— Бежать? — Матвеич медленно поднял на него глаза. В них горел холодный огонь решимости. — Куда ты побежишь? Куда спрячешься? В лес, где тебя ждет верная смерть? Артем не бредил. Ответ — там. В этом "домике". Если мы узнаем, с чем столкнулись, то сможем найти способ выжить. Если нет, то хотя бы поймем, как оно убивает. Чтобы другие могли избежать нашей участи.

— Другие! — истерично захохотал Игорь. — Какие, блядь, другие! Мы здесь последние, Матвеич! Последние идиоты, которых бросили сюда на убой!

— Именно поэтому мы и должны это сделать, — твердо сказал Матвеич, поднимаясь во весь рост и нависая над Игорем своей тенью. — Потому что мы — последние, кто видел это своими глазами. Потому что если не мы, то никто больше не узнает правду. Понял? Ты либо собираешься и идешь со мной, либо остаешься тут сидеть на жопе ровно и ждать, когда за тобой придут. Выбирай.

Игорь смотрел на него с ненавистью и страхом. Потом его взгляд упал на распухшее, светящееся тело Артема. Он сглотнул. По спине пробежал холодок. Он знал, что Матвеич его не оставит. И знал, что если он останется один, то сойдет с ума

— Ладно… Ладно, чёрт с тобой… Идём искать твой ебаный домик.

Сборы были недолгими. Ракетница, ножи, фонари, остатки провизии – вот и все, что у них осталось. Матвеич наскоро очертил на карте приблизительный квадрат, где, по его мнению, мог находиться «домик» Артема – в стороне от реки, в самой глуши старого, заброшенного леса.

Они шли молча, вслушиваясь в каждый звук, словно ожидая удара в спину. Лес вокруг был мертв. Ни пения птиц, ни шороха мелких зверьков – лишь черные, искореженные деревья и редкие пятна зловеще светящихся грибов. Казалось, что лес затаил дыхание, наблюдая за ними из темноты. Часы тянулись мучительно медленно, но никаких признаков «домика» по-прежнему не было. Игорь все чаще оглядывался на сгущающиеся сумерки, чувствуя, как страх сковывает его сердце.

— Чушь собачья! – выдохнул Игорь, с трудом переставляя ноги и спотыкаясь о коряги. – Ищем какую-то призрачную хибару, в то время как за нами уже охотятся…

— Тихо, – оборвал его Матвеич, резко останавливаясь.

Он смотрел не на карту, а на землю, где под слоем мха проступала едва заметная колея.

— Здесь проходила техника. Тяжелая гусеничная техника. Очень давно.

— Ну и что? Может, здесь раньше леспромхоз был, – отмахнулся Игорь, пытаясь скрыть свой страх.

— В такой глуши? – Матвеич покачал головой и, не говоря ни слова, двинулся по еле заметному следу, словно повинуясь какому-то внутреннему чутью.

Спустя полчаса они вышли на более отчетливую, хотя и заросшую дорогу, извивающуюся между деревьями и уходящую вглубь тайги.

— Видишь? – тихо спросил Матвеич. – Артем не врал.

Дорога упорно вела вверх, на небольшой холм, поросший искривленными, почерневшими соснами, словно выжженными изнутри. И там, почти полностью погребенный под слоем земли и обломками деревьев, лежал он.

«Домик».

Точнее – полуразрушенный бетонный купол старого, заброшенного бункера. Часть купола обвалилась, обнажая ржавые, искореженные прутья арматуры, словно кости мертвеца. Дверь, массивная, стальная, покрытая толстым слоем ржавчины, когда-то была заварена намертво, но теперь зияла проломом, словно кто-то (или что-то) разорвал металл изнутри, оставив рваные, зияющие края. Теперь дверь была приоткрыта, словно приглашая войти. Из черной щели тянуло ледяным, затхлым воздухом, пропитанным запахом озона и разложения, словно дыханием смерти.

— Ну что ж, — мрачно ухмыльнулся Матвеич. — Добро пожаловать в архив.

Внутри царил непроглядный мрак и стояла могильная сырость. Лучи фонарей вырывали из темноты картину полного хаоса и разрухи. Опрокинутые столы, сломанные стулья, разбросанные бумаги, превратившиеся в труху, разбитая аппаратура, словно пережившая бомбардировку. Казалось, что здесь произошла страшная трагедия, оставившая после себя лишь смерть и запустение.

Матвеич внимательно осмотрел вырванную изнутри дверь, и его осенило.

Это было демонстративное пренебрежение.  Как человек не станет запирать холодильник от насекомых, так и Зверь не видел необходимости прятать свое логово. Он был уверен в своей власти, настолько уверен, что даже не допускал мысли о том, что кто-то может ему угрожать.

На стене висела карта сектора, исчерченная непонятными символами. Игорь, с трудом сдерживая дрожь в руках, лихорадочно перебирал содержимое ящиков.

— Матвеич… Тут такое… – пробормотал он, словно не веря своим глазам.

Он протянул Матвеичу потрепанную папку с грифом: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Программа «Пересмешник»».

Внутри оказались отчеты, схемы, жуткие фотографии животных, содержащихся в клетках. Собак, волков, медведей… Но это были не обычные звери. Они были изуродованы, с лишними суставами и костными наростами, словно собранные из разных частей тел. А на последних страницах красовались эскизы твари с непропорционально длинными конечностями, трехпалыми лапами и вытянутой, змеиной мордой.

Матвеич, хмурясь, перелистывал страницы, и его лицо становилось всё мрачнее. — «Задача... создание универсального биогибрида-диверсанта... обладающего повышенной выносливостью, камуфляжем... и способностью к элементарной мимикрии...» — читал вслух Матвеич, и в его голосе звучало нарастающее отвращение. — «Объект «С-17»... показал неконтролируемую агрессию... и способность к регенерации... Тактика объекта основана на принципе минимальных затрат при максимальном сборе данных. Цель — не убийство, а изучение реакций и пополнение "библиотеки" мимикрии. Уничтожение происходит только когда цель более не представляет исследовательского интереса... На поздних стадиях объект «С-17»... демонстрирует не просто агрессию, а сложное охотничье поведение. Он не уничтожает цель немедленно, а проводит этапы изоляции, наблюдения и психологического давления, тестируя реакции и пополняя коллективный разум данными новых жертв...»

Матвеич остановился, перевел взгляд на Игоря, и в его глазах плескалось отчаяние.

— «В ночь на 17.10.1983 года произошёл прорыв содержания... Потери личного состава... Принято решение о консервации полигона. Установка долговременного поля сдерживания (тип Д-2А) — энергетического барьера, блокирующего любое перемещение объекта через границу зоны. Проникновение невозможно даже при максимальной физической активности объекта. Однако зафиксировано постепенное ослабление барьера вследствие воздействия низкочастотных резонансных колебаний неизвестного происхождения, генерируемых самим объектом.»

Матвеич резко захлопнул папку, словно пытаясь остановить кошмар, вырвавшийся на свободу.

— Ликвидации… не упоминается, – пробормотал Игорь, с ужасом перелистывая страницы. – Они даже не пытались его уничтожить. Сразу начали строить барьеры. Значит, он неуязвим…

— Дело не только в этом, – перебил его Матвеич, указав пальцем на последний листок, словно показывая на корень зла.

Короткая запись, сделанная от руки: «Объект проявляет признаки коллективного разума и способен создавать гибридные формы из местной фауны, превращая ее в свою армию. Его стратегия — сочетание инстинкта убийцы и холодного, научного подхода. Он изучает свою жертву, прежде чем уничтожить ее, словно проводя эксперимент. Ликвидация невозможна. Поле сдерживания — единственный выход. Автономный генератор рассчитан на тридцать лет работы при условии регулярного техобслуживания. В связи с ликвидацией отдела и потерей информации, объект оставлен без присмотра.»

— Поле сдерживания… — Игорь посмотрел вокруг. — Оно… оно должно было быть здесь! Генератор какой-то!

Они принялись лихорадочно обыскивать бункер.

Игорь нашёл его, сдирая паутину с приборного щита в дальнем углу.

Перед ними возвышался огромный агрегат, напоминающий древний компьютер, переживший не одну эпоху. Все индикаторы на его панели были мертвы. Корпус, покрытый толстым слоем пыли и ржавчины, говорил о том, что к нему давно никто не прикасался. В центре панели зиял пустой слот, где когда-то горела контрольная лампочка «СИСТЕМА АКТИВНА», словно напоминая о былой жизни. Рядом с ним – треснувшее стекло вольтметра, стрелка которого застыла на нуле, словно время здесь остановилось навсегда.

— Блядь… — выдохнул Игорь, проводя пальцем по пыли. — Оно… оно не выключено. Оно умерло. Генератор заглох. Смотри — тут должен быть аварийный журнал.

Он откинул боковую крышку, и оттуда пахнуло запахом старого масла и окисленного металла. Внутри лежал пожелтевший, хрупкий листок бумаги – последняя запись в журнале, словно предсмертная записка, датированная пять лет назад: «20.08.20… Генератор Д-2А остановлен. Аккумуляторы мертвы. Все попытки запустить его провалились… Поле сдерживания отключено в 04:17 по местному времени. Господи, прости нас, грешных.»

