Серия «Легенды о Дневе. Рассказы»

– Ну, будем считать, что дело сделано, – Клаус попытался отереть ошметки костей и плоти с острия оружия.

– Знаешь, больше смущает то, что он на алтаре.

– Ну, ритуал проводили, – сказал рыцарь.

– Не просто ритуал видимо, – Нарчи указал на зазор, который был между полом и алтарем.

Клаус присел и прислушался.

– Оттуда идет сквозняк, – сказал он, подняв голову на орка.

Нарчи огляделся.

– Либо здесь больше нет никаких проходов, либо все опять заволочено иллюзией.

– Так что делать будем? – спросил рыцарь, поднявшись на ноги и разглядывая обломки головы монстра.

– Одну минуту.

Орк внимательно обошел всю комнату, вырезанную прямо в огромном камне и не найдя не прохода, ни иллюзии вернулся к алтарю и попытался его сдвинуть.

– Не поддается, – тяжело сказал орк.

Клаус, недолго думая навалился на камень, и они услышали хруст.

Упав на колени от усталости, мужчины решили перевести дух пару мгновений, понимая, что все же смогли сдвинуть камень.

– Предлагаю вернуться на поверхность и взять подмогу, – тяжело дыша, произнес Клаус.

– Думаю, Баур не сильно обрадуется, если мы все бросим и уйдем обратно.

– В конце концов, Нарчи, тут вообще тупик, – смотря на ситуацию, недовольно сказал рыцарь.

– Навались лучше, – рыкнул Орк, снова прижавшись к камню и со всей силы толкая его.

Клаус только последовал примеру орка. Снова послышался хруст, но в этот раз каменюга пошла куда легче, чем в прошлый. Они снова сели на пол, чтобы перевести дыхание. Так раз за разом, они смогли освободить достаточный проход, чтобы туда можно было пролезть.

– Это безумие, – тяжело дыша, покрытый потом и пылью, которая вздымалась верх во время движение алтаря, промолвил Клаус.

– Вижу цель, не вижу преград, – устало улыбнулся орк, глядя на рыцаря.

Отдышавшись с несколько минут, Нарчи и Клаус скинули волшебный шар вниз и тот осветил узкий круглый спуск, напоминающий колодец. Повторив магическую манипуляцию, они оба оказались внизу.

Удивление в очередной раз их поразило. Перед ними стоял огромный трон, сложенный из острой горной породы, он весь был покрыт паутиной и вековой пылью. Но удивило не само наличие подобия тронного зала в этих пещерах, а скорее то, что восседало непосредственно на самом троне.

Огромный, около пяти метров титан, чьи кости были покрыты истлевшей, высохшей сотни лет назад плотью. Его череп был обвит паутиной, вместо двух глазниц на нем было целых три пары глаз. Голова удлиненная, овальная, а во рту красовались восемь клыков. На руках у мертвого исполина было восемь пальцев, а само строение тела и костей отличалось от привычных. Ноги были похожи на вороньи лапы, слева у плеча были еще три черепа, намного меньше основного. Они больше напоминали головы поглощенных людей. В середине груди находилось то, что больше всего вызывало тревогу и интерес. Огромный черный комок, обвитый, иссохшими жилами отдаленно напоминал сердце, которое медленно, но издавало звуки ударов, сокращаясь в мертвой грудине.

С приоткрытыми ртами, мужчины осматривали зал. У ног гиганта были сотни скелетов тварей, казалось, они молились ему, словно тот был божеством среди их звериного племени.

– Днева великая… – тихо прошептал Клаус.

– Думаю, теперь и вправду нам стоит вернуться, – произнес Нарчи, не веря своим глазам.

– На поверхность?

– Нет, пойдем в проход за Бауром, думаю получиться нагнать его и рассказать о находке.

Клаус только скривил губы и удовлетворительно махнул головой.

Мужчины начали долгий обратный путь.

***

Баур уверенно шел вперед, вселяя уверенность в Лютера, который старался не на шаг не отходить от старика. Узкий проход, в который они направились, очень быстро сменился на широкий коридор, как те, что они уже проходили ранее. Древняя кладка, на которой виднелись остатки торшеров. Орнаменты и странные письмена на стенах. Лютер молча разглядывал все это в свете волшебного шара, боясь даже слово сказать в присутствие Баура. Старик занимал очень высокую должность в ордене и приравнивался, чуть ли не к главам основателям по влиятельности. Поэтому молодой рыцарь не знал как себя вести в присутствие такого человека, особенно когда они остались один на один в темных запутанных тоннелях.

Достаточно скоро длинный прямой коридор повернул направо и начал по спирали уходить еще глубже под землю. По пути они не встретили не единого следа пребывания тех тварей, что напали на них. Баур только ступал вперед, иногда что-то неразборчиво говоря себе под нос, так, что это было нереально услышать.

Двигаясь все глубже под землю, Лютеру начинало казаться, что они спускаются в самую пучину завесы[2 - Завеса – неизученный мир, куда попадают души умерших людей, эльфов, гномов и орков. Неразрывно связанна с магами, поскольку именно оттуда они берут свою силу. В настоящий момент активно изучается Конклавами Объединенного королевства людей. Так же, некоторые маги считают, что за завесой расположен параллельный мир.].

Баур же в отличие от рыцаря был полностью спокоен. Он уже представлял то, с чем им придется столкнуться. От этого не становилось легче, напротив, внутри была неуверенность того, что события минувших дней не повторятся. Тогда они с орденом случайно нашли место, где обитал Верный. Он играючи уничтожил весь отряд, но пощадил старика, дабы тот лично передал всем, что конец уже близок. Но тогда он совершенно не был готов к созданиям такой силы. Сейчас же все было по-другому. Огромный опыт за плечами и не одна битва с ковенами и представителями древнего мира играли свою роль в этом походе.

Мужчины достаточно долго шли по винтовому спуску, пока не уткнулись в огромную стену. Она была выточена из камня, украшена вертикальными статуями неизвестного создания, больше похожего на паука, вокруг которого вился виноград, а сверху красовался терновый венец. В самой середине стены было небольшое углубление.

Лютер удивленно разглядывал резку и лепнину, каких в своей жизни ни разу не видел. Баур же, только снял перчатку с руки, с трудом закатав рукав кольчуги и поддоспешника, просунул кулак в углубление.

Внезапно внутри сомкнулись лезвия, которые словно клыки впились в руку старика, пронзив ее в нескольких местах! Он достал руку и опустил рукав, чтобы тот впитывал кровь, после чего повернулся к Лютеру:

– Отходи.

Рыцарь послушно отошел назад и выставил в сторону стены самострел с заряженным болтом. Все подземелье разорвал дикий гул и скрежет. Стена начала трястись, высвобождая огромные клубы пыли и движимая магией начала подниматься вверх, открывая темный зал.

Когда движение прекратилось, Баур жестом указал Лютеру идти за ним следом. Старик погасил волшебный свет, чем очень напряг рыцаря, и не обращая на него внимания погрузился во мрак.

Лютер нервно прикусывал губы, идя на ощупь вперед, ориентируясь только на дыхание Баура. Пока не уткнулся в спину, внезапно остановившегося старика.

– Faabud saahtrinr, – произнес Баур.

Тут же комнату озарил яркий свет, который подобно дневному небу заполнил все пространство, заставив Лютера прищуриться от неожиданности.

В полностью освещенной комнате, высотой метров десять они увидели голую девушку, что висела в воздухе, обвиваемая сотнями тонких, похожих на щупальца отростков черно-красного цвета. Они пульсировали и беспорядочно двигались, перетекая, то утолщаясь, то утончаясь. Неизвестные отростки словно приросли к ее телу, было видно, что они проникают в нее через чресла, наполняя лоно до такого состояния, что живот у нее был как у беременной, весь в черных пульсирующих венах. Такие же щупальца проникали в рот и нос девушки, растекались по вискам, словно врастая в них. С них капала черная, похожая на масло слизь, которая скатывалась по бесформенной инфернальной массе, туда, откуда они выходили. На полу красовалась разрушенная огромная купель, которая переливалась и бурлила черной субстанцией, больше напоминающей слизняка.

– Добро пожаловать.

Голос раздался одновременно в мыслях Баура и Лютера, который от увидено, выронил самострел и стоял, уставившись на искаженное голое тело с открытым ртом. Рыцарь даже не обратил внимания, что в комнате раздался чужой голос.

– Ждал, что мы явимся? – спросил Баур.

– О нет, я не подвластен ожиданиям, но коли сама жизнь мне подтасовывает карты, скажу, что лишь с тобой я буду вести свой диалог,

Лютер внезапно свалился на землю, его тело было разрублено напополам вертикально, так, словно это была не плоть, а талое масло, которое резали острым ножом. Кишки и внутренности выпали на пол первыми, только потом повалилось и тело, заливая каменный грязный пол кровью, которая чернела, смешиваясь с вековой пылью.

– Страха ты этим не вызвал, – строго сказал Баур.

– Я и не пытался тебя напугать. Мои сестры и братья много раз упоминали тебя, говорили, что ты готов пожирать скверну во имя своего мира.

– Я готов служить великой богине, которая даровала мне силы и знания, – Баур не спускал глаз с девушки, что безвольно висела во власти черных щупалец.

– Я вижу тебе любопытно то, что здесь происходит, – голос звучал все настойчивее.

– Покажись, выродок, я требую от тебя этого! Именем Дневы заклинаю!

Раздался хлопок! Баур отлетел к стене от удара и по глазам резанул ослепляющий свет, который тут же потух и заволочил комнату мглой.

– Много веков я прибывал в относительном спокойствие. Иногда спускаясь туманом с гор, дабы насытить своих детей, что жаждали еды. Но это время было очень мучительным для меня, – вдруг что-то словно перебило речь и голос продолжился, – Мучительным настолько, что не найдя покоя я выбрал новую тропу ведущую туда, где только мрак во имя равновесия, где будет жизнь, что отняли давно.

Старик поднялся на ноги, и только напряг свое сознание, в попытке выследить, где же находится Верный. Светлячки в его банки трепыхались из стороны в сторону, явно давая понять, что здесь все переполнено древней магией.

– И зачем ты рассказываешь мне это?

– Я вижу твой интерес. То, что буквально завораживает твой разум и сознание. Гонитель агнцев Древних, пропитанный страхом и сжираемый любопытством.

– Мне противно само осознание вашего существование в этом божественном мире, сотканном из песен и молитв! – старик перестал говорить слова вслух, он передавал их, так же как и Верный.

– Противно осознание, что вы всего копирка, зерна без зерна, плевел, что выставлен каратом на сотни тысяч душ ценой, лишь той, кто обманом из звена стал украшеньем и наплодил свои цепочки, но не из золота и благодати, а с помощью мощей убитых в роковые дни. И этот яростный порыв стереть в безумии идеал, заставил таковых как ты цепляться словно вороны цепляются в умерших, дабы добить и сожрать, переварив и совратив, заставив идеал стать оскверненной пылью. Таков твой план, скажи старик. А ты не размышлял над тем, что сам являешься подделкой, лишь куклой, в руках безумной и бездушной, что предала своих творцов?

– Не смей так говорить о Дневе! Или ты возомнил себя равным, тем, кто сотворил ваш мир? – Баур пытался рассеять мрак, найти, того кто говорит, но все было тщетно. Казалось, что голос и вовсе идет не отсюда. Будто, кто–то манипулирует магическими потоками. Или же ведущих диалог двое.

– О нет, я просто сжигаем одиночеством, оно присуще всем и людям и богам. Она, та дева, что скована во мгле всего лишь на всего принцесса, что мне подарит наследника для царства.

– Я не с тобой разговариваю! – рявкнул уже вслух Баур.

– Ты хочешь знать мотивы? Но это только лишь для вас, людей, что слабо понимают мир, является причиной. Для меня, терновых пут на голове достаточно, что возложили мои боги.

– Ты сам надел корону мира, я знаю ваше племя все насквозь, и не бывает так, чтоб кто-то делал что-то для других, – ответил Баур.

– Быть может так, но только среди тех, кто опустился до ваших пониманий мира и решил устроить бойню, подобно той, что пережил и сам. Они лишились крова, лишились связи и ума, их забирает злоба, подобно той, что ты и все твои сыны подобно яростным вулканом извергли как вам кажется самим в священном и праведном мече. Так кто теперь надел корону бога, среди разорванного мира Дневы, ты?

– Тебе я понимаю, – старик пытался тянуть время, видя, что с ним и вправду пытаются вести диалог. – Но что тогда здесь происходит, скажи?

– С ума сойти, готовы все и чернь и боги. Так этот Верный обезумел, он долго наблюдал украдкой за людьми и так, что рушил собственные судьбы, тебя я удивлю, у него их две. Он впитывал то чувство, которое губительней войны и возжелал супругу, подобно тем, что ищут себе от мала до велика, лишь той сыны, что созданы из плоти.

– Он думал, она будет его любить? После того, что он сотворил с ней? – спросил Баур, начиная понимать, что тут происходит.

– Он думал так, как думают безумцы. Но не тревожься в этот раз старик, я здесь за тем, зачем и ты.

– Ты хочешь его уничтожить?

– Нет, лишь вернуть туда, где его дом, ведь в тех кровавых битвах он лишь отстал от многих, что покинули свои дома и храмы, кои подобно хвори были заражены твоими соплеменниками.

Старик наконец-то уловил то, откуда исходит весь магический поток. На удивление это была огромная разрушенная купель с черной скверной. Но он даже со своим огромным опытом так и не мог понять, как такое вообще возможно. Кто-то имеет такую мощь находясь на расстояние, которое он не видел не в одном ковене. Даже Верный, уничтоживший отряд в прошлый раз не владел такой силой. Решившись все же нанести удар, Баур выкрикнул заклинание!

Тянуть больше было нельзя, заберут этого монстра, или же его водят за нос. Допустить такую ошибку было просто фатально для всех, особенно для тех, кто жил в окрестностях этих гор. Тут же комната наполнилась жгучим пламенем яркого черно-фиолетового цвета! Щупальца, что были в купели, тут же выронили девушку в черную жижу и взвились сгораемые дотла, комната наполнилась писком и одновременно с этим, раздался дикий вой, который с силой ударил по ушам Баура.

Буквально из пустоты в зале образовался Верный. Его вид вызвал бы животный ужас у любого кмета, но Баур, сохранял спокойствие. Высокое худощавое существо, с небольшой головой украшенной каменной короной. Ладони с восемью пальцами, изогнутые, словно у собаки ноги и четыре огромных паучьих лапы, что выступали сверху из плеч и снизу из ребер, разрывая черный старый саван, украшенный некогда серебряной нитью.

Существо неистово кричало, было видно, как с него лоскутами отлетает опаленная кожа, волосы сворачиваются, а саван рассыпается пеплом.

– Я вижу, ты доволен, устроив казнь, нанес ты снова кровь на руки и даже не обдумал моих слов. Как жалко ваше племя, слепых глупцов, упившихся безумьем до краха осознания вещей.

– Где ты?! – яростно крикнул Баур, нанеся еще один магический удар по монстру, который корчился в агонии от боли.

– Я там, где вам не место.

Верный резко заревел, подобно раненому медведю и стеной ринулся на Баура. Старик только и успел, что отскочить в сторону, выронив из рук свой посох. Чудовище попыталось схватить его, но выставленный вперед короткий меч, острым жалом пропорол ладонь чудовища! Тогда Баур заметил, что у монстра шесть глаз и по эльфийски вытянуты уши, а на самой ладони находиться что-то напоминающее глаз, прикрытое обугленной кожей словно веком.

Еще одно заклинание! Верный упал на колени. Он больше не мог сопротивляться. Его тело было проткнуто тысячами тонких нитей, что блестели даже в тусклом свете, который исходил от заживо горящего монстра.

Баур внимательно посмотрел в его глаза, которые буквально были пропитаны безумием, и резко сжав руку в кулак, как будто стянул все магические нити, разорвав на сотни кровавых ошметков чудовище.

– Могу поздравить с победой. Ты словно волк, что гонит заблудившихся овец настиг очередную жертву, забыв, что путь имеет свой конец, ведь кирпичи рассудка рушатся от раза в раз впитывая боль и смерть, что руки твои словно плети несут другим.

Баур тяжело дышал, он огляделся и жестко, словно голос его звенел металлом, ответил:

– Мы встретимся. Я клянусь тебе своей седою головой!

– Мы встретимся. Я обещаю.

Баур почувствовал, как внутри зала стало тихо и пусто. Больше ничего не колебало воздух, магия словно растворилась, навсегда оставив эти стены, теперь руины стали руинами.

Старик тяжело и устало вздохнул. Он обратил внимание, на то, что девушка, окутанная щупальцами, все еще была жива. Она тяжело барахталась в купели, перемазанная скверной. Сама же купель была пуста. Он медленно подошел к ней и увидел, что тело бедняжки навсегда искажено, а живот пульсирует, храня под сердцем то, что желал породить Верный. Ее вены были черные и вздувшиеся. Глаза пустые, а белок залит кроваво-серой пеленой. Она шипела и рычала. Стояла на четвереньках подобно собаке и в один момент попыталась ухватить Баура за ногу своими руками. Старик сделал шаг назад и небрежно толкнул ногой девушку, повалив на землю:

– Нынче принцессы уже не те, – сказал он себе под нос, после занес свой меч и точным тяжелым движением пронзил насквозь ее грудь.

Черные брызги крови небольшим фонтанчиком взвились вверх, а бедняжка перестала двигаться, пуская пену изо рта, которая быстро оседала и стекала черными струйками по уголкам ее рта.

***

Выбравшись на поверхность, Нарчи передал Бауру, то, что они нашли в пещерах. Поняв, что была потеряна практически вся группа, они решили вызвать подкрепление, чтобы выжечь огнем шахты. К этому моменту на рудники уже прибыл гарнизон из Майс, но орден взял на себя ответственность за сохранность мест. Только отправили письмо Солтысу. Он докладывал королю, о происходящем на шахтах.

К вечеру этого же дня, почти две сотни рыцарей вместе с магами трансгрессировали в горы Брутц и снова спустились в подземелья.

Баур и Нарчи ушли в проход, где был исполин с бьющимся сердцем. Старик пронзил его, навсегда упокоив зло, что скрывали эти пещеры.

Примечания

1

Сестры Ориса – по преданиям местных жителей у кузнеца Ориса было две сестры, которые ушли в горы Брутц в поисках горного цветка, но попали под обвал и погибли. Кузнец же узнав это, выковал копье, с которым поднялся на гору и пронзил ее. В то же мгновение из-под земли вырвался дикий поток, который пролился до самой земли. Орис решил, что это знак и то текут слезы его сестер, которые сгинули в этих краях.

2

Завеса – неизученный мир, куда попадают души умерших людей, эльфов, гномов и орков. Неразрывно связанна с магами, поскольку именно оттуда они берут свою силу. В настоящий момент активно изучается Конклавами Объединенного королевства людей. Так же, некоторые маги считают, что за завесой расположен параллельный мир.

