Жду новый пост

Серия «Одна в городе »

От автора: спасибо всем, кто так долго ждал и верил. Это последняя часть. Прочитав ее вы можете отписаться. Хотя у меня на будущее есть еще одна задумка на похожую тему и там даже написано пару глав, но я не знаю, когда смогу все это закончить. Знаю только одно - если и буду выкладывать следующий рассказ, то только тогда, когда он уже будет полностью закончен.

Хочу поблагодарить моих друзей и пикабушников, которые регулярно пинали меня. Именно благодаря этому я наконец-то взяла себя в руки и восстановила потерянные файлы. Спасибо, и приятного чтения!

3 августа. Вчера я решила не возвращаться за мотоциклом, так как добираясь до дома, промокла до нитки. Гремел гром, сверкали молнии. Я снова растопила буржуйку, рассудив, что во время грозы дыма из трубы не видно. Проверив, плотно ли задернуты шторы, я зажгла керосинку и стала переодеваться. Мокрую одежду развесила над печкой, поставила чайник. То, что мотоцикл сломался, настолько сильно расстроило меня, что мне даже не хотелось есть. Дождавшись, пока вскипит чайник, я налила себе кипятка, заварила чаю и забралась в кровать. Тяжелые мысли не покидали меня. Как теперь быть? Что делать, если мне не удастся починить мотоцикл? А если его увидели те?.. Я взяла плеер, поставила свою любимую песню. Как же давно я не слушала музыки. Я от нее совсем отвыкла! Это словно возвращение в прошлый мир, за три года ставший таким далеким для меня. Невозможно описать это словами. Боясь, что засну и не выключу плеер, посадив батарей, я еще понаслаждалась музыкой и убрала наушники. Засыпать пришлось под уже ставший привычным, аккомпанемент дождя.

Утром солнышко время от времени пробивалось сквозь облака, стало немного прохладнее. Я оделась и пошла в соседний двор, там, где была моя машина. Теперь надо было забрать мотоцикл и продукты. Подъехав к мотоциклу, я сначала перекидала все в багажник УАЗика, а потом стала думать, как привязать его к фаркопу. Сначала хотела привязать его за рулевую колонку, но не придумала, как закрепить руль прямо. Поэтому пришлось привязывать за тягу коляски, а к рулю крепить палку. После нескольких часов, я, наконец, смогла потихоньку поехать в сторону дома. По пути несколько раз пришлось останавливаться и поправлять стропы. В конце-концов я привезла его во двор и сразу загнала в гараж. Продукты из машины быстро перетаскала в квартиру, а сам Уазик поставила в соседний двор и так же накрыла брезентом, как он стоял до того. Все же страх быть обнаруженной никуда не делся.

7 августа. Вот уже два дня я проводила в гараже, где в свете керосиновых ламп пыталась починить мотоцикл. Я разобрала двигатель до болта крепления маховика, который мне никак не поддавался. В попытках сорвать его, я сломала вороток и гаечный ключ. Отчаяние, которое я сначала испытала, уже стало стихать. И ему на смену приходило примирение с ситуацией. Мне быть катастрофически жаль, что я не смогу починить мотоцикл, но я уже хорошо это понимала. Накрыв моего стального друга брезентом, я потушила керосинки и вышла на солнечный свет. От яркого света пришлось зажмуриться, но в какой-то момент мне показалось, что я увидела силуэт человека вдалеке. Я перепугалась и стала тереть глаза, но они слезились. Прошла еще минута, прежде чем я наконец смогла открыть их, но силуэта нигде уже не было. Было жутко стоять посреди двора, хотя моя «Сайга» и была при мне, но от страха я оцепенела и ничего не соображала. Прошло еще минут десять прежде, чем я рискнула сделать шаг. И сразу же сорвалась и побежала к парадной. Захлопнув дверь, вставила доску на манер засова и только после этого отдышалась. Поднявшись в квартиру, осторожно выглянула в окно. Но нигде никого не было. Сердце еще долго отдавало стуком в ушах. «Наверное, у меня уже галлюцинации» - подумала я и пошла ставить чайник.

8 августа. На следующий день я все таки решилась выйти из дома и дойти до того места, где, как мне вчера показалось, я увидела силуэт человека. Я решилась на это отчасти потому, что хотела убедить себя в том, что никого не было и мне все это померещилось. Медленно подойдя к этому месту, я держала наготове «Сайгу», но ничего подозрительного там не было. В этот момент я наконец-то расслабилась, и даже рассмеялась. «Как глупо было думать, что кто-то мог появиться в этом старом дворе, особенно, когда рейдеры давно уже покинули мой город» - подумала я, развернувшись и замерла. В десяти шагах от асфальтовой дороги, на пыльной обочине виднелся четкий след человеческого сапога! Нет, это не мог быть мой след. Я не ходила здесь с зимы. След был четким и явным. Он был совсем недавним. Я медленно подошла к нему, опустилась на колени и дотронулась до этой пыли в песке. Голова моя закружилась, кончики пальцев защипало от адреналина, а уши стали горячими. Кто-то здесь все таки был.

10 августа. Я перестала выходить из своего убежища, своей квартирки. Я запирала дверь квартиры на два замка, но все равно перестала нормально спать. Страх сводил меня с ума. О заготовках к зиме нечего было и думать! Да, тяжелая же мне предстоит зима… Тем более, что дров я успела заготовить только чуть больше половины. А это означало, что либо мне придется сильно экономить, либо под конец зимы я останусь без дров. Все эти ужасные мысли терзали меня, у меня окончательно пропал аппетит. Порой мне казалось, что я начинаю сходить с ума. Иногда мне хотелось, что меня поскорее нашли эти самые рейдеры, и сделали со мной все, что они хотят, лишь бы прекратить эти муки страха и неизвестности! Но жизнь шла своим чередом и ничего не происходило, никто ко мне не вламывался и следов больше не оставлял.

17 августа. Я решилась выйти из дома в соседний двор, чтобы набрать яблок. Там росла неплохая яблоня, а я так как заготовок в этом году у меня не было – яблоки были бы очень хороши. Очень осторожно я вышла за дверь. В руках у меня был тазик, на плече карабин. Медленно я шла по двору и оглядывалась каждые тридцать секунд. Но загадочного силуэта нигде не было. Сбор яблок занял несколько часов и в конце-концов я осталась довольна результатом. Тазик яблок сулил вкусный компот и варенье, которое прекрасно подходило к утренним блинчикам. Смеси для блинов у меня было еще достаточно много. Остаток дня я провела на кухне, чистила яблоки и варила компот на плите.

26 августа. Осень понемногу начинает чувствоваться в воздухе. Ночи стали намного холоднее. Вместе с подходящей осенью я острее стала чувствовать свое одиночество. Страх, который теперь поселился в моей душе, и не думал покидать ее. Я превращалась в запуганного зверя. Поразительно, как человеческий мозг умеет сам себя убивать. Не давать покоя телу. Повсюду мне казались какие-то тени, будто кто-то наблюдает за мной, а я всего лишь часть какого-то немыслимо страшного эксперимента. Я перестала читать книги, ложилась с заходом солнца, чтобы не зажигать керосинку или свечу. Я не знаю, как долго смогла бы еще существовать в таком состоянии, если бы не последний случай…

2 сентября. Раннее утреннее солнце врывалось в открытое окно, прыгало и отражалось на кристаллах «Песни ветра», озаряя комнату маленькими радугами, ветерок колыхал занавески. Где-то под окном щебетали птицы. Сквозь сон я слышала эту идиллию и… что-то еще. Какой-то гул появился, и он усиливался. Гул стал переходить в грохот. Какой-то нервный сон. Мне снились стада лошадей, которые бежали по проспекту. А я смотрела на этот нескончаемый поток пыли и не понимала, что происходит. Вдруг часть стада повернула на меня, грохот начал усиливаться и я почувствовала дрожь под своим телом. Внезапно я открыла глаза, и уставилась в потолок, но вопреки моим мыслям, грохот не только не прекратился, но и стал отчетливее. И тут я спохватилась, что не сплю! Моментально сев в кровати, снова прислушалась. Так и есть! Звук снова доносился с проспекта. Секунду я раздумывала, затем вскочила с кровати, накинула на себя штаны, кофту, рука сама потянулась к «Сайге». В голове я уже прорабатывала все возможные варианты обороны. «Так, эту квартиру можно превратить в крепость, опрокинуть стол, отстреливаться до последнего патрона, им не взять меня живой!». Но, взяв оружие в руки, я вдохнула… Судя по шуму, этих рейдеров там целая армия. Мне не убить их всех, это бесполезно. Зачем тогда и пытаться? Мелькнула мысль о том, что я могу прекратить свои муки сама. Но… если все эти годы я выживала, пережила само «Событие», сумела наладить свой быт, то имею ли я право даже не попытаться защитить себя сейчас? «Может, если я сдамся, они примут меня к себе? И тогда я снова буду с людьми, пусть даже с такими, как рейдеры, воры и пьяницы…». О, если бы я встретила их тогда, давно, в самом начале моей одинокой жизни, я бы ни секунды не размышляла, а сразу бы пошла к ним. Но, прожив столько лет в полном одиночестве, и уже привыкнув к свой судьбе, совершенно уже не хотела ничего менять. И даже боялась встречи с людьми вновь… Но, если я останусь тут, моя жизнь превратится в сплошной страх, я ведь не смогу не покидать свое жилище и они рано или поздно найдут меня сами. Подумают, что я пряталась и расправятся со мной. Но если я выйду к ним сама, есть шанс, что они все таки возьмут меня к себе. С тяжелым сердцем я поставила «Сайгу» на место к окну. Она служила мне верой и правдой долгое время и не раз спасала мне жизнь. Очень непривычно было оставлять ее здесь и уходить без нее, но если меня увидят с ней в руках, ни о каких мирных переговорах не могло быть и речи. Я вышла в коридор, спустилась к парадной двери, и немного помедлила перед тем, как выйти на улицу. Оглядев парадную и лестницу, ведущую к моей квартирке, ставшей мне убежищем в этом городе одиночества, сколько раз я поднималась по этим ступенькам к себе. Я вздохнула, понимая, что могу сюда больше не вернуться. За три года без людей я стала совсем дикой. Я лучше понимала животных, чем себе подобных. И даже в последний год меня уже не тянуло к людям. Вернее, я раньше считала, что очень хочу снова их увидеть, но увидев их летом, так испугалась и затаилась, что поняла, насколько раньше была спокойной моя жизнь. И, наверное, я уже скучала по этой жизни. Тем более, что я не знаю, что ждет меня там, за этой дверью. Но, кажется, я и так засиделась на этом свете. Если рейдерам суждено меня найти и решить мою судьбу, то пусть они сделают это без промедления. Я открыла дверь и шагнула на улицу.

