твои ребята Андрея пытают. Могу вмешаться, если руки пачкать не хочешь, - он провел свободной рукой по лысине взад-вперед и затянулся, - Плокин, кажись, всё. Крыша протекла.

- Сама разберусь, чего уж, - она хлопнула мужчину по плечу и пошла вперёд, на ходу расстегивая длинный мундир, в её случае больше похожий на пальто.

- Не бери себе того, что Ему, - это слово он выделил, - принадлежит.

- С Ним я договорюсь, - не оборачиваясь, ответила девушка.

Под пальто была кобура. Достав из неё пистолет, она взвела курок и сняла предохранитель. На пороге дома она сняла сапоги и в одних носках вошла внутрь. Пол был старый и местами провалился. Боясь скрипа, она ступала очень осторожно, чтобы не спугнуть членов собственного отряда. Пока она добралась до комнаты, где пытали Андрея, прозвучало ещё несколько ударов. Теперь она хорошо слышала, как воет в кляп Андрей, и о чем говорят остальные.

- Эхехе, - проскрежетал голос мужика, - Попал наконец-то! Смотри, аж вены на шее вздулись, щас лопнут! - и он глухо захохотал, закрывая рот сгибом рукава на локте.

Лысый просто что-то ыкнул и было видно по тому, как он качался взад-вперёд, что ему нравилось наблюдать за пыткой. Если бы кудрявый предложил ему сменить его, то лысый был бы в первых рядах. Капитан видела это своими глазами, так как к тому моменту уже стояла в пустом дверном проёме со стволом наготове. Она оценила ситуацию. Все трое стоят к ней спиной. Андрей, с заплывшими глазами, на грани обморока, связанный, сидит на стуле. Патлатый, Иван, стоит прямо за Плокиным. Гной стоит правее Ивана. Смекнув, что нужно делать, девушка аккуратно шагнула на расстояние вытянутой руки за спину Ивана, и приставила пистолет к его затылку.

Кудрявый, тем временем, начал снова раскручивать простыню, и в тот момент, когда раздался хлесткий звук удара, раздался и пистолетный выстрел. Иван опрокинулся вперёд, повалив Плокина на пол. Лысый ханыга схватился за уши, и начал крыть матом весь свет за то, что чуть не оглох... или оглох. Капитан оперативно засадила ему по пуле в каждую ногу, пробив правое колено, и мат сменился на истошный крик боли. Пока она разбиралась с ним, Плокин развернулся под весом туши Ивана и увидел его лицо - в один миг отекшее, ставшее фиолетово-красным, с неестественно опухшими кроваво-красными глазами, не успевшими закрыться. Часть верхней челюсти и губа отсутствовали на его лице - их искусно удалила пуля, вылетевшая наружу. Плокин вскрикнул от ужаса и попытался столкнуть с себя труп, но не смог - его ногой придавила Ксения. Она нависла сверху и наставила дуло на кудрявого.

- Ты же понимаешь, что тебя ждёт? - спросила она.

- Да я же ради тебя! Я тебя люблю, понимаешь, а этот урод, он же будет тебя, - и его лицо скривилось, не в силах сдержать слез, - Он же тебя...

Кудрявый закрыл глаза и обмяк, рыдая как младенец. Капитан убрала ногу со спины Ивана и оттолкнула его пока ещё теплое тело в сторону. Гной орал, мешал думать. Ксения добила его, выстрелив куда-то туда, откуда доносился звук, но попала не в рот, а в шею. Кровь хлынула темно-красным потоком и уже через пару секунд под лысой башкой образовалась черная лужа. Теперь он захрипел и задергался, закатил глаза. Уже тише. Теперь можно думать.

Капитан подошла к Андрею, подняла его лицо. Андрей что-то промычал. Она достала из кармана фонарик и посветила ему в глаза поочередно. Сквозь опухшие веки зрачков она не разглядела.

- Ксюш, прости меня, - застонал сквозь слезы кудрявый.