Матвеич, не отрываясь, смотрел на мертвый генератор, словно видя в нем свою собственную смерть.

— Оно не училось отключать его, – тихо произнес он. – Оно просто дождалось, когда мы сами, по своей глупости, его сломаем. Клетка разрушилась сама собой.

В этот момент снаружи, совсем рядом, раздался шипящий звук, словно дыхание смерти, — прямо за дверью.

Они замерли, словно окаменев от ужаса. Сердца бешено заколотились в груди, отсчитывая последние мгновения жизни.

— Оно здесь… – прошептал Игорь, и его голос сорвался от страха.

— Тихо, – оборвал его Матвеич, прижав палец к губам, и жестом указал на угол, за груду пыльных ящиков, словно предлагая последнее убежище.

Они прижались к холодной стене, затаив дыхание, словно пытаясь стать невидимыми для надвигающегося кошмара.В щель под дверью просунулось нечто длинное и тонкое. Это был не палец, а скоре сегментированное, хитиновое щупальце, покрытое странным маслянистым блеском. Оно плавно поводило из стороны в сторону, словно пробуя воздух на вкус, а затем так же бесшумно убралось.

Наступила тишина. Долгая и мучительная.

И тут снаружи раздался голос. Голос Артема, слюнявый и невнятный.

— Главный… Выходи… Мне… холодно…

Игорь затрясся, закрыв рот ладонью, чтобы не закричать. Матвеич, оценив ситуацию, быстро огляделся и нашёл несколько обломков бетона, которыми подпёр дверь изнутри, насколько это было возможно. Затем сжал ракетницу, костяшки его пальцев побелели.

Голос повторился, уже настойчивее.

— Выходи… Поиграем…

Тишину разрезал противный, скребущий скрежет — точь-в-точь как будто по стеклу водят заточенным гвоздем. И тут же — оглушительный удар! Полотно двери выгнулось с низким стоном, старые петли взвыли, осыпая всех ржавой пылью. Второй удар! По листу стали, с сухим треском, поползла черная зияющая трещина.

— Оно сейчас выломает дверь! —  взвыл Игорь, его голос сорвался на крик.

Матвеич вскочил, словно ужаленный, и вскинул ракетницу, целясь в зияющий проём двери.

— Отойди от двери, тварь!

Третий удар обрушил дверь, и в образовавшемся проёме, залитом тусклым, дрожащим светом, возникло Оно. Высокое, сутулое, словно сотканное из теней. Длинные, неестественно вытянутые руки, заканчивающиеся трехпалыми когтистыми лапами. Вместо лица – лишь черная, бездонная впадина, из которой вырывалось тяжелое, хриплое дыхание, словно из пасти преисподней.

Матвеич выстрелил, не раздумывая. Ослепительная ракета вонзилась прямо в грудь чудовища, превратив ночь в день. Грохот выстрела оглушил все вокруг. Существо издало нечеловеческий, раздирающий визг и отлетело назад, окутанное едким дымом и фонтаном искр.

— Бежим! – прорычал Матвеич, грубо схватив Игоря за куртку и дернув за собой.

Они выскочили из бункера, перепрыгнув через извивающееся в дыму тело Зверя, и помчались вниз по склону, не видя ничего перед собой от страха. За спиной раздался яростный, полный ненависти рёв, заставивший их сердца пропустить удар. Тварь выжила и преследовала их.

Они бежали, как загнанные звери, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, пытаясь оторваться от преследователей. Лес вокруг наполнился зловещими звуками, словно их окружила армия чудовищ. Щелчки, шипение, жуткие крики разносились со всех сторон, заставляя их бежать еще быстрее.

Голоса Лизы, Сергея, Артема преследовали их, словно призраки прошлого. Они звали по именам, умоляли о помощи, угрожали страшной местью.

— Не слушай! – надрывался Матвеич, таща за собой обезумевшего Игоря, словно спасая его от самого себя. – Беги, блядь, беги!

Они бежали, не зная куда, лишь бы подальше от этого проклятого места. Потому что теперь они знали страшную правду.

Правду, которая оказалась страшнее любой неведомой твари, бродящей в этом лесу. Правду о том, что это чудовище – их собственное творение, порожденное безумием и халатностью.

И теперь ему не терпелось выйти на свободу.

Глава 7

Они бежали, пока в лёгких не осталось воздуха, а ноги не налились тяжелым свинцом. Едва живые, спотыкаясь на каждом шагу, они рухнули в густые заросли папоротника у подножия склона, словно ища защиты у природы. С трудом сдерживая кашель, они пытались заглушить звук своего прерывистого дыхания, боясь привлечь внимание преследователей.

— Хватит… Не могу больше… — Игорь лежал, раскинув руки, глядя в серое, безразличное небо.

Матвеич, тяжело дыша, прислушивался к тишине леса. Затишье перед бурей.

— Вставай, — прохрипел он, стараясь не выдать своего страха. — Они рядом. Слышу их голоса.

— Похуй, — безразлично выдохнул Игорь. — Я больше не могу. Пусть приходит. Пусть это все закончится.

Матвеич, не церемонясь, схватил его за грудки и рывком поднял на ноги.

— Ты сдашься, когда я тебе это позволю! Пока дышим — будем драться! Встал, тряпка!

Матвеич рывком поставил Игоря на ноги, но тот стоял, словно марионетка, пошатываясь, с пустым, отрешенным взглядом. Матвеич, словно зверь, выискивающий добычу, огляделся. Они находились в незнакомой части долины, в самом её сердце. И вдруг, сквозь просветы между деревьями, он заметил знакомые очертания.

— Вышка… — прошептал Матвеич, узнавая очертания.

Словно по злой иронии судьбы, они вышли к той самой вышке, с которой Игорь тщетно пытался связаться с цивилизацией.

— Нахуй она нам сдалась… — пробормотал Игорь.

— Это наш единственный шанс! – рявкнул Матвеич, и в его голосе снова зазвучала сталь. – Единственное место, откуда нас могут услышать. Мы обязаны его использовать, понимаешь?!

И, не давая ему опомниться, толкнул Игоря вперед.

— Поползли. Только тихо.

Они подобрались к основанию вышки. Ржавые конструкции уходили ввысь, теряясь в густой пелене тумана. Лестница опасно шаталась под рукой, словно предупреждая о грядущей опасности.

— Я… я не полезу туда… – пролепетал Игорь, глядя наверх с нескрываемым ужасом. Его лицо исказилось гримасой отчаяния. – Я геолог, Матвеич! Я не должен этим заниматься! Моя работа – изучать камни, а не сражаться с чудовищами!

— Твоя задача — выжить, а для этого нужно, чтобы об этой твари узнали те, у кого есть силы, чтобы ее уничтожить! — жёстко, почти зло, прошипел Матвеич, хватая его за куртку. —  Лезь, я сказал! Это твой самый важный отчет в жизни!

Со стороны леса раздался жуткий, завывающий звук — нечто среднее между предсмертным криком и скрежетом металла. В нем чувствовалась ярость и… призыв?

— Оно зовёт… других… — прошептал Игорь, и его лицо побелело от ужаса.

— Значит, времени у нас нет! — Матвеич взвёл курок ракетницы. — Лезь! Выполняй приказ!

Игорь, захлебываясь рыданиями, ухватился за холодные металлические перекладины и начал медленно, неуверенно подниматься, словно восходя на эшафот. Матвеич прислонился спиной к опоре вышки, занимая оборону.

Первый выскочил из чащи справа. Невысокий, но невероятно ловкий, с неестественно длинными конечностями, позволяющими ему двигаться с пугающей скоростью. Его кожа была покрыта мерзкими, пульсирующими наростами, излучающими зловещее, неземное сияние.Один из «детенышей».

Матвеич не стал ждать. Прицелившись, он выстрелил. Огненный шар разорвал первого «детёныша» на куски, разбросав их по лесу.

В ответ из леса вышли ещё трое. Они двигались медленно, но уверенно, окружая его со всех сторон.

А из-за их спин, словно из самой преисподней, вышел Он. Сам Зверь. На его груди виднелось огромное, обугленное пятно от ракеты, но, казалось, это лишь разожгло его ярость. Он возвышался над Матвеичем, как древний идол, достигая в высоту более двух метров. Его длинные, неестественно согнутые руки заканчивались огромными трехпалыми лапами с когтями, словно у хищной птицы. Лица не было. Лишь тёмная, зияющая бездна, из которой вырывалось тяжёлое, хриплое дыхание, полное злобы и ненависти.

— Ну что, ублюдок, —  прошипел Матвеич, перезаряжая ракетницу с яростью обреченного. — Подходи ближе. Я приготовил тебе подарок.

Один из «детенышей» бросился в атаку с диким, нечеловеческим воплем. Матвеич выстрелил в упор, не давая ему ни единого шанса. Взрыв ослепил и оглушил, а когда дым рассеялся, на земле остались лишь обугленные останки.

Но оставшиеся двое не дали ему передышки. Один набросился на Матвеича, вцепившись острыми когтями в плечо и вырывая кусок плоти. Матвеич, не сдержав звериного рыка, с размаху ударил его прикладом по голове. Раздался мерзкий хруст, и тварь отлетела в сторону, словно тряпичная кукла. Но второй уже был рядом, и его коготь, словно раскаленный шип, вонзился в бедро, пронзая плоть. Матвеич взревел от боли, но не отступил. Не раздумывая, он выхватил нож и вонзил его под ребра твари до самой рукояти.