Солнце ярко освещало двор, но птицы угомонились, наверное, их спугнул шум. Он доносился со стороны проспекта, за домом, в котором я жила до «События». Я направилась прямиком туда. И чем ближе была я к проспекту, тем больше цепенела. Это был грохот, явно что-то ехало по проспекту. Перекаты, стук колес. Сердце бешено колотилось. «Неужели, у рейдеров есть и тяжелая техника?! Кто же они такие?» Я остановилась, и осторожно выглянув из-за куста, обомлела – по проспекту ехали танки и грузовые машины военных! Завороженная этим зрелищем, сама того не осознавая, я вышла на проспект и подошла почти вплотную к дороге. И тут кто-то, кто ехал на танке сверху, вдруг крикнул что-то, указывая на меня. Я на всякий случай подняла руки. По колонне прокатился рокот и машины встали. Меня била мелкая дрожь, дрожали колени, мне казалось, что я вот-вот упаду. Неожиданно с головы колонны ко мне подъехал военный УАЗик. Из него вышли двое в форме.

- Кто вы? – спросил один из них. Многие люди уже выглядывали из танков и машин. Я стояла, не в силах произнести ни слова. Как будто забыла за годы все слова! Звуки человеческой речи были такими необычными, что мне казалось, будто я еще сплю, и это никак не может быть на самом деле.

- Неужели, она пережила где-то? Выжившая? – прокатилось по толпе людей.

- Я пережила это – почти шепотом, с трудом разлепляя губы, наконец произнесла я.

- Что вы здесь делаете? – более мягко спросил тот же военный.

- Живу – еще тише ответила я. Их лица озарила улыбка.

- И как ты тут смогла почти три года? Руки-то опусти.

Я несмело медленно опустила руки, все еще не зная, чего ожидать.

По толпе пронесся восторженный рокот, кто-то захлопал в ладоши, солдаты улыбались.

Эпилог.

Прошло три месяца с тех пор, как меня нашли военные. Как оказалось, я не была единственной выжившей в стране. И даже в своем городе. Очень многие люди спаслись в метро. Да, я боялась спуститься туда, в глухую темноту, как оказалось, очень даже зря. Возможно, мне открыли бы, если бы я додумалась постучать. Но, наверное, я сама избрала такой путь затворничества и одиночества. Что я чувствовала, когда узнала, что люди все это время были где-то рядом, под землей? Сначала ужасное горе, которое впрочем, было смазано из-за шока и радости, что я не одна теперь. Но в последствии это наложило глубокий отпечаток на мою личность. Я потом долгую жизнь корила себя за свою трусость, за то, что не пересилила свой страх и не спустилась в метро. Ведь я знала, что именно там могли быть живые люди… Спаслась моя семья и мой муж. Я не могу описать словами тот миг, когда я смогла увидеться с ними, и что я чувствовала в этот момент. Потеряв всех почти три года назад, я обрела их вновь. Но перед этим мне пришлось долго ждать, пока военные откроют все станции, составят все списки учетов граждан, установят их прописки. Томительные дни ожиданий я провела в передвижной воинской части. Там меня осмотрели врачи, заставили пить витамины. А вечером того же дня одна заботливая медсестра принесла мне банан. Настоящий, свежий банан! Я держала его в руках, смотрела на него, гладила его и плакала, но съесть не решалась. После этого мне дали еще и успокоительных, я спала почти сутки. Но, проснувшись, долго не могла понять – не сон ли все это? Или, может быть, я уже в раю? Но это оказался не сон. Да, мир не был разрушен. Многие военные были отброшены в глубь страны. Несколько крупных городов, включая мой, были основательно разрушены и на восстановление военным требовалось много времени и сил. Они передвигались с Востока страны к Западу, попутно восстанавливая и расчищая города, выпуская людей из убежищ. Тот силуэт, что я увидела на ярком солнце, принадлежал военному. Они осуществляли разведку местности. Злой рок состоял в том, что мой город был почти самым западным городом нашей страны. И там, где военные побывали год назад и более, уже давно кипела жизнь. Налажено было сообщение со странами-союзниками. Никто не голодал и сами они ели фрукты, овощи и другие продукты, которые были недоступны для меня все эти годы. Восстанавливались фермы, у них было молоко. Каша на молоке, стакан молока, бутерброд с мягким хлебом и сыром – что могло бы быть лучше? Нервы мои были насколько расшатаны этим чудесным избавлением, что я не могла есть продукты животного происхождения, меня отправили в передвижной госпиталь и лечили от нервного срыва. Постепенно я стала относится к продуктам проще. Но чтобы окончательно привыкнуть, мне потребовалось много лет. После я еще долго лечилась и периодически лежала в местной больнице, которую восстановили из руин одну из первых.

Трудно было привыкнуть, сразу вернуться в обычную жизнь. Я забрала все вещи со своей квартирки, в которой ютилась эти годы. Оружие, правда, пришлось сдать. Мне было очень грустно расставаться со своими карабинами, которые так долго охраняли мою жизнь и покой. Но это было неотъемлемое условие возвращения в прежнюю жизнь. Да и обороняться больше здесь не от кого. Медленно город оживал. Разбирались завалы, восстанавливалось водоснабжение. Я даже записалась в бригаду на разбор завалов, чтобы сблизится с людьми, доказать им, что я больше не отшельник. Хотя, по большей части, это требовалось доказывать только мне самой.

Прошлые страхи не сразу отпустили меня. Я радовалась каждую ночь, засыпая в объятиях мужа, но по-прежнему вскакивала от любого шороха и тянула руку к изголовью кровати, где обычно хранила «Сайгу». Прошло не мало времени, прежде, чем я привыкла снова жить с людьми, в их хаотичном мире.

Несколько раз я, оказывается, была близка к тому, чтобы увидеть людей. Но судьба снова и снова уводила меня от этой встречи. Тогда, на заводе. Та железная дверь с надписью убежище и пустой ящик из-под противогазов. Если бы я знала, что за дверью лифт, ведущий на три этажа вниз и там жили своей жизнью рабочие с завода. В тот день они по тревоге взяли противогазы и спустились в убежище.

Та воинская часть, в которой я искала рации. Если бы я заметила таблички с надписью «Убежище», и стрелочки, ведущие в глубь части…

Газовая станция, на которой мне попалась загадочная записка «Заготовить к отгрузке 20 RAL 1018 - CG» означала лишь, что к отгрузке со станции готовился опасный груз – двадцать баллонов с фосгеном. Оказывается, именно буквы CG в американском военном обозначении ставили на темно-зеленые с красной полосой баллоны с фосгеном. А RAL 1018 означало, что это ядовитый и/или коррозионный газ в баллоне. На той газовой станции так же имелось убежище, в котором тоже спаслись люди, но оно имело проход в метро и через какое-то время эти люди ушли жить в метро.

Возвращаясь в жизнь, я не забывала о том, кто ее покинул ради меня. Часто я прихожу на то место, где похоронила моего верного Хвороста и подолгу разговариваю с ним. Не думаю, что когда-либо еще смогу завести себе собаку…

Я снова живу в своей обычной квартире, сейчас у меня дымится крепкий чай в чашке на столе. За окном дождь, переходящий в снег, в декабре этого года погода более мягкая. Будто бы даже погода смиловалась и, видя, что я прошла все испытания, не сломившись, уступила и сменила морозы на оттепель. Скоро Новый год, который я встречу уже совсем не одна. Пусть город все еще разрушен, но активно восстанавливается, люди уже думают о подарках друг другу. И я решила сделать подарок своему мужу, семье и знакомым. Я подарю им этот дневник. Дневник человека, который прожил один в пустом, покинутом, разрушенном городе, но выжил, сохранил рассудок и человеческие качества, не стал рейдером, не превратился в первобытное животное.

Вокруг меня теперь суета, на работе сплошные указания. Я теперь больше не сама по себе, я обязана вновь выполнять все, что мне говорят. Моя свободная жизнь осталась в прошлом.

И я уже даже немного скучаю по тому одиночеству, которое подарила мне судьба. Но имея выбор, я никогда бы не вернулась в прошлое. Поэтому, я закрываю этот дневник, а вместе с ним и все то, что произошло со мной, и надеюсь, что навсегда.

Постскриптум. Раннее, промозглое утро октября. Муж был за рулем нашего уазика, мы ехали по разбитой колее, машина подпрыгивала на кочках. Старая дорога на дачу за годы без людей совсем превратилась в дикий лес. Как хорошо, что мне больше не нужно внимательно следить за дорогой, что не нужно самой водить, и можно, наконец-то, расслабиться. Все эти годы одиночества мне приходилось полагаться только на себя. Никто не мог защитить меня, приободрить, пожалеть. Но теперь мне можно просто сидеть и смотреть по сторонам или задуматься о чем-либо. В свете фар мелькнули глаза кошки, через секунду она скрылась в кустах у дороги. «Ну и где же вы все были раньше, когда были мне так нужны?!» - возмущаясь, подумала я, поежилась и натянула воротник выше на шею, спрятала ладони в рукава и задремала.

10 июня. Я постоянно осматриваю и пересчитываю свои вещи. Но кроме той бочки, ничего больше не пропадало. Животный страх стал понемногу пропадать, уступая место осмотрительности и чутью. Погода была хорошая и я решила поизучать окрестности на предмет чего-либо, что помогло бы мне в этом нелегком деле – выживать одной в большом городе. Я решила больше не искать новую бочку, а переливать бензин прямиком из цистерны в бензобак с помощью ручной перекачки. Да, это было значительно дольше, но так я могла хотя бы забирать с собой это приспособление, а вентиль закручивать назад. Я села на мотоцикл и поехала в сторону бывшей железнодорожной станции, она находилась в нашем районе, на самом его отшибе. В обычное время, еще до «События», я избегала появляться в окрестностях этой станции. Там собирался местный сброд – алкаши, различного рода жулики и даже убийцы. Последние, правда, промышляли своими черными делами обыкновенно по ночам. Но сейчас мне нечего было бояться, даже волки, и те ушли их этих мест. С осени мне не попалось ни одной твари.

На товарной станции было тихо. Стояли на небольшой сортировочной старые, ржавые тепловозы. Один из товарных составов со щебнем покосился, вероятно, в его длинных хвост прилетела бомба, или осыпалась почва за столько лет. Пройдя по платформе, я вдохнула запах креозота, которым щедро были обработаны деревянные шпалы. На жаре железная дорога всегда имела свой неповторимый запах. Вокруг летали бабочки и стрекотали кузнечики. Благодать… и тут, слева от платформы, около одного из депо, я заприметила небольшую черную кучку угля. Вероятно, его подвозили сюда для местной котельной. Осмотрев ее, я подумала, что неплохо было бы приехать сюда на машине и забрать уголь. Тяжелая створка депо была приоткрыта из-за того, что покосилась от старости, и я смогла заглянуть в образовавшуюся щель. В слабом освещении, которое давали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь дырявую крышу, я разглядела очертания огромного паровоза! Вот это да! Я с детства очень любила паровозы. Давно слышала от кого-то, что они есть много на каких станциях, стоят законсервированные, ждут своего часа. Вот и этот все ждет, ждет… и, вероятно, уже никогда не дождется.