Ровно двенадцать дней назад, отсюда поступил магический зов, да не просто, а целенаправленно посланный на волшебный кристалл командира отряда. Рыцари принадлежали "Ордену Рассвета", небольшой организации, которая занималась тем, что путешествовала по миру и помогала тем, кто попал в своего рода разные беды. Командовал отрядом седой старик, по имени Баур. Он внимательно осматривал руины некогда кипящих жизнью шахт и пытался представить то, что произошло. Старик медленно ходил от одного места к другому, рассматривая следы на земле, брошенные вещи и то, что могло дать хоть какую-то зацепку.

Со спины к Бауру подошел молодой крепкий орк, он был на порядок выше любого человека, его рука была покрыта ритуальными шрамами, а изо рта торчали два клыка украшенные серебряными нашлепками с письменами. Волосы стянуты в тугую косу, а кожа имела светло зеленый оттенок.

– Какие мысли на этот счет? – он внимательно смотрел на вход в шахты.

– Пытаюсь понять только одно, – тихо начал Баур. – Почему они погнали всех в шахты. Не проще было открыть ворота и дать всем уйти прочь от этого места?

– Скорее всего, из-за заключенных. Как-никак здесь содержали много кого, кому путь в мир заказан, – Нарчи поглядел на старое морщинистое лицо старика, с длинной седой бородой. Поверх кольчуги он, как и всегда был укутан в зеленый плащ отороченный мехом оленя, в одной руке держал посох, на котором была банка со светлячками, которых много лет назад он заколдовал для того, чтобы они чувствовали темную силу древней магии, а в ножнах на поясе был короткий меч.

– Ну, это вероятно, только вот надзиратели, проверяющие, да обычная стража. Они та могли бежать в другую сторону. Их не держат здесь насильно. Могли дезертировать, бросить посты. Что угодно, но зачем-то они потащили всю огромную многотысячную толпу каторжников вниз, под землю, да в придачу лекарей и магов.

– Делаю вывод, Баур, что выход был отрезан нападавшими, а если учесть, что даже останков не осталось, мы не можем установить, кто или что уничтожило столько народу, – сказал Нарчи.

– Думаю надо собираться и спускаться в тоннели, – подытожил разговор Баур. – Тут мы ничего не найдем, значит уйдем под землю.

– Скольких человек взять с собой?

– Возьми пятерых. Думаю, этих сил нам хватит, – Баур улыбнулся. – Да и в конце концов, если под землей скрыт очередной ковен, то мы и вдвоем сможем справиться.

Нарчи только махнул головой и пошел в сторону рыцарей. На зов о помощи прибыло двадцать шесть человек – этого было вполне достаточно, чтобы в случае опасности дать бой, как людям, так и созданиям, которые веками прячутся на этих землях. Создания, что являются реликтами прошлого мира, древним злом, давно изгнанным отсюда великой Богиней Дневой. Сейчас, спустя столько веков, от них практически ничего не осталось, но редкие ковены с этими богопротивными тварями все же иногда попадаются. Баур и Нарчи тем и занимаются, что ищут их и уничтожают, попутно принимая просьбы о помощи от всех подряд, чтобы не пропустить и малейшего намека на угрозу от древнего зла. Хотя, люди верят в то, что ковенов уже не осталось, увы – это не так. Единичные древние маги, малефики, что пытаются выжить, все ровно рассеялись по миру. Кто-то из них прячется в горах и на подземных тропах, кто-то же просто путешествует. Нарчи принял участие в уничтожение семи ковенов. Но Народ верит, а значит, народу надо говорить то, что они хотят услышать, а не то, что есть на самом деле. Орден так и поступает, говорит, что все идеально, но их отряд никто и не думал распускать, ибо риск еще очень велик.

Собрав людей, они начали свой медленный, спуск вниз во мрак подземелий, освещая дорогу магическим светом. Впереди шел Баур, внимательно всматриваясь перед собой, то там, то тут находя остатки таких же брошенных вещей, царапины на стенах и под ногами, словно кого-то силком тащили внутрь. Нарчи шел позади, замыкая колонну.

***

Кристоф открыл глаза. Он не мог пошевелиться, его руки и ноги были словно прикованы. Он попытался кричать, но все было безуспешно, словно, что-то невидимое затыкало ему рот. Тело ломило и болело после падения. Руки и ноги были вытянуты, а сам он лежал словно на каком-то каменном алтаре. Он не слышал звуков монстров, не слышал абсолютно ничего, во мраке были только он и пожирающая, словно яд изнутри тишина, которая давила, заставляла сознание сомкнуться и судорожно покинуть тело и разум Кристофа.

Вдруг в комнате раздался мужской голос, внезапный и достаточно странный:

– Faabud saahtrinr.

Тут же вся комната наполнилась светом. Кристоф увидел, что он находится в прямоугольном помещении выточенным в камне. Стены были украшены странными, старинными орнаментами, наподобие тех, что он и Скальди видели в коридорах, когда пытались убежать от монстра. Из-под алтаря, к которому был прикован Кристоф, слышались шипение и рык.

Мужчина только зажмурил глаза, как вдруг почувствовал, что неизвестный взял его за голову странной рукой. Он ощущал восемь пальцев, ладонь пульсировала, словно на ней находились губы. Уши мужчины наполнялись песней. Пугающей тем, что она была на неизвестном языке, кровь в жилах начала сворачиваться, словно кислое молоко, а сердце трепыхаться. Дыхание его было настолько частым, что казалось, легкие не выдержат и вот-вот лопнут прямо в грудной клетке.

В тот момент Кристоф почувствовал, как внутри него, словно высасывают всю силу, заменяя на что-то неестественное, что-то, что никак не могло принадлежать его привычному миру. Скверна буквально начинала биться по его венам, распространяясь по телу, застилая разум, лишая воспоминаний, чувств, мыслей, а самое главное страха.

Кристоф закричал, но вместо крика раздался дикий рык и рев, что вот еще пару часов назад пугал его и Скальди среди темных подземелий. Руки начали искажаться и превратились в звериные лапы с крючковатыми когтями, в этот момент рассудок окончательно покинул Кристофа. Он только и понимал, что его тело меняется. Смотрел опустевшими зрачками, которые стали вертикальными, на то, как ноги превратились в подобие кошачьих лап, изогнулись. До его воспаленного разума еще где-то глубоко доходило, что это его ноги, это его тело меняется, превращаясь в то, от чего он так старался убежать. Но быстрые слова неизвестного заставляли смириться и принять его новый вид, так, словно это и было его целью, тем, что он желал годами.

Вдруг ряд острых клыков разорвал челюсти Кристофа, он чувствовал, как у него растет хвост, а спина изгибается и покрывается шерстью и острыми шипами! В этот момент глаза мужчины окончательно потухли, он закрыл веки, а когда открыл снова, то там был блеск. Голодный звериный блеск, больше напоминающий бешеный гнев, пропитанный голодом и жаждой.

Рука неизвестного создания отпустила голову Кристофа, он так и не понял, умер, или же слился в едином сознание со всеми кто рычал снизу алтаря. Он чувствовал их, понимал, ощущал агонию и голод, что пропитывали их насквозь, словно вода пропитывает губку. Глаза бывшего каторжника закрылись.

***

Группа ордена спускалась все ниже. Они видели места, где люди пытались дать отпор нападавшим, но ничего из этого, судя по отсутствию тел, не вышло. Продвигаясь все ниже и ниже ко дну шахт, Баур наткнулся на пролом, который был отгорожен камнями от основных мест добычи.

– Здесь углубление, – сказал старик.

Нарчи подошел к пролому и, произнеся заклинание, опустил вниз яркий оранжевый шар, напоминающий маленькое солнце. Внизу он увидел несколько тел.

– Есть зацепка, Баур, – он щелкнул пальцами, и светящийся шар за проломом растворился и появился в ладони орка. – Внизу тела. Значит туда, нападавшие не добрались.

Баур жестом указал на пролом и рыцари подойдя ближе осмотрели его, после один из них вытащил из поясной сумки аккуратно сложенную, пеньковую веревку.

– Думаю такой длины хватит, – сказал он, и ловким движением зафиксировал ее с рядом стоящей опорной балкой, из черного от угольной пыли дерева, и сбросил вниз.

Вся группа по очереди спустилась в пролом. Первыми пошли два рыцаря, следом Баур и Нарчи, оставшиеся закончили спуск. Там они увидели тела, но одно из них, сильно привлекло внимание Баура. Он подошел и, осмотрев его, понял, что это стражник и его убили не нападавшие.

– Видимо они смогли скрыться здесь от опасности, но каторжникам не понравилось наличие стражи и его порешили. Безвкусно, просто проломили череп, – с неким сожалением в голосе, произнес старик.

– Посмотрите наверх, – сказал один из рыцарей.

Мужчины взглянули на сам пролом, через который проникли внутрь. Там виднелись сотни царапин от когтей и потеков засохшей крови.

– Значит все-таки Ковен, – ухмыльнулся Нарчи.

– Может да, а может и еще какая инфернальная дрянь. Но вывод один, сюда они попасть не смогли, а значит, имеют габариты больше среднего мужчины, ну или порода, которая закрывает эту часть пещеры им явно не по нраву, – сказал Баур, задумчиво разглядывая царапины.

– Здесь еще следы, – сказал другой рыцарь. Указывая пальцем на четкие отпечатки ног. – И судя по всему это двое мужчин и одна женщина.

– Женщина? – удивился Баур.

– А разве эти рудники не чисто для каторжников мужского пола? – спросил один из рыцарей.

– Вроде бы только для мужчин, – задумчиво сказал Нарчи. – Из женщин тут только служители церкви Арто могут быть или лекари. Так сказать наемный персонал.

– Среди лекарей здесь никого не осталось, хотя осведомитель был магом с восточного Конклава Люперкаль. Возможно это его напарница или ученица.

– Если бы да кабы, – недовольно пробурчал Нарчи. – Пойдемте дальше, а гадания оставим бабкам из придорожных трактиров.

– Поддерживаю, – согласился один из рыцарей.

Группа осмотрела пещеру и видя из нее только один выход в прежнем построении направилась прямиком туда, во мрак проклятых гор Брутц.

***

Скальди вновь открыла свои глаза. Она не чувствовала боли, не чувствовала страха, казалось, что что-то мягкое и холодное оплетает ее, словно головоногий моллюск свою жертву. Она чувствовала, как спокойствие растекается по ее телу, уставшее сознание, вновь наполняется пониманием, а вместо отчаяния все заменяет четкая расстановка дел. Девушка словно перекатывалась в огромных ледяных руках бога, что решил взять ее на свои длани, дабы спасти душу. Она чувствовала, как неизвестная сила наполняет ее изнутри, проникает в рот, наполняет лоно, она ощущала, как мягкость обволакивает ее и защищает, давая ей больше, чем она могла получить при жизни. Сознание девушки то меркло, то снова вспыхивало подобно яркому пламени, казалось, что время остановилось.

***

Пробравшись через пещеру и каменистые проходы, группа во главе с Бауром попала в древний каменный коридор. Старик тяжело вздохнул. Он начал понимать, что напало на каторжников. За свою долгую жизнь, этот маг уже встречал подобные сооружения. Храмы древнего мира, здесь покланялись падшим богам, которых Днева свергла и правила до того момента, как не послала на землю Арто, по крайней мере так считал обычный люд. Они верили, что, тот нес ее слово и дело. На деле же, орден покланялся только великой Дневе, матери, что создала своих братьев и наполнила этот мир прекрасным.

Храмы эти строились для подношений, но после того, как древний мир пал, время начало брать свое. Сейчас, подобные монструозные сооружения, уходящие на сотни метров под землю, зачастую превратились в руины, но это не мешало, тем, кто следил за ними в те времена, оставаться во здравии. У этих созданий было свое название – Верные. Словно отвергнутые, нынешнем ходом бытия, они продолжали молиться своим богам, наводить ужас и страх на все живое. Опасные и изворотливые, в отличие от обычных ковенов, они представляли реальную угрозу любому члену Ордена Рассвета.

Баур это знал, потому что однажды уже встречался с подобным существом, но ему повезло, его не тронули, просто оставили, чтобы он в назидание другим передал: «Древний мир никогда не падет на колени перед захватчиками». К сожалению, а может быть и счастью, остальные этого не знали. Поэтому были уверены, что найдут в конце лабиринтов обычных ведьм и как правило порешат их.

– Неужели они и, правда, уже в те времена могли так строить? – удивился один из стражников.

– Могли не только такое, но и на много грандиознее, – сказал Нарчи.

– Все-таки чем–то они могут удивить.

– Чаще всего они удивляют своей жестокостью, непреклонностью и отсутствием какой-либо человечности. Уродливые твари, извергнутые сюда проклятыми богами на гнев праведный Дневы и ордена, – грубо сказал старик, явно давая понять, что лучше заткнуть свой рот и не говорить подобное вслух.

Дальше группа двигалась, молча, пока не увидела брошенный среди туннеля меч. Рядом виднелись лужи крови и ошметки органов.

– Видимо тут троица и погибла, – предположил Нарчи.

– Не могу до сих пор поверить, что никого не осталось, – скептически сказал Баур. – Хоть кто-то да должен был выжить в этом безумии.

– Как сам можешь видеть – никого, – с долей сожаления ответил Нарчи.

Группа продвигалась вперед, пока не дошла до круглой комнаты с развилкой. Недолго думая было решено разделиться. Нарчи и два рыцаря пошли на левую сторону, а Баур и оставшиеся направо. Долго идти не пришлось. Нарчи со своей группой уперся в завал и, вернувшись обратно, быстро настиг Баура. Они продолжили движение, пока не дошли до лестницы, внизу которой послышался рык и вой.

– А вот это уже по нашу душу, – сказал Баур. – Думал, мы их встретим раньше.

Группа построилась. Два рыцаря в увесистых кольчугах, поверх которых были латные панцири и наплечники встали впереди, выставив двуручные мечи, чтобы принять удар нападающих на себя. За ними выстроился Баур и двое легко вооруженных рыцаря. В руке у одного из них был клевец, у другого полуторный меч. Следом встал Нарчи и последний рыцарь ордена, вооруженный заряженным самострелом.

Они приготовились, опыт проведенных ранее боев с ковенами и другими представителями Древнего мира, уже давал понять, что им стоит ожидать. Никаких врагов похожих на людей, монстры, изобилующие магией и ничего кроме них. Рев приближался, он начинал все сильнее врезаться в разум рыцарей и когда настал тот самый момент!

Тяжелые длинные мечи в одночасье врезались в звероподобных монстров! Утопая в их плоти извергающей багровые брызги, они словно по команде вырвали мечи и сделали шаг назад для следующего удара. В этот момент их прикрыл огненный всполох, выпущенный Бауром и меткий болт, разнесший череп напавшего монстра. Но на этом все наступление кончилось, в лицо рыцарям ударил густой туман, который тут же развеялся, словно его и не было.

– Все целы? – тут же спросил Нарчи, не успевший до конца осознать, что вообще произошло.

– Да, – сдержанно ответил рыцарь, который стоял в переднем ряду, отирая меч.

– Оружие не убираем, – скомандовал орк.

Баур внимательно смотрел на разрубленные тела, напавших на них чудовищ, и только покачал головой, с недовольной гримасой на лице.

– Что-то серьезное? – поинтересовался Нарчи.

– Надеюсь, что я ошибаюсь, иначе мы только что выяснили, куда пропали все каторжники и охрана шахт.

Орк вопрошающе посмотрел на старика, остальные рыцари тоже ожидали ответа.

– В общем, если здесь не ковен, а существо посерьезней, то оно умеет обращать людей в подобие тех, кто обитал в их мире. Часть уходит на пропитание, а вторая часть оскверняется и превращается в то, что мы сейчас видели.

– Так себе информация, – сказал один из рыцарей.

– Да, да. Не то, что охота услышать, но ничего с этим не попишешь, – строго произнес Баур, указав рукой в сторону лестницы.

Отряд молча, продолжил свое движение, углубляясь все сильнее под землю. Уткнувшись в могильник, все только открыли рты от удивления.

– Это же, сколько лет здесь обитает подобная мразь? – протянул Нарчи, вглядываясь в освещенный кусок перед отрядом.

– Видимо очень давно, – ответил рыцарь в тяжелых латах, ступая с оглушающим хрустом вперед.

Продвигаясь по могильнику, они вышли к очередной развилке. Три узких пути, которые утопали во мраке, и даже магический свет не помогал охватить их глубину, сжираемый тьмой.

Отряд переглянулся, никто не знал, куда им следует идти дальше.

– Разделяться не особо хороший вариант, – сказал Нарчи, словно прочитав мысли старика.

– Но и по-другому никак.

– Тогда я беру Маккорни и Адама, мы идем в левый проход, вы, господин рыцарь с двуручным мечом обратился к Бауру – Берите Лютера, а вы, Нарчи Клауса.

– Дрезд, а ты смотрю все-таки хочешь повышения, – улыбнулся орк.

– Может, и хочу, – с улыбкой в устах ответил рыцарь.

– Тогда так и решили. – Сказал Баур, и вместе со стрелком двинулся по левому проходу.

Рыцари ушли направо, а Нарчи прямо.

***

Дрезд, вместе с Маккорни и Адамом продвигались все глубже по узкому, пропитанному холодом и мраком проходу. Вместо магического света, дорогу им освещала одинокая масляная лампа, которую Дрезд нес в руке, двигаясь первым. Коридор, по которому они шли спустя какое-то время стал принимать форму естественного образования. Пропитанный сыростью, покрытый мхом и лишайником, воздух в нем был спертый, неприятный для носа обывателя. Они-то поднимались на заваленные участки, то с трудом протискивались в узкие проемы между огромных камней, словно наваленных друг на друга невиданной силой. Рыка и визга от древних созданий не было слышно совсем. Казалось, что они идут в никуда, просто пересекают подземными тропами горы Брутц. Но такие ощущения очень быстро пропали, когда рыцари вышли к огромному обрыву овальной формы. Его край был усеян острыми камнями и пиками естественного происхождения. Сталагмиты и сталактиты местами полностью срастались, а света масляной лампы и вовсе хватало, для освещения того, что у них прямо перед носом.

Помимо всего, в нос им ударил ужасный смрад. Запах, как будто в яме захоронены тысячи трупов, разъедаемые червями, что переваривают водянистую, наполненную гноем плоть в своих чреслах.

– Что за мерзость, – не выдержав, сказал Маккорни, прикрыв нос рукой.

– Судя по всему сюда они стаскивали трупы, которые хотели есть, – кривя лицом, проговорил Адам.

– Нам дальше не пройти, – строго сказал Маккорни. – Придется возвращаться обратно. Не понять насколько тут глубоко, а противоположную сторону не осветить.

– Предлагаю сбросить камень вниз, примерно выясним долго ли будет длиться свободное падение, – сказал Адам.

– Давай, – подтвердил командир отряда.

Маккорни, сдерживая рвотные позы, нашел под ногами увесистый валун, и подойдя к краю, скинул его вниз. Камень пролетел несколько секунд, и внизу раздалось глухое эхо, словно валун упал и увяз в чем-то очень мягком.

Вдруг снизу послышался яростный вой.

– Что за проклятье?! – испуганно прокричал Адам.