Превозмогая боль, Матвеич отполз назад, прижимаясь к холодному металлу вышки. Нога, пронзенная насквозь, почти не слушалась, и он держался лишь на адреналине и звериной ярости. Кровь хлестала из раны, окрашивая ржавую опору в багровый цвет. Ракетница бесполезно валялась рядом, а единственным его оружием остался лишь тяжелый топор.

А Зверь всё стоял и смотрел. Смотрел своими невидящими глазницами И снова раздался этот жуткий, шипящий голос, пародирующий голос Артема:

— Главный… Твоя игра… закончена…

— Закончена?— Матвеич, превозмогая боль, оперся на вышку.

Его взгляд упал на валяющуюся у основания полупустую канистру с остатками горючего для генератора.

– Возможно, для тебя, тварь.

Он открутил крышку и, истекая кровью, начал щедро заливать едкой жидкостью прогнившую опору вышки и уходящие в землю ржавые тросы, словно готовя смертельную ловушку.

— Ты никогда не выберешься отсюда, тварь. Это твой ад. А мы… Мы победили, потому что не стали такими, как ты.

Собрав последние силы, Матвеич заорал в небо:

— Игорь! Давай,блядь!

Сверху, с вершины вышки, раздался отчаянный, надрывный крик Игоря, в котором слились воедино страх, ненависть и последняя надежда:

— Алло! Алло, есть кто живой?! А! Блядь! Слушайте все! Координаты… Программа «Пересмешник»! Объект «С-17»! Он на свободе! Он умеет подражать! Он создаёт чудовищ! Не приближайтесь к этой проклятой долине!

Крик Игоря внезапно перешёл в дикий, нечеловеческий визг, и в просвете между ржавыми фермами вышки Матвеич на мгновение увидел мелькающие костлявые конечности, словно рой пауков, облепивших Игоря.

С вершины посыпались снопы искр от оборванных проводов, а затем что-то тяжёлое – сначала обломки аппаратуры, а потом и тело Игоря – с оглушительным треском рухнуло вниз, словно кукла, брошенная в пропасть.

Зверь, отвлечённый этим ужасным зрелищем, снова издал тот самый жуткий, шипящий звук и сделал шаг вперёд, словно приближаясь к своей последней жертве.

— А мы… — прохрипел Матвеич, собрав последние силы, и швырнул полупустую канистру под ноги приближающемуся чудовищу, словно бросая вызов самой смерти. — …отправили тебе приглашение на вечеринку, которую запомнит весь мир.

Он выхватил из кармана последнюю осветительную ракету, словно вытаскивая козырь из рукава. Чиркнул о пряжку ремня, воспламеняя фитиль.

— Это тебе за Лизу! За Сергея! За Артёма! За всех, кого ты убил!

С последней каплей ярости он швырнул пылающий снаряд в лужу горючего.

Ослепительная вспышка пронзила тьму, и мгновение спустя адский огненный смерч взметнулся у основания вышки, пожирая всё на своем пути. Пламя, словно голодный зверь, вцепилось в горючее, сжирая Зверя и лизало ржавые болты, заклёпки и тросы вышки, которые десятилетиями гнили под дождем и снегом. Особенно яростно горела опора, где коррозия давно превратила металл в труху, а тросы держались лишь на честном слове.

Первыми не выдержали раскалённые добела тросы, истончённые огнём до предела. Один за другим они рвались с глухим, зловещим хлопком, словно перерезались сухожилия огромного чудовища. И в этот миг вышка, лишившись опоры, начала своё медленное, неотвратимое падение. Сначала с глухим скрежетом, а затем с нарастающим воем рвущегося металла вся конструкция рухнула вперёд, туда, куда её тянули ослабленные тросы – прямо на Зверя.

Охваченный пламенем, он не успел отреагировать. Многотонная громада обрушилась на него с грохотом, от которого содрогнулась земля. Металл впился в его плоть, переломал кости и прижал к земле, словно раздавив насекомое. Зверь издал предсмертный вопль, полный ярости и отчаяния, не желая верить, что его, всесильного, смогла остановить жалкая ржавая конструкция. Он бился в агонии, пытаясь вырваться из-под обломков, но его ноги и часть туловища были.

Лишь тогда Матвеич, израненный, обгоревший, едва живой, добрался до Зверя, волоча за собой раздробленную ногу. Он почти ничего не видел, мир вокруг померк, оставив лишь багровый туман. Собрав последние силы, он поднял топор, который всё это время сжимал в руках. Это был уже не жест силы, а акт отчаянной воли.

— Смотри… в глаза… — прохрипел Матвеич.

И топор обрушился вниз, завершая его миссию.

***

Два дня спустя, когда геологическая группа "Геолог-2" пропустила уже второй запланированный сеанс связи, в воздух был поднят военный вертолёт Ми-8.

Бортовой компьютер фиксировал аномально высокий уровень помех, искажавших эфир – побочный эффект распространения чужеродной биологии по долине.

Экипаж уже почти потерял надежду, но вдруг сквозь какофонию помех пробился слабый, но отчётливый ритмичный стук – зацикленный сигнал "SOS" и обрывки панического сообщения.

Это была не живая речь, а автоматическая трансляция записи, которую запустил Игорь на самодельном передатчике, работающем на частоте бедствия. Мощные фильтры военной аппаратуры с трудом, но смогли отсечь большую часть помех. Сигнал был едва слышен, но его хватило, чтобы определить местоположение источника.

Посадка была рискованной, но группа захвата высадилась. Они нашли его первыми. Матвеича. Он сидел, прислонившись к металлической опоре, в луже запекшейся, почти чёрной крови. В одной окоченевшей руке он мёртвой хваткой сжимал окровавленный топор, вонзенный лезвием в землю, словно посох победителя.

На обветренном лице застыло нечто похожее на усмешку, словно он одержал свою последнюю победу. В другой руке — кассета от диктофона. Глаза его были открыты и смотрели в сторону леса, но взгляд был пустым и остекленевшим.

Перед ним, в радиусе десяти метров, лежали разорванные останки трёх мелких тварей.

А в пяти метрах — огромное, обезглавленное тело того, кого в отчётах назовут «Объектом С-17». Голова его была разрублена надвое тем же топором.

Тело Игоря нашли в двадцати метрах от вышки. Он лежал на спине, и его лицо, искажённое предсмертной гримасой ужаса, было обращено к серому небу. В сведённых судорогой пальцах одной руки он до смерти сжимал свой геологический молоток — последнюю нить с миром, который он понимал и который оставил далеко позади.

Вертолёт не стал задерживаться. Забрав тела, группа спешно покинула долину.

Расшифровка записи с передатчика и кассета из диктофона Матвеича легли в основу доклада под грифом «Совершенно секретно» под кодовым названием «Зверь с Восточного хребта». Среди вещей, сданных в отдел материаловедения НИИ МО, был и самодельный передатчик — вещественное доказательство последней воли «Геолога-2». Странным образом, кассета с записью голоса Игоря исчезла из опечатанного контейнера, словно кто-то не хотел, чтобы его последнее послание было услышано.

Через неделю сюда пришли другие вертолёты. С другим грузом.

Осенью того же года в официальных сводках появилось короткое сообщение об успешном проведении учений с применением вакуумных бомб на одном из заброшенных полигонов в дальневосточном регионе. Решение было принято единогласно: не штурмовать и не изучать, а стереть с лица земли. Карты были исправлены. Долина реки Сокрытой перестала существовать.

Но те, кто был там, кто слышал последнее сообщение Игоря и видел цену, которую заплатили эти люди, знали правду.

Правду о Звере с Восточного хребта.

И о тех, кто, зная цену правды, не побоялся заплатить её сполна.

Конец.

Все принялись лихорадочно обыскивать лагерь. Рация, их последняя надежда на связь с внешним миром, бесследно исчезла.

— Может, зверь какой? — испуганно предположила Лиза.

— Да какой зверь! — дернулся Игорь. — Она же неподъемная! Её даже вдвоём не утащить! Да и где следы?! Тут что-то нечисто!

Паника нарастала. Они перевернули всё вверх дном, заглянули в каждый угол, но рация словно растворилась в воздухе. Когда первая волна отчаяния схлынула, Сергей, словно завороженный, замер над чем-то странным.

— Что это… Постойте… Смотрите… Земля… словно её кто-то выжег. Тёмное пятно… И запах… странный, какой-то… озоном отдаёт…

Взгляды потянулись к его ногам. А рядом, на грязной тряпке, валялись несколько мелких, обугленных деталей, похожих на транзисторы и куски пластика. Все металлические части были покрыты тончайшей биолюминесцентной паутиной, которая слабо светилась в тени. Пластик вокруг был не оплавлен, а будто изъеден изнутри.

Сергей опустился на корточки, всматриваясь в детали. Тончайшая паутинка светилась не просто так – её зловещий голубой свет пульсировал в унисон с едва различимыми магнитными всплесками, которые фиксировал их сломанный полевой датчик, валявшийся рядом.

— Она не просто поедает… – прошептал он, и его лицо исказилось от ужаса. – Она… перерабатывает. Поглощает энергию и материю. Трансформирует. Как… фермент.