Потом я зашла в будку смотрителя станции, там никого не было. Стоял небольшой столик, рядом на стене висел черный карболитовый телефон. На столике лежал журнал, там были отмечены прибытия и отбытия, время. Последняя запись была датирована 28 мая, в восемь вечера на станцию прибыл товарный поезд с Востока. Вот и ответ на вопрос, который терзал меня все эти годы – «Событие» произошло вечером, возможно в восемь пятнадцать…

12 июня. Я вернулась на станцию на своем УАЗике, в багажнике весело подпрыгивали на колдобинах и ямах ведра, которые я взяла из ближайшего хозяйственного магазина. В строительном я запаслась легкой совковой лопатой. Теперь можно было наполнить ведра углем. Подъехав к куче задом, я вытащила ведра и стала наполнять их, но как выяснилось впоследствии, поднять полностью загруженное каменным углем ведро, я не могла. Поэтому пришлось отсыпать из каждого по чуть-чуть и затаскивать их в багажник не полными.

13 июля. Еще месяц я была очень осторожна в своих вылазках, но больше у меня ничего не пропадало и, в итоге, я успокоилась. Никаких следов других существ, а тем более людей, я не обнаружила. Уже три недели я ездила в лес и пилила, рубила себе на зиму дрова. Эта была очень тяжелая и рутинная работа. Но от нее зависела моя жизнь зимой. Печка съедала очень много дров, а угля в городе было не много. Июль выдался жарким, это было мне на руку, так как дрова, которые я раскладывала ровным слоем на асфальте во дворе, высыхали за два месяца. Потом я переносила их в подъезд и снова складывала до самой крыши. На чердаке я опять так же сушила дрова, как и в прошлом году. Вечером, после того как привезла очередную машину, полную дров, я пошла на свою старую квартиру, решив, что выгружу древесину уже завтра утром. Хотела взять новую книгу, так как уже дочитала Стругацких. В моей комнате на шестом этаже было пыльно и душно. Я открыла окно, и на меня подул легкий ветерок. Солнце садилось, окрашивая стены и мебель в красноватые оттенки. Воздух по ту сторону окна пах летом, по эту – старыми воспоминаниями. Проспект был все таким же, каким я его увидела три года назад. Ничего на нем больше не способно поменяться, только если мне не взбредет в голову сделать что-либо. В каком-то смысле я была королевой этого мира и мои действия и решения никем не оспаривались… Я грустно вздохнула, иногда по вечерам на меня накатывали воспоминания о прошлой жизни, о моем Хворосте, который спас мне жизнь ценой своей. О всех сожалениях, о том, что я сделала и о том, что наоборот – не успела сделать. Не успела сказать, как сильно я любила мужа… Мой взгляд упал на книжные полки, я взяла оттуда пыльный альбом. В этом альбоме были фотографии моей прошлой жизни. Вот мы с мужем едем на море на мотоцикле. А на этом снимке я обнимаю своего друга. Я села на кровать, воспоминания вернули меня в прошлое, и я стала думать о том теплом, светлом времени… Сколько всего я пережила, сколько всего я еще не сделала. Эти пыльные вещи, эти стены, некогда родные и уютные. Теперь видно, что здесь уже давно никто не живет. Кое-где на обоях видны следы от влаги, местами начала расти плесень. Как же мне хочется вернуться в то время, когда у меня еще была вера…

Меня разбудил грохот! Я подскочила с кровати, в дикой растерянности. Вокруг было темно, успело стемнеть! Я спала! Как же так вышло, что я потеряла бдительность и уснула?! И только отблески света, непонятные яркие пятна скользили по домам, попадали в мою комнату. В панике я едва не закричала, но вовремя одумалась, схватила «Сайгу» и бросилась к окну. Меня прошиб пот. На проспекте были люди! Первой мыслью было закричать им. Это же люди! Цивилизация! Представители моего вида, они живы, они выжили. Я почти поддалась радостному порыву, уже набрала в грудь воздуха, но замерла. Раздались звуки, похожие на выстрелы. Метнувшись к полке, схватила бинокль, который когда-то подарил мне муж, я в прошлом любила смотреть на луну. Протерла рукавом наспех пыль на линзах и разглядела мотоциклы. На вскидку их было около тридцати. Люди шумели, кричали, смеялись и газовали моторами. Некоторые из них направляли свет своих фар в окна домов, очевидно, ища, чем поживиться. Они выглядели странно, на них были разные обрывки армейской брони, веревки на поясах, наверное, они были вооружены. Женщины были в джинсах и коротких юбках. Кто-то пил из стеклянных бутылок.

«Рейдеры!» - пронеслось у меня в голове – «Они-то и украли мой бензин!». Я вжалась в тень от рамы окна, когда луч света проскользил по моему окну. Крепко прижав к себе «Сайгу» я мысленно пересчитала патроны. Даже при всем раскладе мне не хватит того, что у меня с собой. Мне нужно остаться незамеченной! Огонь в печке я сегодня не разводила. Но мой мотоцикл стоит прямо у дома, и куча дров во дворе! А что, если они их уже заметили?! И окна там заколочены. Жуткие мысли поползли у меня в голове. Они увидят все это и поймут, что тут кто-то живет! Надо что-то делать и срочно! Но я не могу пошевелиться. Ноги словно приросли к полу.

Звуки с проспекта начали утихать – они удалялись вперед. Через полчаса все совсем затихло. Но я так и не двигалась с места. Ужас сковал меня, просто парализовал. После того как стихли последние отголоски моторов, я стала слышать только собственное сердцебиение в ушах. Руки были мокрые от холодного пота. «А что, если они уже все видели, и уже знают, что есть я? Вдруг они уже искали меня! Для чего им тогда рыскать фарами по окнам давно заброшенных домов?» - мои мысли хаотично носились в голове, как будто птицы, которых вспугнули в клетке. Но, все таки, через какое-то время, я заставила себя осторожно спуститься по лестнице, выйти на улицу. Там я снова остановилась и прислушалась – никого. Ночи сейчас короткие, а мне нужно было успеть убрать все дрова на чердак. Всю ночь я крадучись таскала дрова. Вздрагивала от любого шороха. За спиной у меня была «Сайга», я ни на секунду не расставалась с ней. Замирала, держа дрова, либо хватала карабин, когда руки были пустыми. Машину я отогнала подальше от подъезда и накрыла брезентом. На брезент накидала горстями песка, пусть думают, что она стоит тут давно. А мотоцикл приняла решение загнать в гараж и запереть дверь замком. Дверь в парадную забаррикадировала доской. Впервые закрыла на ключ свою входную дверь. «Сайгу» поставила в изголовье кровати, патроны положила в патронажную сумку и повесила ее на пояс. Шторы плотно задернула. Только тогда я легла в кровать и еще очень долго не могла уснуть.

«Это пострашнее, чем волки. Их так просто с балкона не перестреляешь» - размышляла я – «что мне теперь делать? Как быть? Как готовить дрова? Как жить? Придется заметать все свои следы» - твердо решила я. Зачем, за что мне такие сложности? Почему я захотела пытаться выжить, почему ступила на этот путь? Я знала, что будет тяжело, но не ожидала, что настолько… Уснула я только с первыми лучами солнца…

14 июля. Аппетита не было. В комнате и на кухне был полумрак – сквозь темные шторы солнечный свет пробивался плохо. Я даже не затопила печку, чтобы вскипятить чаю, боясь, что дым из дымохода привлечет внимание. Целый день я просидела вспоминая вчерашнее событие, этих людей, эти мотоциклы. Мне казалось, что вот-вот они приедут в мой двор, ворвутся в мою квартирку и застрелят меня. В такие моменты меня била сильная дрожь. Однако, никто не приезжал.

15 июля. Утром вскипятила чаю на плите. Выходить куда-либо не было никакого желания. Меня терзала лишь одна мысль – как теперь жить?

17 июля. Вчера весь день шел сильный дождь и дул ураганный ветер. Я не зажигала керосинку, опасаясь, что даже ее тусклый свет будет виден в зашторенных окнах. Лишь позже, перед самым сном, я зажгла свечку у самого пола, за креслом и попила чаю, сидя на полу.

18 июля. Утро было пасмурное и я решила выглянуть наружу. Сначала приоткрыла штору и, убедившись, что во дворе никого, спустилась вниз. Вытащила доску, которую я использовала как задвижку, и приоткрыла дверь. Обычное утро, в воздухе ощущалась водяная пыль. Я зябко поежилась и вышла во двор. Никого не было и на проспекте, куда я шла очень осторожно, крепче прижимая к себе карабин. Следы от колес смыл шторм. И я уже стала задумываться «А не схожу ли я с ума?», когда вспомнила, что бочки с бензином у меня больше нет. Бочка! Точно! Они же нашли ее! Я остановилась, как громом пораженная этой мыслью. Если они ее видели и забрали, значит, они знают, что в городе кто-то остался! Они ищут меня… Я почти завыла от этой догадки и бросилась бежать к дому. Но у парадной остановилась и прислушалась. Нет, никого нет. Теперь мне нужно быть совсем осторожной, стать тенью, притвориться духом. Если я не хочу стать им на самом деле…

2 августа. Все эти дни я почти не выходила из квартиры и запасы провизии стали иссякать. Конечно, у меня было еще отложено некоторое количество консервов, сухарей и воды, но это на крайний случай. Поэтому, я решила, что настало время съездить в магазин. Погода была пасмурная, но без дождя. Спустившись, я прислушалась, за дверью все было тихо, затем выдернула палку, имитирующую засов и осторожно выглянула во двор. Как обычно, никого. Я решила съездить на мотоцикле, было довольно душно, а машина стояла под брезентом в соседнем дворе. Открыв гараж, я выкатила мотоцикл на свет. Последние несколько недель я на нем не ездила и он даже успел покрыться пылью. Наспех смахнув пыль с сидушки, завела двигатель и покатила в сторону гипермаркета. В местных магазинах за три года я уже все выгребла, поэтому приходилось теперь ездить довольно далеко. На проспекте все было по-прежнему тихо и спокойно, ничто и не напоминало о том, что рейдеры бывали здесь. Я уже задумывалась над тем, что, возможно, люди и раньше бывали в моем городе, но не оставляли следов, поэтому я и жила в неведении все эти годы, не особо заботилась о своей безопасности. Странно, что сначала я боялась животных и мечтала о встречи с людьми, а теперь я уже боюсь и людей. В гипермаркете было темно и сыро, видимо, местами начала протекать крыша. Привычно взяла тележку и накидала в нее всего, что мне казалось приемлемым в употреблении в пищу. Когда шла мимо кассы, неловко подвернула ногу, она зацепилась за чью-то брошенную здесь сумку и я грохнулась на пыльный, холодный пол. Чертыхаясь, и потирая ушибленное колено, я вдруг заметила, что из сумки что-то торчит. Что-то круглое и красное. Вытащив предмет, в тусклом свете я разглядела его получше и сразу поняла, что держу в руках CD-плеер! Сто лет таких вещиц не попадалось! Наушников в сумке не оказалось, батарейки давно сели и он не работал. Но я сбегала в отдел электроники, подобрала там нормальные наушники и схватила блок батареек. Там же валялись диски с музыкой. Я взяла самые разные.