Она не ответила. Только с отвращением взглянула на него. На пороге появился Александр с её сапогами в руках.

- Соболева, снаружи уже ждут ребята с носилками.

Он поставил сапоги на пол.

Соболева указала на Андрея, - Пусть забирают, только поаккуратнее с ним. Надеюсь, яйца у него после такого ещё работают.

Затем она подошла к тонущему в слезах кудрявому, и направила пистолет в его сторону. Тот закрыл лицо в сгибе локтя. Капитан выстрелила, но не в лицо, а в правое плечо, затем в левое. Плокин вроде закричал, но тут же сбавил громкость и потерял сознание.

- Саш, - говоря погромче, чтобы мужчина в форме разобрал её просьбу, - Выломай-ка ему обе руки, только не оторви. Ладно? Пусть живой будет, и пусть его к озеру отнесут, к Нему.

Александр молча кивнул и приблизился к Плокину, перешагивая лужи крови на полу. Примерившись глазами, он наступил кудрявому на грудь, ухватился руками за его правую руку - тот не сопротивлялся - и резко дернул её, выворачивая против часовой. Когда он отпустил руку, та упала на пол, потеряв связь с плечевым суставом. Она просто болталась в коже, как в мешке. То же самое он проделал со второй рукой. Кудрявый к тому моменту был без сознания, поэтому на боль никак не реагировал. Закончив, Саша отряхнул руки так, будто перекинул с места на место пыльный мешок с барахлом, и поторопился скрыться за дверью. Через несколько секунд после него в дом забежали другие люди в мундирах и начали развязывать Андрея. Не остались без их внимания и тела троих людей. Двух мертвых и одного еле живого.

Ксения, наблюдая за их суетой, тяжело вздохнула. "Не всякий выдержит наш труд и надзор Его. Многие не вынесу того, что Он даст им. Многие сойдут с ума" - вспомнились ей слова Виктора. Она кивнула сама себе. Значит и они тоже сошли с ума, подумала Ксения, пряча ствол в кобуру. Она надела сапоги и вышла наружу, за забор. Около колодца стоял Александр - он пил из ведра колодезную воду. Затем он поставил ведро на край колодца, закурил и уставился в небо. Как раз в этот момент дружинники вынесли из дома Андрея, а потом и всех остальных. Зазвенел колокол, и зазвенел он ровно тогда, когда на улице остались только она и её брат по мундиру. Она подошла к нему и тоже взглянула в небо. Сегодня с ней произошло то, из-за чего её отец покинул культ. В своё время и ему пришлось застрелить своих товарищей. Ужасней всего было не то, что им обоим пришлось убить своих друзей, а то, что после убийства, в их душах, как бы это не было мерзко, привыкших проливать кровь живых людей, нигде не ёкнуло. Нигде и ничего не оборвалось. Сейчас Ксении было всё равно, как когда-то стала безразлична чужая смерть и её отцу. Он тогда сумел свернуть с пути вовремя. Сможет ли она? А что, если после таких вот событий она тоже сойдет с ума, как Плокин и многие до него, и после него? "Многие сойдут с ума" - снова зазвучал голос её деда в голове.

- Как думаешь, - задумчиво сказал Александр, - сможет он после такого?..

- Не знаю, Саш. Не знаю, - ответила Ксения, вынула сигарету из его губ, и затянулась, нарушив данное себе же самой обещание.

Александр достал пачку с зажигалкой и закурил. Постояв так ещё немного, она отправилась в сторону местной санчасти. Весы внутри неё снова наклонились в сторону отца. Отца и Андрея.

