История одного оперативника.
Никогда не думал, что моя жизнь закончится вот так. Рука, сжимающая окровавленную рукоятку пистолета дрожит, последние капли жизни выплёскиваются тугими струями из глубоких ран. Броня, безуспешно пытающаяся восстановить щиты, уже бесполезные в данной ситуации истошно воет сигналом тревоги. Вторая рука нашаривает бесполезный фиксатор дурацкого шлема, с вытянутыми окулярами, призванными пугать врагов. Конечно, напугаешь их. Моя смерть медленно движется ко мне, держа свой короткий меч в вытянутой руке. В пистолете последняя обойма, абсолютно бесполезная в такой ситуации. Хищник М-3. Редкостный отстой – но мясу вроде нас и такое казалось Божьим даром. Дробовик заклинило после второго выстрела, вследствие чего он отправился в ближайший овраг, где и рванул от перегрева.
Пожалуй, имеет смысл представиться.
Зовут меня Драгонкингом, имя, конечно, идиотское – но я особенно не беспокоюсь. Множество людей зовут по фамилии, ведь все имена уже жутко заезжены – а я научился гордиться своим, и никому не позволяю именовать меня по фамилии, хотя это к делу не относится. Возраст 23 года, с детства имел небольшое количество имплантатов и, по уверению медиков, предрасположенность к биотике. Родители достаточно редко интересовались судьбой своего чада, да и кому особо нужен очередной беспризорник в орбитальной колонии, в туче световых лет от Земли. Целей в жизни не имел, до тех пор, пока не появился он. Командующий Шепард. Первый человек - спектр. Человек, которого многие считают героем, многие его ненавидят и даже желают убить, после взрыва ретранслятора, уничтожившего батарианцев. Именно это событие, потрясшее весь мир и кадры из экстранета, в которых явно видно улетающую Нормандию, гордость флота Альянса и кораблик, выделенный командующему лично верхушкой правительства. Именно тогда я понял, что даже герои могут совершать ошибки. Наивно. Я мечтал о службе, но моё субтильное телосложение закрыло мне путь туда. Всё равно, даже в войсках резерва, куда я отправился добровольцем, под бурную радость моих родителей, избавившихся от лишнего рта и устроивших попойку по этому поводу. По-моему, они даже не заметили тот момент, когда я уехал.
Наш взводный был толковым мужиком. Не добившись от меня особого успеха в стрельбе он отправил меня в Гримсонскую академию, где я обучался контролировать свои зачаточные способности. В результате, меня определили, как штурмовика. После тысяч сбитых с ног и простреленных с тяжеленого и неудобного тренировочного дробовика, меня всё - таки определили в регулярную армию. Далеко не из-за успехов, хотя стрелял с пистолета я очень здорово. Просто в один день рухнула вся оборона земли, а то, о чём пытался предупредить совет мой кумир, и о ком ходили только смутные слухи, пришёл. Жнецы. Сотни губ прошептали это слово. Сотни глаз остекленели от горя, просматривая списки погибших. Меня положили в госпиталь, вроде как на медобследование. В результате поставили какие-то полукустарные имплантаты, более – менее подкачали мышцы, подобрали комплект брони и буквально за пару дней из меня получился образцовый штурмовик. Ещё пара дней ушло на то, чтобы привыкнуть к своему обмундированию. Всё это время колония за колонией падала, под натиском жнецов, цербера, внезапно проснувшихся гетов. Снова поползли безумные слухи, о возвращении коллекционеров, которых наверняка уничтожил Шепард. Хотя, после слухов о жнецах, которые в итоге появились, всему можно было верить. В общем атмосфера была замечательной.
Посадили нас в разбитую колымагу, по ошибке именуемую десантным шаттлом, четверо бойцов, все зелёные новички. Нас теперь гордо назвали отрядом N7, отрядом сопротивления. На броне я попросил набить морду волка, возле сердца, чтобы если меня убьют, то новенький, получив этот комплект, который, надеюсь, уцелеет, думал, что его носил бывалый космический волк. Не знаю, зачем мне это было, но перед лицом почти неминуемой смерти это меня успокаивало. Пилот был малоразговорчив – указал, что это цербер, что наша цель – уничтожить небольшой отряд и прикрыть отступление. Дали минимум – каждому по упаковке панацелина, спасательный комплект, который кто-то назвал старым словом “аптечка”. Аптечка - это большой такой чемоданчик со всем необходимым, ну а те стимуляторы, которые нам выдали – потянуть агонию, не более того. Впрочем, нас это не интересовало, все столпились вокруг громадного устройства, выданного нашей главной огневой силе – странному солдату, одетому в глухую броню, ярко-жёлтую, с одной стороны. Это была убойнейшая пусковая установка, которой, в теории, можно было хоть наш шаттл сбить, на сверхмалых высотах и целых два патрона к нему. Вроде как у него был реальный боевой опыт. Смешно. Где он мог его получить? Так же у нас был гренадёр, в тяжёлой абиляционной броне и снайпер, в какой-то супертехнологичной, но жутко глючной броне, которая, по идее, должна была давать ему временную невидимость. Мне выдали дробовик М-23 “Катана”. Казалось, что он развалится на части как только я его возьму, но ничего, сначала обошлось. Пистолет, уже привычный мне по академии. Я был лучшим на стрельбищах. Забавно, смогу ли я так же просто стрелять по живым мишеням? Мы не думали о смерти – все молодые, ещё жить и жить, какие мысли о смерти. А надо было.