Загрузив все это в коляску мотоцикла, неспешно поехала домой. Но как только набрала скорость в 60 км/ч, то в моторе что-то резко щелкнуло, раздался звон и мотоцикл повело на правую сторону, я вывернула руль и нажала ручку сцепления, одновременно нажимая правой ногой на тормоз, резина завыла, но мотоцикл остановился у обочины, в считанных сантиметрах от отбойника. Отдышавшись, я слезла и осмотрела моего стального коня. Внешне он совсем не изменился, но внутри явно было что-то не так. Кик-стартер не проворачивался, я встала на него всем своим весом, но он так и остался в верхнем положении. Мотор заклинило. Это стало очень неприятной неожиданностью. Тучи стали стягиваться и темнеть. Мое и так невеселое положение омрачалось с каждой минутой. Явно собирался дождь. Я сидела на обочине возле своего заглохшего мотоцикла и тихо проклинала весь этот мир. Но так не могло длится бесконечно, в конце-концов, я встала, отряхнулась. Взяла плеер, вставила в него батарейки, наушники, диск “Pink Floyd” и нажала на play. Неожиданно для меня в наушниках заиграла “Take it back” и я вздрогнула. Музыка! Столько лет я не слышала музыки! Почему же я раньше не додумалась до подобного?! Ведь и у меня был где-то дома точно такой же плеер… Нацепив его на пояс, я посмотрела на дорогу. Идти предстояло около часа. В последний раз обернувшись, я посмотрела на затихший мотоцикл, вздохнула и побрела в сторону дома. Начинал накрапывать дождь.

Спасибо огромное моим подписчикам и всем, кто ждал этой части! Без вас я бы ее, наверное, не написала. :)

10 января. На прошлой неделе я вообще не выходила из дому. Не было смысла. Ничего не хочется делать. За окном намело снега, настроения у меня нет. Единственное, что я делаю – это топлю печь. Иногда наколю дров на лестнице, пока делаю это, забываюсь. А когда возвращаюсь в квартиру, сразу думаю «Почему Хворост не встречает?» и сильно расстраиваюсь, вспомнив все…

24 января. Одиночество совершенно сковало меня. Теперь я уже не боялась выходить на улицу. Пропал страх за свою жизнь. Я знала, что это очень плохой признак. Ведь если пропадает страх, то значит, пропадает и само желание жить. Я стала менее осмотрительной. Дважды поймала себя на мысли, что вышла из дома вообще без какого-либо оружия. Хотя, по правде говоря, мне не хотелось выходить на улицу. Я мало ела, в основном пила чай. Но сегодня я поняла, что у меня катастрофически маленький запас керосина. Выйдя на улицу, я подошла к машине, немного расчистила снег лопатой, которая находилась рядом. Обычно я оставляла ее на улице. И поехала к хозяйственному магазину. Через полчаса я была уже на месте. Снега было много и мне почти все время приходилось ехать на полном приводе. Я решила не глушить двигатель, чтобы не греть потом машину лишний раз, ведь скоро я вернусь. Выйдя из УАЗа, я сделала два шага в направлении крыльца магазина, как вдруг снег подо мной хрустнул и промялся.

«Что еще за чертовщина?!» - возмущенно подумала я, как вдруг небо смешалось с землей в головокружительном полете. Почувствовав, наконец, твердую землю, я открыла глаза – сверху на меня осыпался пушистый снег, я все еще слышала урчание двигателя УАЗа.

«Значит, упала я недалеко» - я огляделась и поняла, что провалилась в люк. Тут были какие-то старые трубы. Скорее всего, это был технический колодец, а не коллектор, потому что трубы выходили из стены и уходили туда же.

«Повезло же провалиться!» - это меня рассердило, я попыталась подняться и почувствовала боль в ноге. «Наверное, растянула связки» - подумалось мне, так как боль была умеренной. Все-таки, встав, я поняла, что от меня до отверстия в потолке, через которое я сюда попала, добрых два метра. Но на стене висела лестница.

«Хоть в чем-то повезло в этот чертов день!» - я потянулась к ней, даже смогла забраться на первую ступеньку, но лестница, знатно поеденная ржавчиной, вдруг лопнула, развалилась и осыпалась, оставляя у меня в руках жалкие куски рыхлого металла. Снова оказавшись на полу, я несколько минут просто смотрела на остатки лестницы, ужас начал охватывать меня. Мне не выбраться. Я останусь тут и, вероятно, замерзну насмерть! На улице -15 градусов! Паника заставила меня метаться в этом узком колодце, я пыталась зацепиться за крюки, но соскальзывала снова и снова. Мне стало жарко. Наверное, несколько часов я пыталась забраться по крюкам. Но, соскользнув в очередной раз, я бессильно опустилась на промерзший пол. Через некоторое время я стала ощущать холод. Мне было очень грустно осознавать неизбежное, я сжалась в шубе в комочек, накинула капюшон, так как с неба начал сыпаться снег, и приготовилась ждать…

Ожидания смерти всегда самые мучительные и страшные. Я чувствовала, как холод добирается до меня. Теперь, когда я совсем перестала двигаться, я замерзну куда быстрее, чем если бы не двигалась вовсе. Стало темнеть. Сумерки зимой всегда наступают очень рано. Часа через четыре я услышала, как начал работать с перебоями, а потом и вовсе заглох мотор моего УАЗика.

«Кончился бензин» - подумалось мне, но эта мысль была уже такой отрешенной. Я засыпала. Усталость так навалилась вдруг на меня, что мне захотелось подчиниться ей и сладко заснуть, избавившись, наконец, от всего этого окружения. От одиночества и отчаяния. От холода и страданий. Я опустила руки на шубу и, засыпая, вдруг почувствовала, что в кармане что-то лежит.

«Наверно, надо посмотреть» - я почти уже спала. Но эта мысль не давала покоя. Я стащила зубами перчатку и вяло засунула окоченевшую руку в карман шубы. Я долго не могла понять, что же там нащупала. В конце-концов, мне удалось вытащить предмет из кармана и ощупать двумя руками. На мгновение я проснулась – это был мой кремень! А в соседнем кармане, стало быть, лежит нож. Да, он действительно был там. Мысль о костре как стрела пролетела в моем подсознании, но надежда тут же потухла. Здесь не из чего было развести костер. Я покрутила кремень и ножик в руках и пару раз чиркнула, высекая сноп искр. Они показались мне настолько яркими, что какое-то время я не различала даже очертаний колодца, хотя ночь была ясной и лунной. Но позже мои глаза привыкли к свету искр, и я даже заметила, наклонные трубы, выходящие из стены, местами тоже сильно проржавели. Я с трудом заставила себя встать и шагнула к ним, пошатав одну такую ногой, я поняла, что выбить ее не составить труда. Но хватит ли мне ее длины, чтобы достать до верха колодца? Я убрала кремень и нож обратно по карманам и с силой пнула трубу, она с грохотом отвалилась от одного края стены, что-то щелкнуло на другом ее конце, и она отвалилась полностью.

«Так, полдела сделано» - я взялась за конец трубы и попыталась поднять ее вертикально. Она была тяжелой, но подъемной. Вскоре мне удалось это сделать. Приставив ее к стене, я уцепилась за крючок и закинула вторую ногу на трубу, там, где к ней был присоединен вентиль. Таким образом, у меня появилась импровизированная ступенька, и я смогла дотянуться до второго крючка от лестницы. От него я дотянулась ногой до торца трубы и, встав на него, моя голова оказалась высунутой из люка. Теперь предстояло ухватиться за края и как-то выбраться. Я попыталась это сделать, но сил уже не было. Быть так близко к свободе и так далеко одновременно! Слезы, такие горячие, покатились по щекам, неожиданно я поняла, что нужно сделать усилие, если я хочу жить дальше. Секундный выбор. И я приняла решение. Собрав остатки сил, я подпрыгнула на торце трубы и вывалилась из колодца в снег. Позади я услышала шум, вероятно, труба развалилась от старости и обвалилась на дно этого страшного колодца. Я ползком добралась до машины, привалилась к колесу и отдышалась. Необходимо было заставить себя, наконец, встать. Спустя пару минут я поднялась и открыла багажник, взяла из него канистру и вылила ее содержимое в бензобак.

«Хорошо, что я всегда вожу с собой немного топлива про запас» - я села в машину и завела двигатель. Он завелся не с первого раза, но я уже не переживала. Меня трясло от холода, но я знала, что спаслась.

«Пора возвращаться домой».

26 января. Сегодня я еле поднялась с кровати. Меня бил озноб, сильно болело горло. Я с ужасом подумала, что заболела. Подкинув дров в печь, вскипятила чайник. Керосин почти весь кончился, я ведь так и не зашла за ним. Думала, что съезжу на следующий день, но я отложила поездку и на следующий день. А сегодня уже не могла. Потому, выпив чаю, я погасила керосинку, чтобы не тратить последний запас. Оставалось всего два литра керосина. В аптечке я нашарила аспирин и достала градусник. После снова легла в кровать. Ночью стало хуже, скорее всего у меня была высокая температура.

27 января. Начался сильный насморк, дышать было очень тяжело. Едва хватило сил растопить печь. Наколотые дрова почти кончились, а колоть новые не было больше сил. Несколько раз пила чай. Из аптечки в ванной я достала градусник и померила температуру.

- Так и есть, 38,7 – сказала я вслух и зарылась в одеяла поглубже.

3 февраля. Керосин совсем кончился. Весь. А температура так и не отступала. Днем она держалась на 37,5, но под вечер уверенно поднималась до 38. Поэтому большую часть времени я проводила в кровати в абсолютной темноте. У меня еще оставались свечи, но было совсем мало сил. Я не выходила к окну, чтобы посмотреть, что твориться на улице. Я окончательно потеряла ко всему интерес.

6 февраля. Лежа в полубреду я вдруг поняла, что не слышу часов. Они встали. И, наверное, уже давно. Я думаю, что у меня началось воспаление легких. Протянув руку, я взяла с тумбочки наручные часы и поняла, что они тоже ничего не показывают. Случилось то, чего я так боялась! Я потерялась во времени. Я паниковала, металась под одеялом, потом выскочила из-под него на середину комнаты и поняла, что стою на ледяном полу. Комната была промерзшая, на стеклах красовался извилистый рисунок изморози, изо рта шел пар, все вокруг было ледяным и безжизненным. Единственное теплое место – это моя кровать с шестью одеялами и я поняла, что если сейчас же не залезу обратно, я просто замерзну насмерть. Смерть окружала меня, она подобралась уже совсем близко. Я надела на руку мертвые часы и решила не вылезать больше из-под одеяла и просто спать, пока не засну насовсем…

8 февраля. Я неожиданно проснулась. Мне очень хотелось пить, протянув ослабевшую руку, я нашарила стакан с водой. Бесполезно – вода замерзла, и стакан лопнул. Я осторожно высунула голову из-под одеяла и увидела яркий солнечный свет. Он пробивался сквозь все окна. Я села на кровати. Примечательно то, что я не умерла до сих пор и даже часы, которые я надела на руку, снова пошли! Они показывали 9 утра 8 февраля. Наверное, батарейка отогрелась и стал снова виден дисплей. Встав с кровати, я доплелась до кухни, поставила чайник на плиту. Поскольку было очень холодно, мне пришлось вернуться в кровать и ждать, пока вскипит чайник. Только потом я смогла взять другую чашку, закинуть пакетик, насыпать сахару и, наконец-то, заварить чаю. Я понимала, что мне нужны антибиотики, но даже не представляла, как я смогла бы добраться до аптеки. Пошарив, в своей аптечке, я нашла антибиотик широкого спектра действия, конечно, немного просроченный, но выбора не было, и стала пить его. Может, это поможет.