– Вооружились, братцы! – скомандовал Дрезден.

Мгновение и масляная лампа повалилась на землю. Командир упал низ, под оглушающие звуки крика и трескавшихся костей. В последнем отблеске затухающей свечи, Маккорни успел увидеть с несколько десятков инфернальных тварей, что появились буквально из пустоты. Но это ничем ему не помогло. Громкий хруст вновь заполнил пещеру. Челюсть монстра сомкнулась на голове рыцаря, даже стальной салад не защитил его голову, раздавив ее на несколько частей, словно это переспелый арбуз, а не кости, они лопнули и, кровь ударила фонтаном вперемешку с остатками мозга.

Адам с ужасом в глазах прыгнул вниз! Он не знал, что будет дальше, только надеялся, что сумеет спастись от ужасных тварей и не разбиться. Так и получилось. Он с ужасной силой ударился о дно ямы. Окунувшись практически с головой в гниющее жидкое месиво, которое некогда было десятками сотен людей, он начал тонуть! Его тело пронзило несколько костей, что заполняли яму. В рот тут же потекла гниющая, наполненная смрадом жидкость из перемешанных, словно венчиком сгнивших органов. Крови и выделений тех, кто питался этим. В глазах мужчины был необузданный страх, но он ничего не мог поделать, нервно дергая ногами, он не мог нащупать твердого места, чтобы встать! Каждый раз, упираясь во что-то своими конвульсивными движениями, он все сильнее беспокоил мертвую смердящую массу. И лучик надежды на спасение тут же уходил у него из под ног, затаскивая в кровавую, гниющую трясину все сильнее.

Рвота подходила к его горлу раз за разом, окончательно дезориентируя, не давая даже на секунду замедлиться, чтобы принять решение. Легкие горели от нехватки кислорода, глаза пытались вылезти из глазниц и лопнуть, не взирая на раздирающую, обжигающую боль от попадания сгнившей плоти на них. Из последних сил, Адам дергал руками, пытаясь выбраться, но все было тщетно. Трясина из сгнившей плоти была куда страшнее обычных болот. Острые и твердые кости вперемешку с тягучей, похожей на слизь отвалившейся плотью, сковывали движения, до тех пор, пока конвульсии солдата не прекратились.

Над всем этим ужасом молча, сидели несколько десятков монстров, терпеливо наблюдая за тем, как в их кормушке прибавляется свежего мяса. Со стороны, кто-то хлюпал, свежими кровавыми кусками, отрывая их от тел Дрезда и Маккорни.

***

Нарчи вместе с Клаусом осторожно ступали по выбранному тоннелю, освещая проход ярким, желтым светом миниатюрного солнца, что наколдовал Орк. Он очень быстро принял естественный вид пещер, и они продвигались вперед через камни, узкие проходы, лазы, насыпи ила и песка от подземных вод, пока не вышли в большую круглую комнату, на полу которой зиял огромный провал. Вся она наполнялась звуком стекающих вод.

– Что дальше, господин? – Спросил рыцарь.

– Дальше дороги нет, – удивился орк. – Только вон там, видишь?

Клаус внимательно посмотрел на противоположную стену и увидел что–то напоминающее заваленное мелкой грязью окно.

– Думаете выход на поверхность?

– Судя по звукам, там либо водопады, ибо очень большая грунтовая река. Но до водопадов отсюда еще далеко, значит это путь, который куда-то в свое время выводил.

– Не уверен, что это то, что мы ищем.

– Согласен – Нарчи внимательно осматривал пролом, что зиял в под ногами. – Предлагаю осмотреть низ.

Орк отпустил шар со светом. Тот ловко, словно ручной зверек скользнул с руки мага и медленно спланировал вниз, освещая все вокруг. Внизу были обломки плиты, находились они метрах в пяти от перекрытия, и на них отчетливо было видно следы крови.

– А вот и наша зацепка, – тихо произнес Орк.

Клаус внимательно пригляделся и понял, о чем говорит командир.

– Как будем спускаться? – спросил он у Нарчи.

– Веревок больше нет?

– Нет, только Дрезд брал одну. Она у него всегда с собой в снаряжение лежала.

– Тогда я спущу нас по очереди, – сказал Орк, наклонив голову то к одному плечу, то к другому, чтобы размять затекшую шею.

Клаус подошел к краю пролома, Нарчи произнес заклинание и, выставив руки вперед, невидимыми силами приподнял Клауса над землей. Казалось, что орк сжимает тряпичную куклу в руках, а не здорового взрослого мужика. Рыцарь медленно и плавно опускался вниз, пока его ноги не коснулись обломков плиты:

– Достаточно! – крикнул он Нарчи, и вынул клевец, приготовившись на случай нападения.

Орк глубоко вздохнул, и вновь произнеся то же самое заклинание, опустил себя тем же самым образом. Посмотрев в глаза рыцаря, они оба улыбнулись.

– Кровь на плите явно появилась не так давно, а значит пол проломили те, кто еще оставался в живых.

– В длинный коридор вели трое следов, двое мужских и одни женские, – сказал Клаус.

– Видимо брошенный меч принадлежал одному из каторжников, двое других сумели сбежать и добраться сюда, – подытожил Орк. – Но теперь встает один вопрос, куда они пропали в дальнейшем.

Мужчины внимательно осмотрели место падения, пока не обнаружили странные следы на покрытой каменной пылью земле. Словно кто-то кого-то утащил против его воли.

– А вот это уже имеет ценность. Одного из выживших схватили и потащили в этом направление, – Нарчи указал пальцем на характерные борозды.

– Значит нам в другую сторону, – сказал Клаус.

– Думаешь, там больше нет живых?

– Думаю, что бедолагу затянули туда, где обычно принимают пищу эти твари, – сказал рыцарь.

– Тогда идем в ту сторону, – улыбнулся Нарчи, понимая, что они уже близки к разгадке.

Двинувшись по искусно отстроенному коридору, как две капли воды напоминающему предыдущие комнаты и проходы, мужчины обратили внимание на то, что воздух становится еще холоднее. А дыхание на удивление перестало спирать, как в естественных пещерах и теперь можно было вздохнуть полной грудью.

Пройдя несколько часов, по виляющему, уходящему то вниз, то вверх проходу, они вышли к тупику.

– Что за? – удивился Клаус.

– Тише, не все так просто как ты думаешь, – сказал Нарчи, и, проведя рукой, показал, что перед ними обычная иллюзия, сквозь которую спокойно проходила его ладонь.

– Вот же хитрые сукины дети, – ухмыльнулся Клаус, понимая, что древние ковены попытались обмануть тех, кто найдет их логово.

– Пойдем, – тихо произнес Нарчи, встретившись взглядом с рыцарем.

Иллюзия была странной, казалось она, словно невидимая паутина облепила с ног до головы, но при этом по ощущениям была ледяной. Настолько, что мгновение, пока они ее проходили, было просто невыносимым. Пройдя сквозь иллюзию, их глазам предстал ужасающий вид. Свет волшебного шара, тут же выцепил из темноты каменный постамент на котором в агонии билось чудовище, точь-в-точь, как те, что напали на них у лестницы!

– Это, какого рожна тут творится?! – вырвалось у Клауса.

– Одной Дневе известно, – ошеломленно произнес Нарчи.

Мужчины медленно приблизились к алтарю, и увидели, что лапы монстра прикованы кандалами. Чудовище рычало и хрипело, издавало звуки, не похожие на привычный рев диких зверей. Они внимательно и с интересом осматривали его. Его вертикальные зрачки, которые отдаленно напоминали взгляд человека, были наполнены болью. Чудовище водило своей обезображенной мордой, словно молило о пощаде.

***

Кристоф изнемогал от боли, все его сознание рвалось буквально на части, мутное, словно его слепили из сотен обломков. Неизвестное создание, что проделало с ним, это удалилось несколько дней назад, оставив его прикованным к алтарю. Все это время, он чувствовал только голод, с которым никак не мог совладать. Когда прошло время, в его мыслях было только осознание того, что его тело изуродовали, обратили в нечто, что не имеет право существовать в этом мире, но каждая минута проведенная в облике зверя, заставляла эти мысли утихать, но потом, они словно молния, вновь разрывали разум. Он чувствовал только боль и голод. В голове, словно пчелиный рой вились тысячи голосов, которые взывали его идти к ним, стать единым целым, чтобы познать истинную правду. Мужчина всячески старался сопротивляться, даже не осознавая того, мертв он или нет. Калечащая боль воспаленного сознания истязала его дух, а кандалы, стирали ноги и руки до кровавых язв. Он рычал и изворачивался на твердом камне, постоянно слыша только зов стать единым с правдой мироздания.

Он не знал сколько это все продолжалось, не чувствовал времени и усталости, пока в комнату не вошли двое.

Быстро перебирая ногами и стараясь не упасть, чтобы не быть затоптанным, Кристоф осознавал, что на улице до сих пор была ночь, а светло было только из-за того, что полевая кухня пылала ярким оранжевым пламенем, пустившимся в безудержный танец.

– Быстрее!

Послышался крик надзирателя. Словно безвольные овцы, заключенные бежали вглубь шахт, но крики боли и ужаса за спинами, не утихали и ясно давали понять, что можно двигаться только вперед. Так, переполненные первобытным ужасом, они добежали до первой развилки.

Внезапно с правой стороны, туда, куда попыталась бежать часть напуганной, неконтролируемой толпы появился странный туман. Тут же послышались крики ужаса. Факела и лампады, которые кто-то успел прихватить с собой, начинали тухнуть.

– Назад, назад!

Слышались крики стражников, но уже никто не боялся не стальных мечей, не отборной благородной брани и все бежали инстинктивно. Словно животные, которые перестали в одночасье пользоваться головой и доверились своим чувствам и рефлексам. Стражникам было плевать, они опережали заключенных, которых буквально мгновение назад еще пытались держать в узде. Кто-то падал, не успевая бежать в толпе или спотыкаясь, и тут же захлебывался кровью от переломанных сотнями ног ребер.

Кристоф как и остальные только пытался глотнуть воздуха, ведь они двигались все дальше вглубь, где его становилось меньше, а пот начинал стекать по лбу огромными каплями, попадая в глаза и застилая взгляд, который яростно пытался вырвать во мгле хотя бы частицы отблесков от оставшихся лампад.

В необузданной словно волна, толпе людей снова начали слышаться крики, тогда бегущая и ревущая от страха масса людей меняла направление. Мгновение за мгновением и они не заметили, как приблизились к нижним ярусам разработки. Кто-то потерялся в туннелях, свернув не туда, кто-то сгинул под ногами заключенных. Кристоф видел, что некоторые каторжники были уже вооружены поднятыми с мертвых тел надзирателей мечами.

Добежав до самого низа, они уткнулись в новый пролом, который еще вчера случайно нашли смертники-шахтеры. Деваться было некуда. Со спины все яростнее и ближе слышались крики агонии и неудержимой боли, которые очень быстро затухали, а потом вновь раздавались с больше силой и намного ближе. Среди заключенных начинались драки, все хотели жить и те, кто хотел сильнее остальных начинали лезть по головам.

Кристофу повезло больше остальных, и он стоял как раз возле узкого пролома. Рядом с ним была какая-то женщина. Он не стал даже пытаться разобрать кто она, повариха или служительница церкви Арто, было плевать, он резким движением подхватил ее и скинул вниз пролома, а потом сиганул и сам. Даже сам мужчина не мог объяснить своих действий, толи акт милосердия и сострадания, толи четкое понимание, что если там высоко, падать на мягкое тело куда безопаснее.

К счастью высота была всего метра два. Но это не помешало приземлиться рядом с женщиной и со всего маху садануться спиной о камни, да так, что дыхание перебило, из Кристофа смог вырваться только сжатый писк. Женщина, которую он скинул сюда первой, попыталась оттянуть его в сторону, поскольку буквально через мгновение сюда под инфернальную какофонию криков ужаса и разрывающий рев агонии упало еще несколько человек.

Женщина вскочила на ноги и что-то громко прокричала, пещера в которую они попали в одночасье, наполнилась ярким, буквально обжигающим глаза светом. Больше внизу никого не оказалось. Кристоф потирая глаза и пытаясь вздохнуть, словно завороженный смотрел наверх! Сквозь узкий пролом пытался проникнуть туман, но при свете, он рассеивался и он видел огромные, крючковатые лапы, покрытые кровью! Тощие, и совершенно не похожие на все лапы, которые он только мог знать. Словно древнее зло вырвалось из легенд. Крики наверху стихли, лапы пытались царапать и рвать камень, а вместе с тем, в пролом в огромном количестве тяжелыми багровыми гроздьями капала кровь.

– Все целы? – сжато и испуганно проговорила девушка.

Только тогда Кристоф обратил на нее внимание. Перед ним стояла молодая белокурая девушка, с поддернутым вверх тонким носом и белыми, словно снег волосами. По крайней мере, ему так казалось, на деле же девушка и правда была молодой, но вся перепачкана кровью и черной сажей от угольной пыли.

Из тех, кто чуть не свалился, на Кристофа послышались еще два голоса:

– Вроде живой… – не веря самому себе, произнес мужчина в доспехах.

– Да! Как мамка говорила, Даблина никакая тварь не ранит! – Закричал второй из мужчин.

– Остальные? – неуверенно спросила девушка, озирая еще три тела.

– Мать мою за ногу да покрепче! – крикнул стражник.

– Это что вообще произошло? – с недоумением спросил Кристоф.

– Не знаю, но этих, словно в кипятке варили, – обескуражено сказал второй узник.

– Я даже знать не хочу, что это произошло, – сердито процедил стражник, прихрамывая, удаляясь от мертвых тел.

Вдруг, второй каторжник схватил камень и со всей силы ударил по затылку стражника. Тот только вскрикнул и бездыханно повалился на камни. По лицу и без того напуганной девушки пробежал еще больший ужас.

– Зачем?! – завопила она.

– Я с этим ублюдком рядом даже в кустах посрать не сяду, – проговорил мужчина.

– Не приближайся, – строго сказал Кристоф, поднявшись на ноги.

– Да успокойся ты. Меня Даблин зовут. Я просто уверен, что надзирателей в нашей новой компании быть не должно.

– В чем еще ты уверен? – спросила девушка.

– Ты красотка, прежде чем вопросы задавать, скажи, как тебя мамка с тятькой прозвали, – ухмыляясь, сказал Даблин, доставая из ножен покойного надзирателя меч.

– Скальди зовут. А теперь положи меч и не приближайся, – холодно проговорила она, направив вторую руку на него.

Левая рука девушки светила так, словно в кулаке она сжимала солнце, только свет был зеленоватый и переливался, озаряя камни и окрашивая все в достаточно мрачные и без всего происходящего тона.

– Ты красотка меня совсем за идиота держишь? Не уж то думаешь, за твоей юбкой в любую секунду бросятся? Ты вообще те лапы сверху видела, или это у меня крыша прохудилась после падения? – сбавив обороты, сказал каторжник.

– Это все видят, и никто не знает, что это за проклятые инфернальные демоны! – не выдержал Кристоф.

– Тихо всем! – крикнула Скальди. – Ты вообще кто такой?

Девушка взглядом дала понять, что обращается к Кристофу.

– Кристоф. Это я тебя сюда протолкнул.

– А ты я смотрю благородный рыцарь не иначе. Ты ж сам узник, не знаешь, что тут еще вчера вечером гниль погибла от отравления? – усмехнулся Даблин.

– Гниль? – протяжно спросила Скальди, совершенно не понимая, о чем идет речь.

– Ну да, это тут так свиней на пожизненную каторгу называют, – Даблин опустил меч, который до этого крепко сжимал в руке, выставив в направление девушки, – А ты новая лекарша, которую прислали. Я слышал от мужиков, что ты чертовски красива. Не врали.

– По твоему я спасибо за комплимент должна сказать? – возмутилась девушка.

– Спасибо не спасибо, но вы двое, тоже особо ко мне не приближайтесь, ты колдунья треклятая, а тебя я вообще впервые вижу, и только богу известно кто ты и какими нитками сшит, – Даблин снял со стражника ножны и закрепил себе на пояс, упрятав в них меч.

– Так себе ситуация, но думаю руки жать и самогонку пить будем позже за знакомство, – откусался в бандитской манере Кристоф.

– А теперь еще раз, о каком яде ты говорил? – спросила Скальди, не опустив руки и пытаясь контролировать обоих мужчин.

– Да они когда пролом этот вскрыли случайно, оттуда какой-то газ пошел, они и передохли. Сначала легкие свои выплюнули кровавыми ошметками, а потом все, лапками дрыгать перестали, – ответил Даблин, наплевав на обоих и внимательно рассматривая пролом, в который кто-то пытался прорваться.

– Ясно, – перебирая причины возникновения газа у себя в голове сказала Скальди.

– Ты может это, рученьку опустишь, а то не комфортно языками чесать с такой дамой, находясь в ее зоне поражения.

– Вы такие оба любезные, лучше давайте быстро думать, что делать будем и как отсюда выбираться, – одернул обоих Кристоф.

– Ты крики слышишь? – язвительно спросил Даблин. – Вот и я не слышу, а значит, твари всех порешали и выбираться некуда.

– Как это некуда?! – обескуражено спросила Скальди, слегка перейдя на крик.

– Да тут еще никто не был ни разу, – сдержанно пояснил Даблин.

–В шахте над нами такое количество ответвлений в различные пещеры и выходы. Может и тут есть, – сказал Кристоф.

– Оно даже если и есть, то мы без инструментов, и светильник у нас один, и тот с сиськами, – сплюнув на камни, сказал Даблин.

– Пусть лучше светильник с сиськами, чем узнать самому, какого черта там наверху произошло и от кого мы сбежали. – Сказал Кристоф.

– Еще раз, хоть один пес из вас назовет меня светильником с сиськами, я вас в порошок сотру, – прошипела Скальди.

– Да ладно подруга, не принимай на душу, – улыбнулся Даблин. – У нас дамы это редкость такая, что ты одна молодуха из всей паствы.

– Пещеру надо осмотреть, – строго сказал Кристоф.

Тройца начала продвигаться в ее глубь, и очень быстро наткнулась на выложенную из точеного камня арку, которая уходила вдаль непроглядным, наполненным мраком тоннелем. Не имея другого выхода, они молча переглянулись и направились вглубь, в надежде на то, что это приведет их к спасению.

Выжившие неуверенно ступали по узкому тоннелю вперед, под зеленоватый магический свет Скальди. Она шла впереди, пытаясь хоть как-то освещать дорогу, за ней следом шел Кристоф и замыкал цепочку Даблин. Они шагали осторожно, стараясь громко не дышать. Туннель, по которому они продвигались в пугающую темную неизвестность, отличался от тех, в которых провели несколько лет каторжники. Стены были ровные и гладкие, на уровне пояса шли непонятные барельефы, которые дополняли и без того мрачный проход, зловещим декором. Иногда на стенах попадались металлически проржавевшие обломки торшеров, в которые помещались когда-то очень давно факела.

– Что это вообще за место такое? – шепотом спросил Даблин.

– Не могу ничего сказать по этому поводу, видимо очень древние руины, – так же тихо ответила Скальди.