— Что ты несёшь? – пробормотал Игорь, глядя на останки рации с тихим, благоговейным ужасом.

— Чёрт… – пробормотал Сергей, нахмурившись. – То же самое, что и на мухах. Эта светящаяся мерзость… она не просто разъедает. Она питается. Всем подряд. Энергией, металлом, пластиком… Она… поглотила её. Целиком.

Матвеич подошел, понюхал. Лицо его потемнело, нахмурилось.

— Эта… эта хрень. Она сожрала рацию.

В лагере повисла тишина, полная неверия и ужаса. Осознание произошедшего было страшнее любого мутанта.

— Но… Как? — прошептала Лиза, оглядывая лагерь растерянным взглядом.

Все невольно посмотрели на Артема. Тот сидел на своем пне и спокойно ел тушенку прямо из банки, словно ничего не произошло.

— Артем, — устало сказал Матвеич. — Ты хоть что-нибудь видел? Слышал?

Артем поднял на него пустой взгляд. Губы его беззвучно шевелились, взгляд был направлен куда-то за спину Матвеича.

— Не-а… Я спал…

— Да что с него, дебила, спрашивать! — безнадежно махнул рукой Игорь. — Он бы и не заметил ничего.

— Так… — Матвеич провел рукой по лицу, пытаясь собраться с мыслями. — Связи нет. Мы отрезаны от мира. И похоже, мы не знаем, с чем столкнулись.

Он посмотрел на каждого, вкладывая в слова всю тяжесть ситуации.

— С этого момента, братцы, забудьте о науке. Мы здесь не ученые, а обреченные на выживание. И пока не выберемся отсюда, или пока нас кто-нибудь не найдет — если вообще кто-то будет искать — запомните три вещи. Держаться вместе, как бы ни было страшно. Экономить каждый патрон и каждую крошку. И смотреть в оба, запоминая всё, что видим.

Он сделал паузу.

— Потому что, если мы все здесь сдохнем, пусть хоть кто-то поймет, что нас убило. Вопросы есть?

Вопросов не было.

* * *

Решили провести инвентаризацию. Пока Сергей с Лизой пересчитывали консервы и патроны для ракетницы (их было всего шесть), Игорь и Матвеич пошли проверить периметр. И нашли то, что привело их в состояние, близкое к ужасу.

В двухстах метрах от лагеря, на мягкой земле у ручья, отпечатался четкий и детальный след.

Он был огромным, размером с автомобильное колесо, но не круглым. Три длинных, хищных пальца с глубокими вмятинами от когтей спереди и один, поменьше, сзади. Отпечаток был настолько глубоким, что на дне его проступала влага.

— Вот… блядь… — выдохнул Игорь, побледнев.

Матвеич без лишних слов достал фотоаппарат и тщательно задокументировал находку. Затем приложил свою руку к отпечатку, и его широкая ладонь, испещренная шрамами, показалась жалкой и беззащитной на фоне этого кошмарного следа. Что-то внутри Матвеича надломилось, но он не подал виду.

— Двуногое, — сухо констатировал Матвеич. — Вес распределен равномерно. Ходит прямо.

— Что за тварь такая, блядь?! — Игорь в отчаянии схватился за голову. — Мутировавший медведь?

— Хуй его знает, — Матвеич встал, оглядываясь по сторонам.

Лес вокруг вдруг показался враждебным, каждое дерево могло скрывать за собой того, кто оставил этот след.

— Но теперь мы знаем наверняка, — тихо произнес Матвеич, — этот... неизвестный зверь.... Он осуществует. И он был здесь… Совсем рядом… Кто-то... огромный…

* * *

Когда они вернулись в лагерь, Сергей и Лиза уже закончили с инвентарем. Новости были плохие.

— Еду мы, в принципе, растянем недели на две, если экономить, — доложил Сергей. — Но хуйня в том, что часть медицинских проб пропала. Тот же контейнер со светящимся грибом. И… — он замялся, — ящик с запасными аккумуляторами вскрыт. Кто-то повредил их. Корпуса оплавлены, как будто их разъело изнутри кислотой. И внутри та же светящаяся хуйня, что и на грибах.  Пластика почти не осталось.

Лизе стало плохо. Она села на ящик, дрожащими пальцами пытаясь прикурить сигарету.

— Так, всё, блядь, — подвел черту Матвеич. — Кто-то… или что-то… методично лишает нас всего. Связи, энергии, результатов исследований… Как будто… — он на секунду замолчал, подбирая слова, — как будто нас кто-то изучает.

От этой мысли стало еще хуже.

— Да пошли вы со своими исследованиями в жопу! – заорал Игорь, и в его голосе слышались отчаяние и жгучая вина. – Надо было уходить! Серёга был прав, черт возьми! До поселка рукой подать! А мы сидели тут, как на привязи, и ждали, пока эта… эта тварь решит, что с нами делать!

Матвеич молча смотрел на него. Он вспомнил тот разговор и свой собственный категоричный отказ. И теперь он понимал, что Игорь прав. Но…

— А если он не даст нам дойти? — тихо спросила Лиза. — Если он будет выслеживать нас по одному? В темноте? В тумане?

— А если мы тут останемся, он всех нас пересчитает. И тебя посчитает. И меня, — парировал Игорь.

— Идти сейчас – верная смерть, — отрезал Матвеич. —У нас нет связи. И никто нас не ищет. Если мы ломанемся через лес – это самоубийство. Здесь у нас хоть какие-то стены, хоть какой-то запас. Будем ждать. Рано или поздно о нас вспомнят. И пришлют вертолет.

— Когда, блядь, это произойдет?! – истерично захохотал Игорь, и в его смехе слышалась отчаянная мольба о спасении. – Через неделю? Через месяц?! А пока мы будем здесь гнить, эта тварь будет приходить к нам по ночам, как к себе домой!

И в этот момент лес ответил на его слова. Негромкий, но отчетливый звук – сухой, трескучий щелчок, словно кто-то намеренно ломает сухую ветку.

Раз. Два. Три.

Все замерли, словно парализованные, вцепившись друг в друга взглядами, полными ужаса.

Из леса, откуда-то метрах в пятидесяти, донесся тихий, змеиный шипящий звук. Он был низким, утробным, и в нем угадывались какие-то… щелкающие призвуки. Словно кто-то пытался подражать человеческой речи, но совершенно не понимал, как это делается.

Артем, до этого момента безучастный, вдруг поднял голову. Его слюнявое лицо исказила гримаса первобытного страха.

— Оно… — прошептал он, и в его голосе звучал неподдельный страх. — Оно… учится говорить…

Шипение и щелчки стихли, растворившись в тишине замершего леса. Но в этой тишине каждый из них услышал нечто более страшное – начало охоты. И теперь они знали, что Зверь движим не только голодом. Им движет… любопытство.

Глава 4

Три дня. Семьдесят два часа парализующего страха. Лагерь превратился в подобие осажденной крепости. Спали по очереди, дежурные сидели с ракетницей наизготовку, вглядываясь в окружающую тьму, которая теперь была наполнена звуками. Каждый шорох, каждый треск заставлял вздрагивать и вжимать голову в плечи.

На четвертое утро недосчитались Лизы.

Её палатка была пуста. Спальник холодный. На полу валялся её блокнот с аккуратными записями о пробах почвы. Рядом — опрокинутая кружка с недопитым чаем.

В ту ночь дежурил Игорь. Бледный как смерть, на все вопросы он только и мог бормотать бессвязно: «Она… сказала… Ей почудился голос Серёги… Он ранен… Зовет на помощь… У ручья… Я думал, ей привиделось… Блядь, я должен был ее остановить!»

— Лиза! Лиза, где ты, черт возьми?! – Сергей, с лицом, перекошенным от ужаса, метался по лагерю, словно загнанный зверь, заглядывая за каждое дерево, словно надеясь, что она просто спряталась.

Матвеич, молча схватив ракетницу, осматривал периметр, словно выискивая врага. В нескольких метрах от палатки Лизы, на влажной земле, отпечатался тот же чудовищный след с тремя пальцами. И еще один. И еще… Они уходили в лес, словно указывая путь к ее гибели. Рядом с одним из следов валялся маленький скальпель Лизы, и лезвие его было чистым, словно…

— Она… она просто вышла по нужде, – задыхаясь, прошептал Сергей, словно пытаясь убедить самого себя. – Я же говорил! Нельзя уходить одной! Я предупреждал, сука! Неужели непонятно, что здесь творится что-то… что-то невообразимое?!

— Соберись, – жестко сказал Матвеич, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие контроля. – Истерикой ей не поможешь.

— А чем ей, блядь, помочь?! – взвыл Сергей, и слезы покатились по его щекам. – Ты видел эти следы?! Её нет, Матвеич! Её больше нет!

Он рухнул на колени, закрыв лицо руками, словно пытаясь спрятаться от надвигающегося кошмара.

Игорь стоял возле палатки, белый как мел, и молча трясся. Исчезновение Лизы стало для него последней каплей. Его взгляд случайно упал на ящик с геодезическим оборудованием, и в нем вспыхнула безумная надежда. Он, словно сомнамбула, подошел к ящику, схватил свой GPS-навигатор и начал лихорадочно, трясущимися пальцами, тыкать в кнопки, отчаянно пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал. Но экран оставался мертв, безжалостно демонстрируя «НЕТ СИГНАЛА».