23 февраля. Морозы отступили. Снег растаял. Сегодня я проснулась и поняла, что светит солнце, но не холодно. Я вышла на кухню, ослабевшими руками поставила чайник на плиту. Сев за стол, я сложила голову на руки и задумалась. Стоит ли мне вообще жить дальше? Нужно ли продлевать свое мучение или принять уже, наконец, решение? Последние недели были самыми сложными в моей жизни. Смерть подбиралась так близко, что я чувствовала ее дыхание. Но сейчас, кажется, она покинула меня. Как и все в этом мире… Наверное, я не нужна никому. Я с трудом оделась, это заняло у меня приблизительно полчаса. Прошла мимо «мертвых» часов, посмотрела на «Сайгу» и вышла за дверь. Спустилась вниз, набралась сил и открыла дверь из подъезда. Вокруг было солнечно, снег почти растаял, капало с крыши. Одиноко стоял немного поржавевший УАЗик. Где-то пели птицы. Я села на скамейку на солнышке и прислонилась спиной к теплой стене дома. Сидела так я, наверное, около часа, то проваливаясь в сон, то выныривая. В какой-то момент мне приснилась наша квартира, далекое, как теперь казалось, прошлое, теплое время года, и я увидела перед собой Хвороста. Он вилял хвостом, как ни в чем не бывало, прижимал свою голову к моей коленке, и я отчетливо чувствовала это, я так хотела протянуть к нему руку и погладить его! Но, открыв глаза, я поняла, что он начал таять, взглянув на меня последний, прощальный раз, он испарился и я окончательно проснулась. Еще некоторое время я ощущала тепло от его головы на своей коленке.

- Жить. Это знак. Вот что он хотел сказать мне. Жить. Жить. Мне нужно жить. – Я встала со скамейки, стерла слезы со щеки. Решение пришло само собой. Я вернулась домой. Первое, что сделала – завела часы. Я не знала теперь точно, сколько времени не работали мои наручные часы, поэтому пришлось выставить на настенных часах такое же время, что показывали мои. Приготовила ужин, выпила витаминов, превозмогая ужасную усталость, наколола дров на лестнице, поминутно присаживаясь на ступени, чтобы отдышаться и стереть пот со лба. С этого дня я пошла на поправку.

15 марта. Март этого года был очень теплым, снег давно весь растаял. Я запаслась едой, водой. Пополнила запас патронов. Однако волки больше не появлялись на улицах города. Их и след простыл. Меня это немного удивило, но, возможно, они ушли дальше. Без их старого вожака, скорее всего, они больше не будут меня преследовать и поджидать. Жизнь дальше пошла своим чередом. Я брала книги из дома и читала их в светлое время суток. В один из дней съездила все таки за керосином, заправила лампу. Когда я припарковала машину на том же месте, что и зимой, недалеко от магазина хозтоваров, я осторожно подошла к тому колодцу, который чуть не прекратил мое существование в конце января, и заглянула вниз. Он был полон мутной талой воды. «Мне все таки очень повезло тогда» - подумала я и, обойдя его, пошла за керосином.

Завела блокнот для рисования, иногда делала в нем наброски. Но в целом, жизнь моя была скучной и одинокой.

10 апреля. Весна в этом году расщедрилась на теплую погоду, дождей почти не было. Днем звонко пели птицы. Я выделила день и провела техобслуживание своему мотоциклу и машине. Для этого пришлось съездить на бывший авторынок и набрать там масел, фильтров, тосола. Не все открутилось легко и быстро, но потратив несколько дней (вместо запланированного одного, ага, наивная), я все таки привела свою технику в более ухоженный вид. Кое-где была видна ржавчина, но подкрасить я решила, когда погода будет пожарче.

16 мая. Удивительно теплые деньки! Я откупорила окна своей квартиры, помыла полы, вытряхнула коврики. Подкрасила, как и хотела, УАЗик и раму своему Уралу, а вечером вытащила стул на балкон, заварила чаю с сушеной мятой и наслаждалась вечером. Сегодня один из немногих хороших вечеров, когда в голове не гуляют мрачные мысли. Все очень спокойно, даже слишком. Хотелось бы, чтобы в моей жизни произошло что-нибудь интересное, наконец, какое-нибудь событие. А то дни похожи друг на друга как две капли воды. Если бы я знала, что желание мое сбудется и довольно скоро, я бы, наверное, пожелала в тот вечер продолжения своей размеренной жизни.

30 мая. Уже три года как я одна в этом новом жестоком мире. Но сегодня произошло событие, ошеломившее меня, испугавшее, вселившее в меня суеверный ужас. Событие, готовое переломить мое нахождение здесь, опаснее, может быть, чем даже моя болезнь. Жара стояла уже пять дней. Градусник, который я раздобыла и подвесила на окно, показывал днем в тени +28 градусов. Я предполагала в ближайшие месяцы заняться заготовкой дров. Для этого нужно было полностью заправить УАЗик. Утром, перекусив испеченным вчера хлебом с джемом, я села в машину и поехала к своей бочке. Ничего сложного, я делала так много раз. И каково же было мое удивление, когда я не обнаружила этой самой бочки! Я заправлялась из нее три года! Конечно, я пополняла ее из бензовоза, но все таки, я точно знала, где она находится! Вернее, находилась. Совершенно точно она сейчас отсутствовала на месте. Ее не было. Не было и телеги, на которой я все возила. Я, потрясенная этим событием, села на горячий растрескавшийся асфальт. Я ничего не могла понять. «Куда она могла пропасть? Может, у меня галлюцинации?» Встав, я пощупала на всякий случай то место, где она стояла. Ее, конечно же, там не было. На песке виднелись какие-то полосы, такое ощущение, что ее волоком погрузили куда-то. Но следов не было. Каким-то шестым чувством я знала, что мне нужно быть осторожнее. Я прошлась вдоль проспекта. «Вдруг ее повалил ветер?» - подумала я, но сразу отмела эту версию. Во-первых, в последние дни не было ветра вообще, а во-вторых, она была полной и очень тяжелой. И вдруг с ужасом подумала «А что, если бензовоза тоже нету?!». Я запрыгнула в машину и поехала к нему. Руки мои дрожали на руле. Но нет. Он стоял на месте, все было в точности так, каким я его оставила, когда посещала в последний раз. Я вылезла из машины на трясущихся ногах и шумно выдохнула. Никаких следов вокруг бензовоза не было. Мне пришлось съездить в хозяйственный магазин за приспособлением для ручной перекачки бензина, полностью снять вентиль, и перекачать бензин прямо в бензобак машины. Немного подумав, я закрутила вентиль на место, а приспособление забрала с собой. В другое время я оставила бы все как есть, но в моем мозгу поселился червячок сомнений, ужасающий меня страх, мысли о том, что я тут не одна…

Я не могла логически объяснить, куда пропала бочка бензина, и, признаюсь, мне бы больше пришелся по душе тот вариант, где у нее выросли ноги от радиации, и она сама куда-нибудь убежала, но печальные реалии были таковыми, что, скорее всего, это сделали какие-то существа, и вероятно, обладавшие интеллектом. Я думаю, это были люди. И эта мысль не давала мне покоя. В ту ночь я долго не могла заснуть, а «Сайга» снова стояла у изголовья моей кровати.

Спасибо за терпение всем моим подписчикам!

1 сентября. Вот и кончилось очередное лето… Грустно. Рука болит, но я шевелю ею. Вся работа, все, что я обычно делаю каждый день с легкостью, теперь так тяжела для меня, а что-то я не могу сделать совсем. Например, расчесать свои длинные волосы. Они уже свалялись и мне еще грустнее от мысли, что придется их обрезать…

10 сентября. Рука, наконец-то, почти зажила. И я все таки смогла (пусть и не без труда) расчесать свои волосы. Некоторые колтуны пришлось вырезать ножницами, но в большей степени я все же сохранила свои волосы. Резко похолодало в последнее время, мы с Хворостом все чаще ездим за ягодами, собираю уже бруснику. Скоро будет клюква. Очень полезная ягода, особенно, если буду болеть зимой. Я сильно переживаю насчет дров, те, что лежат под брезентом, намочило сильными дождями. Кажется, этой ночью был уже первый мороз. Если так, до дело плохо, зима может придти рано и быть очень снежной. Надо позаботиться о тепле. Придется, вероятно, еще ездить за дровами. Терпеть не могу этого.

17 сентября. Сварила варенье из брусники. Дни стали очень холодными, сегодня шел снег. Серое небо очень тяготит настроение… Вообще все меня уже давно не радует. Я даже не знаю, как и что меня ждет дальше. Но я знаю, что живу ради Хвороста. Пес посмотрел на меня и снова уткнулся в миску с едой. Я пила чай на кухне, керосинка освещала стол, но за окном было еще не так темно. На плите варилась очередная порция варенья и окна в кухне запотели. Это напомнило мне старые добрые времена, когда я готовила дома, было светло, тепло, уютно… А теперь я одна. Неужели в целом свете? Нет, есть еще Хворост. Если бы не он… даже думать не хочу, чтобы я тогда делала! Я отставила чашку, помешала варенье и залила его в банку, плотно закрыв крышкой, перевернула на газету.

- Восьмая банка. Не плохо – сказала я псу и тот повилял хвостом.

24 сентября. Наступила оттепель и снег сменился дождем. Я хотела поехать за ягодами, но дождь, кажется, зарядил надолго. Как же невыносимо скучно сидеть вечерами. Я читаю книги, но иногда так хочется поговорить хоть с кем-нибудь! И тогда я начинаю говорить с собакой. Он, конечно, не понимает меня, но делает вид, будто очень внимательно слушает. Да, слушатель из него отличный. И я говорю ему о теориях возникновения жизни на Земле, о клетках и процессах в живых организмах, о законе Ома, о молниях, о пользе ягод, о планах на будущее, о прошлой жизни. Я стараюсь говорить о ней пореже, иначе мне становится очень больно.

28 сентября. Наконец-то дожди закончились! Надо ехать за клюквой. И чем скорее, тем лучше. Мы с Хворостом сели в машину и поехали в лес, я знала примерно, где можно найти клюкву так, чтобы не уезжать далеко. Серое небо не даст нам много света, но я использую день по максимуму. Мы приехали на небольшое болото за оружейным заводом. Завод этот стоял на реке, берега которой давно поросли камышами. Казалось, что с советских времен здесь ничего не менялось. Вдалеке виднелась старая деревянная вышка, это была территория полигона. Обломки колючей проволоки валялись кое-где под ногами и я старалась идти как можно аккуратнее. Палкой я переворачивала листья, но ягод не было. Через полчаса блужданий стало ясно, что здесь собирать нечего. Нужно было искать другое место, клюква тут не растет. Пес бегал недалеко от меня, вдруг он замер и зарычал. Я подняла голову и увидела перед собой кабана. Кажется, это была самка и рядом больше никого не было. Она посмотрела на нас, развернулась и бросилась бежать прочь. Хворост сорвался за ней, но я окликнула его.