– Значит, шахтеры все это время были правы, – сказал Кристоф.

– Ты о чем? – поинтересовалась девушка.

– Во время добычи, то там, то тут, каторжникам попадались обломки стен и похороненные в толще земли и угля арки, идеально отполированные, и ровнее чем строят сейчас, – сказал Даблин.

– Знаете, мы идем уже пару часов, и на удивление, здесь достаточно воздуха, хотя мы очень сильно углубились под землю, – подметил Кристоф.

– Я тоже это заметил. Правда воздух тут очень сырой и влажный.

– Это плесень, и плюс сам проход, одному богу известно, сколько был запечатан, – объяснила Скальди.

– Осталось только понять, куда этот проход ведет, и сможем ли мы найти ответвление, чтобы выбраться, – тяжело вздохнув, сказал Кристоф.

– Полностью согласна, погибнуть в темноте от голода как по мне хуже, чем мгновенно быть разорванной теми тварями в тумане, – ответила Скальди.

– Не знаю, я бы в любом случае подыхать не хотел ни в лапах тех тварей, ни от голода здесь, – буркнул Даблин.

– И что, ты предлагаешь делать? – спросила колдунья.

– Предлагаю вернуться, вдруг эти монстры уже разбежались, и мы сможем выбраться и убежать прочь. А если даже не убежать, то по любому караульные уже сменились, забили тревогу и сюда пришлют солдат из гарнизона в Майсе, да и вдобавок ко всему, рев стих, – высказал свое предложение Даблин.

– То-то и оно, стих, и не факт, что они ушли. Возможно, они знают другой проход и продолжают нас преследовать, ведь эти создания явно лучше ориентируются в своем ореоле обитания, чем горняки и геологи, – скептически отнесся ко всему вышесказанному Кристоф.

– Тихо… – вдруг всех одернула Скальди.

Мужчины в тот же миг замолчали, и как-то неожиданно друг для друга одновременно присели, чтобы стать более незаметными. Девушка погасила огонек и тоже спряталась в липкой мгле, моментально оплетающей все вокруг, вязкой, словно густой кисель.

Впереди слышались какие-то звуки. Весьма странные, казалось, что кто-то чавкает притаившись в потустороннем мраке этих мест. Пронзительно хрустя костями и разрываемой плотью. По лицам выживших пробежал холодный пот, хоть этого было и не видно, но все трое побледнели, а руки вмиг похолодели так, словно кто-то лишил их крови. Руки девушки задрожали, от страха казалось, он словно холодные иголки влезал прямо под кожу, заставляя сердце колотиться быстрее и быстрее, разгоняясь так, что грудная клетка вот-вот должна была лопнуть и высвободить его, словно перепуганную птицу из клетки.

Вдруг звуки прекратились. Троица еще сильнее пыталась вжаться в камень. Где-то в глубине туннеля были слышны тяжелые шлепающие о холодный каменный пол, шаги. Глаза так и не могли привыкнуть к этому мраку, но все нутро, буквально поднималось вверх, трепетало и заставляло к горлу подкатывать тяжелый густой комок, который грозил вот-вот разразиться тяжелым криком пронизанным страхом и отчаянием.

– Пропустите, – вдруг сказал Даблин.

Никто не понимал, что происходит, только почувствовали и услышали движение, напоминающее то, как каторжник встал и вынул меч из ножен.

– Придется идти вперед на этого монстра.

– Ты с головой, когда поругаться успел? – гневно бросил Кристоф.

– А ты предлагаешь сидеть и надеяться, что оно нас не заметит? Я больше чем уверен, что этой твари не так нужно зрение, как слух и запах. Оно по любому пошло в нашу сторону, услышав биение сердец и дыхание, а приблизившись, еще почувствует и запах, – Даблин говорил так, словно его голос налился сталью, а невиданные силы вселили в него столько уверенности, что хватит вести вперед целую армию.

Внезапно, звук шагов оборвался и превратился в быстрый наступающий прямо в лоб напор хлестких и звонких ударов когтей и босых ног, о вековой камень. Даблин вжал голову в плечи и, выставив меч вперед, громко выкрикнул:

– Свет!

Скальди тут же произнесла заклинание, и небольшой зеленый шарик света вновь появился в ее руке. Перед мужчиной возник огромный монстр, размером с медведя! У него была вытянутая пасть, усеянная мелкими искривленными клыками. На спине были толи шипы, толи шерсть, а лапы были длинные, худые, с огромными крючковатыми когтями! Глаза монстра сверкнули вертикальными белыми зрачками. Чудовище летело прямо на Даблина, но наткнувшись на меч, тут же рассеялось облаком тумана, который заполонял шахты выше.

Каторжник сделал глубокий испуганный вдох и тут же повалился на холодный пол, изрыгая из себя кровь! В его груди красовалась огромная дыра, органы были разорваны и словно роса, кровавыми ошметками покрыли с ног до головы Кристофа и Скальди. Девушка завизжала, мужчина подхватил ее за ворот и резким движением потащил за собой. Они бежали, совершенно не разбирая пути, ведь колдунья обронила магический свет. К чему-либо хорошему это не привело. Кристоф споткнулся и повалился с ног, уронив и девушку, которая вцепилась в его руку и не выпускала ее.

– Свет, нужен свет! – закричал мужчина.

Но Скальди только ревела и издавала невнятные звуки, проглатывая слова. Было ясно, от увиденного и пережитого у нее началась истерика. Кристоф на ощупь схватил девушку и начал трясти ее со всей силы, пытаясь привести в себя, продолжая кричать:

– Наколдуй свет! Просто свет, Скальди!

Колдунья с трудом смогла произнести заклинание, и в руке снова зажегся зеленый огонек. Она сидела напротив мужчины вся перемазанная кровью, сажей после забега по угольным шахтам и слезами.

– Тихо, – скомандовал мужчина и, не церемонясь, зажал рот девушки своей рукой.

Позади них слышалось чавканье, но никаких звуков погони или преследования не было. Девушка испуганно смотрела в глаза Кристофа, было видно, что она пытается взять себя в руки.

– Тише, – шепотом произнес каторжник, – оно ест, а сейчас аккуратно поднимаемся и идем вперед.

Он убрал руку от губ Скальди. Девушка только всхлипывала и глотала воздух, стараясь не издавать ни звука. Мужчина поднялся на ноги и помог встать колдунье. Она словно маленькая девочка схватила его за руку и нервно замотала головой, давая понять, чтобы он не отпускал ее. Кристоф так и поступил. Понятно, что ей следовало идти впереди, чтобы освещать дорогу, но делать было нечего, он вел ее за руку, вглядываясь вперед. К общему удивлению, очень скоро они вошли в небольшую комнату с высокими сводами, в которой была развилка.

– Куда нам идти? – спросила девушка.

–А я почем знаю? Думаю лучше направо, – предположил мужчина, быстро представив в голове план шахт и пещер, в которых провел больше двух лет.

Они внимательно осмотрели комнату, в которой оказались. Разрушенные статуи непонятных созданий стояли вдоль стен, а пол был усеян песком и пылью. Не найдя даже намека на что-то полезное, они свернули и быстро пошли по правому тоннелю. Идти пришлось не долго, он очень быстро закончился большой винтовой лестницей, ведущей вниз.

– Мне кажется, мы никуда не выберемся отсюда, – с отчаянием в голосе сказала Скальди.

– Идем назад и по левому проходу, – спокойно ответил Кристоф.

Нет, он не был спокоен, просто притворялся, чтобы у колдуньи не случилось очередной истерики, и она своими дурацкими криками и всхлипами не спровоцировала еще больше подобных тварей. Внутри него все так же билось и трепыхалось сердце, насквозь пропитанное страхом, отчаянием и непониманием того, что делать дальше.

Они быстро вернулись в комнату с высоким сводом, и пошли в другой тоннель. Делая шаг за шагом, они уперлись в завал.

– Да что за проклятье! – не выдержал каторжник и плюнув на землю с досады пнул камень.

– Значит вниз по лестнице, – сказала девушка.

– Значит, не значит. Ты уверенна что за это время, тварь не вышла в ту комнату? Уверена, что как только мы вернемся, нам не наступит скоропостижный уход из жизни? – чувствуя, что внутри все накаляется, сказал Кристоф.

– Нет, тогда что ты предлагаешь?! – забыв о шепоте, повысила голос Скальди.

– Не знаю, наколдуй что-нибудь. Ты магией владеешь, – ответил он.

– Что я наколдую? Я лекарь, – на глазах Скальди начали появляться слезы.

– Да я откуда знать должен, что ты умеешь колдовать. Может, ты сможешь нас отсюда перенести. Или огнем бахнуть в чудовище.

– Нет, – сжав губы процедила девушка.

– Значит обратно и по лестнице.

Кристоф очень сильно нервничал. Казалось, что все стены в одночасье начали давить на него. Прилив сил, вызванный шоком и страхом, закончился. Теперь он мог думать рационально, и хуже всего было понимание того, что им отсюда не выбраться. Безысходность начинала сильнее сдавливать нервы, сжимая их словно пучок конских волос. Быстро дойдя до комнаты, они поняли, что монстров там нет и так же быстро, не оглядываясь по сторонам, проскользнули в правый тоннель. Дойдя до лестницы, мужчина тяжело вздохнул, сжав покрепче руку колдуньи начал спуск.

Они шли медленно, опасаясь, что в любой момент перед ними может появиться туман, из которого выскачет очередная тварь. Спуск был долгий, казалось, что винтовая монолитная лестница бесконечна. Вдруг, под ногами мужчины раздался непонятный хруст.

– Что это? – удивленно спросила Скальди, опустив свет к ногам.

Лучше бы девушка этого не делала. По лицу мужчины скользнул ужас, и глаза расширились. Сама же колдунья только вскрикнула от увиденного. Под ногами Кристофа заканчивалась лестница. Он стоял на человеческих костях, очень старых, покрытых желтым налетом и грязью. Впереди не было ничего не чего, кроме очередного тоннеля, застланного тысячами и десятками тысяч останков. Черепа и ребра, руки, берцовые кости, все это торчало во все стороны.

– Я не хочу туда идти, – с ужасом в голосе произнесла Скальди.

Кристоф ничего не ответил, он аккуратно сделал очередной шаг, и нога ушла по щиколотку в глубь костей, вызывая громкий и протяжный хруст, который до одури сводил с ума и заставлял зубы сжиматься.

– Нет, Кристоф, не надо туда идти, – взмолилась колдунья.

– А куда нам идти? Куда мы будем деваться из этих туннелей? – по его лицу было понятно, что он находится в шоке.

– Назад, мы можем попробовать вернуться назад, как говорил Даблин.

– Вернемся, и что дальше? Как ты будешь пролазить в пролом, что висит на двух метрах над твоей головой? И то, если оттуда ушли все монстры.

– Ты сам сейчас идешь в их логово.

– Да с чего ты это взяла?

– С того, они словно животные, а хоть и демонические животные, но они тащат добычу в свою нору, логово, где растят детей и если тоннели были пусты, а тут целое капище… – Скальди начала плакать.

– Слезами тут не поможешь, – строго одернул ее Кристоф. – Идем вперед. Было бы тут логово, мы бы их слышали, а тут тишина, значит, они разбрелись по шахтам. Больше чем уверен, мы не одни остались в живых.

Мужчина только плюнул под ноги Колдуньи и пошел на ощупь, аккуратно ступая по костям, чтобы не повредить себе ноги. Скальди, только нервно махнула руками и с досады ударила воздух ногой, словно кого-то пнула в голень, без идей что делать дальше, она молча пошла за мужчиной, освещая ему дорогу.

Пройдя несколько минут вперед, Кристоф подметил, что останки начали меняться, на пути попадались не только старые истлевшие кости, но и вполне свежие, покрытые плесенью и ошметками гнилого черно–зеленого мяса. Где-то же и вовсе попадались вполне свежие экземпляры, от которых веяло гнилью и сыростью, что начинала заполнять невыносимым смрадом подземелье.

– Просто могильник… – тихо прошептал он себе под нос.

Пройдя еще дальше, они уперлись в очередную развилку, только на этот раз никаких лестниц не было, в конце импровизированного захоронения было три узких тоннеля. Было видно, что они уже не имеют такой четкой полировки и огранки, как стены, по которым они блуждали.

– Похоже на естественный переход, – сказал мужчина.

– Поясни, – уточнила Скальди, не до конца понимая услышанное.

– Пока на шахтах батрачил, насмотрелся много мест, как наши угольные копи переходят в обрывки таких же отполированных стен, арок и прочего. Порой складывалось впечатление, что одна структура наслаивалась на другую, а мы со своим углем тут третью выкапывали. Так и тут, дальше будет обычная дикая пещера.

– А из нее может быть и выход, – сделала вывод Скальди.

– Ну, возможно и так, а возможно, просто подземная река или озеро. Что тоже не плохо.

– И в какой из проходов тогда пойдем? – спросила девушка.

– Одну минуту. Будь здесь.

Мужчина углубился в первый проход, и спустя пару мгновений вернулся обратно, молча развернулся и вошел во второй.

– Сюда! – забыв об осторожности, закричал Кристоф.

Скальди тут же пошла за ним.

– Почему сюда?

– Внимательно прислушайся и вдохни, – сказал он.

Девушка так и сделала. Вдалеке она услышала непонятный, еле различимый гул, а поведя носом по воздуху, ощутила, что здесь был сквозняк и легкая тяга.

– Там скорее всего есть пролом на поверхность, иначе бы сквозняка не было и свежий воздух бы не тянул, – улыбнулся Кристоф, понимая, что отчаяние отступает.

– Идем быстрее, – поторопила его колдунья.

Мужчина уверенно пошел вперед. Проход был очень длинным, местами невероятно сужался, что им приходилось идти боком. Но чем дальше они шли по нему, тем сильнее стены и древние постройки сменялись на естественные образования, пока в один момент и вовсе не стали обычным пещерным проходом с неограненными камнями, валунами и некогда размытыми песчаными насыпями от грунтовых вод.

Здесь больше не было сдавленного воздуха пропитанного запахом гниющей плоти. Температура стала на порядок холоднее, и дышать становилось труднее, словно они вновь вышли в шахты. Кристоф, который почти три года провел под землей, иногда останавливался и прикладывал ухо к камням, после чего улыбался, смотрел на Скальди и жестом показывал, что им нужно идти дальше и скоро этот многочасовой кошмар закончится.

Проскитавшись по завалам и узким проходам еще несколько часов, они попали в идеально круглую пещеру, в ее центре был отполированный камень с непонятными узорами, а напротив них зияло что–то некогда напоминающее окно, но засыпанное глиной и илом, за стеной отчетливо слышался звук воды.

– Неужели это водопад? – удивилась девушка.

– Не знаю, а в этих горах есть водопады? – спросил Кристоф.

– Да, но только находятся они на соседней от рудников горе, их назвали "Сестры Ориса" [1 - Сестры Ориса – по преданиям местных жителей у кузнеца Ориса было две сестры, которые ушли в горы Брутц в поисках горного цветка, но попали под обвал и погибли. Кузнец же узнав это, выковал копье, с которым поднялся на гору и пронзил ее. В то же мгновение из-под земли вырвался дикий поток, который пролился до самой земли. Орис решил, что это знак и то текут слезы его сестер, которые сгинули в этих краях.], два небольших водопада на горной реке Фальта.

– Тебе не кажется, что мы прошли слишком большое расстояние под землей, – скептически сказал мужчина.

– Да, это почти два дня пути от шахт. Но других водопадов тут попросту нет, – словно не веря своим собственным словам растерялась Скальди.

– Пошли, делать нечего, будем раскапывать ил с глиной, глядишь, вдруг нам повезет.

Кристоф уверенно пошагал к проему, не обращая внимания на плиту, что была под ногами. Колдунья шла за ним следом. Но стоило им только ступить в середину, как пещеру затрясло, да с такой силой, что они повалились на пол, с глазами полными ужаса! Камень, на котором они стояли начал трескаться и словно тонкое стекло в одночасье разлетелся на тысячи мелких осколков, подняв в воздух огромный клуб пыли.

***

Скальди с трудом открыла глаза. Боль пронизывала все тело, дыхание девушки было тяжелым, а правую руку очень ломило. Она пыталась хоть что-нибудь понять, но густая темнота не давала даже возможности разглядеть саму себя. Попытка пошевелиться привела к острой и резкой агонии! Рука и ноги были сломаны от падения. Спина словно задеревенешая засадила так, что из глаз брызнули слезы.

– Очнулась.

Вдруг послышалось из темноты. Это не был голос Кристофа, это вообще не было похоже на голос. Колдунье показалось, что кто-то буквально говорит с ней транслируя все прямо в ее мысли.

– Кристоф? – тяжело дыша, еле выдавив из себя спросила она, поняв, что агонизирующий болезненный комок это переломанные ребра.

– Нет. Кристофа больше нет, как и всех других.

Голос пугал, заставлял тело покрываться гусиной кожей, а сломанные конечности конвульсивно дергаться и дрожать. Девушка рефлекторно начала втягивать голову и зажмуривать глаза, хотя и без этого не видела ровным счетом ничего. Здоровой рукой она попыталась ощупать местность, но кроме холодной каменной породы, липкого мха и осколков плиты на которую они наступили, она ничего не чувствовала.

– Что ты такое? – взмолилась колдунья, спрашивая пустоту.

– Не имеет значения, Скальди.

Девушку тут же пробрал холодный пот. Никто, кроме Кристофа не мог знать ее имени, либо это он сказал ему, либо, это существо само читает всю правду. Она постаралась хоть как-то сдвинуть себя с места, превозмогая сильнейшую и острую боль, но кроме как упасть на бок еще сильнее, у нее ничего не получилось. В этот же момент она услышала звук, больше напоминающий рой пчел, гул начал бить по ушам и она только и почувствовала холодные лапы на своем теле, которые в мгновение куда-то ее утянули, навсегда растворив отчаянный крик в густой темноте.

Самого мужчину звали Кристоф. Он был на этих шахтах уже третий год. Его задача была загружать телеги выработанным углем и поднимать его наверх, в основание пещеры, где и производилась дальнейшая сортировка, погрузка и отправка с караванами, которые доставляли сырье на переработку и продажу. Вся гора на которой и был разработан этот шахтерский уголок имела название «Шахта Драсса и Байроса». Они прибыли в свое время сюда, чтобы начать разработку новых месторождений. Но к несчастью все участники без вести пропали. Только последующее посещение гор Брутц привело к тому, что тут нашли каменный уголь, а название месторождение получило в честь глав пропавшей экспедиции. Теперь преступники как Кристоф вынуждены вместо сырых казематов коротать свой срок здесь. Как говорил он сам: «Да, у этого есть свои плюсы, иногда я бываю на свежем воздухе, нас хорошо кормят. Никто не избивает, ну только если совсем постараться и довести надсмотрщиков до белого каленья. Тогда да, розги, кистени и много чего, спрятанного за пазухой у этих мужеложцев, ты своим хребтом вкусишь. А так, да, жизнь была мирная и достаточно тихая. Правда, я сам не привык столько трудиться. До того, как я попался и был закован в кандалы, кстати, о кандалах здесь их нет. Зато есть колдуны треклятые, понатыкали свою какую-то богомерзкую, магическую неведь и называли барьерами. Суть её в том, что если их пересечь, тебе разорвет голову. Кандалов нет и на том спасибо, это значительно облегчает работу в отличие от других каменоломен».