— Всё... Всё, пиздец... — бормотал он, не отрывая глаз от мёртвого экрана. — Мы все тут сдохнем... Все... Ни карт, ни связи... ничего...

Внезапно он со звериным рыком швырнул навигатор об землю, и тот разлетелся на куски. Затем Игорь бросился к своим вещам и начал судорожно, хаотично запихивать в рюкзак всё, что попадалось под руку – консервы, патроны, тряпки…

— Я не могу больше! Я не хочу здесь сдохнуть! Я ухожу! Слышите?! Я ухожу!

— Игорь, стой! – рявкнул Матвеич, поднимая ракетницу, как последнее средство убеждения. – Ты один не пройдешь и километра!

— Да и похуй! А здесь я что, пройду?! – завопил Игорь, неистово глядя на Матвеича безумными глазами. – Здесь меня сожрут, как Лизу! Лучше уж попытаться, чем ждать смерти!

И словно в насмешку над их страхом, из леса, туда, куда вели эти жуткие следы, донесся звук.

Тихий женский смех. Фарфоровый, неестественный, словно у старой, сломанной куклы. Но это был смех Лизы.У Сергея вырвался стон. Он поднял голову, уставившись на лес.

— Ли… Лиза?..

Смех повторился, громче и отчетливее. Он манил, звал за собой.. Он был полон ужасающей, нечеловеческой надежды.

— Она жива… — прошептал Сергей, словно зачарованный, и, не раздумывая ни секунды, бросился в чащу леса.

— Сергей, стой, еб твою мать! — заорал Матвеич, но было поздно. Биолог, ослепленный призрачной надеждой, исчез в лесной чаще.

Матвеич и Игорь застыли в оцепенении, слушая, как треск веток под ногами Сергея быстро затихает в глубине леса.

Потом наступила тишина, котрую через несколько секунд разорвал короткий, пронзительный мужской крик чистого, животного ужаса. И тут же резко оборвался.

Смех больше не повторился.

Игорь медленно опустился на землю. Рюкзак с глухим стуком выпал из его ослабевших рук. Он сидел, словно парализованный, уставившись в одну точку невидящим взглядом, и тихо, безумно хихикал, словно сошел с ума.

— Ну вот и всё… Приплыли… Серёга… Лиза… Теперь мы… Теперь наша очередь… Нас ждет та же участь…

Матвеич стоял, вцепившись в ракетницу, словно пытаясь удержаться на краю пропасти. Его ледяное спокойствие дало трещину, и в глазах отразились ярость, отчаяние и жуткое понимание того, с чем они столкнулись.

— Оно… — прошептал Игорь, словно боясь произнести это вслух. — Оно не просто убивает… Оно… манипулирует нами… Использует наши воспоминания… наши голоса…

— Тихо! – рявкнул Матвеич, понимая, что Игорь прав. И это понимание стало последней каплей, переполнившей чашу ужаса.

И вдруг, словно пробудившись от долгого сна, из своего угла поднялся Артем. Он приблизился к Матвеичу и неуверенно ткнул его грязным пальцем в грудь.

— Ты… главный… — невнятно пробормотал Артем. В его мутных глазах плескался страх, но сквозь пелену безумия пробивалась искра древнего знания. — Ты… должен… железную палку найти…

Матвеич, готовый отмахнуться от него, словно от назойливой мухи, замер. В его памяти всплыли обрывки бессвязных бормотаний Артема: «…люди в зеленом… домик… по железной палке голоса ходят…»

И внезапно его осенило.

— Вышка… — прошептал он, сам не веря в происходящее. — Старая ретрансляционная вышка… Артем, ты про вышку говоришь?

Артем просто смотрел на него, и его губы беззвучно шептали: «…голоса…»

Этого было достаточно, чтобы появилась призрачная надежда.

Старая радиовышка! Он что-то припоминал о ней из старых отчетов. Её забросили еще в советские времена, но каркас, возможно, уцелел. Если добраться туда… Если каким-то чудом подняться наверх… Возможно, им удастся послать сигнал бедствия.

— Да, Артем. —в голосе Матвеича  зазвучала твердая решимость. —Это наш единственный шанс!

Он посмотрел на обезумевшего Игоря, на пустую палатку Лизы и прислушался к давящей тишине леса, в котором теперь жили призраки его товарищей. Он чувствовал себя виноватым в их гибели.

Именно он настоял на продолжении исследований, именно он не прислушался к предупреждениям Сергея.

Теперь он должен был исправить свою ошибку и сделать все возможное, чтобы другие не повторили ее. Даже если это будет стоить ему жизни.

— Так, — выдохнул Матвеич, и в его голосе вновь зазвенела сталь. — Меняем правила игры. Теперь наша цель – не просто выжить любой ценой. Наша цель – донести правду. Сообщить миру всё, что мы узнали об этом месте. Про следы, внушающие ужас. Про зловещее сияние. Про то, как эта тварь играет с нами, словно с марионетками.

Матвеич подошел к Игорю и, чувствуя, как его сердце сжимается от жалости и бессилия, грубо встряхнул его, понимая, что другого выхода нет.

— Игорь, соберись, – сказал Матвеич, стараясь говорить спокойно, но твердо. – Сейчас ты не можешь позволить себе сломаться. Ты нужен мне. Ты пойдешь со мной на вышку. И будешь делать все, что я скажу. Пока мы не отправим сообщение или не умрем, пытаясь это сделать.

Игорь медленно поднял на него глаза. Безумие еще не покинуло его, но сквозь пелену отчаяния уже пробивалась тупая покорность, словно он понимал, что сопротивляться бессмысленно.

— А… а если эта хрень доберется до нас и там? – робко спросил Игорь, и в его голосе звучал неподдельный страх.

— Тогда, черт возьми, хоть умрем не зря! Мы должны предупредить остальных! Эта тварь не должна вырваться на свободу! – отрезал Матвеич, и в его голосе зазвучала сталь. — Артем, ты остаешься здесь. Если что – кричи во всю глотку. Все припасы и оружие – перетащи в мою палатку. Устроим там последний рубеж обороны.

Он бросил взгляд в сторону леса, откуда доносился этот жуткий, леденящий душу смех.

— Игра, значит? Ну что ж, посмотрим, кто кого переиграет. Мы еще повоюем, ублюдок! Я тебе это обещаю!

Глава 5

Следующие два дня пролетели в безумной гонке со временем. Лагерь превратился в жалкое подобие укрепленного пункта, словно готовясь к последней битве.

Палатку Матвеича обложили ящиками с оборудованием, превратив ее в тесный бункер с узким лазом. Внутри – скудные запасы продовольствия: ящик с консервами, канистра с водой и оружие: ракетница, два охотничьих ножа и топор.

Игорь, сломленный страхом, выполнял приказы Матвеича с механической точностью, словно робот, лишенный собственной воли.

Артем оказался неожиданно полезен. Его нехитрый ум и медвежья сила идеально подходили для физической работы. Он безропотно втащил в палатку неподъемный ящик с документацией, а затем, по приказу Матвеича, начал разбирать палатку Лизы, словно стирая ее из памяти, чтобы не давать врагу ни малейшего преимущества.

На третье утро после пропажи Лизы и Сергея Матвеич разбудил Игоря, бесцеремонно тряхнув его за плечо.

— Подъем, Игорёк. Пора.

Игорь, измученный бессонницей, посмотрел на него воспаленными, налитыми кровью глазами, в которых плескался страх. Он сидел, поджав колени к груди, и тихо раскачивался, словно пытаясь найти хоть какое-то утешение.

— Сегодня? Уже сегодня? — его голос был хриплым и прерывистым. — Матвеич, может, отложим… Посмотри, какой туман, блядь! Ничего не видно! Мы же заблудимся…

— Именно поэтому сейчас, — жестко ответил Матвеич, глядя на Игоря, но не давая страху завладеть собой. — В тумане и ему труднее нас увидеть. Вставай. Мы должны идти.

* * *

Дорога к старой вышке заняла три долгих, мучительных часа. Они двигались почти вслепую, пробираясь сквозь густую, молочно-белую пелену тумана, которая скрывала от глаз все, что находилось дальше десяти шагов. Каждый шорох, каждый треск ломающейся ветки заставлял их замирать, как парализованных, прижимаясь спинами к шершавым стволам деревьев. Игорь тяжело дышал, как загнанный зверь, чувствуя, как страх сковывает его тело.

— Тише, – прошипел Матвеич, стараясь сохранить спокойствие. — Ты своим пыхтением всю долину перебудишь.

Наконец, сквозь пелену тумана проступил зловещий силуэт.

Старая ретрансляционная вышка, пережиток советской эпохи. Ржавый остов, накренившийся под натиском времени, опутанный буреломом и поросший мхом.

Матвеич внимательно осмотрел основание одной из опор. Металл был изъеден коррозией, словно разъеден кислотой, и в некоторых местах прогнил насквозь, превратившись в труху.

Лестница, ведущая ввысь, выглядела ненадежной, но еще держалась, словно из последних сил цепляясь за жизнь.

— Ладно,— мрачно сказал Матвеич, стараясь не выдать своего волнения. — Игорь, твоя очередь. Давай, покажи нам чудо.