- Оставь ее, пусть бежит! У нас нет времени возиться с мясом, да и оно испортится раньше, чем мы его съедим. Лучше зимой поохотимся на этих дикий свиней.

Хворост еще пробежал какое-то время и вернулся ко мне. Он остановился и принюхался к моим следам. Казалось, что что-то беспокоило его. Он отбежал в ту сторону, где я искала ягоды, обнюхал ствол дерева и опавшие листья. Шерсть у него на загривке вздыбилась. Я огляделась, но никого больше не было. Мне стало не по себе.

- Поехали отсюда, Хворост! Что-то здесь не так…

Перед сном я долго лежала и думала, что же так напугала моего пса? Если бы я знала, что ждет нас впереди, то вероятно, уже не смогла бы уснуть в ту ночь. Но никому не дано видеть будущее и потому я уснула крепко и снились мне поля с клюквой, теплое солнышко и какой-то белый пляж.

2 октября. Наконец-то нам подвернулась удача! Мы нашли на одном из болот клюкву. Правда, уже два дня как сильно подморозило. Но я все равно собиралась сделать из нее варенье, тем более что клюква хорошо хранится. Набрав за 4 часа три полные миски, я почувствовала усталость и уже замерзла, несмотря на то, что надела две пары теплых штанов, свитер и большую шубу. Пора было возвращаться домой. Тем более, что стало темнеть и небо хмурилось, я думаю, что пойдет снег. Перетащив все миски в машину, я вернулась к поваленному дереву за своим карабином и споткнулась, зацепившись за корягу. Хорошо, что при приземлении ничего себе не повредила, вроде бы даже не отбила пятую точку. Вскочив от обиды, схватила «Сайгу» и не глядя на то место, запрыгнула в машину. Я поставила машину недалеко от парадной, Хворост на этот раз ехал в багажнике с клюквой, он часто последнее время любил кататься именно там. Я обошла машину, намереваясь открыть дверь багажника, но оцепенела. Рука так и зависла в десяти сантиметрах от ручки. На меня смотрел Шрам, вожак стаи волков. Холодея от ужаса, я осторожно повела глазами по сторонам – поздно! Они окружили меня, кольцо из серых шкур! Они как по команде двинулись на меня. Я схватила карабин, они прыгнули, вцепились в мою шубу, я сжалась в комок, они рвали шубу, тянули за штаны. Сердце бешено колотилось, но высвободится я не могла! Кто-то из этих тварей уже схватился зубами за приклад и просто тащил на себя, пытаясь вырвать мое последнее спасение у меня из рук. И в тот момент, когда я в ужасе еще не могла сообразить хочу ли я еще сопротивляться или уже бесполезно, раздался лай. Вдруг железные зубы, как по команде ослабили свою хватку и бросили меня! Я упала на промерзшую землю, паника-паника! Схватив «Сайгу», я увидела Хвороста, он выпрыгнул из машины через открытую дверь водителя. Его бесстрашные глаза. Он бросился прямо на них, в этот смертельный клубок. В эти оскалы. «Сайга»-«Сайга»! Стрелять! Нажала на курок. И… тишина. Только вопль, душераздирающий, уже даже не собачий вопль. Осечка?! Еще раз на курок. И тут как наяву перед глазами та коряга, моя сумка с патронами, ее нет больше на поясе. Я ведь не обернулась тогда. Карабин не заряжен… Я рванулась в парадную, какая-то тварь из клубка схватила за штанину и получила прикладом, прямо в глаз, в этот мерзкий звериный глаз. Скорее наверх, к снайперской «Сайге»! Там, внизу, в клубке мой пес, друг, спаситель. Я должна успеть!

Вбежав в квартиру, схватила у окна «Сайгу-308», выбила дверь на балкон, вскинула карабин, прицелилась и грянул выстрел. Затем еще и еще, и еще. Один за другим эти твари падали. Двое в страхе отбежали, но пули нашли и их. И вот он последний, стоит и смотрит прямо на меня. В глазах нет страха, вся его стая лежит у его ног. Шрам. В прицеле его голова, его глаза. Секундный вздох, он как будто кивнул, понял, что проиграл. Выстрел. Последний волк упал, земля рядом стала красной. Я побежала вниз, я дрожала, слезы лились рекой. Вот это место, два шага всего. Его больше нет. Моего Хвороста, моего друга. Все, что осталось от него, от моего любимого пса, кости… Я ревела, сидя на коленях. Весь мир стал черным в этот день. Стемнело и пошел снег, он кружил, оседал на шерсти убитых волков, на моей подранной шубе, а я все сидела там. Не было сил подняться, не было больше слез. Казалось, они отняли у меня жизнь и я уже не знаю, где мне найти ее снова...

3 октября. Я похоронила Хвороста недалеко от дома, на пустыре. Разожгла костер, палила его, не жалея дров. Земля прогрелась и я откопала ее. Вбила рядом самодельный крест, небольшой, акриловой краской написала «Верный друг Хворост». Два пластмассовых цветка положила на могилу. Может, кто-то со стороны и сказал бы, что я сошла с ума и хоронила собаку, как человека, но никого не было. А этот пес давно уже был мне человеком. И теперь его больше нет. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы сохранить мою. Но к чему она мне теперь, без него?! Это так бессмысленно, так пусто, так черно. Я поплелась домой. Не хотела даже забрать клюкву из машины. Не хотела больше ничего.

10 октября. Я не почти не выходила из дома. На улице шел снег, он так и шел с того самого дня, как я победила своего врага. Сидела часами на подоконнике и глядела на белые мухи из окна. И мухи эти рисовали мне очертания Хвороста…

1 ноября. Я поняла, что жизнь моя – это вопрос времени. Тяжелая депрессия обрушилась на меня как бетонная стена. Все намного хуже, чем в самом начале моей одинокой жизни. Несколько дней назад я бродила по району в поисках другой собаки. Но это, разумеется, бесполезно. Собак давно уже нет, их съели волки. А тех, что не съели, те одичали и ушли из пустого города. Никого больше тут нет. Кроме меня.

17 ноября. Пыталась составить план, что делать дальше. Керосин еще есть, газ тоже. Давно уже топлю буржуйку, а дрова колю на лестнице. В этом году дрова плохие, сырые и очень плохо разгораются. Приходится брать те, что лежали на чердаке и растапливать на них, а сверху на буржуйку класть сырые, только так они просыхают. Такое положение дел меня немного волновало, но в последнее время все отошло на задний план. Одиночество, вот что томило меня. Теперь уже я понимаю, что волки выследили меня от болота, наверное, они гнали ту кабаниху, а мы с Хворостом оказались у них на пути, от того пес так и беспокоился, что унюхал этих серых тварей. Если бы только можно было вернуться назад! И та чертова коряга, как я могла обронить сумку с патронами. Почему не уследила за карабином? Почему он остался не заряженным… Нет. Я во всем виновата и в смерти друга тоже. Это моя вина.

28 ноября. Наверное, ест что-то, что называется затяжной депрессией. Раньше мне не приходилось думать об этом. Но теперь я часами сидела на диване и смотрела на огонь в буржуйке. Даже когда она гасла, я не подкидывала новых дров. Будто бы спала наяву. В последнее время стала даже мало есть. Не читала больше книг, не рисовала в блокноте, не выходила на улицу. Это было просто жалкое существование.

15 декабря. Скоро Новый год, но мне все равно. Ведь никто его в этом городе не отметит. Нет толку развешивать гирлянду, шарики, их никто не увидит.

31 декабря. Вот второй год прожит в одиночестве. Уже три месяца как со мной нет моего любимого Хвороста. Я сидела на диване. На столе передо мной лежала банка тушенки, сухари, банка консервированной кукурузы, чипсы, орешки, бутылка шампанского, консервированные огурцы и помидоры, пачка сока. Еще был вафельный торт. Мне ничего не хотелось. Я встала и подошла к мискам, из которых когда-то ел Хворост. Взяв в руки чашку, я насыпала корм из мешка в миску.

- С Новым годом, дружище, надеюсь, тебе там лучше, чем здесь… - прошептала я и вернулась за стол.

Я немного поела, и сидела в тишине. На столе стояла керосиновая лампа, от нее плясали ровные тени. Неожиданно часы пробили двенадцать. Вот и наступил новый две тысячи четырнадцатый год. Я шагнула в него совершенно одна. Это был самый грустный Новый год в моей жизни…

Прошу прощения за такую дикую задержку. Пятнадцатая часть будет поинтереснее, так как там новый поворот сюжета и она уже почти дописана! ;)

Приятного чтения, мои дорогие подписчики и подписчицы, спасибо вам за терпеливое ожидание!

28 июля. Я измеряю температуру тела дважды в день, но пока ничего такого. Возможно, мне повезет, и клещ не был инфицированным. Чернику я больше не собирала, но из той уже успела сварить варенье и закатать его по баночкам на зиму. Погода снова стала хорошей и я продолжила заготавливать дрова. Мозоли на руках успели немного зажить.

31 июля. Поставила во дворе большой пень для рубки дров, теперь удобнее стало, можно кидать в поленницу не такие здоровые бревна. Они будут быстрее высыхать. По вечерам мы играем с Хворостом. Он приносит мне палку, я даже обучила его выполнять разные трюки. Теперь он перепрыгивает палку по команде, приносит мячик. Одним словом, без него моя жизнь была бы еще ужаснее.

2 августа. Мы с Хворостом, встав рано утром и наспех позавтракав, поехали на реку. Там поселилась стая уток. Припарковав машину недалеко от реки, мы тихонько прокрались к воде и засели в зарослях. Водная гладь была как зеркало. Предрассветную тишину не нарушали даже птицы. Соловей уже молчал, а другие еще спали. Я указала Хворосту на воду и подтолкнула его, дальше пес все сделал сам – прыгнул и, нарушив всю идиллию, он напугал диких уток, и те с криками, отчаянно хлопая крыльями, поднялись в воздух. И тут я, прицелившись в толстого селезня, выстрелила. Птица рухнула обратно в воду, где ее подобрал мой замечательный помощник и друг. Дома я ощипала птицу, сделала маринад из уксуса и замариновала селезня. Любое разнообразие в еде это как праздник и я провела весь вечер в предвкушении отменной трапезы.

3 августа. Селезень оказался мерзким! Жирный, он вонял тиной. Из такого даже суп получился бы отвратительным. В итоге я отдала его Хворосту, пес попробовал его и есть не стал. Позавтракали мы, в итоге, обычной едой – каша на воде с консервированными персиками и изюмом, пресные лепешки с джемом и чай. Собаке я дала его корм. Я так соскучилась по яичнице… как жаль, что куриц не осталось. И запеченная курица была бы куда вкуснее этой противной утки!