Кристоф до попадания в эти шахты жил достаточно вольной и не принужденной жизнью: путешествовал по лесам, иногда помогал солдатам на передовой, охотясь на эльфов. Даже свою команду сколотил вскоре для этого дела. Передовая между Солитореном, где обитали эльфы и объединенным королевством людей, там собственно и родился сам Кристоф, была ему родным домом. Нагоняя эльфов и устраивая им засады, он и его парни хорошо зарабатывали, не брезгуя заниматься мародерством, убийством, сжиганием эльфийских деревень и мелких поселений, но иногда им хотелось женского тепла и тогда они насиловали найденных, женщин, как эльфийских так и человеческих. Именно после подобного их поймали и дали четко понять, что ублюдки вроде Кристофа и его банды нарушают законы, а не ведут благородных воин с эльфами. Тогда их отправили в казематы, где им было суждено гнить двадцать лет. Правда, как смеялся сам мужчина: «Оказалось, что мы кушаем много для бездельников и нас отправили отрабатывать съеденное из королевских запасов». Так отсидев какие-то два года, он и его банда были отправлены на рудники, копии, золотодобычу и другие работы.

Кристоф с силой дернул ишака за поводья и животное наконец-то успокоилось. Мужчина повел его дальше по дороге, навстречу ему шли надзиратели. Обычно они ходят другой дорогой, спускаясь вниз к тем местам, где идут работы, чтобы сменить караулы. Но сейчас там шел проверяющий, господин Эрдинье из Фальтсбурга. Кристоф его хорошо знал. Обычно это он мастерски орудует плетью во время наказаний за неповиновение закону и власти Короля. Вниз этот господин ходит редко, зачастую, чтобы затащить кого-то из заключенных в темный, укромный угол и хорошенько избить. Как правило, после его посещения шахт, недосчитываются парочки заключенных, их имена вписывают в книгу учета несчастных случаев. На деле же, проверяющий собственноручно убивает ради собственного удовольствия тех, кто ему не понравился или наоборот приглянулся как жертва. К счастью Арто, за эти годы Кристоф ни разу не попадался на глаза этому зверю, а если и попадался, то только за усердной работой, что несомненно играло ему на руку. Ведь тех, кто работал и соблюдал правила, никто не спешил трогать.

Кристоф только бегло отвел свой взгляд от Эрдинье, прекрасно зная, за кем в этот раз идет убийца. Вчера ночью была внезапная проверка бараков и двух заключенных застукали за тем, что они пили украденный у стражников самогон. С одной стороны, заключенным давали выпивку, она не была запрещена, кружка пойло перед началом рабочего дня, да и то, в лечебных целях. Местные лекари, которые тут тоже присутствовали, решили, что спирт чистит кровь от угольной пыли и теперь в жизни заключенных появилась на одну радость больше. С другой же стороны, на лицо был факт хищения государственного имущества, а следовательно этим двоим теперь никто не позавидует.

Кристоф один раз вывозил того, кого убил Эрдинье. Казалось, что дикие звери рвали бедолагу на части. Переломанные пальцы, выбитые зубы, оторванное ухо, вырванный язык, один глаз был выбит, а второй выжжен огнем. Ребра словно перетерли в труху. От сильного и видимо неоднократного тяжелого удара, даже часть органов паренька выпала прямо в штаны. Смотреть на убитых проверяющим было невозможно.

Пытаясь как можно быстрее тянуть за поводья ишака, Кристоф миновал стражу. Отойдя дальше от них, он начал напевать свою любимую песенку, которую часто пели шлюхи в кабаке, где он и его бывшие подельники коротали время. Хотя бы она помогала не сойти с ума от тоски в этих глухих и душных коридорах шахты.

Выйдя на поверхность, мужчина быстро снял с себя тряпку и отер лицо, после глубоко вздохнул и попытался открыть глаза, которые как он замечал, с каждым годом все дольше привыкали к солнечному свету.

– Семнадцатая партия? – уточнил стражник, который вел учет добытого.

– Да господин, – тяжело дыша, ответил Кристоф. Его голос был глухим, из-за постоянного кашля, горло всегда ссадило, и утренний самогон только помогал хоть как-то обезболить охрипшую глотку.

– Сколько еще ожидается партий?

– Бернье и Густав шли следом, но я сильно оторвался от них. Как только они доберутся, планируем еще около пяти спусков, – доложил мужчина.

– Хорошо, – сухо сказал стражник, по лицу которого было видно, что он явно хочет быстрее уйти со службы, а не считать партии подъема каменного угля.

Кристоф продолжил вести ишака с телегой туда, где нужно было ее разгрузить. Подойдя к огромной куче, которую сортировали другие невольники, он начал методично перекидывать содержимое телеги прямо под ноги заключенных. Со спины послышался глухой и хриплый голос, который иногда срывался на писк из-за тех же проблем, что и у Кристофа.

– Ты куда конь юродивый так побежал? – мужчина закашлял.

На поверхность вышел Густав. Они не были друзьями с Кристофом, но приходилось улыбаться друг другу в лицо каждый раз, ибо получить камнем по затылку не хотел никто из них. Дело было в том, что Кристоф обыграл Густава в кости и забрал все его пожитки, тогда Густав подговорил своего товарища Бернье, с которым коротал уже восьмой год на шахте, украсть их обратно. Естественно между ними завязалась драка, за которую все трое нехило получили плетью. На следующий день на шахте произошел обвал, и Кристофа вместе с Густавом отрезало от остальных. Бернье же придавило, но к счастью Арто не смертельно. Тогда они самостоятельно стали разбирать завал, чтобы выбраться и вытащить Бернье. Так как остальные узники занимались расчисткой более серьезного обвала, который мог положить конец новому ответвлению каменоломни. Ведь это могло погубить больше двадцати человек, которые остались, заперты в подземном образовании. После этого инцидента, мужчины и решили, что о конфликте вспоминать не будут. Вроде бы и примерились, но осадок остался у всех троих: у Густава, за проигрыш, у Кристофа, за попытку отнять честно выигранное, а у Бернье, за то, что в той драке ему Кристоф сломал челюсть, а Густав случайно разбил голову, промазав по обидчику.

– Да просто устал, – ответил Кристоф, – Хотел поскорее воздуха втянуть.

– Ты видел, кто в шахты направился? – шепотом спросил мужчина.

– Видел, похоже, любителям самогонки сегодня наверх уже не выйти, – так же ответил узник.

– Боюсь ночь будет веселой до умопомрачения, – сухо сказал Густав.

Кристоф знал, что после подобного, как правило, стража полночи гоняет остальных заключенных, не давая спать. Все это происходит под сомнительные речи о вере в Арто и о том, что судьба покарала тех, кто нарушил закон снова.

– Ты там Бернье не видел? – поинтересовался мужчина.

– Видел, у него ишак сегодня совсем хилый попался, он с телегой два раза вниз проваливался по дороге, в итоге пришлось часть сгрузить, чтобы животине проще тащиться наверх было.

– Ну и прекрасно. Значит, есть время передохнуть, – улыбнулся Кристоф.

Густав тоже принялся разгружать свою телегу. Проблема этой шахты заключалась в том, что она была очень узкой, и двум повозкам там было попросту не разъехаться. Если кто-то разгружал часть угля из-за невозможности ишака тащить телегу наверх, то вся работа буквально вставала колом, поскольку, пока он не возвращался и не убирал завал, другие не могли продолжить спуск. Стража и надзиратели прекрасно это знали и если видели, что на поверхности бездельничают несколько доставщиков, как их называли здесь, то не спешили орудовать нагайками и давали спокойно отдохнуть.

Разгрузив телеги, мужчины отвели ишаков и увидели, что Бернье только достиг входа, а значит, у них был примерно час, чтобы просто поваляться и подремать. До обеда было еще далеко, а нутро Кристофа уже урчало так, словно там поселился дикий медведь. Увы, делать было нечего, ведь им запрещалось хранить и запасать еду. Кормили в полевой кухне, строго по порциям, рассчитанным на количество заключенных, не больше, не меньше. В эти края тяжело было доставлять продовольствие, ближайший населенный пункт находился только у самого подножья гор. Маленькая деревенька была отстроена, чтобы стражники и их семьи могли там жить. Естественно, где стража, там и городничий какой-нибудь, или солтыс заведется, сразу церковь Арто появляется. Так год за годом и деревня уже вполне жилая и обустроенная, а вместо барака для стражи полноценные казармы, поля с пшеницей или нутом и вот она, жизнь кипит. Так и с Майс, построили бараки, привезли поваров, а где есть стража, там есть и первые земледельцы. Те, кого война с эльфами оставила без крова, весьма охотно тянутся сюда, так сказать за новой жизнью.

Бернье на удивление мужчин быстро вернулся и погрузил остатки угля, снова поднявшись на поверхность. Кристоф и Густав недовольно переглянулись, прекрасно понимая, что им снова придется заматывать лица и спускаться на дно шахты, где практически нет воздуха, болезненный кашель снова будет разрывать легкие, а очередная погрузка и разгрузка телеги заставит мышцы трещать от усталости.

***

В очередной подъем на поверхность наконец-то настало время обеда. Буквально бросив все, мужчины тяжело поплелись в сторону полевой кухни и оборудованной под навесами столовой. На обед была, как и обычно перловая каша с куском сала и соленым огурцом. Все прекрасно понимали, что пища не смениться еще долгое время, ведь поставки еды в очередной раз задерживаются. Получив свою порцию и налив чистой воды в глиняные кружки, они сели за невзрачный криво сколоченный деревянный стол.

Каменоломня существовала не один десяток лет, однако все, что было вокруг нее, делалось руками заключенных, а эти ребята были далеко не мастера, но делали на совесть, чтобы крепко, увы, не всегда ровно и аккуратно. Грубые столы были отполированы руками каторжников, которые были до Кристофа. Такие же черные, покрытые слоем жира и сажи, да так основательно, что так и норовили прилипнуть к рукам, поэтому мало кто складывал на них локти.

Здесь не было никаких столовых приборов. Дежурный лично приносил деревянные ложки, не всегда даже мытые, и выдавал их заключенным на момент приема пищи, после забирал обратно, а все из-за случая, что произошел года два назад.

Тогда здесь среди каторжников было две бригады, первой командовал Одноглазый Одли, а вторая подчинялась Данику из Биргена. Они часто вступали в конфликты друг с другом, из-за того, что еще на свободе враждовали и пытались поделить между собой небольшую деревушку где-то на юге страны. За очередной резней их и поймала королевская стража, без разбору всех отправили сюда, естественно конфликт не был разрешен и бравые ребятки с лицами неотягощенными интеллектом, частенько устраивали потасовки, иногда убивали друг друга среди шахт и всячески мешали друг другу жить. Их не пугало то, что при этом они постоянно нарывались на тяжелые ботинки стражников. В одной из таких потасовок, кто-то из банды Даника схватил со стола ложку и с размаху воткнул ее во второй глаз Одли. В тот момент одноглазый Одли напрочь лишился зрения, но мучиться от этой потери, судьба ему времени не дала, и в этой же драке он умер из-за того, что ему проломили череп стулом. Он умер, а нападавшему отсекли руку в назидание, остальных заключенных лишили ложек и вообще всего, чем можно убить собрата узника.

Получив свои ложки, мужчины быстро съели то, что с такой «щедростью» им наложили повара. Время на прием пищи было ограничено, не более трех минут на прием вторых блюд и пяти на прием первых блюд. Это было не так трудно сделать, если учесть, что еда всегда готовилась огромными казанами и всегда подавалась холодной. А суп последний раз давали вообще месяца три назад, когда нужно было куда-то девать подпорченную солонину, которая покрылась плесенью, и прогорклое пшено. Но, Кристоф мог с уверенностью сказать, что холодное варево, которое надо затолкнуть в себя за три минуты, куда лучше чем то, чем кормят в казематах. Тут сами заключенные дежурят на кухнях и все воочию видят, что еда как минимум свежая и пригодная. Совсем тухлую гниль никто не старается класть в блюда. Правда делается это не из-за заботы к каторжникам, а потому, что полевая кухня подразумевает всего одно меню, которое распространяется как на заключенных, так и на стражников с надзирателями, правда те, в отличие от каторжников имеют возможность что-то взять из домашней кухни, чтобы вкусно перекусить.

Бывало даже такое, что иногда стражники, глядя на то, что наворотили в своих котлах повара, вообще подкармливали заключенных. У этого тоже были свои темные мотивы, но эти мотивы совершенно не смущали никого из преступников, а дело обстояло следующим образом, когда надзиратели покидали посты и оставались только караульные, они устраивали бои.

Все желающие из каторжников могли принять участие в них. Били сильно, порой с травмами, но всем нужно было выплеснуть злобу от безысходности копившуюся внутри, и порой настолько застилающую разум, что некоторые заканчивали жизнь, повесившись на каких-нибудь тряпках в бараках. Так же бои были идеальным способом решить внутриколлективные, если это так можно назвать, конфликты. Заключенные ломали друг другу носы, а стражники делали ставки. Победителей естественно не оставляли без награды. Самогон и буханка пусть иногда черствого, но хлеба уходила тем, кто выигрывал. Иногда их освобождали от работ и отправляли дежурить на кухню. Теперь же победителя ставили дежурить на ложки, а если учесть, что он их еще и не мыл, то это можно было считать самым прекрасным днем в этих местах.

Быстро закончив с приемом пищи, мужчины отдали ложки, поглядев на разбитые, словно кровавые ошметки губы и свернутый на бок нос дежурного и направились в сторону своих ишаков.

– Если бы не сегодняшний поход проверяющего, я бы принял участие в боях, – сердито сказал Густав.

– А что тебе проверяющий? Ну побегаем, попрыгаем до полуночи, пока ему не наскучит и все. Он домой в кроватку, а ты можешь и носы поломать, – ответил Кристоф.

– Больно мне это надо, после такой зарядки от проверяющего, – буркнул Густав и молча, и повел ишака к входу в пещеру.

Мужчинам оставалось работать всего несколько часов. Скорее всего, они уже не успеют вывезти все то, что добыли шахтеры. Ночью, здесь в горах, даже с масляным освещением невозможно было работать, поскольку мгла была, хоть глаз выколи. В горах солнце садилось рано, из-за этого после обеда рабочий день быстро сокращался, а следовательно в целях экономии перерыв между завтраком, который был примерно в шесть утра и обедом, часа в четыре после полудня составлял почти десять часов, а раз все заключенные недавно обедали, то на ужин можно было просто налить воды и собрав объедки снова подать то, что уже было сготовлено, или ничего вообще не подать, объяснив это нехваткой продовольствия.

Пока Кристоф загружал очередную телегу, он узнал от шахтеров, что сегодня одна из групп выбила новый проход под шахту, правда бедолагам не повезло, и они отравились каким-то газом, из-за этого на нижние ярусы разработок и спускался проверяющий. Мужчина выдохнул, понимая, что сегодня никто не будет превращать в мясной фарш вчерашних провинившихся, а значит ночью им дадут отдохнуть.

Правда пока он загружал остатки угля, в голове появились мысли о том, что эта система тоннелей и шахт весьма странная. Пусть у него и не было никакого образования в горном деле, да и с гномами он пиво не пил, но понимание того, что в естественных пещерах не бывает ровных, гладких сводов у него присутствовало. А таких среди лабиринтов пещер и прокопанных шахт было не мало. То там, то тут шахтеры натыкались на остатки каких–то весьма старых и загадочных стен, которые были идеально отполированы. Кто-то из заключенных говорил, что это было построено еще до того, как Днева создала свои народы, а следовательно дело рук древних демонов, которых она изгнала из нашего мира. Хоть Кристоф и не верил во всякие небылицы про древних колдунов и прочих тварей населявших земли до людей, факт оставался фактом, они добывают уголь там, где уже существовала какая-то цивилизация, которая была на порядок умнее и искуснее в обработке камня чем люди или эльфы. Хотя другие шахтеры утверждали, что эти своды строили гномы, но не найдя ничего полезного здесь, все бросили и ушли за горы. В эту версию вообще поверить было невозможно, ведь любой, мало-мальски обладающий интеллектом, знал, что гномы и были теми, кто вместе с людьми отыскал в экспедициях здесь каменный уголь, да в очень больших объемах.

Размышляя над тем, кто все-таки мог так искусно строить, Кристоф закончил разгружать последнюю телегу с углем. Он уже вообще его еле отличал в кромешной темноте, хоть стражники и зажгли факела и лампады, это мало помогало делу. Закончив с разгрузкой, он мирно сидел в телеге и наблюдал за тем, как выносят раненых и мертвых после сегодняшнего дня из шахт. Те, кто работает на самых нижних ярусах – это приговоренные к смертной казни, но помилованные и отправленные на пожизненное заточение на каторгу. Отсюда и отношение к ним было весьма и весьма презрительное, что тут говорить, если ему и самому всего-то за пару десятков изнасилованных баб дали двадцать лет, то эти ребята не сильно отличились за свои преступления. Кто-то сжег пару деревень, кто-то знатную особу похитил и не получив выкуп трахнул и убил, но были среди них и те, о ком даже остальные преступники в слух говорить не хотели. Например, Ульдвар Осдовский похитил, убил и сожрал тридцать четыре человека. Его тело выносили последним. Этого зверя даже за человека не считал никто. Каторжники обходили его стороной, а стражники частенько избивали, ведь среди этих людей на его счету было трое младенцев, как раз, когда он готовил их в лесу. Его и поймала королевская конница. Сначала они хотели убить его, но потом решили, что смерти мало для такого душегуба. Так же среди погибших сегодня выносили Флора Тенсеваля. Прозвище у него было громким, Мясник. А получил он его из-за того, что вернулся с войны, где лишился рассудка и в течение трех месяцев ездил по деревням и вырезал их под частую. Больше ста человек пали от его ножа, да и вдобавок ко всему, он отрезал уши убитых. Этого безумца никто не ловил, больной разум заставлял его считать, что он охотится на эльфов и в один миг, с пустыми, безумными глазами, он сам явился на пост армии, где принимали эльфийские уши за вознаграждение и привез целый мешок человеческих обрезков. А дальше без суда и следствия на каторгу.

Не все кого выносили, были мертвы, кто-то из бедолаг еще дышал, и их сразу несли в лазарет. К счастью, судьба миловала Кристофа оказаться там. Ни травмы, ни болезни, за эти два с лишним года не омрачили ему пребывание на шахтах. Но другие рассказывали, что ровно год как, в лазарет вместе со служителями церкви прибыла новая лекарша, молодая девчонка так еще и колдунья, коих здесь ни разу не видели. Все, что Кристоф знал о ней, так это то, что ее зовут Скальди Йоганс.