Выброска была в относительно тихий городок, уже эвакуированный. Снайпер сразу отвалил на позицию, впереди шёл гренадёр, периодически отпуская глупые шутки. Наш “профессионал” молча крутил тяжёлым пулемётом. Первый отряд даже не был помехой, мы встретили его у восточной окраины. Мне удалось влететь прямо в центр, ударить кулаком в чей-то мерзкий шлем, с маленькими красными глазками и два раза выстрелить из дробовика. Через десяток секунд всё было кончено. Единственный убегающий получил пулю в затылок, от нашего снайпера, мой дробовик отправился в ближайший овражек. Бодро переговариваясь по радио, подшучивая над моей “пукалкой”, ведь у всех остальных было достаточно мощное оружие, мы двигались дальше. Внезапно, связь взорвалась выстрелами, жуткими криками, вдалеке мощно ухнула снайперка, после чего всё затихло. Рванувшись туда мы напоролись прямиком на засаду.
Первым вылетел гренадёр. Увидев, сколько стволов упёрлось в его сторону, он резко бросил туда гранаты, после чего ринулся назад. Броня почти выдержала, но последние пули влетели в незащищённое тело. Погиб на месте. Оказавшись в узком переулке, против превосходящих сил противника, мы израсходовали первую ракету. Вторая ушла на разбор завала, который мы устроили первой. Стрелять в городских условиях нас не учили и то, что ближайший домик захочет на нас завалиться, мы не учли. Напарник ругался, я тихо молился. Применив панацелин к лежащему стражу я ещё надеялся на чудо. Я почти успел, но буквально через пару секунд, после того, как я применил свой единственный комплект, броня потухла и жизнеобеспечение прекратилось. Перед нами лежал хладный труп. Мы оба поняли, что могли оказаться на месте этого парня, которого мы почти не знали. Помолчав с минуту, глупо отсалютовав двумя скупыми выстрелами в воздух, мы двинулись дальше. По данным разведки оставался всего один противник и мы не боялись. По-видимому, против нас стояли такие же зелёные новички как мы, в чём мы уже убедились, перебив два отряда, которые были практически не вооружены, поэтому одинокого солдата, пусть даже это мог оказаться снайпер, мы не боялись. Гнетущую тишину в эфире нарушало лишь наше сопение – к цели мы двигались бегом. Выбив дверь, я занёсся внутрь, держа пистолет прямо перед собой. Посмотрев правее, я едва не расстался с сухпайком, съеденным ещё в шаттле. Прямо под ногами лежала отрубленная голова снайпера, возле тела валялась снайперская винтовка, из которой всё ещё шёл дымок. Машинально перезарядив её я поднял его голову, водрузил на место, после чего обернулся и обомлел. Мы находились на десятом этаже, сзади было разбитое панорамное окно, тянувшееся почти во все стороны. Возможно это был отель, вывеску нельзя было прочитать из-за того, что она была красивой голограммой, сейчас выключенной из-за нехватки энергии. Так вот, сзади себя я увидел силуэт, который быстро двигался к моему последнему напарнику, стоявшему перед окном и ищущего в окнах снайпера. Я так и не понял, зачем он это делал – голова ведь была отрублена, ни одна винтовка такое не сотворит. Не успел я что-либо вымолвить, как раздался свист воздуха, короткий треск выключающейся брони, после чего на его спине образовалась маленькая ранка. Как в замедленной съёмке, видно было проявляющийся меч, нежную женскую ручонку, небольшую упругую грудь, подчёркнутую костюмом, который был достаточно навороченным. Венчала это ещё одна маска, с красными окулярами – последний боец цербера оказался девушкой. Слабо застонал напарник. Меч провернулся внутри его груди, мой пистолет начал выплёвывать снаряды в сторону этой девушки-невидимки. Резко выдернув меч, она буквально поднырнула под них, после чего резко меня резко ударило в грудь что-то вроде лазера, вырвавшегося из её второй руки, рефлекторно шагнув назад, глядя на броню, которая меня всё-таки спасла, я совершил самую большую и, похоже, последнюю ошибку в своей жизни. Сзади было пробитое окно. Падение с десятого этажа броня снова выдержала, после чего сверху спустилась на своих реактивных двигателях девушка-тень. Ещё пара выстрелов пролетели мимо, я развернулся и побежал, петляя и перезаряжая пистолет. Почти добежав до точки эвакуации, которую я уже запросил, соврав, что задание выполнено и зная, что летят долго, а одного человека вполне реально отыскать за это время, я получил сильнейший удар в спину, между лопаток. С трудом повернувшись, броня практически разрядилась, я начал получать резкие удары мечом. Первыми получили руки, но пистолета я не выпустил, следующий удар пришёлся в незащищённый бок. Меч прошёл насквозь, после чего я в упор высадил в эту тварь свой боезапас. Она выдернула меч и подрубила мне ноги, злобно шипя из – под маски. Выстрелы повредили ей левую руку и сшибли кусок защитного стекла. То, что было внутри уже не было челове