Серия «Ламповое лето»

Вы когда-нибудь разглядывали ствол тутовника? Видели его необычную кору? Она будто специально сделана для детей — в виде огромных наростов, за которые хочется цепляться и лезть вверх. Она буквально зовёт:

— Схватись за любую часть меня и поднимись, почувствуй себя леопардом или пантерой, взгляни на этот мир сверху! Когда-нибудь ты вырастешь и будешь на одной высоте со взрослыми, но я создана для того, чтобы ты поверил в себя, забрался повыше и уже сейчас посмотрел на взрослых сверху вниз!

Ух...карабкаться по ней было сплошным удовольствием. Те, кто залезал на тутовник по его коре, с любой стороны, точно поймут, о чём я.

В детстве я никогда не мог забраться на него без посторонней помощи, чтобы достать самые сочные, самые чёрные ягоды. Но потом наступило то самое лето, когда я снова приехал в деревню — и покорил его.

Первые шаги «покорения» я бы предпочёл забыть. К сожалению, в том возрасте я не знал, что плакать могут не только люди, но и деревья. В попытке сделать себе доступный путь, я подготовил небольшие брусочки сантиметров по 15 и прибил их гвоздями к дереву.

Я, как сейчас помню, как пошёл хвастаться бабушке, а она сказала:

— Родной мой, я понимаю, что ты хочешь в любую секунду забираться на дерево за ягодами. Но неужели ты не видишь, как ему больно? Посмотри, как плачет дерево от твоих гвоздей. Оно же живое. Ты же сильный, ты можешь забраться на него и без этих дощечек!

Что я мог тогда сделать? Конечно, в первую секунду только расстроиться и даже разозлиться, что не оценили мои старания. Я же сам нашёл молоток и подходящие гвозди в гараже, отпилил брусочки, прибил их на нужной высоте. Но буквально через минуту я увидел, как течёт древесный сок, как дерево "плачет", как будто кричит:
«Помоги, вытащи гвозди! За что ты так со мной? Неужели мои ветви, наклонённые почти к самой земле, не радуют тебя каждый день вкусными ягодами?»

Я понял, какую ошибку совершил, круто развернулся, и со слезами на глазах побежал за гвоздодёром. Дедушка, находившийся рядом, срочно вспомнил что-то важное и быстро прошмыгнул на веранду — явно не желая оказаться между двух огней. Ведь именно он подсказал, где лежат гвозди, и присматривал за процессом издалека.

Мне кажется, всё то лето я время от времени подходил к дереву, прислонял к нему руку и извинялся. Но попыток покорить его я не оставил.

Буквально через пару дней дедушка научил меня забираться на развилку в ветвях, подставив снизу большой пенек, и разработав оптимальный маршрут, не используя никаких самодельных ступенек. Оказалось это и не так сложно, при небольшой подготовке и толике мудрых советов. Поразительно, но мой младший брат, для которого это было первое лето в деревне, тоже научился забираться на дерево практически одновременно со мной.

Именно в тот момент, когда мы вдвоём оказались наверху, я понял — нам нужен дом на дереве! НАШЕ место!

Тогда мы и начале его строить. Без плана, без разрешения взрослых, без соблюдения техники безопасности, но с полной уверенностью, что создаём что-то великое — нашу базу Черепашек-ниндзя, по которым мы тогда фанатели.

Параллельно с созданием базы, мы, как истинные черепашки или ниндзя, не могли обойтись без оружия. Мне пришлось сделать в дедушкином гараже одну катану, нунчаки из двух брусков и верёвки, трезубец Рафаэля, ну и, конечно, две палки Донателло — это было проще всего.

Дедушка, всё это время летающий вокруг как коршун, время от времени бросал короткие рубленые фразы:

— Ишь чего удумали… Аккуратно! Здесь возьми. Встань на табуретку удобнее. Какие ты говоришь черепашки? Да не маши ты пилой! Брата зашибешь. А может, ну его нафиг, этот трезубец? Давайте лучше третью палку сделаем — хоть не уколетесь. Нет, шлифовальный круг я вам не запущу, вы ещё маленькие - держи шкурку. Хорошо, что бабушка не видит, чем вы занимаетесь... Давай-давай, три шкуркой посильнее, а то загоните себе занозу.

Он явно был горд нами. Его доброе ворчание только ласкало слух.

Хранилось наше добро, естественно, на дереве, как и парочка других безделушек, которые точно там были, хоть я уже и не могу вспомнить, что именно мы туда притащили.

Сначала мы установили две широкие доски, соединённые под углом 45 градусов, поставив их на пеньки от давно отпиленных стволов. Один из стволов шёл вверх, а второй распушился ветками в стороны, как помпон от зимней шапки. Запомнив бабушкин урок, я использовал гвозди только в крайних случаях и то на пеньках. Чаще всего я просто подгонял доски под изгибы ветвей и вклинивал их.

Не помню, сколько мы провозились с первым этажом — думаю, пару недель. По утрам мы работали в огороде, после обеда был "учебный час" (если бы он действительно длился час…), где были занятия математикой, русским и чтение. После, мы наконец дожидались разрешения поиграть в денди часов до четырёх вечера. И только потом, мы уже выходили во двор и могли заняться своими детскими делами, если погода располагала, конечно.

Когда мы завершили первый уровень, прибив досок 5–6 и спрятав вооружение и сокровища по всем возможным нычкам, мы обратили свой взор выше.

Лет за десять до описываемых событий дедушка отпилил оба основных ствола тутовника на высоте около 2,5 метров. Дерево пустило весь рост в один из боковых побегов, который вымахал метров на пять. Там его тоже спилили. Тутовник — дерево упрямое. Ниже спила он выпустил множество длинных побегов. Они со временем опускались всё ниже и ниже — под тяжестью веток, листьев и ягод.