Вдоволь насмотревшись на кашляющих, кряхтящих и стонущих шахтеров, Кристоф пошел мыться. Их буквально заставляли смывать с себя пот и грязь, ибо в бараках и так хватало вшей и паразитов, так год назад, здесь еще и эпидемия Червонного гриппа разгорелась. Если на большой земле кто мог, бежали на север, а повсюду орудовали лекари и маги, то тут, на рудниках бежать некуда, а помирать не хотелось ни стражникам, ни заключенным. Поэтому и решили лучше следить за чистотой каторжников, нежели раньше.

Кристоф в те дни сильно опасался за свое здоровье. Возможно, кашель это и есть последствия болезни, ведь шахтеры у гномов по полжизни на рудниках проводят и только тогда получают такой хрип, а они здесь поголовно все стали болеть и кашлять после того, как из бараков больше ста мертвых вывезли всего за неделю.

Смыв, как только можно было с себя грязь, мужчина направился в барак, дожидаться ночных боев. Он тоже хотел принять участие в этот раз, ведь дежурить по ложкам его привлекало больше, чем снова таскать камни и глотать пыль. Пока он размышлял о жизни, за окном барака внезапно для этих мест медленно начал ползти туман. Словно молочная пелена, он окутал все вокруг. Наблюдая за столь редким явлением для здешних мест, он не заметил, как его глаза сомкнулись и крепкий сон заставил спать до самого подъема, забыв о желании помахать кулаками на потеху стражников.

***

– Ты, что окаянная себе позволяешь? – с порога начала Ирдиган.

– Позволяю то, что боги даровали, гои на небе, гои во лесье, гои на земле, гои вогне. – строго ответила Брунда.

– Ты судьбы людям рушишь всю жизнь, неужели ни грамма совести нет? – сбавив пыл продолжила мать Берги.

Сама же девушка стояла, опустив глаза в пол и даже боялась не то, чтобы что-то сказать, а даже шелохнуться, лишь бы не привлечь к себе внимание матери и старухи.

– Судьбы рушат сами люди, а я только даю им то, что могу и то с разрешения богов. Так что можешь заканчивать свой разговор, пока не разгневала древа и воду, землю, по коей сама ступаешь и воздух, которым дышишь.

– Ты мне говори лучше, как приворот снять. – Ирдиган хоть и успокоилась в голосе, но все равно буквально разрывалась от злости.

– А никак. – словно отмахнувшись ответила старуха.

– Ты шутки не шути, а то хату твою вмиг всем селом спалим. Говори.

– Ты угрожай сколько душе угодно. – рассмеялась старуха. – я под защитой богов. А приворота не снять, поскольку и самого приворота не было. Заколдовали мы куклу с твоей дочуркой, да закопала она ее в полесье под ольхой. И все на этом. Боги туда силу вложили и плату просят, в виде чада ее, ей не принадлежавшего, но по крови родного.

Женщина изменилась в лице, она не совсем понимала всю суть колдовства проделанного Брундой, но слова о детях невольно заставляли сжиматься.

– Коли ребеночка отдаст богам, все само и спадет. А не отдаст. – старуха тяжело вздохнула. – то будет худо им, да такое, что никто помочь не сможет.

– Я ту куклу сожгу и плевать хотела на твои сказки. – огрызнулась Ирдиган.

– Сжигай не сжигай, а ровно неделя есть у этих двоих, чтобы чада зачать, иначе, жди беды ко дворам обоим. – старуха подошла к двери и отворив ее сказала – а теперь вон из дому моего, чтобы глаза в ночи вас не видели, а при солнце не узнали.

Ирдиган взяла крепко дочь за руку и вышла прочь.

– Ты мне скажи, где куклу закопала? – строго спросила мать.

– В лесу за храмом, пока все гуляли.

– Пошли. – Ирдиган дернула ее за руку и повела за собой. – сейчас откапывать будем.

– Нет! – вдруг закричала Берга. – ты же слышала Брунду, откопаем и лихо в семьи ворвется.

– Не ворвется. Это она тебя так дуру наивную пугает, чтобы ты со мной спорила. Я с этой бабкой с самого приезда сюда спорю, ругаюсь на чем свет стоит, а ей все не почем. Играется с юнцами да девчушками как ты, в свои игры, и судьбы ломает. Корежит словно скверной обрызгивает.

– Мама, а если права она? – взмолилась Берга, послушно идя за матерью.

– Да не права. Не твою первую и не твою последнюю куклу откапывать и сжигать будем.

– Она раньше тоже так помогала?

– Помогала? – возмутилась Ирдиган. – она против воли идет богами прикрываясь! Где это видано было, чтобы боги свою силу даровали, дабы зло делать.

– Но почему зло? Она же сделала так, чтобы Кальд к нашему дому сам пришел.

– Он сам пришел, да только как куклу выкопаем, сразу к нему домой пойдем. Увидишь, что ее помощь с людьми делает

– Ты серьезно, хочешь к Кальду в дом прийти?

Ирдиган только сверкнула взглядом, дав четко и ясно понять Берге, что сейчас не самое лучшее время вообще противоречить тому, что сказала мать.

Дойдя до храма, девушка внимательно осмотрела лес, в который ушла вчера вечером и определив нужное дерево, принялась копать. Куклу она нашла быстро и легко, поскольку руками, в земле, глубокой ямы не выкопаешь, и тем более в темноте, быстро, стараясь скрыться от чужих глаз.

– Вот она. – Берга протянула ее матери.

– Я в руки куклу не возьму, ты сама понесешь ее.

– Хорошо. – ответила девушка.

– Теперь идем к дому Кальда.

Ирдиган снова взяла дочь за руку и потащила ее к дому парня. Благо с его родителями они были в достаточно теплых отношениях. В свое время, отец парня помогал ее мужу возводить пекарню, поскольку слыл каменщиком в деревне и часто брался за строительство. Основным делом конечно– же в его семье была война. Они поколение за поколением присылали на большие острова своих мужчин, которые не только хорошо показывали себя в набегах, но и как правило умирали в старости, на священном поединке. Дом их находился рядом с причалами, его построил еще прапрадед Кальда, чтобы было удобно возводить драккар, на котором он, самостоятельно собрав дружину поплыл в набег.

Придя к дому, Ирдиган и Берга услышали странные стоны и брань, за дверью. На улице давно стемнело, в доме горели свечи и очаг. Женщина постучала в дверь.

– Кого еще нелегкая принесла на ночь глядя? – раздался раздраженный голос отца семейства, его звали Фасгурд.

– Это Ирдиган, со мной Берга, нужно серьезно поговорить.

Дверь тут же открылась. В доме было весьма уютно. Деревянный пол был устелен мягкими шкурами, у окна стоял стол и очаг, на котором готовили еду. Было несколько сундуков и бочек, где хранились пожитки. Слева от входа, была развешана сушеная рыба на шерстяной нитке, там же грибы, коренья и прочая сухая зелень. В дальнем углу была массивная бревенчатая кровать, которую отделяла тяжелая махровая ширма бардового цвета. Там же и лестница на второй этаж, где была спальня родителей Кальда. Справа от входа стояли ведра и висел умывальник.

– Что за срочность, Ирдиган? И так голова о другом болит. Сын час как с хворью слег. Сельри за знахарем побежала.

– Не надо знахаря. – тяжело выдохнув сказала женщина. – разреши войти.

– Конечно. – Мужчина жестом пригласил их в дом. – говори, почему знахаря не надо?

– Да потому что у дочурки моей мозги как у чайки. – женщина злилась – додумалась до Брунды сходить, чтобы та ей помогла.

Мужчина округлил глаза, после посмотрел на Бергу и будто не веря в услышанное сказал:

– Ты как посмела туда нос совать свой вообще?!

– Тише, Фасгурд. Этим я сама займусь. Дак вот, та о любви наобещала и куклу сделала. Мы куклу уже откопали. Осталось обряд очищения провести и сжечь.

– И что, думаешь поможет?

– ну раньше же помогало.

– и то верно. Мы из-за этих заговоров и так Брунду всей деревней на окраину выгнали много лет как.

– Ты зла на дочь не держи. – попыталась оправдаться Ирдиган. – она глупая и юная. Думала старуха ей и правда поможет внимание на себя Кальда обратить.

– Да неужели трудно просто на празднике подойти, коли в жизни стесняешься?! – пытаясь держать себя в руках спросил отец Кальда, только разведя руками. – вы поколение за поколением все глупее родитесь что ли. Мы эту бабку стороной обходили, а вы? Уже третий случай за пять лет, неужели боги языков не дали, чтобы вопросы лично задавать?

– Он внимание на меня не обращал. – тихо произнесла Берга.

– Не обращал, а ты обратила бы сама! Меня мамка его так в молодости захомутала, что я потом за ней год бегал, лишь бы в жены взять. А вы. – мужчина только махнул рукой в сторону Берги.

Девушка посмотрела на мать, ища хоть какой-нибудь защиты. Да, она понимала свою вину, но выслушивать от других в свой адрес плохое – не привыкла.

– Не смотри так на меня, Берга. Я с Фасгурдом согласна полностью. Вы в своем поколение совсем ума лишились, зажались словно клещами сдавленные!

Девушка только молчала, опустив взгляд в пол.

– Давай уже не томи, куклу сожжем и все. Кальд в жару лежит таком, что простыни хоть отжимай.

– Ты проведи меня к нему, а лучше я с дочкой пройду, чтобы посмотрела на ту помощь, которую Брунда людям оказывает.

– Дайте боги с сыном ничего не случиться, дак я совет соберу и мы эту ведьму в море выбросим за дела ее.

– Не горячись. Она деревне не раз и не два помогала. А то, что подобное творит, может быть в клетке с полгода поживет, дак одумается. – сказала Ирдиган.

Мужчина только покачал головой и повел обеих к кровати Кальда. Берга чуть не упала в обморок от увиденного! Ирдиган только изменилась в лице, а Фасгурд прикусил кулак.

Кальд был сам на себя не похож. Его лицо было красным от жара, тело трясло, на лбу были выпуклые вены. Он крепко сжимал зубы и скрежетал ими, казалось, что его голова вот-вот лопнет. Из уголков глаз текли черные струйки, напоминающие кровавые слезы. Уголки гуд были перемазаны такой же черной субстанцией.

– Вот теперь и думай, какую помощь тебе старуха оказала. – грозно сказала Ирдиган. – и это первая ночь, а она вам сколько отмерила? Пять дней.

– На что пять дней? – спросил мужчина.

– На то, чтобы ребенка зачать и отдать по рождению богам в дар.

– Она со святым играться решила? – громко, чуть ли не сорвавшись на крик возмутился Фасгурд.

– Пойдемте. – Ирдиган быстро вышла из дома.

Пройдя во двор, она четко говорила то, что необходимо сделать. Фасгурд помог Берге, подготовил дрова и разжег костер. Дальше девушка повторила молитву богине Аско и возложила соломенную куклу в огонь. Та начала дымиться, и вдруг из нее стали разлетаться черные искры! Пламя стало зеленым, а в чистом ночном небе ударила молния.

– Вот и все. – строго проговорила Ирдиган.

– В прошлые разы искр не было, сказал Фасгурд.

– В прошлые разы и порча была слабее, чем сейчас.

– Простите меня, прошу вас. – не выдержав всего, Берга свалилась на колени и сжав руки перед собой буквально рыдала, не зная что делать и как быть.

– Лишь бы сын выжил. А дальше уже придумаем, что с тобой сделать. – Фасгурд сурово посмотрел на нее, но поймав на себе взгляд Ирдиган добавил – Родители придумают.

Он повернулся к женщине и взяв ее за плечо сказал:

– Спасибо тебе. Пусть боги хранят тебя вечно.

– Сама виновата, не объяснила, дочери.

– Все виноваты. Хотя бы потому что допустили эту треклятую всеми ветрами ведьму в наши края.

Они попрощались. Женщина взяла дочь за руку, и они пошли домой. Фасгурд вернулся к себе и сел рядом с сыном. Спустя пол часа пришла Сельри и привела лекаря. Мужчина все рассказал, вызвав только волну возмущений и брани. Лекарь все же дал снадобья, чтобы облегчить жар и ломоту. За то время, пока их ждали, у Кальда перестали выступать черные слезы, он расслабил челюсть и начал ровно дышать.

***

Берга уже пятые сутки сидела дома. Ей запретили куда-либо выходить. Отец сопровождал ее до пекарни и домой. Дома тоже никто не спешил с ней общаться, давая четко понять, что то, что она сделала это очень страшная вещь и прощение ей явно придется долго заслуживать. Берга и сама видела, как на нее косятся остальные жители, ведь деревня была небольшая, и молва о том, что она ходила к ведьме быстро разлетелась из уст в уста по всей округе.

Кальд поправился полностью, его здоровье восстановилось буквально к утру, но он больше не приближался к пекарне, как это было раньше. До этого, за хлебом всегда ходил он, в эти мгновения, Берга хотя бы могла любоваться им, тая в душе чувства, но теперь все было по-другому. Ее мать молча отдавала все Сельри, которая даже смотреть не хотела не на нее ни тем более на Бергу.

К концу дня она пришла домой вместе с родителями. Взяла еду, которую приготовили братья и ушла наверх, в свою небольшую комнатку на чердаке. Поужинав, она просто легла на кровать и уткнувшись носом в подушку заплакала, осознавая, что натворила. Проведя несколько часов в слезах, проклиная себя, старуху и тот день, когда она оказалась у ее порога, она все же уснула. На небе словно два ока показались луны Лель и Кицен, которые своим холодным леденящим душу взглядом наблюдали за ее виной.

***

Девушка открыла глаза. Она не понимала, сколько сейчас времени. Казалось, будто ее просто забыли дома, но за небольшим круглым окном не было света солнца. Она вся лежала в холодном поту, но, когда сознание начало возвращаться к ней, она с трудом встала с кровати и решила спуститься вниз, чтобы попить воды. Подойдя к двери, она толкнула ее за ручку, но та не открылась. Берга с удивлением посмотрела на нее и толкнула сильнее. Та снова не шелохнулась. Еще сильнее и еще, девушка не понимала, что происходит, первая мысль была, что кто-то из младших пошутил и запер ее с другой стороны. Она начала колотить рукой по двери и кричать, чтобы ребятня прекратила издеваться над сестрой. Но спустя мгновение, она поняла, что звук полностью отсутствует. Словно, все ушли, оставив ее одну дома.

Берга еще не осознавая, подошла к окну и заметила, что на небе нет ни единой звезды. Тогда она решила открыть свое небольшое окно, но оно тоже не поддавалось девушке. Внутри нее начиналась паника. Она чувствовала себя словно загнанной в ловушку. В голове были десятки мыслей, которые одновременно кружились, сплетались и текли по сознанию неразборчивым потоком обрывков фраз и догадок, от того-что это деревня решила так ее проучить, до самых страшных, что Боги пришли за даром, который она не дала им за приворот Брунды.

Берга не сдавалась, она до последнего пыталась колотиться и кричать, звать на помощь! Небольшой табуреткой она пыталась выбить окно, но то даже не шелохнулось от нескольких тяжелых ударов. Она уже потеряла счет времени, не знала, сколько часов или дней она находится взаперти, рассвета так и не наступило. В голове была четкая мысль – она заперта ведьмой.

Девушка уже сбила руки в кровь от ударов о деревянную потертую временем дверь, которая стояла перед ней, словно монолитная каменная стена, которую никому не под силу разрушить. Слезы, крики, отчаяние. Она то засыпала, то вновь просыпалась и продолжала ломиться прочь из этого места, совершенно не чувствуя голода. Казалось, что ее крик способен разрушить все стены. Но ничего не происходило.

***

Бергу положили в лодку в белом саване с венком на голове. Мать, отирая слезы вложила в ее холодные руки кольцо, которое собиралась подарить на ее свадьбу и поцеловав в бледный, ледяной лоб отошла прочь. Тервест аккуратно спустил ее на воду и прижал к себе жену, пытаясь утешить ее горе.

Старейшина деревни читала молитвы, вовремя которых несколько воинов, вооруженных луками подожгли стрелы и выпустили их в борт отплывающей лодке. Промасленная древесина задымилась и в скорее вспыхнула.

Люди, что пришли проститься с Бергой выстроились на берегу и наблюдали за тем, как боги забирают совсем юную душу обратно к себе.

Еще утром, узнав о том, что Берга умерла, Фасгурд собрал мужиков, которые согласились помочь и вместе с Тервестом отправились на окраину, к дому Брунды. Ее смерть, стала последней каплей для деревни. Мужчины ворвались в дом старухи, выволокли ее на улицу и повесили прямо на ветках дерева. Та только смеялась и кашляла кровью от сдавливающей горло веревки. Ее худые костлявые ноги дергались в конвульсиях, пытаясь поймать под собой что-то твердое, но все было тщетно. Когда она обмякла и перестала шевелиться, Тервест взял в руки факел, разжег его и поднеся к ногам Брунды сжег ее труп. Они наблюдали за тем, как огонь расползается по старой ведьме, как кожа начинает слетать обгоревшими черными лоскутами, а сама она покрываться углем. От пламени, веревка оборвалась и тело с глухим хлопком повалилось на землю, распространяя по лесу запах горелой плоти, сладковатый и терпкий, окутывавший после горечью тех, кто его вдыхал.

Дождавшись, пока она перестанет тлеть, мужчины дружно выкопали яму для нее, вложили в рот камень и вбили кол в сердце, после закопали, не оставив ни единого напоминания о том, как звали ее при жизни.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора. *

notes

Примечания

1 Место, где по поверьям норвинцев был захоронен великий Ронар Борг, поглотивший кровь богов и отдавший жизнь во имя благополучия воинов.

2 Река в северной части Ослода, единственная в своем роде, оттаивая в летнее потепление месяца Вальдель. Она окрашивается в красный цвет, из-за чего норвинцы почитают ее как аорту Дира, что питает кровью земли давая им жизнь.

3 Весеннее полнолуние, которое все Норвинцы отмечают как смену власти братьев, по их поверию именно в ночь Бельтвенгарда, Аско сменяет Дира и Ровад, властителей страха и зимы, забирая власть она дает новую жизнь и виток событиям, которые продлит Туро в день Габельвейн празднующийся в конце лета. В этот момент Норвинцы перестают посещать водоемы и купаться в реках и озерах, веря в то, что Туро хоронит тех, от кого отвернулась Аско в диких водах. На его смену приходит день Мардмердинг, когда власть снова берут Дир и Ровад.

4 Синиглазая Асло – по преданиям норвинцев являлась второй женой Рогнара Борга и считалась самой красивой девушкой, из-за того, что в ее венах текла кровь драконов.

5 Храмы, расположенные на отдаленных островах Норвинии, в которых маги образуют свои союзы и с помощью глубокого погружения за завесу предсказывают важные события.

6 Маг-лекарь, личный лекарь конунга и его семьи. Во время войны отправляется вместе с фельдшерами для лечения раненых воинов.

7 Женщины преклонных лет, которые распевали под аккомпанемент барабанов древние песни и легенды о воинах, которые были после сотворения мира и свержения богов. Зачастую почитались и уважались во всех городах и деревнях Норвинии

8 Вежливое обращение к женщинам и магам женского пола используемое у норвинцев.

