С тех пор, как волею судьбы и невестки я оказалась в своём убогом жилье в маленьком посёлке, окаймлённом густой полоской леса, прошло несколько месяцев.И жизнь моя в этом месте перестала так уж угнетать меня.Электричество мне провели, в магазин я периодически выбиралась на рейсовом автобусе, нашла удаленную работу.С местными бабками Стешей и Клавдией я вполне ладила. Прошка меня сторонился, дед же удивительным образом не попадался мне на глаза. Ни разу с того памятного утра, когда я невольно подставила Прошку, и наверное, дед его наказал.

Я часто мысленно возвращалась к тому времени.Всё было вроде и логично, нездоровый Прошка решил поглядеть на новых соседей, в такой глуши и обычному человеку стал бы интересен новый сосед.Я же под впечатлением от гнетущего бормотания бабки Стеши повела себя как маленький ребёнок, перепугавшись до смерти.Ну глядел и глядел в окно...Но с другой стороны...Кто кричал? Мне не могло показаться, я отчётливо помню этот крик.Прошка? Но зачем...

Мои соседские старухи постоянно переругивались между собой.Делали они это безобидно, но согласия не могли достигнуть ни в чём. Единственное, в чём они были едины- так в том, что Пётр, дед Прошки, человек недобрый. Я пыталась подшучивать над ними, мол не оценил мужчина красоту вашу женскую, да так и живёт бобылем, несмотря на то, что такие соседушки под боком, но бабушки сурово на меня глядели и просили лиха не трогать. Пока тихо.Мне дед Пётр не показался монстром, обычный суровый сибирский мужик. Но бабок было не переубедить- злыдень он и всё тут.

Дни мои проходили тихо и безмятежно. С утра я завтракала, брала свой ноутбук и уходила в лес работать.Работалось в лесу особенно хорошо.Ко второй половине дня я обычно заканчивала и возвращалась.Так было и в этот день.Бросив у порога сумку, я направилась было к погребу, но услышала , как к дому подъехала машина.Это было просто исключительное событие в этих местах.

Выйдя на крыльцо я увидела полицейский уазик.Молодой парень в форме уже открывал калитку.

-Доброго дня!

- Здравствуйте...- я в ожидании глядела на него.

- Могу я поговорить с вами?

Я впустила его в дом и предложила чаю.Он согласился и долго болтал о всяких незначительных вещах.Я теряла терпение.Наконец он замолчал, выдержал паузу, и , достав из портфеля фотографии, протянул их мне.

С фото на меня глядели мальчики.Их было несколько.Разных возрастов, от семи до двенадцати лет.Я непонимающе глянула на полицейского поверх этих фотографий.

- Они пропавшие без вести.Кто-то пропал несколько лет назад, кто-то пару месяцев как исчез.Может, вы видели их?

Я рассмеялась, но потом осеклась.Объяснила ему, что за несколько месяцев проживания в этом посёлке видела только стариков и дурачка Прошку.Никаких детей тут нет и быть не может.Полицейский ушёл, извинившись за беспокойство.Уже у калитки, он остановился, и , обернувшись, сказал:

- Давайте, я всё же оставлю вам свой номер.Мало ли...Вы одна, в такой глуши...

Настроение моё было испорчено. Не то чтобы я была особенно впечатлительна...Да и детей этих я не знала, равно как и тех, кто их ищет. Я понимала, что дети эти в беде, а кого то уже и нет в живых, и это понимание стояло комком в горле.Я вышла из дому,решила прогуляться.Стояли тёплые майские деньки, пели птицы, дурманяще цвела сирень.Я спустилась вниз по улице, прошла мимо дома бабки Стеши.Дальше, через три заколоченных дома, жила бабка Клавдия. И в самом конце улицы стоял довольно крепкий дом старика Петра.За его домом высилась старая часовня, сразу за ней располагался деревенский погост.Бабки говорили, что дед Пётр, приехал в поселок, работал сторожем на этом кладбище, но теперь, когда жители посёлка навсегда заняли свои последние убежища, охранять кладбищенский покой было не от кого.Но дед по старинке нет нет да и обходил погост по периметру.

Я пробралась сквозь разросшуюся сирень к дверям часовни.Она оказалась заперта. Обойдя, я встала на цыпочки и попробовала заглянуть в высокое пыльное окно из толстого мутного стекла.

- Что вы сдесь делаете?- голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидела деда.Он стоял, облокотившись на заступ и сурово глядел на меня из-под густых седых бровей.

- Ааа...а вы?- я тревожно покосилась на заступ.

-Расчищаю кладбищенскую дорогу.Вам незачем быть тут. Уходите.

Я открыла рот чтоб возразить ему, но, взглянув в его глаза, тут же закрыла его.В его взгляде было столько неприязни, что мне стало холодно несмотря на то, что начинался мягкий теплый вечер.Я молча развернулась и ушла. И ещё долго ощущала спиной его взгляд.