10 августа. Ночью приснился сон, будто я ехала в вагоне электрички, а рядом были люди, много людей. И вдруг он сошел с рельс. Одно из окон разбилось, и люди стали выпадать в него. А я держалась за перила, ведь это было так не сложно. И я кричала всем, чтобы держались за перила, но они меня не слушали и пропадали. Пока я не осталась совсем одна в вагоне. И я ощутила такое сильное одиночество, какое не ощущала даже наяву. Только тихий скрежет в наступившей тишине, я вертела головой и не могла понять, откуда он исходит. Я проснулась.

- Ох, это все лишь сон! – сказала я негромко, но тут же услышала рычание Хвороста. И тут с ужасом поняла, что все еще слышу этот скрежет! Пальцы моментально стали липкими от пота, я нащупала «Сайгу» и приподнялась. Вокруг было темно. Хворост сидел рядом с моей кроватью и тихо рычал. Я покрутила головой, стараясь задерживать беспокойное дыхание, чтобы понять, откуда исходит этот скрежет. Постепенно глаза привыкли к темноте и я рассмотрела, что Хворост задрал голову к потолку. Я подняла взгляд и увидела… летучую мышь! Она копошилась над карнизом. Должно быть, залетела в открытое окно и запуталась в шторах. Пришлось разжечь керосиновую лампу и черенком от швабры высвобождать несчастную. Она заметалась по комнате, и я шваброй подтолкнула ее в раскрытое окно. Мышь растворилась в летней ночи, а я глубоко вздохнула и легла в кровать, но уснуть не могла еще долго.

15 августа. Вот и вышел мой карантин из-за укуса клеща. Мне повезло в этот раз, он ничем не болел. Но в следующий раз может так не повезти, нужно быть осмотрительнее. Погода уже неделю стояла очень жаркая, и рубить дрова было тяжело. Я сильно потела, пришлось переместить мой пень в тень от брезента. Мне приходилось много пить. Эта работа была изнуряющей, выматывающей. Иногда я смотрела на поленницу и думала о том, что меня не хватит на много лет. Что каждый год я буду все слабее и заготавливать дрова будет все сложнее. Что со мной случится, если я уже не смогу так работать? Тогда я застрелюсь. Потому что очень страшно умирать от холода… А пока, вот бы чуток хотя бы этого самого холода! Жара страшная, и солнце палит нещадно. На небе ни облачка, Хворост давно спит в тени дома. До обеда я работала с дровами, потом мы поднялись в квартиру, и я стала готовить покушать. Сильно есть не хотелось, потому я просто разогрела тушенки, и мы съели ее с собакой напополам. Да, расточительно было кормить Хвороста тушенкой, когда у него имелся свой корм, но в условиях такой жары, хранить открытую банку мне было негде. До ужина она уже не долежит. После еды я прилегла на диван. Все окна в комнате и на кухне были открытыми, но даже легкого дуновения не ощущалось. Я прикрыла глаза, обещая себе полежать лишь пару минут… Неожиданно раздался хлопок, затем еще один. Я подскочила, как ошалевшая. И тут же заметила перемены – разом стало темнее, поднялся сильный ветер, занавески беспокойно метались по карнизу, сильный сквозняк хлопал рамами окон. Я уснула! Судя по часам, спала три часа. Ничего себе, погода так испортилась! Вскочив, я начала закрывать окна, иначе ветер их бы повыбивал. Черные тучи на небе ясно давали понять, что сейчас разразится, если и не буря, то настоящий ливень. Я засела за кухонный стол, зажгла керосинку и поставила на плиту чайник. И в этот момент за окном грянул дождь. Молнии сверкали, гром пугал собаку. Стихия разгулялась не на шутку! Я смотрела на все это и пила чай. Да, нужно быть осторожнее в своих желаниях…

20 августа. С момента того шторма погода испортилась, сильно похолодало. Думаю, что в этом году жары уже не будет. Зато работать с дровами стало легче. Сегодня мне нужно было привезти еще бревно из леса. Мы с Хворостом сели в машину и поехали в лес. Но после урагана по пути встречалось много поваленных деревьев. Одно из них я решила утащить тросом на УАЗике. Я сделала зазубрины в древесине, обмотала тросом по ним, другой конец закрепила на проушине под задним бампером. Тронувшись, машина проехала, пока не натянулся трос, и забуксовала. Я пыталась снова и снова, но машина буксовала. Тогда пришлось выйти и посмотреть. Ствол дерева наехал на какой-то большой сук, я попыталась растолкать его, неожиданно сук лопнул, и дерево рухнуло вниз, моя левая рука зацепилась за что-то и оказалась придавленной стволом! В панике и ужасе я в первые секунды не ощущала боли. Упершись ногами в ствол, а спиной в бампер машины, я нечеловеческим усилием сдвинула это бревно на пару сантиметров, но этого оказалось достаточно. Я сумела высвободить прижатую конечность. Рука болела, и по мере того, как отходил шок, болела все сильнее. Некоторое время я сидела, пытаясь сообразить, что теперь делать и как быть. Я была уверена, что это перелом. Но спустя полчаса рука не опухла. А боль сильнее отдавала именно в локте. «Наверное, ушиб сустава» - подумала я. Такое у меня уже бывало когда-то. Но это ужасно! Ведь тогда я не смогу ничего делать, как мне жить?! Я заплакала, сидела за машиной и ревела. И только через полчаса поняла, что сижу в лесу, с обездвиженной рукой. «Черт, надо убираться отсюда! Я ведь теперь даже карабин держать не смогу».

Кое-как сдернув трос с проушины, прижимая руку к телу, я с трудом забралась на сидение. Пока я переводила дыхание, Хворост терпеливо ожидал, когда я открою ему дверь, но вдруг испугался, что я этого не сделаю, и в итоге запрыгнул в машину через меня, еще больнее придавив руку. Я взывала от боли и, проклиная собаку, захлопнула дверь. Бедный пес зажался под заднее сидение, а я со слезами на глазах повела машину к дому. Одной рукой это было делать очень неудобно. На каждой кочке боль отдавала в руку и я скулила, заливаясь слезами.

Я бросила машину под окнами как есть и поплелась домой, собака бежала рядом, поджав хвост. Ужинать я уже не стала, а ночью пришлось выпить несколько таблеток обезболивающего.

23 августа. Да, перелома, скорее всего не было. Но рука болела сильно и я не могла выполнять обычной домашней работы в прежнем режиме. Не могла заплести себе косичку или расчесать волосы, с трудом ставила чайник на плиту. А разжечь спичку вообще было очень трудно. Приходилось класть коробок на стол и прижимать камнем, а потом уже спичкой легонько чиркать по нему. Это очень злило меня. Беспомощность – вот что самое страшное.

30 августа. Прошло десять дней с момента, как мне придавило руку. Она все еще сильно болела и я не могла нормально ничего делать. Но, по крайней мере, я теперь могу ее вытягивать. Все больше я стала волноваться, что мне не удастся заготовить дров так, чтобы хватило на зиму. Не говоря уже о том, что я пропускаю сбор яблок и ягод.

Хоть и не пятничное, но мое. Тринадцатая часть, очень жаль, что так мало в этот раз, болезнь спутала планы...

5 июня. Чертовы бревна! Как я замучилась таскать их. А ведь их еще надо где-то сушить. Я решила приспособить под это чердак и частично крышу, где был маленький навес. Сначала я набирала их в руки и поднималась по крутой лестнице, потом засовывала в рюкзак, чтобы было проще. А, в конце концов, просто закидывала их с размаху в люк, ведущий на чердак. Потом уже разровняла там. От таких манипуляций руки вечером ужасно болели. Я натерла их мазью от воспалений, которую раздобыла из старой аптечки в секретере. И с ужасом думала, как много мне нужно заготовить топлива, чтобы пережить эту зиму…

9 июня. Я все пилю и пилю на окраине леса, затаскиваю бревна, закидываю на чердак, но скоро там не будет места. Дрова лежали ровным слоем на полу чердака, чтобы высохнуть как можно более эффективно. Нужно придумать что-то еще. Во дворе были деревья. Если бы я смогла расстелить один кусок брезента на земле, а другой растянуть между деревьями, то можно было бы поставить там поленницу, складывать их башенками так, чтобы они просыхали на ветру. Но где взять такой большой брезент? Я размышляла над этим весь день и, уже лежа ночью в кровати, мне пришла интересная мысль. Недалеко от дома был раньше небольшой аэродром малой авиации. Возможно, там, в ангарах, было чем поживиться. Надо завтра это проверить.

10 июня. С утра была пасмурная погода, шел дождь. Проснувшись, мы с Хворостом позавтракали, я взяла карабин, пару печенюшек, сок и мы вышли во двор. Мы поехали по трассе, потом свернули в сторону леса. Туда вела грунтовая дорога. Я очень надеялась, что этот аэродром не был одной из целей, и что там не будет сплошных воронок. И не ошиблась. Он стоял целым и невредимым, старая диспетчерская зияла черными провалами окон, кое-где по стене текла ржавчина. Сеточный забор в некоторых местах обвалился, асфальт был в старых трещинах. Мы зашли на территорию аэродрома и направились к ангарам. В первом, ближайшем к нам, дверь была приоткрыта. Я заглянула внутрь – пустота. Только свет пасмурного дня робко пробивался сквозь дыры в крыше. Мы пошли к следующему, дверь в него была заперта, но я навалилась и она буквально развалилась на части – дерево сгнило без должной обработки. Причем, гнить оно начало, судя по всему, еще до «События». В этом ангаре так же была пустота, несколько ящиков сиротливо глядели на меня из темного угла. Я попинала их ногой, из одного вывалилась какая-то полуразложившаяся теплоизоляция, другой был пуст. Мне стало грустно. Кажется, этот аэродром перестали использовать задолго до всего. Но оставался еще один ангар, он стоял в стороне, я колебалась какое-то время, размышляя идти или нет, дождь усиливался. Но Хворост, очевидно, прочитав мои мысли, решил по-своему и направился прямиком к ангару.

- Тебе виднее – сказала я и, пожав плечами, пошла за ним.

Дверь поддалась, хоть и не так легко, как во втором ангаре. В тусклом пасмурном свете виднелись очертания чего-то большого, уходящего вглубь. Я присвистнула, пройдя ближе и посветив керосинкой, я поняла, что это был какой-то самолет. Мне в общем не была интересна ни его марка, ни прочие характеристики. Главное, что он был накрыт огромным куском брезента! Именно он-то мне и нужен. Снять брезент оказалось не очень простой задачей, я провозилась почти час и сильно устала. Пес лежал на пыльном бетонном полу, я села туда же, рядом с ним. Брезент был тяжелее, чем я думала, даже свернутый он занимал много места. Когда-то я даже не думала, что выживать может быть такой проблемой. Все давалось мне само, а я еще и была недовольна жизнью.

- Вот я тупицей была – пес удивленно посмотрел на меня, но на всякий случай повилял хвостом – У меня была счастливая жизнь, свет, тепло, лекарства, люди…

Я посмотрела на Хвороста.

- Но зато у меня не было тебя – потрепав его холку, мы поднялись – Пошли, нам еще многое предстоит.