Она опустила голову. Ее раскидистые пряди светлых, практически белоснежных волос легли на лицо, оставляя извилистые тени, что трепыхались в огарке свечи. Молча она поднесла иглу к своему пальцу и проткнула его.

– Да прибудет воля богов с тобой. – сказала старуха и скрюченными пальцами забрала окровавленную иголку. Она поднесла ее к языку и слизнула кровь. После сплюнула в блюдо с молоком, что стояло перед ними и отложив инструмент в сторону крепко взяла девушку за лоб, раскидав свои старые пальцы по ее лицу.

Из ее рта лились слова. Что девушка совсем не понимала. Неестественные, словно уже мертвые слоги и звуки истекали подобно черной скверне из уст старухи, казалось, что она утопает в неестественном киселе, поглощающим ее бытие.

Внезапно для самой себя она начала слышать эти слова, звуки складывались в понятную речь, которая словно набат била по ушам, заставляя глаза открыться, а зрачки сокращаться в такт сказанного старухой.

«Велике роды внемлют просьбе твоей, откликаясь они берут только то, что будет не принадлежать тебе по праву, но по крови буде сравнимо с чреслами и сущностью твоей. Впитав это и поглотив боги исполнят молитву твою и передадут все в Асгард Великий[1 - Место, где по поверьям норвинцев был захоронен великий Ронар Борг, поглотивший кровь богов и отдавший жизнь во имя благополучия воинов.], где и по сей день воины ведут пир во имя вождя, что смог поглотить тысячи племен расплескав славу, словно Вельгарденбер[2 - Река в северной части Ослода, единственная в своем роде, оттаивая в летнее потепление месяца Вальдель. Она окрашивается в красный цвет, из-за чего норвинцы почитают ее как аорту Дира, что питает кровью земли давая им жизнь.] расплескал свои воды.»

Старуха резко отдернула руку и взяла со стола небольшую соломенную куклу. Она окунула ее в блюдо крови и молока, тихо произнеся:

– Власть к власти, словно кости к земле.

Девушка начала обмякать, но глядя на хищные глаза старухи быстро собралась с силами и продолжила сидеть ровно.

– Все. – произнесла старуха. – закопай в Бельтвенгард[3 - Весеннее полнолуние, которое все Норвинцы отмечают как смену власти братьев, по их поверию именно в ночь Бельтвенгарда, Аско сменяет Дира и Ровад, властителей страха и зимы, забирая власть она дает новую жизнь и виток событиям, которые продлит Туро в день Габельвейн празднующийся в конце лета. В этот момент Норвинцы перестают посещать водоемы и купаться в реках и озерах, веря в то, что Туро хоронит тех, от кого отвернулась Аско в диких водах. На его смену приходит день Мардмердинг, когда власть снова берут Дир и Ровад.] куклу под ольхой. Тогда все сбудется. – старуха отдала куклу девушке.

– Благодарю вас. – она трясущимися руками забрала соломенную мокрую куколку и приклонила слегка голову.

Спрятав куклу в небольшой поясной мешочек, она поспешила покинуть дом старухи. Та только улыбнулась в спину девушки, которая, не прощаясь скрипнула покосившейся дверью.

***

Молодые воины стояли шеренгой на единственной площади в Гельдраге. В руках у них были тренировочные деревянные мечи, парни были как на подбор, крепкие, у многих уже виднелись бороды. Тела их покрывали татуировки, принятые в этих краях. Перед ними тяжело хромая и опираясь на старый потертый костыль хромал Конунг. Бурый Фольд уже много лет управлял их деревней. Небольшая, она стояла поодаль от основных островов Норвиндии но раз в несколько лет отправляла в Большой Фьорд драккар с новым пополнением воинов. Такой указ подписал еще третий Ярл, посчитав, что это достойный вклад со стороны Гельдраге, где в основном одни земледельцы. Но не смотря на небольшой размер, все с уважением относились к братьям и сестрам с острова Вальвард, а все потому, что по Сагам сам Рогнар Брог был родом с этого острова, именно поэтому, все кто жил здесь были освобождены от выплат подати и общинных сборов.

Конунг хрипящим голосом читал нотации молодым воинам. Сегодня практически вся деревня собралась на площади. Ведь молодые воины должны были закрыть последний экзамен перед тем, как их отправят служить. По традиции острова, после испытаний все родные новобранцев устраивали огромный пир, который мог длиться до нескольких дней. Такое событие как правило было редко, поэтому все старались сделать так, чтобы новобранцам было что вспомнить, ибо потом они будут видеть только соленые волны и вражескую кровь.

Среди всех пришедших в толпе за новыми воинами украдкой наблюдала молодая девушка, которая с самого утра работала в пекарне и делала хлеб. Ее семья снабжала все поселенье выпечкой. Делали они это бесплатно, на правах бартера. Им поставляли муку с полей, взамен, забирали готовую выпечку. Здесь, в Гельдраге практически все так и жили, кроме кузнецов и ремесленников. Они стояли на службе государства и получали сырье на производство уже непосредственно с больших островов, для снабжения дружины вооружением и доспехами. Но кузницы нередко чинили инструменты и утварь просто так, потому что соседям нужна помощь.

Девушку звали Берга Фастрок, из–за работы она не могла принять непосредственное участие в событие и наблюдать за воинами, поэтому, утром даже была ссора с отцом. Причина скрывалась в молодом новобранце по имени Кальд. Девушка уже давно наблюдала за ним украдкой, всегда давала понять, что он ей нравится, но проблема была в том, что Кальд не обращал на нее внимания. Отец Берги и указал на это, подметив, что дочь занимается глупостями.

Поэтому, самого испытания из–за спин, Берга не видела. Только слышала команды конунга, крики парней. Удары деревянных мечей и брань, подхватываемую родными и близкими испытуемых. На последнем экзамене проходила битва, где каждый новобранец сражался сам за себя, и тот, кто останется стоять последним, выведя из строя всех остальных, становился командиром отряда, получая звание воеводы. Именно молодой воевода и представлял дружину попадая под командование конунга с других островов, а в дальнейшем и непосредственно Ярлу. Естественно, никто не давал больших чинов новобранцам, но в случае набега, те должны были принимать на себя командование отрядом и выполнять четко поставленный приказ. По традиции деревни, последнее испытание для воинов проходило в Бельтвенгард, именно в этот день весна полностью сменяла зиму. Традиция пошла не просто так. Вальвард хоть и находился в достаточно теплых водах, но, чтобы доплыть от него до больших островов, приходилось ждать, когда лед полностью сойдет и драккар сможет спокойно пересечь это расстояние. В зимнее время остров тоже не был отрезан от остальных территорий. Зимой тут формировался очень толстый лед, по которому спокойно можно было добраться куда угодно. Организовывалось это временными пунктами. Понтоны ставились на воде, чтобы до них можно было добраться на лодках, а там, снаряжались упряжки, которые резво и быстро тянули собаки. Так же в больших городах и крупных деревнях были доступны трансгрессировки. Но это было далеко не везде и позволить себе услуги мага могли далеко не все норвинцы.

Берга слышала, как толпа ликует. Больше получаса уже шло сражение молодых воинов и под конец толпа скандировала только одно имя Кальда. Девушка, замешивая очередную партию теста невольно улыбалась уголком губ. Мать, заметив это подошла к ней и спросила:

– Дочь, ты правда так хочешь быть рядом с этим мужчиной?

Мать у Берги была женщина статная. Вся деревня завидовала ее отцу, из–за того, что в свое время он смог покорить сердце Синиглазой Асло[4 - Синиглазая Асло – по преданиям норвинцев являлась второй женой Рогнара Борга и считалась самой красивой девушкой, из-за того, что в ее венах текла кровь драконов.]. В молодости мать приехала на Вальвард по приказу Нордрина[5 -

Храмы, расположенные на отдаленных островах Норвинии, в которых маги образуют свои союзы и с помощью глубокого погружения за завесу предсказывают важные события.], чтобы помочь деревне справиться с болезнью, которая косила народ. Вместе с ней тогда прибыли и фельдшеры, а Гладирий[6 -

Маг-лекарь, личный лекарь конунга и его семьи. Во время войны отправляется вместе с фельдшерами для лечения раненых воинов.] получил личное поручение от конунга и вернулся с похода, чтобы спасти мирных жителей. В те роковые времена на острове из пятнадцати тысяч человек вымерла практически треть. Отца Берги же назначили помогать в лечение. Вот тогда-то он и понял, что хочет добиться этой прекрасной женщины. Звали родителей Тервест и Ирдиган.

– Матушка… – стесняясь, начала Берга – он ни разу взора не бросил на мой лик, но я готова ему сердце отдать.

– Дак может отпустить юношу, которого ты не будешь видеть годами? – Ирдиган посмотрела на дочь.

– Что значит не буду видеть?

– Воины часто уходят в набеге, а родового корабля семья наша не имеет, так что если он будет твоим мужем, то видеть ты его будешь только дома, и то если будет жив после битвы.

– Лучше бы ничего и не спрашивала. – огрызнулась девушка, и демонстративно отвернув голову озлобленно продолжила месить тесто.

Мать только покачала головой, пытаясь сдержаться, чтобы не выругаться на дочь.

***

Праздник в честь воинов начался раньше, чем семья Берги закончила производить хлеб для деревни. Гулянка проходила рядом с храмом богов, который стоял поодаль от площади. Небольшая бревенчатая постройка, куда четыре раза в год подносили дары и совершали жертвоприношения. Зачастую рабов на острове не было, поэтому их сюда специально везли с больших островов, чтобы жители Вальварда могли уважить богов человеческой кровью. Проходили они одинаково. Жертв подвешивали за ноги и перерезали горло. Внизу стояла ритуальная чаша, в которую стекала кровь. После, все мужчины делали из чаши глоток, а остаток выливался на рунные камни, в честь каждого бога. Так норвинцы, отдавали дань Рогнару Боргу, тем самым подпитывая свои силы перед летними набегами. Хоть карта большинства стран и была известна, каждое лето никто не знал, куда в этот раз придут воины с севера.

Закончив с выпечкой, семья Берги тоже присоединилась к гуляньям. Напротив входа в храм стоял длинный стол, за которым разместили молодых воинов, а в центре всего сидел конунг, по правую руку от него сидел Кальд. Парень был перемотан бинтами, его голову рассекли во время испытания, а левая кисть была сломана и на ней были тугие повязки, но на устах у него была улыбка, которой он и вправду показывал свое превосходство над остальными парнями. Все пили и ели, еще днем, свинопас Торгальд забил несколько свиней, чтобы приготовить их на углях. Так же на столе были утки, традиционная соленая рыба и очень много пива. Пивовар Ульфрик за долго до последнего испытания стал варить крепленое пиво, да так, чтобы к моменту оно набралось сил и отдало эти силы воинам.

Среди норвинцев ходило поверие, что к богам за завесу на пир можно попасть не только проведя правильную жизнь, или сложив голову в бою, но и умерев во время гуляний от выпитого. Это, к счастью, распространялось только на воинов и поэтому, женщины всегда сохраняли свое сознание, ведь кому-то нужно было тащить своих мужей домой, да желательно так, чтобы те с пьяна не устроили славной бойни. Но как они не старались, на утро все ровно приходилось зашивать порванные кафтаны, а кому– то и лица.

Пирушка была в самом разгаре. Собравшиеся дружно поприветствовали всю семью пекарей, а было их аж одиннадцать человек. Помимо отца, матери и самой Берге, в семье было так же шесть братьев и две сестры. В следующем году, Тервест готовился отдать сразу четверых на обучение в военную дружину, от этого последние несколько месяцев ходил очень гордый. Его радости Ирдиган не разделяла, но противоречить мужу даже не думала, ведь так жили их отцы и отцы их отцов, и какой бы материнской любовью она не оплетала своих детей, она знала, что у низ только один путь – война.

Сев за общий стол, Берга не сводила взгляд с Кальда, но парень был так увлечен рассказами о своем обучение, что даже не обращал внимания на то, что молодая красавица неровно дышит в его сторону. Девушку это очень ранило, так, что она только крепче стискивала зубы и сжимала кусок хлеба в руке, чтобы не дай Боги, никто не заметил этого из деревни, а то обсмеют и мужа ей больше не видать.

Так продолжалось достаточно долго, пока в меру подвыпивший народ не решил устроить игры и танцы. Пусть музыкантов и не было, но Скальяри[7 - Женщины преклонных лет, которые распевали под аккомпанемент барабанов древние песни и легенды о воинах, которые были после сотворения мира и свержения богов. Зачастую почитались и уважались во всех городах и деревнях Норвинии] знали свое дело, их громкие голоса как никогда рассказывали легенду о том, как потомок Рогнара Борга Железный Гальдр, сразился с великим змеем, о том, что могучий воин осмелился заглянуть в глаза смерти. Ведьмами Лона было предсказано, что Гальдр падет в схватке с дочерью Ровада – змей Йадскхи, что топила драккары своим хвостом. Хотя Древние боги и заперли гигантскую змею глубоко в горы Арудрагсил, что уж много веков покоились под толщей океана, воин не знал покоя. И однажды решил отыскать Йадскхи и сразиться с ней. С помощью великана Гордарега удалось найти змею, она оказалась настолько велика, что опоясывала уже весь мир. Гальдр попытался поймать ее на крюк, как рыбу, но Гордарег испугался и срезал веревку. Йадскхи сорвалась и устремилась на дно морское, а разгневанный воин кинул ей в след топор. Воды окрасились кровью, но сумел ли Гальдр убить своего врага – неизвестно, хотя ведьмы и утверждали, что пророчество все равно исполнится, никто из люда в это не верил, ведь о гигантской змее больше не было слухов и не один драккар не утонул в тех водах от удара ее хвоста.

Во время веселья, Берга, видя, что ее избранник так ни разу и не посмотрел в ее сторону, удалилась прочь с гулянки. Девушка направилась прямиком в небольшой лесок, что рос за храмом и как завещала ведьма с окраины деревни, она нашла ольху и закопала под ним куклу.

Вернувшись к гостям, как будто ничего и не было, девушка продолжила наблюдать за парнем, что не обращал на нее внимание, пока не решила крепко набраться пивом и не уснуть прямо за столом, позабыв о том, что пришла сюда с родителями и семьей.

***

Утро началось рано. Голова Берги просто раскалывалась после вчерашнего. В комнату зашел отец, который принес кружку холодного кваса и улыбаясь сказал:

– Ты решила к богам отправиться вчера? Так даже я на свою свадьбу не набрался, дочурка.

– О боги… – тяжело прошептала девушка, не понимая жива она или нет.

– Эх нет, дочурка, не боги, обычное похмелье. Выпей кваса. Мать хоть и не довольна, но уже достала из погреба самогонки, чтобы ты смогла придти в себя.

Берга только посмотрела на родителя, глазами до краев, наполненными сожалением о вчерашнем.

– Ничего, мы с матушкой, конечно, обсудили твое поведение, но поверь, тятька свою Вальсаду[8 - Вежливое обращение к женщинам и магам женского пола используемое у норвинцев.] в обиду не даст – Тервест улыбнулся. – одевайся, иди умойся и приходи завтракать.

Девушка с трудом встала с кровати, ее шатало из стороны в сторону так, словно она не дома, а в море на корабле. Ноги отказывались слушаться ее, но все же, взяв себя в руки она смогла влезть в платье, собрать волосы в хвост и одеть сапоги. Спускаться со второго этажа она не хотела, хоть и понимала, что встретиться взглядом с матерью ей придется, как бы она этого не боялась. Выход на улицу, где был расположен умывальник и корыто с водой пролегал прямиком через кухню, а там во всю орудовала мать и двое ее братьев.

– Утро доброе, маленькая пьянь. – с усмешкой в голосе сказала Ирдиган. – я там достала опохмелиться, если бы не отец, я бы тебя лучше розгами отхлестала.

– Спасибо матушка. – тяжело выдавила из себя Берга, чувствуя, как к горлу подкатывает комок со вчерашней едой.

– За такое спасибо не говорят, – посмеялся старший брат Берги.

Девушка только молча закатила глаза, пошатнулась в сторону и быстрее побежала на улицу, к умывальнику, поскольку вчерашняя свинина все же решила покинуть ее желудок.

Тяжело дыша, она подняла голову вверх и увидела у забора, переминающегося с ноги на ногу Кальда. Она не могла поверить своим глазам. Ее словно холодной водой облили! Она судорожно начала умываться ледяной водой из ведра, чтобы придти в себя, щеки ее были красные от стыда. Она выпрямилась и собрав всю волю в кулак попробовала ровно дойти до забора. Оперившись на него, поскольку голову кружило а внутри, как–будто все органы взбили венчиком, она сказала, глядя на лучезарную улыбку парня:

– Ты это чего тут ждешь?

– Берга, ну наконец-то. – парень улыбнулся.

– Я сейчас сплю, или что? – удивилась девушка.

– Я просто шел мимо и решил заглянуть. Узнать, как ты после вчерашнего.

– Вся деревня наверно смеется. – тяжело сказала девушка, еще больше покраснев от стыда.

– Да деревня и не заметила. Я когда оторвался от песен, увидел, что ты прямо на столе уснула, дак до дому тебя и донес вместе с твоими младшими.

Берга слушала то, что говорит Кальд и не верила своим ушам. Ей казалось, что это иллюзия после пьянки.

– Ты меня домой нес? – удивилась она.

– Ну да. Не отвлекать же твоих родителей было от веселья.

– А ты чего вдруг на меня вообще внимание обратил? –не веря услышанному спросила девушка.

– В смысле обратил? – не понял вопроса парень.

– В прямом. Ты столько времени не замечал мои взгляды, игнорировал меня, не обращал внимание, когда я подходила.

– Ну это как в легендах, понимаешь. – парень замялся и почесал здоровой рукой затылок. – увидел вчера и как по голове ударили, смотрю, а передо мной богоподобное дитя, и тут словно внутри все перевернуло.

Девушка только улыбнулась. Она и сама не могла поверить, в то, что ритуал, который она провела месяц назад у старухи Брунди, которая славилась черной магией, и правда подействовал. Да еще как подействовал! Возлюбленный сам пришел к ее дверям, хоть и в такой неподходящий момент.

– Ну и чего ты молчишь? Я сказал не так, или ты не рада моему присутствию? – парень растерялся и изменился в лице.

– Да брось ты, рада, очень рада. Может пройдешь на завтрак? – девушка улыбнулась. – я только матку с тятькой предупрежу, чтобы на стол накрыли и на тебя.

– Ну кои приглашаешь к своему столу, то не откажусь отпотчевать. – парень уверенно двинулся к воротам и вошел во двор, где пересекся с отцом Берги.

– Утро доброе. – не понимая, что происходит сказал Тервест.

– И вам, уважаемый пекарь. – парень в знак уважения наклонил голову и поднес правую руку к сердцу.

– Я так понимаю, у нас гости к завтраку? – обратился мужчина к дочери, которая уже успела подойти.

– Да отец, сама не знала, и предупредить вот только хотела тебя да матушку.

Мужчина серьезно посмотрел на дочь, лицо которой было серо-зеленого цвета. После смерил юношу взглядом и протянул ему руку.