Проходя мимо дома бабки Клавы , я увидела что вторая старуха стоит облокотившись на низкий деревянный забор, и обе они по обыкновению своему спорят.Заметив меня, они замолчали.

-Куда ходила, дочка?

- Да так...Прошлась к часовне.А то живу здесь столько времени, а ни разу в ней не была.

-И благодари бога, что не была, - перейдя на шёпот ответила бабка Стеша.- Он же туда мучеников таскает, и мучает их там, до смерти замучивает!- и она перекрестилась.

- Каких ещё мучеников? - спросила я.

- Ой ну что ты девке голову то морочишь, дура ты старая!А ты иди, дочка, иди себе. Старуха совсем умом повредилась, скоро напару с Прошкой шастать начнёт да на луну выть-плакаться.

Я пошла, а бабка Стеша, помолчав вдруг брякнула:

-Радоница скоро. Вот и придут они, неупокоённые.Всегда приходят, и всё больше их. Спаси нас Господи!- она снова перекрестилась.

Я, как человек далёкий от всяких православных дат, всё же знала, что Радоница- это день поминовения усопших. Когда моя бабушка была жива, она всегда в этот день пекла куличи, жарила блины, покупала конфеты и вела нас с братом на городское кладбище, где были похоронены наши родители. Брат очень не любил эти поминовения, мне же было как то спокойно на могиле мамы с папой.Пока бабушка обметала их общий памятник, пропалывала редкие травинки, я смотрела на фотографии родителей, таблички с датами, и плакать мне совсем не хотелось.Их не стало, когда я была совсем маленькой, автомобильная авария. Не так давно не стало и бабушки.И в самом деле, надо бы сьездить к ним, давно я не проведовала их могилы.

Так, за этими невесёлыми мыслями я дошла до своего дома.Калитка была приотворена, незапертой оказалась и входная дверь. Странно, я помню как запирала её.

Войдя в дом, я не заметила в нем кого то постороннего.Пожав плечами, я принялась за ужин.

Ночью меня разбудили звуки.Я слышала треск кустов за окнами.Мигом в памяти всплыла бабка Стеша и её мученики.Нашарив рукой светильник, я включила его.За окном метнулась тень.И вдруг...Из густой темноты я услышала тоненький голосок.Он принадлежал несомненно мальчику, совсем юному.Голос пел очень красиво, ангельски.Так, что я на мгновение заслушалась и не сразу сообразила, откуда мальчику взяться в моем палисаднике.

Достав из комода фонарик,открыв окно я перевалилась и освещала им кусты, пытаясь увидеть мальчика.Но палисадник был пуст.Закрыв окно, я вздохнула.И резко обернулась.Пение раздалось уже в моём доме.Нашарив рукой выключатель, я нажала на него, но свет не загорелся.Лишь фонарик в

моей руке освещал комнату, и мягким светом горел прикроватный светильник.Медленно я осветила комнату по периметру. Ничего.Тем временем пение раздалось уже в соседней комнате.Я пошла туда, неслышно ступая босыми ногами.

Он стоял у зеркала спиной ко мне. Голова его была опущена вниз, и светлые волосы скрывали профиль.Белая сорочка длиною до колен ярко выделялась на фоне темной стены и черного полотна зеркала.Я стояла и молчала. Ужас в груди моей смешивался с неверием, отрицанием всего происходящего.Он пел не поворачиваясь ко мне.Я сделала шаг в его сторону. Он не реагировал. Я шагнула ещё. Я стояла совсем близко от него, опустив луч фонаря вниз.Так близко, что видела, как волосы на его голове слегка шевелятся от моего дыхания.Я положила руку на его плечо и хотела уже было заговорить с ним. Он поднял голову и посмотрел в зеркало поймав мой взгляд. Глаза мои расширились от ужаса.Лицо мальчика было изуродовано.Нос был отрезан, и через запёкшуюся кровь он тяжело выдыхал.Рот был зашит.Он приоткрыл его, и нитки слегка разошлись, разрезая его губы.Глаза его были белые, зрачки отсутствовали.

Я отскочила к стене.Я отказывалась верить своим глазам.Я ловила ртом воздух как рыба,и молча смотрела на мальчика. Он медленно, словно это доставляло ему боль, повернулся ко мне, поглядел на меня своими пустыми глазницами , потом снова повернулся к зеркалу. Зеркальное полотно превратилось в воронку.Вращаясь она создала в комнате сильный сквозняк, по воздуху летали мои журналы, тетради, книги.Мальчик заплакал. Его узкие плечи сотрясались в рыданиях.Из воронки появилась чья то когтистая лапа,длинная, обросшая мелкими серыми волосами, схватила мальчика за волосы и утащила вглубь воронки.Всё прекратилось в тот момент, когда в воронке исчезла босая пятка мальчика.Зеркало вновь стало зеркалом, сквозняк прекратился, журналы и книги, летавшие в воздухе, упали на землю.

Я просидела у стены не шевелясь до рассвета.Не могла оторвать глаз от зеркала.Но больше ничего не происходило.