Я дотащила брезент до машины и по пути назад думала, как бы его разрезать и привязать к деревьям. Вдруг дорогу перед машиной перебежал здоровенный лось! Я остановилась, он отбежал к лесу и остановился тоже. Моя рука уже нашарила «Сайгу». Удобные форточки в УАЗе, отодвинул и можно стрелять! Я прицелилась ему прямо в голову, он неотрывно смотрел на меня. Вдруг рядом с машиной прошла лосиха, за ней на длинных ногах семенил совсем маленький еще лосенок. Семья. Я вздохнула и опустила карабин. Пусть идут. Машина тронулась, и я поехала домой.

Ножом разрезала брезент ровно пополам, расстелив его во дворе. Потом постелила одну его половину между деревьями, хватило с запасом. А верхнюю часть растянула на прочной веревке, концы которой закрепила на стволах деревьев при помощи скоб, которые оторвала от водосточной трубы. Теперь можно было складывать дрова, ветер там будет хорошо их продувать.

27 июня. Хожу за дровами каждый погожий день. В последнее время стало очень ветрено, не знаю, с чем это связано, но из-за этих ветров подскочил радиационный фон. Видимо, пыль сдуло с поверхностей.

10 июля. Дрова стали моей целью к жизни. Я углублялась все дальше в лес и сегодня наткнулась на волка. Он сидел рядом с сосной и грыз ее. Встреча случилась очень неожиданно, но он будто бы не заметил меня. Он сидел и грыз ствол сосны, словно бобер. Я склонна считать, что он болен бешенством. Вскинув карабин, я выстрелила и убила его. Но пилить деревья в том месте я больше не решалась и ушла в противоположную сторону. Я очень устала от этих заготовок, как морально, так и физически. На руках были кровавые мозоли, хотя я и использовала перчатки, спина и ноги ныли каждый вечер, а в последнее время боль и вовсе не проходила. Если бы это было работой, я бы ныла о том, что хочу в отпуск. Но это была жизнь. И моя собственная жизнь лежала в моих руках, истирая их до кровавых мозолей… Если прекратить заготовку, то проще просто застрелиться прямо сейчас, а не дожидаться холодной зимы, медленного конца от холода.

15 июля. Пошли сильные дожди и я была вынуждена временно остановить заготовку дров. Я сидела у окна и читала книги с утра до поздней ночи. Рэя Бредбери я давно прочитала, Стругацких тоже, теперь настал черед Стивена Кинга. Фантастика – вот, что нравилось мне. Окунаться в несуществующий, нереальный мир, подальше от прошлого и настоящего. Однажды я задумалась о том, что этот дневник сам по себе уже похож на книгу ужасов или дешевую мелодраму. И в другое время, наткнувшись на подобное, я бы отбросила эту книгу куда подальше. Рисовать я почти перестала. Кончился блокнот, кончились грифели. Кончились идеи. Да и кому они теперь нужны были, эти рисунки-то?

20 июля. Со старой квартиры я принесла гитару. Никогда не умела играть, но всегда хотела научиться. Теперь у меня есть и самоучитель, и гитара и время.

25 июля. Дожди кончились, но сегодня я решила поехать за черникой. Пора было помимо дров, заготавливать на зиму и варенья. Взяв пару ведерок и карабин, мы поехали на опушку леса, со стороны болот. Там был хорошо знакомый мне черничник. Работать в наклон всегда очень тяжело и я стала опускаться на колени. Часа через четыре я, наконец, набрала ведро черники, разогнулась и с трудом донесла его до машины. А уже в машине обнаружила на руке клеща! Да, так и есть, эта падла уже присосалась. Вот тут я осознала весь ужас. Если он инфицирован энцефалитом или боррелиозом, то это, скорее всего конец для меня. Все мои заготовки, все мои попытки выжить были напрасными… Надо срочно вытащить его! Я приехала домой, взяла из секретера пинцет и, обмотав кончики салфеткой, зажала клеща, поворотным движением вытащила его и раздавила. В другое время я бы отнесла его в больницу, но теперь ничего нет. И остается только ждать, если поднимется температура в течение 21 дня или вокруг ранки возникнет розовое кольцо, то можно спокойно начать копать для себя яму…

Сегодня не пятница, но я думаю, что завтра смогу выложить еще одну главу.

7 апреля. Несколько дней я прибывала в унынии и не включала дозиметр. Я сидела на диване, разглядывая коробочку, в которой он хранился. Как я уже упоминала ранее, она имела защелки по краям, сам футляр, по-видимому, был герметичным. Кроме того, он был очень тяжелым, стенки его были проложены листами свинца.

- Наверное, поэтому он все еще работает – сказала я вслух, убирая его на полку. Если я не хочу провести дни, отведенные мне, в депрессии, то мне нужно перестать думать о радиации. «В конце концов, я прожила так уже почти год и все еще жива, и кто знает, может, меня завтра съест медведь или стая волков. Почему я должна переживать? Все равно ведь никуда от этой радиации не деться» - рассудила я и успокоилась, пообещав себе и Хворосту просто не приближаться к воронкам. Удивляло только, где же были рабочие с завода? Почему ящик с противогазами был вскрыт, и там лежало всего две-три штуки? Ведь наверняка изначально их было куда больше. Но я нигде не видела трупов в противогазах. Вход в убежище я тоже не нашла. И та записка, которую принес мне Хворост на газовой станции… Все это не выходило у меня из головы. «Заготовить к отгрузке 20 RAL 1018 - CG» - кажется, так было написано в той записке.

- Двадцать – это, скорее всего, количество. А CG – какое-то обозначения газа, наверное – рассуждала я вслух. Но не знала какое. Это могло быть что угодно, от ацетилена до какого-нибудь фосгена, зарина или V-газа.

Мне хотелось узнать ответы на множество моих вопросов, но я, к сожалению, могла лишь рассуждать. Вряд ли я когда-либо узнаю правду. И это расстраивало меня не меньше, чем одиночество.

9 мая. Сегодня традиционный праздник Победы в Великой Отечественной Войне. И вот мы вдвоем с Хворостом отмечаем его. Но в этой войне победили не мы, если победитель вообще был…

27 мая. Год. Ровно год, как я одна. Год назад я ушла в это злополучное место под землей. Год назад я осталась в живых. Никого нет. Никого уже не будет. Этот год был самым тяжелым годом моей жизни. Зачем я живу? Зачем я еще что-то делаю? Мне страшно, единственное существо, которое не дает мне сойти с ума, это мой верный Хворост. Чашка с чаем стояла на столе, она давно остыла, собака спала у печки на своем месте, а я сидела на подоконнике, прижимая к себе подушку, и смотрела в окно. Собирался дождь. Сначала было много событий, много всего нужно было сделать, а сейчас я с трудом нахожу себе занятия, моя жизнь стала слишком размеренной и однообразной. Даже волки, и те куда-то пропали. Конечно, я была этому только рада, но все же… Когда человек попадает на необитаемый остров, он лишен всех благ цивилизации, лишен общения и начинает сходить с ума. Но у меня было все, что мне нужно, кроме общения. Хотя я должна отдать должное моей собаке, ведь я могу разговаривать с ним, но иногда мне кажется, что я уже слышу ответы. Может быть, я уже не в себе? Интересно, сколько еще мне удастся протянуть в добром здравии…

2 июня. Вот и наступило лето, мне нужно снова много всего делать. Скоро я буду варить варенье, сушить рыбу и грибы. Но самое неприятное то, что я должна заготавливать дрова. Придется ездить в лес. Но сначала надо раздобыть где-то инструменты, которыми я смогу рубить деревья. Взвесив все варианты, я решила остановиться на бензопиле. Масло и бензин у меня были в неограниченном количестве, она должна была сильно упростить работу. Именно за ней я и собралась сегодня ехать. Мы с Хворостом сели в машину и направились к магазину инструментов. Он был не закрыт, но внутри было темно. Пришлось зажечь керосинку. Кругом пыль, ощущение одиночества в подобных местах всегда усиливалось. Я бегло осмотрела прилавки, и, наконец, нашла то, что нужно. Бензопила была довольно известной фирмы и должна работать исправно. Тут же на полке было специальное масло для смазки цепи и для бензина. Хворост принюхался к чему-то и зарычал, я обернулась – из-под прилавка выпрыгнула здоровенная крыса, она побежала через весь магазин и утонула где-то во мраке. Я вздохнула, как же она меня перепугала! Сложив все в машину, мы поехали к дому. Конечно, стоило бы поехать и опробовать пилу, но я тянула с этим. Мне было все еще очень страшно заезжать в лес. Мысли беспокоили меня, я металась между выбором – ехать в лес или к дому, и тут на приборной панели загорелась лампа тормозной жидкости. С чистой совестью я развернула машину к дому, нужно было долить тормозухи, она давно уже куда-то уходила.

4 июня. Вчера я весь день разбиралась с машиной. Развалился гибкий шланг, подходящий к колесу, там, через трещинку и уходила тормозная жидкость. Пришлось на мотоцикле съездить в бывший авто магазин, я потратила несколько часов, прежде чем отыскала подходящий шланг. На самом деле он не очень подходил, т.к. был длиннее, но у них имелись гидравлические ножницы, и мне удалось укоротить шланг. Однако, я все равно злилась на то, что пришлось потратить так много времени на починку этого, казалось бы, пустяка. Сегодня я решила все же поехать и спилить какое-нибудь дерево. Мы с хворостом оказались на опушке леса довольно быстро, я остановила машину, закинула на плечо «Сайгу», взяла бензопилу и вышла. На опушке росло одно небольшое деревце, и я подумала, что практику лучше начать с него. Запустить бензопилу оказалось нелегким делом, я выполнила все по инструкции (которую не забыла захватить позавчера в магазине), но она все равно не заводилась. Хворост лежал в траве в тени кустов. Надо мной пробежала тень, я подняла голову и увидела высоко в небе какую-то крупную хищную птицу. Возможно, это был даже орел.

- Надо же! Раньше у нас такие птицы не летали – сказала я вслух, вытирая пот со лба. Погода стояла жаркая, солнечная – Еще несколько попыток и поедем домой, Хворост, что-то я утомилась.

Как только я сказала это, бензопила чихнула и завелась. Сказать по правда, я немного расстроилась этому, так как уже порядком устала и хотела вернуться. Но ничего не поделаешь, придется пробовать. Я никогда прежде не пилила деревья, и думала, что это будет очень тяжело. Но как оказалось, бензопила знала свое дело хорошо и то самое деревце быстро оказалось на земле. «Теперь нужно что-нибудь покрупнее» - подумав, я пошла к ближайшему дереву в лесу. Это была сосна. Сосна хорошо горит, но долго сохнет. Мне жалко было эту большую красивую сосну, но на кону была моя жизнь зимой и выбирать не приходилось. Сделав угловые насечки, я отпрыгнула и дерево, потрескивая, рухнуло в чащу. Треск показался мне оглушительным, лес словно замер. Мне было и грустно, и радостно одновременно. Распил дерева на бревна занял несколько часов с передышками. Правда сил сгрузить бревнышки в машину уже не осталось, и было решено вернуться за ними завтра.