– Добро пожаловать в мой дом.

– Премного благодарен вам. – ответил Кальд, после посмотрел на Бергу.

– Давай проходи в дом, вот мамка удивиться такому гостю. – Девушка и правда не знала, какой реакции ждать.

Юноша прошел в дом, где творился кавардак. Младшие братья и сестры Берги устроили целую погоню друг за другом вокруг стола. Хозяйка дома даже не пыталась их усадить, поскольку это и вправду было бесполезно. Унять семь разбаловавшихся ребят задача далеко не каждому родителю под силу.

Мать только недоверчиво повела взглядом в сторону парня. Берга видела, что по лицу матери скользнула тень сомнения.

– Доброе утро, Кальд. – поздоровалась она с ним.

– И вам всего доброго, Вальсада. – юноша улыбнулся.

– Я так понимаю, предупредить меня не успели, о столь почетном госте в нашем доме? – Ирдиган строго посмотрела на дочь.

– Как-то запамятовала. – замялась Берга.

– Ну, раз у дочки память дырявая, это не значит, что гостя мы оставим голодным. – улыбнулась женщина. – проходи к столу.

Она усадила гостя и поставила перед ним тарелку и положила приборы. После повернулась к дочери:

– А ты маленькая пьяница, иди собирай семью за столом.

Берга только передразнила мать, но тут же организм дал понять, что лучше не совершать резких движений. Поймав себя на мысли, что она лучше помрет, чем еще раз напьется, девушка вышла во двор позвать отца и братьев.

Завтрак проходил спокойно. Ребятня бесилась и часто срывалась на крики и споры, пока отец семейства не повышал голос, тогда все замолкали, но и этого хватало буквально на несколько минут. Берге налили обещанный самогон, после нескольких глотков ей и вправду стало легче. Семья беседовала с Кальдом, узнавая у него о планах на первый поход и то, чем он вообще хочет заниматься. Оказалось, парень и не хотел строить военной карьеры. Ему ближе кузнечное дело и прибыв на большие острова, он планирует уйти в подмастерья к какому ни будь кузнецу, чтобы ковать знаменитые черные латы норвинцев, которые вселяют страх по всему миру. Берга же, только наблюдала за странностями, которые с одной стороны начинали пугать ее, а с другой, она была рада как никогда, только от осознания того, что возлюбленный находится в ее доме и ест стряпню, которую приготовила ее мать.

После завтрака, Кальд попрощался и ушел по своим делам. Несмотря на вчерашние испытание, тренировки у юноши продолжались, пока не будет оснащен драккар, на котором они покинут родную деревню.

Девушка помогла убрать со стола и, как и всегда отправилась в пекарню, чтобы заняться ежедневной рутиной вместе с отцом и матерью. Старшие братья должны были следить за домом и выполнить все дела до прихода родителей. Так проходили дни в их семье. Никто не жаловался, ведь не смотря на постоянные дела, они хорошо жили в отличие от многих в их родной деревне.

Между делом мать поглядывала на дочь и украдкой, так чтобы отец не слышал подошла к ней и спросила:

– Ты мне сразу говори, неужели мозгов хватило к Брунде ходить?

– Ты что такое спрашиваешь? – делая удивленный вид возмутилась Берга.

– Ты меня не обманывай, я тебе не по уму дочурка. Я прекрасно видела, что он на тебя и носом не поведет, а тут приперся, весь розовый от стеснения, улыбается. – женщина приблизилась в плотную к дочери. – говори быстро, пока отцу не доложила.

– Хватит, матушка! Да ходила, ходила, потому что без очей его жить больше не могла. Он мне всю кровь своим видом выпил, а в ответ ничего, ну не выдержало сердечко. – девушка была готова к крикам и ругани.

– Спасите боги эту глупую. – тяжело выдохнула мать. – ты надеюсь все сделала как она сказала?

– Да матушка, куклу закопала в Бельтвенгард, под ольхой.

По лицу матери скользнул испуг.

– Что– то не так? – удивилась Берга.

– Все не так. То, что у тебя ума хватило туда ходить, уже не так. Сегодня пойдем к ней вместе. Эта старая всю правду расскажет о привороте.

***

Парень вновь завыл, распугав птиц, что мирно сидели в ночной мгле на ветвях деревьев! Только один ворон, продолжал смотреть за его агонией.

– Лаурда! – прорычал волк, после чего ринулся бежать куда его глаза глядят.

Фил’ям не разбирал дорог и путей, снося тонкие ветки своим волчьим телом, он петлял среди деревьев, лапы с тяжестью ломали сучья и мяли прошлогоднюю листвы! Казалось, время остановилось, а ночь навеки окутала черного волка, как вдруг его бег остановился. Фил’ям смотрел вдаль и видел огни частокола, что стоял черным размытым пятном среди небольшого поля, окруженного березами.

– Не думаю, что тебе будут рады там – раздался женский голос в голове волка.

Фил’ям начал кружиться, но так и не нашел проклятого ворона, что преследовал его весь забег.

– Пусть проклятье сожрет тебя! – завыл Фил’ям.

– Я могу навечно оставить тебя здесь в черной шкуре. Пусть будет так, как ты хочешь Фил’ям – строго произнесла Лаурда в его голове.

Волк молчал. Сейчас, он осознал то, что происходит с ним, понял, что плюнул в Лаурду и ее приглашение, когда решил рваться в битву за лучшего воина.

– Ты так мстишь мне? – спросил он мысленно у ворона.

Птица тихо опустилась на землю перед волком и посмотрела на него, слегка склонив голову.

– Нет, просто даю тебе то, что ты хотел.

– Я обидел тебя, наплевал на твою милость, дочь Иргид. Я признаю, я понял это, но, умоляю, верни все как было! – Фил’ям чуть ли не плакал.

– Глупец – птица тут же взмыла в небо и исчезла.

Волк завыл и зарычал, пытаясь снова стать человеком! Шкура обожгла его пуще прежнего, и он обессиленно просто упал на траву. Тяжело дыша, он снова поднялся на лапы и медленно побрел в сторону острога, что стоял среди поля.

Подходя к стенам, он слышал варган и лихую песню. Фил’ям не знал, что за род живет здесь, не мог представить, что его ждет, но надеялся на то, что ему помогут. Только старейшины знают, как можно скинуть с себя черную иглистую шкуру сына Долона.

Бродя возле стен, он еще долго не решался привлечь к себе внимания. Опасался, что на него набросятся, но как только Фил’ям решил завыть, ночную тишину разорвал крик:

– Волк! Черный волк у стен!

В мгновение вдоль стены начали зажигаться факела, поднялся крик, а возле лапы в землю вонзилась стрела.

Фил’ям не стал больше ждать, только, заскулив, кинулся обратно в лес. Ворота открылись и с диким воем и рыком за ним выбежало около десятка белых волков. Несколько мужчин скакали верхом с факелами в руках, пытаясь загнать его. Засвистела праща и Фил’ям почувствовал дикую боль в спине. Волчьи кости захрустели. Он повалился на землю, не успев вобрать воздуха, в волка тут же вцепилось несколько пастей. Волки грызли и кусали Фил’яма, но тут он почувствовал, что только часть клыков пронзает его плоть, волки скулят и отскакивают прочь! Шерсть черного волка стояла дыбом из острых, блестящих серебряно-черным цветом шипов, что покрывали его плоть.

Свист пращи и тяжелый металлический шарик ударил в дерево рядом! Щепки и кора отлетели в сторону, Фил’ям не обращая внимания на боль и усталость вмиг помчался вглубь леса, петляя среди деревьев и перепрыгивая кусты! Он слышал, как погоня прекратилась, слышал, как утихли кони и волчий рык. Но внутри все дрожало, он не хотел останавливаться, бежал и бежал, пока без сил не упал на землю. Тяжёлые черные бока вздымались, пытаясь наполнить истощенное волчье тело воздухом. Глаза волка смыкались от усталости, и как бы Фил’ям не старался держать их открытыми, сон забрал свое.

Как только солнце взошло над лесом, черный волк открыл глаза. Ран на его теле словно и не было. Он удивился, что боль не мучает его. Поднявшись на лапы, он снова попытался стать человеком, но все было тщетно. Жгучая боль, резкие удары по костям, вой. Все повторялось. Фил’ям понял, что не может стать человеком, не может вернуть свои вид. Он понял, что ему нужно найти Лаурду, пока она не простит его, проклятье не спадет. Строить планы по ее поискам он не стал, поскольку даже не представлял, где можно найти дочь Иргид. Все что ему оставалось – это бродить по лесам и ждать, когда она снова прилетит к нему.

Живот у волка до жути сводило от голода. Кроме нескольких яиц и хлеба он ничего не ел с прошлого утра. Фил’ям внимательно смотрел на свои лапы и пытался понять, как ему быть. Он не хотел признаваться сам перед собой в том, что кроме охоты у него ничего не остается. Будучи простым волком, он загонял добычу, ловил кроликов в облике зверя, но никогда не ел их сырыми. От одной мысли об этом становилось не по себе. Облик зверя – это дар для битвы и охоты, но никак не для того, чтобы жрать сырую дичь. Но судьба и Лаурда не оставили ему выбора.

Собравшись с силами, черный волк начал вынюхивать добычу. Он бродил по густому лесу, слушал то, что его окружает. Солнце уже давно перевалило за полдень, когда он увидел кролика. Его шкурка еще не поменяла цвет, и пятнистый бело-бурый зверек сидел у кустарника. Фил’ям собрался с силами и одним рывком долетел до добычи! Его острые, серебряные клыки безжалостно сомкнулись на голове кролика, раздавив его голову! Фил’ям для верности потряс добычей из стороны в сторону и разжав пасть положил его на траву. Он внимательно посмотрел на добычу и, зажмурив волчьи глаза, принялся разрывать добычу на части и проглатывать сладковатое мясо. Переполненное кровью, запахом и вкусом, казалось, что он не ест, а пьет ее из кубка. Переборов самого себя, он не оставил от кролика ни куска. Только переломанные клыками кости, остатки шерсти и кровавое пятно с кусками недоеденной плоти и внутренностей. Голод утих, но вместе с этим в животе бурлила неприятная, тошнотворная кровавая каша. Фил’ям не знал сколько так сможет продержать, но выбора у него больше не было. Вернуться в родную деревню он тоже не мог. Поэтому просто побрел дальше по лесу, надеясь, что Лаурда скоро прилетит к нему.

***

Снег медленно опускался на землю. Молодой парнишка в шубе из медвежьей шкуры аккуратно ступал среди деревьев в сторону частокола родного селения. В руках он нес несколько рыбин насаженных на веревку. Зимой рыбачить было тяжело, но его это никогда не останавливало. Вот и в этот раз, проведя практически весь день на морозе, он гордый возвращался домой с неплохим для того времени года уловом. Он уже предвкушал, как мать зажарит рыбу в печи и сварит каши. Нутро паренька загудело, давая понять, что уже пора ужинать.

Не оглядываясь по сторонам, он продолжал вышагивать среди деревьев. Раздался хруст и тяжелое волчье тело повалилось сверху на парня! Крика не было, острые серебряные клыки вонзились в подростка вырвав гортань и нижнюю челюсть. Кровь брызнула на свежий снег и впиталась красными пятнами. Тело дергалось в конвульсии, а кровь ритмично брызгала на оскалившуюся морду огромного черного волка.

Зверь стоял над телом и вглядывался в останки лица. Он чуял вкус свежей крови и теплого мяса, разрывая шубу он обнюхивал тело, разрывая одежду.

Его клыки раз за разом впивались в плоть, безжалостно отрывая куски. Он понимал, что перед ним внук старейшины. Тот, который принес ему мешок с хлебом и яйцами много лет назад, но не мог остановиться. Необузданный голод жег нутро, заставляя терзать плоть подростка. Нежное мясо насыщало и одновременно разжигало нестерпимый жар внутри. Сладкая, металлическая кровь разливалась по языку, человеческая плоть липла к небу, оставляя неповторимый шлейф из вкусов и эмоций. Фил’ям уже не мог контролировать себя, только сильнее зарывался в человеческую плоть мордой, отрывая очередной лоскут мальчишки, которого знал когда-то давно, когда и сам жил в этой деревне со своим родом.

Вдруг волк остановился. Он поднял взгляд и увидел черного ворона, который сидел на голой ветке кустарника. Он не придал значения этому и продолжил есть.

– Ну здравствуй Фил’ям. – раздалось в голове волка.

Зверь неожиданно отпрянул от добычи и уставился ледяными наполненными кровью глазами на птицу.

– Смотрю, ты стал настоящим зверем.

Волк молчал, он удивлялся тому, откуда вообще понимает то, что говорит это создание.

– Ты не узнаешь меня? И правду мне говорили боги, что я сведу тебя с ума своей обидой.

– Лаурда – с трудом прорычал волк. Он долго не слышал речи, не помнил, как она звучит и зачем нужна.

– Все верно. Признаться, думала ты забудешь мое имя за четырнадцать долгих лет.

Волк посмотрел на свои лапы, потом на растерзанное тело. Он поднял взгляд на ворона и сказал.

– Четырнадцать лет.

– Да, ты провел четырнадцать лет в черной шкуре. Боги сказали мне, что пора забрать тебя отсюда, дать пищу и кров. Ты отбыл наказание за свое невежество. Скажи, ты готов идти за мной?

– Да – смиренно прорычал волк.

Он медленно приблизился к ворону и вдруг все пространство вокруг наполнилось золотистым светом! Словно что-то мелькнуло в глазах, и он оказался на той самой горе, куда еще молодым парнем его увела Лаурда. Он медленно ступал своими черными лапами вдоль палаток и деревянных времянок. На удивление волка, здесь не было снега. В центре стоял огромный костер, вокруг которого ходили дочери Иргид.

Ворон обернулась девой. Волк видел, что Лаурда ничуть не изменилась за столько лет, ее тело было все так же прекрасно и манило его. Вдруг он остановился и произнес:

– Я не хочу быть здесь, верни меня в лес.

– Что? – удивилась девушка. – Ты столько лет не мог скинуть с себя шкуры волка и сейчас, когда я простила тебя и привела обратно, ты говоришь вернуть тебя?

– Да. Это не мой мир, больше я не могу чувствовать себя в нем своим. Мои мир – это охота и постоянный бег. Кровь и плоть зверей и людей.

– Сам Долон велел привести тебя. И ты пойдешь к нему – Лаурда начала сердиться. – Сначала наш бог увидит тебя, а потом ты можешь проваливать на все четыре стороны.

Фил’ям смиренно опустил голову. Он пошел за ней, не обращая внимания ни на что. На окраине горы он увидел его. Исполинских размеров черного волка, который гордо смотрел на горизонт. Вокруг Долона вились дочери Иргид и четверо черных волков таких же, как сам Фил’ям.

– Подойди ко мне – сказал Долон.

Фил’ям покорно приблизился к своему богу и опустившись на лапах приклонил голову.

– Ты мой сын, дитя мое столько лет блуждал вдали от своей семьи и рода. Я рад, что смог найти тебя среди этих лесов. Рад тому, что ты сможешь занять свое место в нашей стае.

– Отец, мне это не нужно – вдруг с удивлением для самого себя Фил’ям заговорил человеческим языком. – Я много лет живу в лесах среди зверей. Мои род и мои дом теперь там отец.

Долон промолчал, только в мгновение обратился в человека и приблизился к Фил’яму. Он схватил волка голову и тот почувствовал сильную жгучую боль! Он завыл, но вой сменился криком! Долон убрал свою руку и сделал несколько шагов назад.

Фил’ям быстро и тяжело вдыхал воздух, вместо лап он видел человеческие ладони, но не верил тому, что происходит. Неуверенно он сжимал пальцы рук, ощупывал свое лицо. Вдруг он начал хохотать, вскочил на ноги, ощупал свое тело и не мог поверить в то, что шкура волка спала с него!

– Фил’ям – Долон снова обратился к нему.

Парень, который ничуть не изменился за столько лет, резко замолчал, голос Долона вырвал его из эйфории, он повернулся и посмотрел на своего бога.

– Без меня ты никогда не сможешь скинуть черную шкуру. Уходя в лоно природы, ты навсегда останешься зверем без памяти и воли. Только инстинкт и жажда крови будут гнать тебя раз за разом на кровавую охоту. Это твое последнее слово, уйти или остаться?

Парень не верил в то, что с ним происходит, он судорожно смотрел то на четверых черных волков, то на Долона, то на Лаурду, которая наблюдала за всем этим.

– Я… – начал мямлить Фил’ям. – Я остаюсь. – тяжело выдавил он из себя.

– Хорошо – Долон приблизился к парню, достал из небольших ножен на поясе короткий кинжал с широким листообразным лезвием и проведя себе по ладони выпустил божественную кровь. Затем он прижал окровавленную ладонь ко рту Фил’яма и сказал:

– Пей.

Парень был напуган, он снова чувствовал человеческий страх, эмоции, но оспорить то, что говорит сам бог он не мог. Он принялся пить текущую из божьей ладони кровь. Она не была мерзкой. Вкус вина и меда наполнял его уста, а тело наливалось силой. Фил’ям начал впадать в состояние транса, жадно глотая каплю за каплей божественной вино подобной крови.

Вдруг, Долон исчез. Фил’ям остался стоять на ногах, озирая то место, где только что был бог и его четверо черных волков. Он начал крутить головой, думая, что все это очередной обман, но тут же встретился глазами с Лаурдой.

– Добро пожаловать в семью Фил’ям – она улыбнулась.

Парень видел, что улыбка девушки не предвещает ничего хорошего, он чувствовал, как от нее исходит опасность.

– Скажи, дорогой мой мальчик – она подошла к парню вплотную и прижалась. – Какого быть великим воином.

– Что ты хочешь от меня, Лаурда – холодно, словно боясь сгореть на месте, произнес Фил’ям.

– Ничего – Девушка отошла от парня и посмотрела ему в глаза. – Мои желания неизменны, дорогой мой Фил’ям, как и четырнадцать лет назад, я просто хочу быть с тобой.

Парень внимательно наблюдал за тем, как к нему и Лаурде стягиваются другие дочери Иргид, некоторые из них были весьма обеспокоены тем, что сейчас происходит.

– Ты хочешь, чтобы я был с тобой? – переспросил Фил’ям.

– Нет, хочу узнать, хочешь ли ты быть великим воином, жаден ли ты до сих пор до славы. Гордец или же ты осознал все то, что сотворил на этом месте много лет назад.

– Нет… – тихо и смиренно произнес Фил’ям склонив голову.

– Хорошо – Лаурда подошла к парню и поцеловала его. – Пойдем в дом, скоро будем обедать.

Дочь Иргид взяла волка за руку и увела в палатку, в которой четырнадцать лет назад, рисовала на нем символы. Туда, где все началось четырнадцать долгих лет назад.

Примечания

1

Ярнафарг – древний город, из приданий северных кланов волколаков. В легенде говориться, что жившие в этом городе волколаки предали богов во время великого падения бездны. Те в свою очередь отомстили жившему там народу и превратили их в змей, которые до скончания веков должны будут оплетать друг друга, пожирая самих себя и рождаясь снова.