Игорь, с трудом сдерживая дрожь в руках, достал из рюкзака свою самодельную антенну – потрепанный полевой радиопередатчик, снятый с одного из приборов, и едва живой аккумулятор. Он торопливо прикрепил аккумулятор изолентой к проржавевшей металлической балке, повыше, и соединил провода.

— Должно… должно сработать… как усилитесь… — бормотал он, включая питание на дрожащих коленях. Прибор отозвался слабым писком, и на экране едва различимо засветились огоньки. — Питание есть! Работает, блядь!

Игорь схватил микрофон, перевел переключатель и с замиранием сердца произнес:

— Алло! Алло! Прием! Кто-нибудь, отзовитесь! Это экспедиция «Геолог-2»! Наши координаты… Мы подверглись нападению! Здесь биологическая угроза! Повторяю…

Он говорил несколько долгих минут, выплескивая в эфир весь ужас, скопившийся в его душе. Затем замолчал, вслушиваясь в тишину. В ответ – лишь мерзкое шипение помех и сухие щелчки, словно насмешка.

— Нихуя… — прошептал Игорь, и его лицо снова исказилось от отчаяния, повысил голос. — Опять нихуя!

— Не ори! — резко сказал Матвеич, стараясь не смотреть на Игоря, чтобы не видеть его отчаяния. — Просто запиши чертово сообщение. И поставь его на повтор. Может, хоть кто-то случайно наткнется на него, прежде чем нас здесь прикончат.

Пока Игорь, бормоча проклятия, пытался настроить передатчик, Матвеич бдительно осматривал окрестности.

И тут его взгляд зацепился за что-то в траве у основания вышки. Небольшое, тёмное… Он подошёл ближе, и сердце его бешено заколотилось. Это была камера Лизы.

Матвеич осторожно поднял её. Объектив был разбит, но индикатор всё ещё тускло светился. Он с трудом сглотнул ком в горле и дрожащими пальцами нажал кнопку воспроизведения.

Экран ослеплён белым шумом, но звук…

Сначала — прерывистое, захлёбывающееся дыхание. Затем — её сдавленный шёпот, полный такого ужаса, что кровь стыла в жилах: «…не видит… не видит…»

Раздался оглушительный, влажный удар, и шёпот сменился хриплым, булькающим предсмертным хрипом.

А потом… тишину прорезало нечто иное. Низкое, удовлетворённое урчание, словно гигантский зверь пробовал на вкус только что пойманную добычу.

Матвеич выключил камеру, чувствуя, как его тошнит. Он сунул её в карман, словно пытаясь спрятать от себя самого этот звук.

Он поднял взгляд на Игоря, который все еще возился с передатчиком.

— Кончай возиться!

Спуск прошел в тягостном, нервном молчании, нарушаемом только их прерывистым дыханием.

Обратная дорога казалась бесконечной. Казалось, что за каждым деревом, в каждой тени притаилось нечто, что внимательно наблюдает за ними, щелкает зубами и пытается подражать человеческой речи.

* * *

Когда они, наконец, добрались до лагеря, их встретила пугающая, неестественная тишина. Ни Артема у костра, ни запаха дыма из походной кухни.

— Артем! – отчаянно закричал Матвеич, и его голос эхом разнесся по окрестностям.

В ответ – тишина. Палатка-крепость, которую они строили с таким трудом, стояла нетронутой, но дверь была распахнута настежь, словно приглашая войти внутрь.

— Черт… – прошептал Игорь, и его лицо исказилось от ужаса. – И его тоже?..

Матвеич, сжимая ракетницу в руках, осторожно приблизился к палатке и заглянул внутрь. Там никого не было. Вещи лежали на своих местах, словно все еще ждали своего хозяина. Даже банка с тушенкой, которую Артем обычно уплетал за обе щеки, стояла нетронутой, словно кто-то прервал его трапезу на самом интересном месте.

Внезапно сзади них, с того места, где раньше стояла палатка Лизы, раздался тяжелый, клокочущий вздох. Они ринулись на звук.

Артем сидел на земле, прислонившись спиной к дереву, словно марионетка, брошенная кукловодом. Рядом валялась его кружка, а на земле он снова, словно в трансе, рисовал пальцем свои странные, бессмысленные узоры. Он даже не попытался встать или позвать на помощь. Его лицо было мертвенно-бледным, как у покойника, дыхание – тяжелым и прерывистым, а левая рука неестественно выпирала под курткой, словно там скрывалось что-то инородное.

— Артем! Что случилось? – обеспокоенно спросил Матвеич, присаживаясь рядом с ним.

Артем словно не узнавал его, его взгляд был затуманен. Губы его посинели, как будто он замерз.

— Он… был здесь… – прохрипел Артем с трудом. – Не тот… Другой… Маленький, но очень быстрый…

Он закашлялся, и на его губах появилась розовая пена.

— Уколол… руку…

Матвеич, стараясь не прикасаться к зараженной плоти, осторожно оттянул куртку. То, что он увидел, повергло его в ужас. Рука Артема от запястья до локтя была покрыта отвратительными пузырями и расползающимися фиолетовыми пятнами, которые пульсировали зловещим, неземным светом. Плоть словно разъедало изнутри.

— Едкая дрянь… – прошептал Матвеич, с трудом сдерживая тошноту. – Не Зверь… Один из его отпрысков…

— Жжет… – простонал Артем, корчась от боли. – Всё... внутри горит…

Игорь, глядя на эту жуткую картину, вновь начал терять рассудок. Его глаза наполнились безумным ужасом.

— Видишь?! Видишь, Матвеич?! Оно не одно! Их тут, блядь, целый выводок! Мы в гнезде, сука, сидим!

— Заткнись и неси аптечку! – рявкнул Матвеич, понимая, что это бесполезно, но не желая признавать поражение.

Пока Игорь судорожно рылся в вещах, Артем вдруг судорожно схватил Матвеича за куртку своей здоровой рукой.

— Главный… – прошептал он, и его голос едва слышно прозвучал в сгущающихся сумерках. – Я… видел… домик… под землей… Давно… Там ходили… люди в зеленом…

— Какой домик? Где он находится? – взволнованно спросил Матвеич, склоняясь над ним.

Но Артем уже угасал. Его глаза закатились, изо рта потекла розовая пена, словно в нем лопнул какой-то сосуд.

— Там… ответ… – успел прошептать он и затих навеки.

Игорь вернулся с аптечкой, но уже было слишком поздно. Артем был мертв и лежал неподвижно, и только его пораженная рука продолжала слабо светиться в темноте, словно зловещее напоминание о случившемся.

Матвеич медленно выпрямился, чувствуя, как внутри нарастает гнев. Он посмотрел на мертвое тело Артема, на безумного от страха Игоря, на темнеющий, зловещий лес.

Вспомнились давние слухи из поселка: когда-то, еще мальчишкой, Артем пропал в лесу на несколько дней, а когда его нашли – он был жив, но словно лишен души. С тех пор он молчал, лишь иногда бормотал что-то про "сияние под землей".

И теперь Матвеич понял: Зверь тогда не убил Артема. Он просто взял образец. Детеныш применил новое оружие – не просто яд, а катализатор, запускающий необратимый процесс перерождения. Артем сопротивлялся этому влиянию долгие годы, но этот удар оказался смертельным.

Для московских кураторов это была всего лишь одна из множества точек в плане ежегодной экспедиции по исследованию локальных геомагнитных аномалий в глухих районах Сибири. Спутники зафиксировали стойкие искажения, которые в старых, ещё советских отчётах, стыдливо списывались на «погрешности измерений».

Команде предстояло провести рутинную проверку геомагнитных аномалий с помощью современного оборудования, зафиксировать показания приборов, внести данные в протокол — и можно возвращаться. Обычная рабочая процедура, ничего особенного.

Лагерь разбивали молча, ещё не отошедшие от сложной высадки.

— Мда.... Ну и дыра, — первым нарушил тягостное молчание Сергей, биолог, коренастый мужик лет пятидесяти, с обветренным и изрезанным морщинами лицом. — Тишина-то какая…

— Именно это и подтверждали спутниковые снимки, — отозвался самоуверенный молодой геолог Игорь. — Девственный биотоп. Клондайк для исследователя.

— Клондайк говоришь? — проворчал старший группы, геоморфолог Матвеич, затягиваясь самокруткой. — В клондайке, Игорь, хоть какая-то жизнь кипит. А тут… Мёртвая тишина.

И действительно, кроме шуршания листьев под порывами ветра и приглушённого журчания реки не было ни звука. Ни голосов птиц, ни трескотни кузнечиков. Будто кто-то выключил звук у всего живого.

Пока учёные, сосредоточенно хмурясь, размечали места под палатки и натягивали брезентовый тент, нанятый в посёлке в качестве разнорабочего и грузчика Артём молчаливо таскал ящики с провизией и оборудованием.

Двадцати трёх лет от роду, коренастый, с медвежьей статью и отстранённым, словно спящим лицом, он избегал смотреть в глаза, а его полуоткрытый рот создавал впечатление, будто он прислушивается к неслышным остальным голосам. Иногда его бесцветные губы беззвучно шевелились, словно он что-то шептал.

— Артем, тащи аптечку и георадар к главной палатке, — бросил ему Игорь, разворачивая карту.