Там, на высоте около пяти метров, получилось почти идеальное «гнездо» — для нас, мелких. Ветки второго яруса были как «реснички» вокруг глаза, смотрящего в небо. Они создавали ощущение уединения и безопасности. Мы прибили там только одну сидушку, но нам этого было более чем достаточно. Сверху открывался незабываемый вид — особенно для нас детей, кто ещё толком ничего не видел в жизни. Находясь на высоте, превышающей дом, или как минимум ему не уступающей, ты чувствовал мир вокруг тебя, небо и облака, до которых было рукой подать, видел вдалеке бабушку и дедушку, соседей, ты чувствовал себя героем.

А как иначе? В какой-то день папа с дядей привязали нам канат от второго яруса до самой земли. Мне кажется, они тоже немного кайфанули от нашей базы — как только увидели её, тут же залезли наверх и бегали по ветвям, как заправские моряки. Мы сидели там вчетвером — как команда пиратского судна. С вершины, как с мачты, можно было обозревать окрестности.

Теперь у нас был запасной путь «эвакуации» по канату. Вверх мы по нему не лазили, а вот вниз — с удовольствием, хоть иногда и обжигали лодыжки.

Честно говоря, сейчас Я уже досконально не помню, когда именно нам повесили канат. Произошло ли это ровно в тот год, когда мы покорили это дерево в первый раз, или на второе, третье лето. Неважно. Для меня этот тутовник навсегда останется моим деревом — тем самым, на котором я провел сотни, если не тысячи часов со своим братом. Мастеря дом, играя в Черепашек-ниндзя, пиратов, Зорро, обсуждая как мы завтра обязательно еще раз пройдем Контру или Чипа и Дейла на денди… или плача в одиночестве из-за своих давно забытых, но важных в моменте, детских обид, прижимаясь порой к коре дерева щекой, все еще извиняясь за те злюще длинные гвозди, и ища его поддержки, которую, впрочем, оно всегда мне давало.

В момент кормежки домашних животных, он всегда первым подходил к мискам с едой и выбирал оттуда самое вкусное, а в случае чего тюкал клювом всех неугодных по голове. Видимо удары были не детские, раз все кошки и собаки мирно ждали, пока их главарь оттпрапезничает😁

Мне этот ворон стал настоящим другом, тк он всегда хвостом ходил за мной по двору. Особенно в утреннее время. Отгадка такого поведения - очень простая. Каждое утро я пару часов работал в огороде и, в основном, возился с землей: косил сорняки тяпкой на грядках, вырывал траву вдоль кирпичного бордюра, мостил дорожки, что-нить копал и тд. И соответственно, «накрывал» ворону самый настоящий шведский стол из сотни червяков, медведок, слизней и прочих букашек.

Выходишь утром из дома, потянешься сладко, подставив себя под мягкие лучи утреннего солнышко, зевнешь, и тут цок-цок-цок, ворон подбежал и преданно заглядывает в глаза, почти как кот в сапогах. Ты идешь завтракать горячим бутербродом с чаем на летней кухне, а он трется на пятачке у входа и пристально наблюдает за тобой-

- ну сколько можно есть, пошли быстрей работать в огород. Хватит прохлаждаться!

Раньше, Я нехотя плелся в огород по утрам, но имея такого друга, который ни на секунду не отходит от тебя во время работы, преданно смотрит в глаза, а порой еще и позволяет себя погладить утренние рабочие часы пролетали незаметно.

Забавнее всего было, когда ты ходишь по участку днем, подходишь к месту с грядками, ворон видит тебя из далека и несется как паровоз по дорожке  быстрее к тебе. ЦОК-ЦОК-ЦОК

-КАААР-

Ты тянешься потрепать его по голове, он неизменно уклоняется, а ты принимаешься объяснять ему, что сейчас мы работать не будем-Я просто проходил мимо грядок.

Шли недели, ворон отъедался деликатесами, крыло уже давно зажило, но он так и передвигался исключительно на своих двоих. Максимум, что он начал делать - это при прыжке помогать себе одним взмахом крыльями, что позволяло ему достаточно высоко прыгать и забираться на разные предметы на высоте 1…1.5 метра.

Примерно через два месяца, какой-то громкий звук вспугнул его, и взлетев метров на 5 он улетел за границу участка, но видимо успокоившись в полете, приземлился на дорогу метрах в 20.  Я выбежал ему на встречу, тк в тот момент мое детское сердечко практически остановилось от того насколько близко я к потери своего друга.

Ворон не побежал мне навстречу, как он делала всегда до этого, а стоял в нерешительности. Инстинкты звали его в небо, радость полета будоражила сознание, но, видимо привязанность или шведский стол по утрам все же победили в тот день и он неуверенно пошел мне навстречу, ускоряясь с каждым шагом. Привычная мелодия ЦОК-ЦОК-ЦОК успокоила меня в момент встречи, тк когда мы встретились ворон уже несся ко мне со всех лап, как и каждый день до этого.

Впрочем, хорошее всегда когда-то кончается. Буквально через неделю была сильная гроза и раскаты грома напугали его, он взлетел и спрятался на высоком дереве на соседнем участке, а после грозы и вовсе улетел. Однажды тем летом, я видел его сидящим на той же ветке и громко кричащим КАР-КАР на всю округу, но на участок он так и не сел ни в тот день, ни в другие, когда его видела уже бабушка после окончания лета. Бабушка говорит, что он прилетал и следующей весной, громко каркая на всю округу и прощаясь с нами и этой милой историей дружбы маленького семилетнего мальчика и подбитого вороненка.