***

За окном санитарной части потемнело. Сумерки лениво сгущались, погружая Соболево в темноту. За забором, на соседнем с больницей участке, мать зазывала своего сынишку домой. Мальчик заигрался с псом и никак не хотел слушаться, но мать была настойчива и звала его, звала, краснея. Ксения наблюдала за ними в окно, пока врачи осматривали бессознательное тело Андрея. На нем был медицинский халат, распахнутый ниже пояса. Именно там врачи и ковырялись, пытаясь понять, всё ли так плохо внутри, как выглядит снаружи. Ксения время от времени бросала взгляд на буро-фиолетовое нечто, торчащее у Андрея между ног, но тут же отворачивалась. Зрелище было не из приятных. Ноги его тоже сильно пострадали. Плокин попал не с первого раза, и в надежде отбить Андрею яйца так, чтобы наверняка, отбил ему и зад, и ноги. Отстранившись, один из врачей что-то пробубнил остальным и все согласно закивали головами.

- Нужно оперировать, и чем быстрее, тем лучше, - заключил врач.

- Всё так плохо?

- Как видите, его... Я разное видел в своей практике, но чтоб вот так отбили, как скотину, не видел, - он стянул маску с лица, - Нужно оперировать, иначе будут серьёзные последствия. Помереть не помрёт, но детей иметь не сможет. Если он вообще этим, - врач указал на промежность Андрея, - когда-нибудь что-нибудь сможет. Поэтому надо оперировать. И всё вот это... Это не говоря уже о том, что у него черепно-мозговая.

- Семён Алексеевич сможет нам помочь? - спросила Ксения, снова повернувшись к окну. Мальчишка с псом уже исчезли.

- Его, к сожалению нет, он на выезде.

Ксения устало выдохнула. Семён Алексеевич - лучший хирург в Соболево, и теперь, когда он нужен, его нет. Она закрыла глаза, вспоминая как днем встретила Андрея под деревом. Он был цел, но она его упустила. Позволила Плокину добраться до него, да ещё и сотворить с ним такое. Она винила в этом себя. Не кудрявого сумасшедшего, а себя.

- Ммм...

Ксения открыла глаза - перед ней снова стоял врач. Он снял очки, чтобы протереть линзы о край халата.

- Может Виктор Анатольевич сможет помочь? - неуверенно спросил он.

- Другого выхода, кажется, и нет.

Ей не хотелось прибегать к помощи деда. Иногда за оказание помощи он заставляет заплатить тяжелую цену. К тому же, находиться рядом с ним неподготовленным людям, вроде Андрея и врачей, которые будут ему ассистентами, опасно. Ксения слезла с подоконника и собралась уходить. Она поблагодарила врачей и вышла на улицу. Снаружи стало ещё темнее - на небе уже виднелись звезды.

- Виктор Анатольевич просит нас в Общий Зал.

Ксения обернулась на голос, неожиданно возникший в сумерках. Слева от неё, под сиренью, на лавочке развалился Александр. Он тянул сигарету, явно наслаждаясь процессом. И как только он может постоянно курить эту дрянь, подумала Ксения.

- Чего сразу не зашел?

- Он попросил не отрывать тебя от дел в санчасти, и велел сообщить тебе, когда ты выйдешь сама, - Александр затянулся, огонек дошел по бумаге почти до самых губ. Сигарета начала щипать нос и он затушил её о подошву сапога. Окурок бросил в небольшую урну возле скамьи.

- Очень хорошо, - задумчиво протянула Ксения, - Идём.

И они пошли. Деревня готовилась ко сну. В санчасти, кроме палаты Андрея, свет уже нигде не горел. Они вышли на перекресток, повернули направо, и по прямой дороге направились к храму. И в храме, и в домах по пути к нему, свет давно потушили. Только в доме художника было светло, а тень его силуэта беспорядочно мелькала туда-сюда, отражаясь на шторах. Видимо, Кирилл сейчас усердно трудится или опять гоняет чертей по дому, обкурившись своей травы.

- Как дела с моими?

- Они уже не твои, Соболева. Отца с сыном закопали, а Плокина... Ну ты знаешь.

Ксения молча кивнула. Она хорошо знала, что происходит с теми, у кого проявляется безумие. Кто-то сразу, а кто-то нет, но все, без исключений, оказываются у озера. Единственное, о чем она молилась перед сном, так это о том, чтобы её разум не подвёл её.

Группа ВКонтакте - https://vk.com/sobolevo.author