— Ага… — невнятно буркнул Артём и, глухо крякнув, взвалил на широкое плечо ящик, который под силу было бы поднять разве что двоим крепким мужикам..

— Вот это силач, — невольно усмехнулся Сергей, с интересом наблюдая, как Артём, не напрягаясь, несёт неподъёмную ношу.

— Дебил, — тихо, но отчётливо произнёс Игорь, не отрываясь от карты. — Зачем мы его только взяли? Лишняя обуза.

Матвеич, невозмутимо попыхивая сигаретой, выпустил в прохладный осенний воздух очередное облако дыма.

— Зато парень здоровый, — философски заметил он. — Руки крепкие, спина широкая. А что до мозгов — так у нас с тобой их на троих хватит. Пусть таскает груз, лишь бы под ногами не путался и в чужие дела не лез.

Вскоре, обходя лагерь по периметру, Сергей наткнулся на первую странность. На стволах нескольких вековых кедров, на высоте около двух метров, виднелись глубокие, параллельные борозды. Словно кто-то провёл по коре гигантской металлической гребёнкой. Кора вокруг этих зловещих шрамов была мертва и обуглена.

— Матвеич, глянь, что тут такое, — позвал он старшего.

Матвеич подошёл, задумчиво потрогал пальцами шершавые шрамы, потеребил подушечки пальцев.

— Не медведь. Да и когти… не такие. И высота не та. —  Матвеич нахмурился, исподлобья глядя на деревья. — Странно. Ладно, запишем в протокол.

К заходу солнца лагерь был разбит. Палатки натянуты, полевая кухня обустроена под тентом, оборудование сложено аккуратной пирамидой. Артём по-прежнему сидел на коряге у реки, неотрывно глядя на воду, и его бесцветные губы беззвучно шептали что-то неразборчивое, словно выплёвывая обрывки безумных фраз: «…нельзя туда… за рекой – плохое место… там живут… в зелёном… голоса по проводам… железо спит… батарейки – мёртвые птицы… свет их забирает…». Он что-то жевал, не отрывая взгляда от реки, и вязкая слюна стекала по его грязной куртке. Учёные привыкли к его бессвязному бормотанию и старались не обращать внимания.

Игорь, чертыхаясь, пытался связаться с базой через спутниковый телефон.

— База, я «Геолог-2», приём. Высадка прошла успешно, лагерь разбит. Начинаем… Что за хрень?!

Экран телефона внезапно погас, словно выключенный чьей-то невидимой рукой, а через мгновение снова ожил, упрямо высвечивая значок поиска сети.

— Что там у тебя? — обеспокоенно спросил Сергей, подходя ближе.

— Да не понимаю, — Игорь в бешенстве тряхнул телефон. — Батарея полная, а он просто вырубился. Как будто помехи какие-то…

Игорь отошёл на несколько шагов от лагеря и поднял антенну спутникового телефона над головой, словно пытаясь дотянуться до небес. На мгновение связь прорезалась сквозь треск помех, и в динамике прозвучал искажённый обрывок голоса диспетчера: «…слышу…вас…держите…связь…», но тут же всё оборвалось, и эфир вновь заполнила мёртвая тишина.

— Забило эфир, — угрюмо констатировал Матвеич, бросив взгляд на чернеющие вершины горного хребта, словно ища там причину неполадок. — Горы. Ничего удивительного. Завтра попробуем связаться с возвышенности.

— А может, сигнальную ракету запустить? — робко предложил Сергей. — Вдруг кто увидит?

— Кого ты собрался звать, Серёга? Лешего? — мрачно усмехнулся Матвеич. — Вертолёт прибудёт только через неделю, согласно графику. До этого дня мы тут никому нахрен не сдались. А эти шесть сигнальных патронов — наш последний шанс, неприкосновенный запас. Будем беречь на самый крайний случай.

Ночь обрушилась на долину внезапно, словно тяжёлый саван, погребая всё живое под покровом кромешной, беззвёздной тьмы. Учёные, сбившись в тесный круг, грелись у костра, потягивая горячий чай. Вдруг, на противоположном склоне, в самой гуще леса, вспыхнуло призрачное, фосфоресцирующее пятно неземного голубого оттенка. Оно медленно пульсировало, источая холодный, мертвенный свет около десяти секунд, а затем бесследно исчезло, словно его и не было.

—  Что это… Что это сейчас было? — прошептала Лиза, хрупкая молодая почвовед, единственная женщина в составе экспедиции, дотошная и въедливая, обладательница острого аналитического ума, который Сергей не раз с уважением отмечал про себя.

— Светящиеся пни, — неуверенно пробормотал Сергей, пытаясь сохранить спокойствие. — Или какие-нибудь светящиеся грибы…

— С такой-то яркостью? — усомнился Матвеич, нахмурив густые брови. — Скорее похоже на хемилюминесценцию, но такой масштаб…

— Ночное сияние, — неожиданно и совершенно отчётливо произнёс Артём со своего места у реки. Все невольно обернулись к нему. Парень крайне редко обращался к кому-либо напрямую.

— Чего ты несёшь? — резко оборвал его Игорь, не скрывая раздражения.

Артём, медленно повернул свою непропорционально большую голову и обвёл их мутным, отсутствующим взглядом.

— Сияние… ночное… — пробормотал он, ткнув толстым пальцем в сторону тёмного склона. — Бабушка… в посёлке… говорила… туда нельзя. Там зверь… со светом. Из домика…

Артём замолчал, вперившись невидящим взором в ночную тьму, словно пытаясь что-то вспомнить.

— …из домика в земле… там… люди в зелёном… голоса по железу…

Он снова замолчал, погрузившись в молчаливый транс.

Учёные обменялись нервными взглядами. В другом месте это можно было бы списать на деревенские суеверия и забыть, но здесь, в этой давящей тишине, под мёртвым небом, после странных отметин на деревьях и внезапно оборвавшейся связи, слова Артёма прозвучали как зловещее предостережение.

Матвеич допил свой чай, с силой хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

— Ладно, наслушались страшилок на ночь. Расходимся по палаткам. Подъём в шесть. Сергей, Игорь – первая смена. Через три часа меня разбудите.

С этими словами он скрылся в своей палатке, оставив остальных в тягостной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием догорающего костра.

Глава 2

Ледяной туман окутал долину, расползаясь по реке и застилая подножия гор.

Влажный, пронизывающий холод сковал лагерь. Утро наступало медленно и неохотно.

Первым, к всеобщему изумлению, поднялся Артём. Он неподвижно сидел у остывшего кострища, сосредоточенно пережёвывая сухой хлеб, и, казалось, не замечал крошек, осыпающих его засаленную куртку.

Игорь, покрутив мертвый спутниковый телефон, плюнул и швырнул его в палатку.

— Хуёво всё это, — прорычал он. — Без связи мы как слепые котята.

— Спокойно, — ободряюще сказал Матвеич, ловко раздувая угли костра. — После завтрака поднимемся на вон ту сопку, — он кивнул в направлении ближайшего холма, окутанного туманом. — Оттуда должна быть видимость. Выйдем на связь, дадим знать, что всё в порядке.

Завтрак прошел в тягостном молчании. Даже обычно словоохотливый Сергей молчал, с отстранённым видом ковыряясь ложкой в тарелке с остывшей кашей. Лиза нервно вздрагивала от каждого шороха, доносившегося из тумана.

— Ладно, хватит рассиживаться, — скомандовал Матвеич, осушив кружку чая. — Игорь, Сергей, со мной на разведку. Берём рацию, GPS. Лиза, займёшься прилагерной территорией, соберёшь образцы грунта. Сергей, — он повернулся к биологу, — твоя задача — опись флоры в радиусе ста метров от лагеря. Особое внимание на любые аномалии: мутации, нехарактерный окрас, следы поражения на деревьях. Всё фиксируй и описывай. Артём… — он испытующе посмотрел на грузчика. — Ты останешься здесь и будешь охранять лагерь. Далеко не отходи, ясно?

Артём молча кивнул, и на его бесстрастном лице мелькнула странная, едва заметная улыбка, словно он знал что-то, что было скрыто от остальных.

Матвеич и Игорь, растворившись в молочной пелене тумана, направились к холму.

Лиза, плотнее запахнувшись в куртку и надвинув капюшон, с коробочками для образцов и острым скальпелем в руках принялась методично исследовать почву у реки.

Сергей, достав свой планшет, направился следом, внимательно осматривая растительность по берегу.

Артем остался один. Теперь он сидел у костра, но взгляд его был вполне осмысленным. Словно ведомый невидимой рукой, его толстый палец принялся выводить на влажной земле сложные, таинственные символы.

Линии послушно складывались в знакомый узор, что он видел во снах ещё в посёлке: переплетённые светящиеся нити, пульсирующие неземным голубым светом под самой поверхностью земли. Лиза бесследно растворилась среди деревьев.

— Кровь земли… — прошептал он одними губами. — Она просыпается…

Спустя час туман начал сдавать свои позиции, и первые лучи солнца пробились сквозь его истончающиеся слои.

Закончив первичный сбор образцов, Лиза отошла от лагеря на несколько десятков метров, к границе леса.

Там её внимание привлекли необычные грибы, плотной группой расположившиеся у основания старой лиственницы. Шляпки их имели странный, неестественно чёрный цвет, а ножки покрывали тончайшие узоры, слабо светящиеся в тени холодным голубым светом.

— Сергей! — позвала она, не скрывая удивления в голосе. — Посмотри, что здесь!

Сергей, который в это время описывал необычные наросты на соседнем кедре, недовольно ворча и отмахиваясь от назойливых мошек, оторвался от своего планшета и подошёл к Лизе, нахмурив брови.

Он наклонился, рассматривая грибы, и его лицо вытянулось от изумления.

— Невероятно… Никогда ничего подобного не встречал, — пробормотал он, словно зачарованный открывшимся зрелищем. Осторожно достал из кармана скальпель и аккуратно срезал один из экземпляров. — Похоже, это хемилюминесценция, но такой интенсивности я ещё не видел. Это определённо требует более детального изучения.

В это самое время из леса, тяжело дыша и спотыкаясь, вывалились Матвеич и Игорь. Лица у них были мрачные.

—  Нихуя! —  Игорь рухнул на складной стул, и из гего руди вырвался хриплый стон. —  Ни связи, ни навигации! GPS как с ума сошёл, тупо не видит спутники! Словно в чёрной дыре, блядь!

Он затряс аппаратом, но потом резко замер и пристально посмотрел на дисплей.

—  И не будет ловить.—  Он показал экранчик остальным. —  Уровень фонового магнитного поля зашкаливает. Это не горы, Матвеич. Это активное подавление. Как будто мы внутри гигантской микроволновки. Эфир полностью заглушён.

— Успокойся, Игорь, — устало сказал Матвеич. — Паника нам не поможет. Феномен какой-то местный, ионосферный, хрен его знает. Будем работать в автономном режиме.

Он обернулся к Лизе и Сергею, которые подошли ближе, услышав шум.

— Что у вас? Нашли что-то?

Сергей, избегая смотреть Матвеичу в глаза, протянул ему контейнер. Внутри пульсировал голубоватый свет, исходящий от странного гриба.

—  Вот, принимай, — сказал он, стараясь казаться спокойным. — Наш первый, так сказать, трофей.

Матвеич медленно повертел контейнер в руках, вглядываясь в таинственное свечение, и его глаза сузились от дурного предчувствия.

— Грибы — это ещё цветочки, — глухо произнёс он. — По дороге мы кое-что поинтереснее видели. —  Матвеич обвёл всех долгим, изучающим взглядом —  Следы…

Все невольно напряглись, ожидая подробностей.

— Медведь? — с тревогой спросила Лиза.

— Да какой, нахуй, медведь, — проворчал Игорь, скрестив руки на груди, но, поймав осуждающий взгляд Сергея, поправился. — Лапища… размером с мою голову, вот. Три пальца вперед, один назад, как у ящера какого-то, блядь. И когти… под десять сантиметров, не меньше.

— Но что же это тогда? — голос Лизы дрогнул.

— Хрен его знает! — Игорь с отчаянием провёл рукой по лицу. — Неизвестная науке зверушка.

— Тихо, — оборвал его Матвеич, до этого молча наблюдавший. — Эмоции делу не помогут. Имеем: следы, не поддающиеся идентификации, аномальная растительность и отсутствие связи. К каким выводам мы приходим?

— Выводы очевидны, — тихо сказал Сергей, глядя на странные отметины на деревьях. — Мы здесь не одни. И неизвестная науке зверушка, - быстрый взгляд в сторону Игоря, - представляет для нас серьёзную опасность.

Он обвёл взглядом остальных, прежде чем добавить:

— Оно знает о нашем присутствии. И, судя по этим следам, наблюдает за нами.

В лагере воцарилась тишина. Научный азарт стремительно угасал, уступая  место липкому страху.

– Так, меняем план, – нарушил молчание Матвеич. – Работаем строго по группамм, не менее двух человек. Никто не удаляется от лагеря дальше, чем на сотню метров. Даже в туалет – только в сопровождении. После наступления темноты – все по палаткам. Дежурные – с фонарями и рациями, для внутренней связи. И сегодня же ставим сигнализацию по периметру – натянем леску с банками. Артём, – он посмотрел на грузчика, – ты тоже дежуришь. В смене с кем-то из наших.

Артём кивнул, и в его непроницаемом взгляде невозможно было прочесть ни тени эмоций.

Матвеич скомандовал перетаскивать всё ценное и опасное в одну палатку, заваливая вход ящиками в отчаянной попытке создать хоть какую-то защиту.

– Пшик, а не преграда, – пробормотал он, и в его голосе не осталось и следа от былой уверенности, – но... хоть что-то…

– А как же наша работа? – тревожно спросила Лиза. – Мы же должны собрать образцы, провести исследования…

– Всё соберём, всё проведём, – устало отрезал Матвеич, доставая свою неизменную самокрутку. Закурил, глубоко затягиваясь. – Только задача теперь не найти что-то новое, а выбраться отсюда живыми. Связь появится — сразу запрашиваем эвакуацию. Всем ясно?

Новый план был принят без возражений. Весь энтузиазм Игоря словно рукой сняло. Он нервно оглядывал лес, внезапно осознав, насколько они уязвимы перед лицом того, что там может таиться.

Сергей подошёл к своей палатке и начал разбирать оборудование. Открыв ящик с ловушками для насекомых — аккуратными световыми экранами и сачками — он замер, не веря своим глазам. На идеально белом полотне одного из экранов, привезённом из Москвы, словно специально для этого, теперь отчётливо виднелись мухи.

Это были не мухи в привычном понимании — их хитиновый покров пульсировал тем же потусторонним светом, что и найденные грибы, а  вместо крыльев уродливо торчали какие-то чешуйчатые обрубки, словно примитивные зачатки чего-то нового.

– Игорь, – тихо позвал Сергей, и в голосе его слышалось не только отвращение, но и тревожное любопытство. – Подойди, взгляни на это.

Игорь подошёл и поморщился.

– Твою мать… Какая мерзость.

– Это ..., – тихо сказал Сергей, с каким-то странным выражением лица рассматривая мутировавшее насекомое. – Это целенаправленная мутация. Что-то в этой долине активно воздействует на них… Что-то невероятно мощное и опасное.

Вечером, когда солнце утонуло за зубцами Восточного хребта, залив небо багровым заревом, они сидели у костра, рассыпающего искры и потрескивающего в вязкой тишине, которая словно давила им на плечи.

Каждый был погружен в свои мрачные думы. Неожиданно Артём, хранивший молчание весь день, резко поднял голову и вперил взгляд в противоположный склон, поглощаемый надвигающейся тьмой.

–  Там…  –  выдавил он хриплым шёпотом.

Все обернулись. На склоне, в том же самом месте, что и вчера, вновь вспыхнул потусторонний свет.

Но на этот раз он был не одинок. Десятки таких же ледяных огоньков вспыхнули по всему склону, сплетаясь в зловещие, пульсирующие узоры. Они мерцали, то разгораясь до нестерпимой яркости, то почти исчезая, словно долина дышала мертвенным, неземным сиянием.

– Это... это не просто экосистема, – прошептала Лиза, в её голосе звучал благоговейный ужас. – Это какой-то единый организм. Всё связано – и грибы, и следы, и помехи...

— Это система, — мрачно поправил Сергей, не отрывая взгляда от пульсирующих огней. — Целостная и чуждая. Она не просто существует — она вытесняет всё естественное. И судя по следам, занимает вершину пищевой цепи.

— Блядь, — с надрывом выдохнул Игорь, сжимая виски пальцами. — Я бы с превеликим удовольствием променял всю эту "целостность" на пачку сигарет и сраный работающий телефон. Хоть бы одну живую сетку поймать...

Повисла тягостная пауза, нарушаемая лишь треском костра.

– Может, стоит повернуть назад –  тихо, но настойчиво спросил Сергей. –  Два дня до посёлка. Мы уже собрали часть проб...

–  И что дальше? –  ответил Игорь, но в его голосе уже не было и намёка на прежнюю браваду.

Он машинально подбросил в костёр ещё одно полено, наблюдая, как пламя жадно охватывает древесину.

–  Нет, – глухо отрезал Матвеич, обрывая зарождающийся спор.

Он долго смотрел на светящийся склон, и в отблесках костра его лицо казалось мертвенно-бледным. Что-то надломилось в его взгляде, погас прежний огонь.

– Приказ есть приказ, да и… что нас ждёт в пути? Кто даст гарантию, что мы вообще до поселка доберемся? Здесь хоть какая-то защита, а там – один на один с этой чертовщиной. Пока не выйдем на связь и не оценим масштаб угрозы – ни шагу назад.

Матвеич обвел взглядом лица своих товарищей, стараясь прочитать в них хоть что-то, кроме ужаса. Получалось плохо.

— Спокойно, ребята, – сказал Матвеич, стараясь придать голосу уверенность, хотя сам чувствовал, как подступает страх. – Всё под контролем, насколько это возможно. Закрываем лагерь, вещи переносим в палатки, там безопаснее. Я и Сергей – на страже, так что спите спокойно. Постарайтесь отдохнуть, насколько это возможно, нам всем нужно будет завтра набраться сил. Постараемся вместе дожить до рассвета, ладно?

Его слова растворились в морозном воздухе, а со склона на них смотрели сотни немигающих, холодных огней.